ПОТЕРЯННАЯ. (2 часть)

 

Автор А.А.Лапаев

 

5.

 

Утром следующего дня она сняла дубинку с полки и оценивающе посмотрела на неё. Довольно тяжёлая, но если потребуется, она сможет ударить как надо. Главное, не переборщить. Только сейчас Вера поняла, что слишком сильным ударом может отправить своего любовника в мир духов. Оставалось лишь надеяться на то, что «котелок» у него такой же крепкий, как и всё остальное. В худшем случае она так и не сможет отыскать дверь, а в компаньоны ей достанется смуглый мужской труп с лопнувшими мозгами. Всего через пару дней он начнёт превращаться в огромную кучу гниющего человеческого мяса. Веру даже передёрнуло от таких мыслей. Пожалуй, при подобном повороте дел она быстро сойдёт с ума, либо же покончит с собой, что будет предпочтительнее.

Ожидание вечера оказалось для неё самым большим испытанием. Пару раз Вера даже решила, что отложит задуманное на какой-нибудь другой день, но оба раза она одёргивала себя и сама себе говорила, что находиться в этом плену больше не может. Она думала о своём плане, но взгляд постоянно обращался на окно, за которым по-прежнему сгущался белый туман. Он словно хотел обратить на себя внимание. Но она была слишком занята дубинкой. Вера долго ломала голову, стоит ли прятать её под кроватью? Но потом поняла, что это самый простой и удобный вариант. Всё равно этот подонок никогда туда не заглядывал, да и вообще, вряд ли он мог ожидать подобной прыти от Веры. « Ну, что ж», - подумала она. – «Сегодня ночью ты будешь сильно удивлён!»

В половине четвёртого, как всегда, зазвонил телефон. Вера схватила трубку:

-- Аллё-о? – произнесла она голосом убеждённой шлюхи.

Но в ответ – тишина. Она уже собиралась нажать кнопку отбоя, как вдруг динамик разразился вспышкой громких помех. Вера едва не вскрикнула от неожиданности. Шумы продолжались несколько бесконечно долгих секунд, затем их волна отступила куда-то вдаль.

-- Аллё? – сказала Вера совершенно другим голосом.

Помехи вспыхнули вновь, но только на короткое мгновенье, а затем из-за них, словно из-за невидимой стены, перекрывающей пространство эфира, выплыла одинокая и приглушенная фраза:

--Я приду за тобой и заберу тебя оттуда.

Вера расслышала это отчётливо, и ей стало страшно: Чей это был голос?! На самом деле шумы и помехи исказили его столь сильно, что невозможно было определить даже пол говорившего. И если это звонил он, то какого чёрта он сделал с телефоном? Почему вообще он лишил её всех связей с внешним миром? Даже телефонная книга на журнальном столике оказалась пустой бутафорией. На её страницах не было ничего – Вера уже проверяла это.

Все её домыслы не весили ни грамма. В безнадёжных поисках ответа она снова и снова приходила в тупик. Всё было не так! Вопросы один за другим всплывали в голове, но ни на один из них она не могла найти ответ. Она долго изводила себя пугающими подозрениями, но в конце концов решила махнуть на всё это рукой. Главное – это как можно скорее выбраться отсюда. И Вера заставила себя подняться с дивана и начать подготовку своего освобождения.

От волнения в этот день она выкурила полторы пачки сигарет. Сердце ныло, а в голове заворочалась тупая боль. Вера нервно бродила по пустующим комнатам и едва что не каждые пять минут поглядывала на настенные часы в гостиной. Но вечер не торопился наступать, словно давая ей возможность помучаться ещё больше.

Наконец, за окнами квартиры стемнело, и седой туман приобрёл синеватый призрачный оттенок. Вера ощутила, как кровь оставила её конечности, сделав их бледными и холодными, как у трупа. Она несколько раз проверила, удобно ли лежит под кроватью дубинка и не заметит ли он её при входе в комнату. Потом она кое-как смастерила ужин на двоих и отправилась в душ. Но горячая вода не помогала: Руки и ноги были по-прежнему холодны как лёд.

В половине десятого она уже лежала на кровати, одетая только в маленькие нейлоновые трусики. На прикроватном столике дымились шпажки с пряной бараниной, и аромат, исходящий от них, смешивался с приторным запахом тюльпанового масла. Вера посмотрела в тёмное окно и поняла, что теперь начинает бояться другого: Вдруг сегодня он не придёт? Что тогда? Для неё это означало только одно: ещё сутки душевных терзаний и сводящей с ума тоски. Она чувствовала, что уже не сможет здесь находиться ни дня. За несколько дней тихая квартира превратилась для неё в маленький персональный ад, из которого не было выхода.

Но провидение сжалилось над ней: Сухо щёлкнул замок и взвизгнула петлями дверь. Восемь шагов, и он распахнул дверь спальни, на ходу снимая пиджак и расстёгивая ремень брюк. Тёмный взгляд алчно пожирал её загорелую кожу, скользя по гладким линиям бёдер и округлостям грудей. Видимо, в этот раз он решил не церемониться, и хотел сразу перейти к делу.

Неожиданно для себя Вера ощутила укол обиды: Он даже не обратил внимания на ужин, на который она угрохала столько времени и усилий. Подонок! Впрочем, она ещё сможет отомстить, когда приложит к его башке резиновую дубинку. Вот это будет угощение, вполне достойное такого ублюдка как он.

Он вошёл в неё грубо и бесцеремонно, как всегда. Вера издала сладострастный стон, все силы направив на то, чтобы он прозвучал правдоподобно. В душе же её только тошнило от происходящего. Но ещё большее отвращение испытывала она сама к себе: безобразно раскинувшая ноги перед человеком, которого ненавидела и боялась больше всего на свете. Этот человек украл у неё свободу, память и ту, другую жизнь, о которой она теперь ничего не знала.

С безразличием она отметила про себя тот факт, что он кончил не вынимая. Обмякшей тушей он придавил её тело к кровати и тяжело дышал, словно только что дал стометровку. Потом он сполз с неё и уселся на пуфик голой волосатой задницей, извлекая из кармана пиджака пачку сигарет и зажигалку. Вера молча следила за его движениями. Она не торопила события, но правая ладонь уже жаждала сомкнуть рифлёную резиновую рукоять.

Проходили секунды, долгие, словно часы в бессонную ночь. Вера с ненавистью смотрела, как он стряхивает пепел прямо в тарелку со шпажками. Она выжидала момент, когда он повернётся к ней спиной, как тогда, в прошлый раз. Но он сидел полубоком к кровати и на периферии зрения мог видеть всё, что делает она.

Ну, давай, сделай это! Повернись!.. Я так тебя ненавижу!..

Наконец – казалось, прошла целая вечность – он медленно повернулся к ней спиной, чтобы затушить окурок в тарелке. И тогда Вера напряглась и рванулась вперёд, словно снаряд, выпущенный из баллисты. Рукоять дубинки заняла в руке уверенное место. Вере казалось, что она движется со скоростью молнии, но...

Удар был настолько сильным, что её обнажённое тело перелетело через кровать. Дубинка вырвалась из рук и сгрохотала посреди комнаты. Вера не успела даже понять, как всё это произошло, да и не могла теперь: Грудную клетку стальными тисками сдавила жуткая непереносимая боль. Она валялась на полу и беззвучно открывала рот, словно рыба, выброшенная приливом на раскалённый песок берега. С тупым безразличием она подумала лишь о том, что скорее всего он сломал ей рёбра.

Он молча смотрел на неё тяжёлым взглядом, сдвинув густые брови к переносице, и на этот раз не отводил глаз. На лбу блестели маленькие капельки пота. Тёмные волосы на груди взмокли и прилипли к коже. Сквозь туман боли Вера всё же видела его достаточно отчётливо, и она понимала, что как бы то ни было, для неё всё закончится очень скоро. И тёмный взгляд её жестокого любовника говорил о том же самом.

Внезапно он встал, и похрустывая суставами, начал одеваться. Он делал это не спеша, но течение времени для Веры теперь изменилось. Она с удивлением и страхом услышала его сухой издевательский смешок. Так его слегка развеселила короткая дубинка, валяющаяся на полу.

-- Что за б****кий огрызок? – усмехнулся он и повернулся. Но в глазах его Вера не увидела ни доли веселья.

-- Ты сама виновата во всём, - тихо сказал он и тут же возвысил голос. – Ты хотела только трахаться! Так получи же, что хочешь, глупая развратная сука!

Вера была в шоке – он всё-таки не глухонемой! Более того, он говорил о каких то вещах, к которым стоило прислушаться даже теперь, когда всё её тело просто разрывалось от боли. Она чувствовала, что его слова больше всего остального могут пролить свет на её потерянное прошлое.

-- Ты никогда не думала о моей душе. А у меня она есть! – Он говорил с лёгким южным акцентом. – И вот, что ты получила... Нравится?! Ты довольна?!

Он взорвался и ударил ногой прикроватную тумбочку, с грохотом и треском опрокинув её на пол. Из ящичков по всей спальне разлетелись парфюмерные и косметические принадлежности Веры. В нескольких сантиметрах от её ладони оказались острые маникюрные ножницы. Стиснув зубы, она заставила себя сжать их в кулак.

-- Ты сама выбрала такую жизнь!.. Так почему потом пошла на попятную?!

Он устало опустился на стул и принялся массировать свои виски. Вокруг в полном беспорядке валялись вещи и одежда Веры, раскатившиеся повсюду флакончики с духами и баночки с кремами.

«О чём ты?» - хотела спросить она, но вместо этого слабо простонала:

-- Я ничего не помню...

-- Потому что ты не хочешь помнить, глупая сука!

-- Туман... Почему всегда туман?..

-- Это в башке у тебя туман!

Вера глубоко вздохнула и едва не вскрикнула от режущей боли в груди. До неё с запозданием доходил смысл сказанных им слов. Она всё ещё ничего не помнила, но что-то проснувшееся, активно заворочалось в глубинах её подсознания.

-- Кто ты? – простонала она.

-- Твой папа! – он сухо рассмеялся своей глупой шутке. Нотки садистской издёвки звучали в его голосе. Как же сильно он ненавидел её!

И тут она вспомнила всё!

Воспоминания накатили внезапной и сокрушительной волной, словно цунами. Они пробивали в её голове все заслонки. Образы последних дней реальной жизни обрушивались как гром среди ясного неба. Она сжала ножницы в кулаке сильнее – ненависть и злость делали своё дело. Откуда-то издалека донёсся издевательский смешок её южанина-любовника. Теперь она знала его имя.

Ярик.

 

6.

 

Это было тихое июньское утро. Вера проснулась у себя дома, на улице Пархоменко, в их трёхкомнатной квартире старого типа, с высокими потолками и окнами, выходящими во двор и центральную улицу города. Она выкурила две сигареты, стоя на балконе и слушая воркование голубей. Внизу, у подъезда размеренно махал метлой престарелый дворник в драповой кепке и застиранной льняной рубашке. Мимо него с огромной спортивной сумкой на плече прошёл их сосед Вадик, возвращающийся с ночного дежурства. Балкон выходил во двор, и с пятого этажа было видно всё как на ладони.

Вера любила это место, этот двор в первых лучах восходящего солнца, этого дворника и голубей, воркующих на крышках канализационных люков, но терпеть не могла своего мужа Виталика, грёбаного зануду, с которым пришлось прожить долгих пять лет и родить от него дочь Оксану. Этой весной ей исполнилось только два года, но она уже во всём напоминала своего папашу: задумчивый взгляд, немногословность были видны даже в таком возрасте. Чёрт! И почему только Вера раньше не замечала таких явных и отвратительных деталей? Ведь жила же, и даже чувствовала себя счастливой.

У Виталика в жизни было всё предельно просто: Он любил свою жену и души не чаял в ребёнке, работал в строительной фирме прорабом, а по выходным иногда таксовал на своей слегка потрёпанной «ниве-шевроле», так что и зарабатывал он не плохо. Он мог себе позволить иногда побаловать супругу новой шубкой, или золотыми безделушками. На восьмое марта Виталик всегда дарил ей букет алых роз, а Новый год они обычно встречали в элитном санатории «Чистая речка» под Екатеринбургом.

И вроде не на что было Вере жаловаться. Большинство подруг и так испытывали к ней чувство зависти. Но однажды Вера заскучала, стоя вот так же на балконе и выкуривая третью сигарету подряд. Она вспомнила о тех счастливых и бездумных вечерах, проведённых с пьяными подружками в ночных клубах и барах города. Тогда можно было позволить себе всё, от дорожки «кокса» в туалете, до увеселительных гонок на иномарке с каким-нибудь сорокалетним дядькой-толстосумом. И не беда, что потом приходилось ехать с ним в сауну. Подумаешь, лишний раз загнуться «рачком», или раздвинуть ноги. Что тут такого? Все девушки это делают, но только Вера знает себе цену и не даёт, кому не попадя. Тогда она могла жить одним днём и не думать о последствиях, как это делала теперь.

В один из их новогодних выездов в «Чистую речку» Вера случайно познакомилась с ним. Это был высокий и красивый осетин с капелькой испанской крови. Его звали Ярик. До тридцати лет он прожил в Сочи, под крылом богатого папочки, а потом нелёгкая занесла его сюда, на Урал, в грязный промышленный городок Высокогорск. Ярик был довольно крупным по местным масштабам бизнесменом. Он занимался какими-то тёмными делами в области чёрной металлургии, и на этом поприще зашибал крупное бабло. А деньги позволяли ему делать практически всё. Ярик гонял на серебристом «лексусе», и именно в этом авто, на заднем сидении Вера впервые ему бесстыдно отдалась.

По началу они встречались изредка, один или два раза в месяц, когда Виталик уезжал в командировки. Ярик увозил её в свой огромный коттедж на Голубые озёра, где они могли спокойно пить дорогое французское вино и придаваться безудержному сексу, подчас приправленному лёгкими извращениями, чего Вера никогда бы не смогла испытать в постели со своим консервативным супругом.

В одну из таких встреч Ярик подарил ей эротический костюм в стиле «садо-мазо», сделанный из натурального латекса и стоящий бешеных денег. Стоило ей только облачиться в него, и либидо сделало своё дело: Одного беглого взгляда в зеркало хватило для того, чтобы оргазм чудовищной силы пронзил всю её плоть.

С тех пор Вера куда чаще стала навещать своего любовника. Она полностью охладела к мужу и практически перестала интересоваться дочкой. Виталик узнал обо всём только через полгода, когда Вера забеременела во второй раз, и он знал, что отцом этого ребёнка не является. Он месяц ходил, как живой труп, ни с кем не общаясь, и уж тем более избегая затрагивать тему своей личной жизни. В мае он подошёл к Вере и спокойно сказал, что намерен подать на развод. Ей было всё равно, а глаза Виталика излучали море боли, ведь он любил её так сильно.

В то июньское утро Вера намеревалась окончательно перебраться к Ярику. Она собрала только те вещи, которые ей были ближе всего. Насчёт остального можно было не беспокоиться: Ярик купит ей всё, что потребуется. Дочка мирно посапывала в детской кроватке, которую недавно смастерил ей отец. Она ещё не знала, что, проснувшись, уже никогда больше не увидит маму.

Вера оделась и посмотрела на часы. С минуты на минуту возле подъезда должен был появиться серебристый «лексус» с тонированными стёклами. Она не хотела заставлять Ярика ждать и потому заторопилась к выходу, но на бегу заметила, что дверь в спальню открыта. Виталик сидел на кровати с видом, таким брошенным и покинутым, что ей стало не по себе. Крепкий работяга-мужик с огромными руками и пробивающейся на макушке лысиной среди тёмных каштановых волос.

-- Уходишь? – с безразличием бросил он.

-- Да, - Вера остановилась.

Он криво и невесело усмехнулся. Только теперь Вера обратила внимание на то, что он, похоже, не брился уже несколько дней. Тёмная щетина густо покрывала его подбородок и щёки. Виталик поднял глаза, красные и усталые, и медленно, с расстановкой произнёс:

-- Я тут всё обдумал. Мы всё-таки пять лет были вместе...

-- Не начинай снова, - нервно выдавила она. – Мы уже всё с тобой обговорили сотню раз...

-- Подожди! – сказал он громко и тут же осёкся. Оксана заворочалась в своей кроватке, что-то невнятно пробормотала и уснула вновь.

-- Мы пять лет были вместе, - повторил он. – И ещё у нас есть она, ты не забыла?

Он качнул головой в сторону дочери.

-- Так что на развод подавать я пока не стану. Я даю тебе шанс...

-- Виталь... – начала было она, но он остановил её, подняв широкую мозолистую ладонь.

-- Я не дурак и не слепой, чтобы не видеть и не понимать того, что с тобой происходит на самом деле. Я помню, как раньше ты любила меня, как радовалась рождению Оксанки... Я всё помню, не сомневайся.

Он вздохнул и задумчиво провёл ладонью по небритому подбородку.

-- Когда-нибудь дьявол в твоей голове ляжет спать. Так всегда говорил мой дядька. И тогда у тебя появится чувство вины перед нами и перед самой собой. Вот я и даю тебе шанс вернуться. А если не сможешь, то просто дай мне знать, и я в любое время приду за тобой и заберу тебя оттуда.

 

7.

 

Она ушла, но не хлопнув дверью, а осторожно притворив её, чтобы не разбудить Оксану. Слова мужа бесконечное множество раз повторялись в её голове, словно кто-то снова и снова прокручивал отрезок аудиозаписи. «Лексус» уже ждал её у подъезда, и с переднего сиденья, сжав сигарету в зубах, ей улыбался Ярик. Они уехали на Голубые озёра, в рай, как считала Вера, но через пару месяцев у неё случился выкидыш, сразу после того, как он избил её в первый раз. Выйдя из больницы, она вернулась в холодные и неуютные стены чужого дома, и вместо извинений со стороны Ярика получила новые побои.

Так сладкая жизнь превратилась для неё в маленький ад. Он бил её за каждую мелочь и позволял себе обращаться с ней, как с уже поднадоевшей, старой вещью. В их сексе теперь не было взаимности. Ярик заботился только о своём удовольствии, а ей чаще всего причинял боль. Однажды, в порыве подступающего оргазма он вырвал из её головы целый клок волос, и было похоже, что слёзы и стенания Веры доставляют ему ещё большее удовольствие.

И сейчас она всё это вспомнила, валяясь на полу, обнажённая и избитая. Сквозь пелену, застилающую глаза, она видела, как Ярик подходит и нависает над ней, игриво подбрасывая в руке обрезок милицейской дубинки.

-- Мы с тобой уже сдохли, сука! – проорал он ей в самое лицо. – А ты всё ещё не врубилась в это?!

Поигрывая дубинкой, он склонился над ней и заглянул прямо в глаза... Тёмный и нечеловеческий взгляд. Такой взгляд может быть только у существа, заглянувшего в самый тёмный край мироздания. С ужасом Вера поняла, что Ярик говорит правду.

-- А знаешь, боль всё равно никуда не уходит, как и кайф. Тебе всегда будет больно, а мне всегда будет кайфово. Смешно, правда?

Но Вере было не до смеха.

-- Знаешь, куда я засуну тебе эту сраную дубину? Ты такой боли ещё никогда не чувствовала! Ты лишила меня всего! Всего!!!

Он орал, обильно брызгая слюной, и всё ниже склонялся над ней. Вера не думала ни о чём другом, кроме маленьких маникюрных ножниц в своей ладони. Она выжидала ещё... и ещё...

Крик Ярика был столь же нечеловечен, сколь ужасен и тёмен был его взгляд. Задыхаясь от боли в поломанных рёбрах, Вера наносила удар за ударом в его лицо и шею. Снова и снова... Кровь из пробитой артерии фонтаном ударила прямо ей в лицо. Правый глаз лопнул, как переспелый фрукт. В стремительно слабеющих руках взметнулась и опустилась дубинка. Удар получился куда слабее, чем можно было ожидать, но в глазах Веры вспыхнули и погасли россыпи фиолетовых искр. Сломанный нос свернуло вбок, а рот сразу же наполнился кровью.

Ярик выронил дубинку и повалился на пол рядом с ней. Кровь из глубокой раны на шее продолжала бить фонтаном. Но постепенно истошный вопль превратился в сдавленный хрип, а фонтан начал иссякать. Ярик дёрнулся в последний раз и застыл на полу в нелепой позе, с руками, обхватившими кадык и нижнюю челюсть.

 

8.

 

Ужасная сцена, со всеми её гротескными декорациями медленно превращалась для Веры в кроваво-красную иллюзию. Кровь Ярика, забрызгавшая её лицо, смешивалась с выступившими слезами. Вера плавно пробуждалась от кошмарного сна, который придумала себе сама. Последние дни, проведённые в этой квартире, маленькими чёрно-белыми картинками стремительно проносились перед мысленным взором.

Она помнила всё!

В одну из дождливых октябрьских ночей Ярик в очередной раз отработал на её теле пару приёмов таэквон-до. Он выбил ей два передних зуба и сломал мизинец на правой руке. Для Веры это стало последней каплей.

Она постоянно изводила себя самобичеванием:

Как, как я могла?! Бросить мужа и Оксаночку из-за денег и секса! Чего мне не хватало?.. Чего?!! Решила вспомнить молодость? Но ведь я всегда стыдилась собственного прошлого. Господи, как же я могла?! Зачем я это сделала?!!..

В первых числах ноября Вера собралась с духом, подошла к Ярику и сказала ему прямо, что намерена бросить его и вернуться в семью. Последние слова Виталика долго не давали ей покоя.

-- Ты нужна ему, как зубы в заднице, - ответил на это Ярик. – Как и мне, впрочем.

Он странно и недобро улыбнулся:

-- Валяй, сука! Я всё равно уже устал видеть тебя каждый день в своём доме. Меня тошнит от тебя.

«Говори, что хочешь», - подумала Вера. – «Только отпусти меня отсюда, и поскорей!»

И Ярик словно услышал её мысли:

-- О’кей! - сказал он. – Я даже окажу тебе последнюю услугу. Я отвезу тебя туда же, откуда привёз.

Спустя какое-то время, Вера поняла, что сглупила в очередной раз, доверив Ярику свою жизнь. Она быстро собрала кое-какие вещи и выбежала на улицу. Воздух был холодный и сырой. В быстро сгущающихся сумерках вспыхнули фары «лексуса». Ярик уже выводил его из гаража. Он сидел за рулём, молчаливый и сосредоточенный. Его вид сразу не понравился Вере. Она знала, что он не предвещает ничего хорошего. Но ехать было нужно сейчас же, пока Ярик не передумал и вместо «последней услуги» не наградил её парочкой жестоких ударов по почкам. Вера забралась на переднее сидение и машина, взвизгнув колёсами, умчалась в ночь.

Дороги на Голубых озёрах были отменного качества, но ближе к городу начинались ухабы и крупные трещины в асфальте. Любая иномарка легко справлялась с такими препятствиями, но в этот раз джип сильно затрясло, едва они только выбрались на центральное шоссе. Вера вздрогнула и на всякий случай пристегнула ремень безопасности. Она увидела, как Ярик, безумно улыбаясь, переключает скорости. На спидометре было уже 160 км/ч.

-- Ярик, пожалуйста!

Ей стало страшно. Ярик, вцепившийся побелевшими руками в «баранку», молча улыбался. Но больше всего пугали его глаза – тёмные и влажные. Взгляд, который невозможно было поймать и понять, куда он направлен. Навстречу им неслось шоссе, и время от времени свет фар выхватывал из темноты бешено пролетающие мимо столбики с указателями километров.

Он молчал, и в какую-то секунду Вера поверила в то, что больше никогда не увидит Виталика и дочку. «Это расплата за мои предательство и измену!» - подумала она. Ярик сидел за рулём с глазами потенциального самоубийцы. Сердце в груди ещё билось, но, по сути, он был уже мёртв. Ледяной страх тонкой змейкой заскользил по позвоночнику Веры. Шестое чувство подсказало ей, что расплаты за свои жизненные ошибки избежать не удастся. Она медленно закрыла глаза и услышала, как заорал Ярик.

«Лексус» бешено завращался вокруг своей оси, подпрыгивая и заваливаясь на правый бок. Задним бампером он снёс ограждение на обочине дороги и блестящим бесформенным снарядом вылетел в кювет. Удар был такой силы, что ни одно из тонированных стёкол не выдержало. Осколки исполосовали Вере лицо и руки, превращая тело в один сгусток тяжёлой боли. Ремень безопасности с чудовищной силой сдавил грудь. Громко хрустнули сломанные рёбра. Что-то жёсткое ударило её прямо в лицо, сломав нос и превратив губы в ошмётки кровавой плоти.

Благодаря ремню безопасности, Вера осталась внутри, но Ярика позже нашли метрах в пятнадцати от «лексуса». Он лежал на спине, в предсмертной муке ухватившись руками за шею и нижнюю челюсть, словно хотел таким образом остановить кровь, быстро покинувшую его тело. Осколки стекла и разорванного железа разорвали ему глотку и превратили лицо в уродливую маску смерти. Правый глаз лопнул, а левый бессмысленно взирал на серое ноябрьское небо.

Вера ещё несколько часов провела в машине, истекая кровью и находясь в полубредовом состоянии. Несколько раз она теряла сознание, но затем снова приходила в себя, ощущая боль и бессилие. А в голове, словно заклинание, вновь и вновь повторялись слова Виталика:

Я заберу тебя оттуда... Я заберу тебя оттуда...

 

9.

 

В половине четвёртого утра водитель-дальнобойщик, направляющий свою фуру в Высокогорск, в свете фар разглядел сбитое ограждение и остановил «КамАЗ» на обочине дороги. Он вылез из кабины, высокий и худой мужчина лет сорока пяти. Дома, в Екатеринбурге мирно спали его красивая молодая жена и двухгодовалая дочка. Водитель поёжился под порывом холодного ноябрьского ветра и закурил. В правой руке он держал небольшой аккумуляторный фонарик. Он обошёл кабину своего грузовика и для начала осмотрел разрыв в ограждении. Фонарь выхватил из темноты изогнутые стальные опоры и куски перекладины, разорванной, словно она была сделана из фольги. Удар был дьявольской силы! Он направил луч света вниз, успев подумать о том, что машине пришлось изрядно покувыркаться, ибо склон насыпи в высоту был не меньше двадцати метров.

А потом он увидел серебристый «лексус», стоящий внизу на четырёх спущенных колёсах. Множество осколков битого стекла отзывались на свет фонаря россыпями холодных мёртвых звёзд.

-- Бля-а! – мужчина испуганно шарахнулся в сторону, уронив фонарик и тлеющую сигарету на асфальт. Некоторое время он не мог справиться с собой и успокоить сердце, бешено колотящееся в груди. Но всё же необходимо было взять себя в руки. Там, в машине могли быть живые люди. Вряд ли, конечно, но что, если это было так, и что, если им была нужна срочная медицинская помощь.

-- Хрен я туда полезу, - решил он. – Вызову «скорую» и ментов, и пусть они сами роются в этом хламе!.. Чёртовы ублюдки, совсем перестали ценить жизнь!

Он вытащил из кармана мобильник, и, подумав немного, набрал сперва «03».

 

«Скорая» прибыла на место только в 5:00. Врачи сразу же констатировали одну смерть. Вера была ещё жива, но находилась без сознания. А в 5:10, по дороге в высокогорскую горбольницу она впала в глубокую кому...

 

... Припухшие и отяжелевшие веки задрожали и медленно разомкнулись, приоткрывая глаза, подёрнутые болезненной плёнкой. Белки сплошь покрывали ярко-красные сети лопнувших сосудов. В уголках глаз скопился густой гной.

Вера вздрогнула, и всё тело тут же отозвалось невыносимой болью. Сквозь свистящий в ушах шум, она уловила равномерное попискивание осциллографа. И в ту же секунду тёплая и успокаивающая мысль обняла разум:

«Я жива!» - подумала Вера.

Жива!

А в холле реанимационного отделения больницы, за толстым стеклом палаты стоял Виталик и задумчиво смотрел на изуродованное лицо своей бывшей жены. Одну руку он стиснул в кулак, а другой за талию обнимал стройную голубоглазую брюнетку.

-- Пойдём? – сказала Лена. Ей не понравилось это излишнее напряжение, возникшее у Виталика при виде бывшей жены. – Нам надо забрать Оксану у твоей мамы, а мне – она игриво похлопала себя по чуть округлившемуся животику. – Пора что-нибудь съесть. Или я тебя сожру, ей богу!

-- Пойдём, – Виталик улыбнулся и расслабился, возвращаясь к реальности из сферы глубоких и безрадостных воспоминаний.

-- Пойдём, - повторил он и отвернулся от стекла.

 

Ноябрь 2007.