Просто слушайте…

Просто слушайте и молчите, ладно?!

Вы просто слушайте и все. Чувствовать нужно потом. Хотя обещаю, кроме отвращения вы ничего чувствовать не будете!

Я не понравлюсь вам, я к этому не стремлюсь. Не хочу вам нравиться, не хочу,… Вы просто слушайте и молчите,… а лучше вообще меня не слушайте! То, что я расскажу, вам не понравится, так что лучше не читайте эти строки…

 

Секс, наркотики, горячая ванна – вот три составляющие моей жизни.

Меня зовут Мерли, фамилии уже не помню, да и имя может не мое, просто мне кажется что меня именно так зовут.

Мне двадцать два года, быть точнее, через час будет уже двадцать три. Я лежу на дне ванны наполненной горячей водой и потягиваю марихуану. Выгляжу я как все сорокалетние женщины с тремя детьми и мужем алкоголиком. Мой внешний вид отпугивает даже меня, потому я и не помню, когда последний раз смотрела в зеркало…

 

Секс!

Я хочу нормального секса!

Мужчины, если вы читаете эти строки, знайте, большой член это не так уж и хорошо. Многим женщинам нравятся большие мужские причиндалы, но это количество женщин с каждым разом становиться меньше. На самом деле это больно. Так что в следующий раз, когда будете хвастаться перед друзьями в мужской раздевалке своим большим членом, подумайте над тем, как вы будете вталкивать своего жеребца в узкую киску своей девки, и представьте себе, как она будет верещать от боли!

 

Я стала, зависима от двух вещей: наркотиков и секса.

С наркотой пока еще проблем не было, мы по дешевке покупаем мак и растворитель. Варим мак, добавляем растворитель и немного аммиака. Затем плавим на ложке, и запускает это себе в вену. Да, да, мы стали колоться, ну а что куда деваться? Вы скажете, что выбор всегда есть, но только не у нас, не у тех, чья жизнь состоит именно из этого – удовольствия. Знаю, что кайф от жизни можно было получить и другим путем, но поймите меня правильно, так было проще, так было выгодно нам всем. Мы хотели от чего-то зависеть, мы хотели чему-то принадлежать, чему-то очень опасному и сладкому одновременно. Нас не за что осуждать, это наша чертова жизнь, это наш грёбанный мир, а вас вообще никто не спросил…

 

Пустая комната в одном из грязных дешевых отелей уже ждала меня. Тогда, переступая порог этой вонючей комнаты, я молилась. Я никогда этого не делала, но в ту ночь я молилась.

Посреди маленькой комнаты находилась кровать. Хотя нет, это даже не было кроватью, это был грязный порванный матрац, который пах сигаретами и мочой. Рядом с псевдокроватью стояла напольная лампа с пожелтевшим абажуром. Окно было завешено простыней, которая пропускала свет, а подоконника и вовсе не было, раздолбали.

Я прошла по комнате и закурила.

Меня ломало… мне хотелось уколоться.

Знаете, когда я смотрела фильмы про наркоманов, мне казалось что ломка это очень больно… нет, это не боль! Это такое неприятное чувство, которое рвет тебя из нутрии на куски. В груди летают мотыльки, размах крыльев которых так велик, что при каждом взмахе начинает тошнить. Эти чертовы мотыльки, так плотно засели у меня в груди, что я вот-вот сойду с ума.

Я сажусь на грязный матрац и сжимаюсь, пытаясь унять полет ужасных насекомых.

Я просидела так еще несколько минут, а после в дверь постучались. Этот стук был самым пугающим в моей жизни. Это было даже страшней чем тогда, когда мама пришла из парикмахерской раньше на пять минут, а я, стоя в ее спальне, примеряла очень-очень дорогие наряды. В ту минуты у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло, я вся посинела и спряталась под кровать. Сейчас же прятаться не куда, так что я открываю дверь.

Уродливый жирный мужик покланялся мне и прошел внутрь. Снял коричневого цвета пальто и бросил его на пол. Сел на матрац и постучав по желтоватой материи, пригласил меня сесть рядом. То расстояние, которое я проделала от двери к нему, показалось мне целой вечностью. Словно замедленная съемка, словно я упиралась в стену с каждым шагом. Так тяжело передвигаться мне еще никогда не приходилось.

Я села рядом и сжала колени так сильно, что заболело в паху. Большие губы и маленький нос мужчины тершегося о мое плечо вызывали тошноту, так что я старалась не смотреть на него, но когда он протянул мне две таблетки «красной», я тут же раскрыла рот и глянула на него глазами полными любви.

Таблетки практически сразу унесли меня куда-то далеко за пределы разумного.

У этого мерзкого дряблого тела была волосатая грудь, а из его рта пахло тухлыми яйцами. Его отвратительный длинный и чуть изогнутый член был таким липким, что внутри меня жгло от неприятной боли. Пока действовали таблетки, пока меня раскачивало из стороны в стороны, все было весьма спокойно, но после, этому кретину захотелось немного разврата. Он поставил меня на четвереньки и засунул в задницу свою трость. Он что-то шептал мне на уху, нежно поглаживая по груди. Этот грязный извращенец лизал меня и сжимал так противно, что я едва не двинула ему в челюсть.

Больно?

Нет… это нечто пострашнее боли. Это чувство унижения. В том момент я много о чем думала, вспоминала брата, любимого моего человека, представляла как бы он надавал по морде этому ублюдочному садисту и вынес бы меня на руках из этого жуткого места. Я вспоминала даже маму, и ту жизнь, которой раньше жила. Я жалела. Жалела себя. Я всегда придерживалась того мнения, что жалость последнее чувство которое можно испытывать к человеку, но теперь я себя жалела. Я стояла на четвереньках и плакала, нет, не от боли, а от унижения. Я успокаивала себя мыслями, что делаю это ради благого дела, ради спасения жизни близкого человека, ради жизни, которую мы уже никогда не вернем.

Я чувствовала, как его член входит в меня и зацепляет своим кривым концом мой клитор. Такую физическую боль я еще никогда не испытывала.

Этот урод кончил мне на спину и, похлопав по заднице, кинул пятьдесят долларов на пол.

Домой я вернулась только под утро, всю оставшуюся ночь я так и просидела на том грязном матраце, сжав колени и пошатываясь из стороны в сторону. Я плакала и все не переставала жалеть себя.

Только из-за любви к собственному брату, и такой большой не любви в себе, я вернусь в эту богом забытый номер дешевой гостиницы и буду еще не один раз сидеть на вонючем матраце.

Может быть, я плохо помню, как меня зовут, как фамилия моей семьи, но я никогда не забуду имена всех тех людей, которые побывали в этой комнате и внутри меня.

Этого мерзкого очкарика звали Денис Грифос.

После был Николь Фусар. Молодой мужчина из Франции, который любил минет и ничего больше.

Вслед за ним в дверь всегда стучался Колин Вул. Это сорока девятилетний облысевший извращенец, который буквально насиловал меня. Он любил играть, и моя роль заключалась в исполнении невинной школьницы, которая заблудилась по дороге домой.

Гари Холлис всегда потеющий толстый засранец, который однажды чуть не оторвал мне клитор. Он так упорно его теребил, что я действительно задумалась о самоубийстве. Он тогда так упорно мастурбировал мне, что боль, причиненную мне тогда, я никогда не забуду, и его пот, из подмышек капающий мне в промежность. Гадость… меня до сих пор тошнит, когда я об этом вспоминаю. А вспоминаю это я часто.

Меня зовут Мерли! Фамилию я не помню, да и не вспомню никогда. А это моя жизнь, такая никчемная и грязная. Секс, наркотики и горячая ванная – вот три составляющие моего существования.

Моя жизнь кончилась, когда мне исполнилось двадцать один. Я пыталась жить как все нормальные люди, но у меня это получилось не очень хорошо. Теперь мне двадцать два, быть точнее через две минуты будет уже двадцать три. А может и не сегодня… Уже все равно…

Я делаю глубокую затяжку никотина и беру лезвие с полочки для мыла.

Зачем жить, если жизни уже давно нет? Зачем мне существовать, если нет того, ради кого нужно дышать? Ради себя? А кто я? Маленькая девочка, у которой все идет не так, как написано сценаристом. Я сама загнала себя в тупик, сама создала себе этот мир и пыталась выкарабкаться из него. Зачем?

Я ни о чем не жалею, у меня начинается другая жизнь… я следую в ад! Я подношу лезвие к запястью…

С Днем рождения Мерли!