- Люся, Люсенька, не уходи!

Девушка, слегка замедлив, огляделась вокруг, но, не увидев того, кто ее звал, продолжила свой путь. Наверное, показалось – решила она, но на всякий случай прибавила шаг.

- Люсенька, - жалобно позвал тот же мужской голос.

Значит, не показалось. Дорога, по которой шла девушка к остановке, хорошо просматривалась, но никого на ней не было. Да и следов-то, особо, на дороге видно не было – снежный покров нарушала лишь не совсем ровная колея, оставленная явно недавно, Вольво, стоящей в кустарнике. До автобусной остановки оставалось метров пятнадцать, и можно было бы предположить, что голос звал именно оттуда, но… «Бред какой-то, - в голове мысли путались, перемеживая любопытство со страхом, - ну как голос, просящий не уходить, может слышаться с остановки, когда она идет именно туда?»

- Люська, стой!

Девушка остановилась и опасливо огляделась по сторонам. Кто бы это мог быть? Она всего лишь вчера приехала в санаторий, и даже еще ни с кем толком познакомиться не успела. А тут её кто-то настойчиво зовет по имени. Да и не просто по имени, а так фамильярно, Люськой. Неужели это кто-то знакомый еще с прошлого приезда?

- Ах, ты ж собака! Да я тебя…

Девушка готова была поклясться, что конец фразы потонул в лае. "Этого еще не хватало - кто-то решил меня попугать?" - пронеслось в мозгу.

- Это мне? – удивлению женщины с огромной корзиной, тоже спешащей по дороге к остановке и поравнявшейся с девушкой, казалось, не было предела. – Это ты меня сейчас обозвала собакой?!Да еще и лаешь.

- Пр-ростите, - девушка от неожиданности стала заикаться, - А-а разве не Вы м-меня с-с-с-сейчас…?

- Да я вижу тебя в первый раз, - надвигающаяся внушительная фигура не оставляла надежды на то, что дамы, мирно раскланявшись, просто разойдутся по своим делам, - Слыш, а у тебя с головой все в порядке?-Женщина сделала характерный для этой фразы жест у виска.

Девушка, испугавшись поднимающейся руки, сделала шаг назад и, зацепившись за торчащую корягу каблучком, потеряла равновесие.

- Эй, да ты чего? На землю-то чего валишься? – женщина протянула ей пухлую руку. – Ладно, не боись! Только уж и не обзывайся боле!

- Да не я это, клянусь! – от страха, боли и несправедливости у девушки на глазах выступили слёзы.

- Люська, да мать твою, помоги же мне подняться! – снова раздался все тот же, уже ставший противным, голос. Он явно доносился из кустарника за остановкой.

Дамы с удивлением посмотрели друг на друга.

- Это кого так? Тебя что ли? Я, чай, не Люська. КлавдИя я, КлавдИя Григорьевна.

- Так в том-то и дело, что меня Людмилой зовут, - произнесла девушка, хлюпая носом, - Люсей. Но я не знаю кто это может так меня звать. Я только вчера вечером приехала.

- Эй! Есть тут кто? – зычным голосом прокричала Клавдия Григорьевна в сторону кустарника. Ответом был треск ломающихся веток, поток ругательств и какое-то жалобное поскуливание.

- А ну, Людка, пойдем-ка глянем что это за лихо у нас завелось! - женщина решительно двинулась в сторону кустов, увлекая за собой по полю едва успевающую перепрыгивать с кочки на кочку девушку.

 

Картина, которая предстала их взору, достойна того, чтобы отвлечься и рассказать немного предысторию…

 

Собрались, было, мужики на охоту. На зайца. Взяли лицензию, затарились необходимым, хорошо так затарились, и поехали. Большинство из них, конечно, были при собаках. Приехали на место, где стояла у них охотничья избушка. Стемнело уже, жуть. Потому решили попировать, а с рассветом выйти в поле. Устроились хорошо. Пируют потихоньку. Водочка, да под закусочку... А уж разговоры какие задушевные!

Был в той компании и Витя, заядлый охотник, со своей лайкой Люськой. И решил Витя выйти в поле еще до рассвета. Вдруг повезет, всяко бывает. И чего ему в голову стукнуло – решил сесть на машину и проехать подальше. Люську с собой взял. Соображал он, прямо скажем, туго, естественно, заблудился и как - раз к санаторию-то и подъехал. И показалось Вите, что они уже на месте. Вот и, чтобы не замерзнуть, отхлебнул из фляжки: подумаешь, пару-тройку глоточков. Вышел он из машины уже хорошеньким, рисуя по снегу кельтские узоры. Темно было еще, неуютно… Нашел на том поле стог сена – решил подождать немного, устроился поудобнее да заснул незаметно.

Снег падает, ветер поднялся - задувает Витю, а он спит, ничего не чувствует. Только собака рядом скулит и жмется поближе. Согревает, значит. Через некоторое время Люська стала проявлять явные признаки беспокойства. Заерзала, давай теребить Витю за бушлат, покусывать. Не помогает. Он во сне лишь зовет ее, чтобы не уходила- тепло ведь с ней рядом… Осмелела псина и ещё жестче кусает. Рвет бушлат на Вите вовсю. Из стороны в сторону волочит хозяина. А он только слабо отмахивается и бормочет что-то, как в бреду. Не выдержала Люська и со всей дури куснула Витю за руку. За сим последовало: «Ах, ты ж собака! Да я тебя…» - уже известная фраза, положившая начало «знакомству» двух проходящих мимо дам. Видно, помог укус - оклемался Витя малость. Попытался подняться - не может. Замерз он, да и водочка свое дело знает…. А Люська его уже в сторону машины за воротник тянет. Потянет, остановится, облает вкруговую, чтобы не уснул Витя, и по новой.. Да и он в себя приходить начал. Вот эту картинку и застали Клавдия Григорьевна и Люда: мужик, явно еще не совсем твердо понимающий где он и кто он, перебирает руками и ногами, цепляясь за ветки и отталкиваясь от снега, и шепчет собаке: «Давай, Люська, давай, родная, тащи… тащи…».