Речка Пахра.

Лирические этюды

 

Заводи.

 

С высоты птичьего полета- она будто гибкая живая лента, убегающая от самой себя под наклон земли русской. Ее воды, невеликие по объему, торопятся на свидание с Москвой- рекой. В тихие заводи, которые во множество разбросаны по ее течению , вправлены, будто картины в дорогие рамки великолепные подмосковные пейзажи.

 

Зеркально отражаются, прильнув к воде деревья, горячий ком солнца, облака, переходящие реку вброд, и надолго зависнувшие над ней, будто в небесной нарциссомании, а ночью- выкопирки Вселенной. Они лежат на поверхности воды и на дне. Прыгнет с берега в воду даже малый лягушонок, и разбивает вдребезги сонмы галактик В жару заводи слепят, будто дуга электросварки, а во время грозы напоминают блюдца, наполненные до краев жидким золотом.

 

Преломлены в воде тростник и резучая осока. Над ними виражи голуботелых стрекоз. Слюдяные крылья издают электрический треск. А со дна им, будто угрожая, показывают фарфоровые кулачки водяные лилии на скрипучих гибких стеблях.

 

. На мелководье веером брызнула рыбная молодь. Это щучий гон. Спасаясь от хищницы, плотва на мгновение выпрыгивает из воды и вспыхивает на солнце залотыми монетками.

 

И вдруг резкий удар с неба, от которого идет рябь по воде. Это наверху ослепительный крестик реактивного самолета, взлетевшего с подмосковного аэродрома, расстался с собственным звуком, и теперь они гуляют друг от друга отдельно. Реверсивных следов становится все больше, и самолеты точно охватывают небо длинными свежими бинтами. Сухое потрескивание стрекоз над камышом, удар, от которого трясутся в окретсностях болота, и эти вспухающие в небе рубцы, точно след от плети. Тревожно становится на душе. Как им ужится в этом мире?

 

Любят Пахру рыболовы. Хотя рыбы в ней поубавилось. А в древности говорят края эти были природно изобильны.

 

Захочет мужик напиться, скинет на берегу шапку, положит рядом армяк и забредет в реку. Выходит обратно , а сапоги полны рыбы, под шапкой куропатка притаилась, а под армяком-заяц спрятался! А ныне вспомнит ли кто имя человека, последним всласть напившимся из Пахры. Из самого драгоценного в мире сосуда- собственных ладошек. С химическим составом ее воды может конкурировать лишь периодическая система элементов Менделеева.

Неделями остаются в покое рыболовные поплавки. Лучшие закаты и рассветы достались нашим предкам. Но речные пейзажи по-прежнему сохраняют левитановское настроение.

 

Сенокос.

 

В пору сенокоса на Пахре, кажется, даже звезды пахнут сеном. Богатыми скотопитательными лугами всегда славилась Пахра. Сенокосная расправа над ними начинается в пору буйного цветения трав.

 

Перед этим в последний раз над лугами бушует очистительная гроза, после которой высь окончательно проясняется и промытое, туго натянутое на радугу небо уже не грозит упасть на землю.

 

Лужи, разлегшиеся на дороге, быстро испаряются, возвращаясь обратно в облака. Еще рано утром луг, осыпанный слезами, до боли в глазах сиял под солнцем, оплакивая свою участь, и зайцы пили росу из мерцающих листьев травы-манжетки, а уже к обеду он вспухнул зелеными волнами травы. Умолкли кузнечики, сшивавшие себе брачные костюмы из зеленых листьев, Увядающие растения пахнут сладко и томительно. Клевер в розовых мини-папах лежит в капкане из силков мышинного гороха, и повилика, хватавшая всех за горло в борьбе за солнце, тоже привяла. Обстрекательное рпастение-крапива,лопух, проеденный листоблошками, тоже пошел под нож косилки.

 

А потом лето будет сложено в стога,и до самой зимы будут они маячить в осеннем тумане, как сказочные привидения.

Неподалеку от Пахры маленькое сельское кладбище. Много поколений усталых крестьян ходило здесь за плугом, да так и вошло под землю. Отдыхают теперь, укрытые земляным одеялом. У смерти всегда богатый урожай. Даты надгробья- короткая влась над жизнью. Ночью ухают филины, пугая неизвестно кого, днем отсчитывают года кукушки, и в любое время года живет здесь скорбь. Человек на кладбище заходит одним, а уходит всегда другим. « На погосте-печали схожие. Все дороги сошлись сюда. Одинаково руки сложены. И над всеми одна звезда.»

 

Зимняя Пахра.

 

Лесов вдоль Пахры в современных ландшафтах не очень много, но осенью, выказав последнюю красу, они замирают в долгом зимнем обмороке, погружаясь в благоговейную, почти молитвенную тишину.

 

Зима, заботясь о будущем загоняет все живое под снег. Наступает время снежной державы нашей. Речка стекленеет и замерзает на бегу. В старом бору, похожем на кафедральный собор слышен лишь шорох от падающих сосновых игл. Кроны деревьев, выметнувшихся на гигантскую высоту, шумят под ветром, и кажутся огромными парусами, на которых несется в космосе Земля. Почему так много сейчас штормов и ураганов? Раньше ветер работал, надувая паруса кораблей и вращая крылья мельниц. Теперь же он мстит за свое неприменение.

 

В ночь сорвался с белесого неба мелкий, будто через сито пропущенный снег. Но вскоре высь прояснилась, и до утра вышла светить миру полная Луна. Ближе к полуночи выскочил из леса в заснеженное, мерцающее вблизи бора поле заяц-русак, еще не сменивший летнюю шкурку. Я возвращался домой и хорошо видел его с небольшого пригорка.

 

Пугливому от природы зверьку хватило бы десятка секунд, чтобы перемахнуть поле, и скрыться в лесу на противоположной стороне. Но он стал вдруг неистово метаться, делать подскоки, описывать круги. По заячьему обыкновению.Скидки, прыжки, развороты, замысловатые петли, и какие-то вовсе уж немыслимые синусоиды следовали друг за другом, буквально в каскадном темпе. Мне подумалось, что это либо сумашедший заяц, либо он так вдохновенно радуется своей дикой, свободной жизни. Ведь никто его не преследовал.

 

Но потом я увидел сбочь от него другой серый комок, отчетливо видимый на снегу, и совершающий такие же невероятные кульбиты. Это была его лунная тень. Чудеса! Заяц просто шарахался от самого себя. И прошло немало времени, прежде чем насмерть перепуганный зверек одолел поле.

Как часто мы, люди, похожи на этого зайца! Недаром говорят: «Жизнь прожить- не поле перейти!» Кто из нас перебежал жизненное поле напрямик и уверенно? Не шарахался, пугаясь собственных желаний, не кружил, уходя в сторону, не запутывал следы так, что потом долго не удавалось выйти к намеченной цели?

А рядом тенью следовала судьба. Нам бы сразу послушаться ее. Ведь покорных она мягко ведет за руку, непокорных- тащит грубой силой.