НА ДАЛЬНЕМ СЕВЕРЕ

 

Застегнув последнюю пуговицу на дублёнке и надев шапку-ушанку, Семён, медленно переступая через порог, вышел на улицу. День был ясный и морозный. Вокруг лежал снег, переливающийся под солнечными лучами всеми цветами радуги и слепящий глаза. Он был повсюду: на земле, на деревьях, на крыше стоявшего неподалёку сарая, на окнах дома, на пороге; всюду, куда не глянь, было лишь белое снежное покрывало, местами достигающее до полутораметровой толщины. Зима на славу постаралась. Причём в течение последних нескольких дней она лишь тренировалась, готовясь к наиболее сильному броску, который и осуществила сегодняшней ночью. Начиная где-то с десяти часов вечера и до самого утра вовсю бушевала вьюга, в трубе гудел разошедшийся ветер, засыпая и заметая всё, что только попадалось на его пути, снежной крупой, щедро сыплющейся с неба. И лишь около часа тому назад снегопад постепенно стих, сойдя на нет.

Щурясь с непривычки, Семён, постояв немного на пороге, сделал пару шагов в сторону сарая и остановился, едва ли не по пояс погрузившись в снежный сугроб.

-Н-да, - произнёс он, озираясь по сторонам. - Зря я не занёс вчера лыжи в дом. Ещё и подумал...

Он сплюнул.

-И лопата тоже в сарае. А без неё, пожалуй, тут и не обойтись. Это надо ж столько навалить! То-то Женька обрадуется. У них там, наверное, сейчас слякоть, дождь...

Ещё немного постояв, Семён собрался с силами и двинулся вперёд, пытаясь всё же прорваться к сараю. Но уже на третьем шагу он споткнулся и упал, на мгновение скрывшись под белоснежным покрывалом.

-Бр-р-р! - вставая и отряхиваясь, произнёс он. - Это что же за ерунда такая?

Семён в очередной раз осмотрелся по сторонам.

-Тьфу ты! Сильно вправо взял. Видать, в кусты зашёл, о которые и споткнулся. Ладно, возьмём левее. И, раз!

Разбрасывая по сторонам снег, он, словно ледоход по замёрзшей реке, стал медленно, но точно приближаться к намеченной цели. Где-то на дереве слабо каркнула ворона, внимательно наблюдавшая за движениями человека, барахтавшегося в снегу.

-Молчи, подлая! - крикнул Семён. - Я тебе понасмехаюсь. Ишь, смеяться она вздумала!..

Взяв небольшой комок снега, он запустил им в сторону обидчицы. Но комок упал, не достигнув и половины необходимого расстояния. И ворона, словно поняв это, ещё раз каркнула, презрительно взглянув на человека.

-Вот зараза! - выругался Семён. - Ну, погоди, вот я вернусь домой, да возьму свою двустволку, - я тебе покажу, где раки зимуют!..

Ворона ещё раз каркнула и, взмахнув крыльями, перелетела на соседнее дерево.

-Ты гля на неё! - продолжал Семён, уверенно продвигаясь к сараю. - Она ещё характер показывает. Ну, я тебя!..

Наконец, добравшись до заветной цели, Семён, вынув из кармана слегка озябшими руками холодный ключ, вставил его в замок и отпер дверь. Войдя в сарай, он, стряхнув с себя прилипшие комья снега, надел лыжи, взял в руки лыжные палки и, вновь выйдя на улицу, быстро покатил в сторону калитки.

Ворона, всё ещё следившая за ним, на сей раз не проронила ни звука.

Семён обитал в такой глуши, где на один квадратный километр приходилось не более пяти человек. Он специально выбрал именно такой район, желая уединиться как можно сильнее от всего на свете. Это случилось почти пять лет тому назад, когда он, будучи полным сиротой, едва преступившим за порог детдома, вдруг узнал, что единственный его друг тайно встречается с его же девушкой. В один миг Семён потерял и тех немногих близких людей, которые у него были, оставшись совершенно одним на всём белом свете. Ему некуда и не к кому было идти. Вокруг были людские толпы, но всем им не было до него никакого дела. И вот тогда, проведя несколько ночей на вокзале, он и принял неожиданное даже для самого себя решение: уехать на дальний север, подальше от людей и поближе к природе. Как только это решение было принято, оно тут же было осуществлено. Заняв денег у двух детдомовских воспитательниц, которым он так и не сказал, на что собирается их потратить, Семён купил билет на поезд и покинул шумную, но холодную для него Москву, променяв её на более, как ему тогда казалось, радушный север.

Мы не будем здесь рассказывать обо всех тех испытаниях и разочарованиях, которые выпали на душу Семёна за время его не близкого путешествия и первые годы жизни на севере; не будем особо распространяться о том, как нелегко совсем ещё молодой парень, всю свою жизнь проживший в относительно тёплой Москве, адаптировался к суровому климату Сибири, как ему, едва ли не собственноручно пришлось строить себе жильё, как почти полгода жить впроголодь, скитаясь по угрюмой тайге в поисках чего-нибудь съестного, пока, наконец, на его пути не попался пожилой егерь, кардинально изменивший жизнь молодого человека, сумев помочь ему как с пропитанием, так и с трудоустройством. Всё это и многое другое осталось в прошлом, о чём Семён всё же не жалел. Как бы трудно ему не приходилось, он ни разу не пожалел о том, что покинул Москву, променяв её на тайгу Сибири.

"Я и там чужой, и здесь, - говорил он сам себе в наиболее трудные минуты. - Я не нужен никому независимо от моего места проживания. Но здесь я хотя бы не вижу ни её, ни его. Здесь нет людей, которых я считал бы своими друзьями, но которые на самом деле были для меня едва ли не врагами. Здесь нет ничего этого. И значит, здесь лучше, значит, я верно поступил".

После знакомства с Василием Дмитриевичем жизнь Семёна несколько изменилась. Егерь, договорившись с начальством, взял его в свои помощники, пообещав в последствии похлопотать о какой-нибудь иной должности для понравившегося ему молодого человека. Семён стал часто наведываться к Василию Дмитриевичу, и через какое-то время они, не смотря на почти тридцатилетнюю разницу в возрасте, стали настоящими друзьями. Семёну даже нравилось то, что его новый друг на столько лет его старше. "Не нужно опасаться, что твой друг уведёт у тебя твою же девушку, - думал он. - Да и девушки в этой-то глуши у меня, скорее всего, не будет".

Но Семён ошибся. На следующий год после его знакомства с Василием Дмитриевичем к тому приехала в гости юная племянница, сразу запавшая Семёну в сердце. Он тоже понравился девушке. Молодые люди очень быстро нашли общий язык и подружились.

И вот теперь, в морозное декабрьское утро, Семён спешил к дому Василия Дмитриевича, дабы вместе с ним поехать навстречу к Евгении, обещавшей сегодня к вечеру приехать в гости к дяде и другу. Причём на целую неделю!

На дорогу до дома Василия Дмитриевича ушел добрый час. И за всё это время Семён не встретил на своём пути ни единой живой души. Кругом были лишь деревья, покрытые снегом, да белое покрывало под ногами, искрящееся на солнце и слепящее глаза.

Но вот на горизонте показалась чёрная точка, медленно, но верно увеличиваясь в размерах, превращаясь в человеческое жилище. "Слава Богу!" - воскликнул уже порядком уставший Семён, собираясь с последними силами и ускоряя ход.

Уставший, вспотевший и зарумянившийся, он, наконец, достиг желанной цели. Сняв с ног лыжи и отряхнувшись от снега, он, не стучась, прошёл в дом, где его давно уже ждали.

-А я уж хотел ехать к тебе навстречу, - вставая из-за стола, произнёс пожилой мужчина с совершенно седыми волосами и добрым, ясным взором карие глаз. - Думаю: ну, всё, заблукал парень. Надо ехать разыскивать.

-Заблукать-то я не заблукал, но устать немного успел, - раздеваясь, ответил Семён.

-Ещё бы! Ведь как занесло!.. Но главное, что не сбился с дороги.

-Это верно. С пути не сбился. Но во дворе у себя заблудился, - добавил Семён, улыбаясь. - Сбился с дорожки и споткнулся о кусты, порадовав ворону!..

-Бывает, - тоже улыбаясь, ответил Василий Дмитриевич. - Я однажды тоже заблудился у себя во дворе. Правда, новью. Так минут десять искал дорогу. Темно, ничегошеньки не видно. Да ещё и снежком всё притрусило - не поймёшь, не разберёшь, что и где находится. А я уставший с лесу-то приехал, да к тому же тогда совсем молодой, не опытный был. Но, слава Богу, всё обошлось. А то уже думал, что придётся замерзать у собственного порога... Да, было дело!.. Я потом, коли захочешь, тебе многого понарассказываю. А сейчас пойдём, я тебе маленькую налью: и согреешься, и силёнки восстановишь. Верно говорю?

-Так точно, - весело ответил Семён. - Пойдёмте.

Весь день они провели в тёплом и уютном доме егеря, поочерёдно рассказывая друг другу различные истории из своей жизни. А ближе к вечеру, хорошо одевшись, поехали встречать Евгению, захватив предварительно для неё запасной комплект лыж.

К тому времени снег немного улежался, и передвигаться было немного проще. Да и в компании с другом любая преграда становилась немного проще и проходимее, нежели в одиночку. А когда шли в обратный путь, то и вовсе было весело. Весёлая и раскрасневшаяся Евгения то и дела рассказывала смешные анекдоты и истории из жизни, делая сложный и немного утомительный путь совсем лёгким и приятным.

Семён заранее уговорил Василия Дмитриевича, особо-то и не сопротивлявшегося, и теперь все троя держали курс к дому молодого человека, где и собирались встретить наступающий новый год.

Евгения впервые приезжала к дяде на новый год, что делало этот праздник ещё более желанным и радостным. Сердце Семёна так и билось, так и стучалось, словно пытаясь вырваться наружу. Пару раз молодому человеку даже приходилось останавливаться и делать небольшие передышки.

-Что, Сень, вымотался, - улыбаясь, спрашивал Василий Дмитриевич, и, обращаясь к племяннице, пояснял: - Парень целый день сегодня на ногах; устал, поди.

Но дело было вовсе не в усталости. Семён мог пройти ещё столько же. И Василий Дмитриевич это прекрасно знал. Он сразу понял, что к чему; глянул на Семёна, когда к ним подбегала Евгения, и обо всём догадался. И, конечно же, он решил оставить свои догадки при себе, даже и не намекая на них.

К дому Семёна они прибыли уже затемно.

-Эх, я так и не проложил путь, - вздыхая, произнёс молодой человек. - Ещё и подумал: надо бы взять лопату, да хоть чуток разгрести снег...

-Ну почему же, - возразил Василий Дмитриевич. - Очень даже не плохой путь. Немного петляет, правда, а так ничего...

Не успев окончить свою фразу, пожилой мужчина, резко разведя руками, скрылся под снегом.

-Кусты... - только и мог произнести Семён, давящийся от смеха.

-Ах ты, бандит! - поднимаясь, воскликнул Василий Дмитриевич. - Понаставил тут, понимаешь, ловушек разных, и идёт сзади. Ну, погоди!

И они весело и дружно рассмеялись.

-Я же сам утром в эту же ловушку и угодил, - сквозь смех произнёс Семён.

-Ладно-ладно. Я тебе ещё устрою. Ты у меня ещё попляшешь, - показывая кулак, шутя, угрожал Василий Дмитриевич.

Так, смеясь и перешучиваясь, они и добрались до порога, где поснимали лыжи, отряхнулись от снега и вошли в дом.

-А теперь позвольте мне взять инициативу в свои руки, - раздеваясь, сказала Евгения.

-Ишь ты, - воскликнул Василий Дмитриевич. - И что ты с ней, с инициативой этой, собираешься делать?

-Хочу накрыть на стол. Вы пока посидите, отдохните; а я всё сделаю. Хорошо?

-Ну, давай, - согласился Василий Дмитриевич. - Давай-давай.

-Пойдём, я покажу тебе, где чего находится, - беря девушку за руку, тихо произнёс Семён.

-Показывай и идти ко мне, не мешай девчонке колдовать над новогодним столом!..

Этот новый год, пожалуй, был для Семёна самым счастливым. Он встречал его вместе с настоящим, верным и проверенным другом, от которого можно было ждать только лишь поддержку, верный совет и понимание, и любимой девушки. Семён, правда, ей ещё не говорил о своих чувствах, но он почему-то был уверен в том, что и она его любит, что у них всё будет хорошо. Эта новогодняя ночь казалась ему гораздо счастливей даже тех, когда он ещё будучи ребёнком, сидел за праздничным столом в нарядно убранных комнатах детдома, окружённый своими друзьями и подругами, а также добрыми и заботливыми воспитательницами, не о чём таком ещё не думал, не имел ни каких забот, не зная ни что такое предательство близких людей, ни что такое дни и ночи без единой крохи чего-нибудь съестного во рту. Даже тогда, в далёком и безвозвратно ушедшем детстве, Семён не был столь счастлив, как в эту ночь, сидя в маленькой и тесной комнатке, обставленной примитивной мебелью, но рядом с дорогими его сердцу людьми.

Василий Дмитриевич первым ушёл спать, дав возможность молодым людям побыть наедине. Он думал, что именно этой ночью те обо всём договорятся и обретут счастье. В том, что Евгении нравится Семён, он также был уверен, как и в том, что его самого зовут Василием Дмитриевичем. И он был бы счастлив увидеть свою племянницу, которую любил как свою собственную дочь, невестой такого замечательного на его взгляд парня, как Семён. Но он не считал нужным и вообще допустимым вмешиваться в подобные дела, предпочитая спокойно выждать, пока молодые люди сами во всём разберутся, сами обо всём договорятся. "Это их личная жизнь, - думал он, - и у меня нет ни малейшего права в неё вмешиваться, ни малейшего!.."

Однако молодые люди не оправдали его надежд. Они ни единым словом не обмолвились об испытываемом друг к другу чувстве, ни разу об этом не намекнув, не дав какого-либо знака. Но, отправляясь под утро спать, они были счастливы; эта новогодняя ночь, проведённая вдвоём на краю света, вдали от всего живого (если, конечно, не считать Василия Дмитриевича, мирно храпевшего в соседней комнате), ещё надолго останется в их памяти как один из счастливейших моментов в их жизнях.

Весь следующий день, проводив Василия Дмитриевича, молодые люди посвятили прогулкам по заснеженной тайге. Лишь под вечер, уставшие, но довольные, вернулись они домой. И то только для того, чтоб утром, едва позавтракав, вновь стать на лыжи и отправиться в новое путешествие. И так пролетела вся неделя, все семь дней, показавшиеся им семью часами. Исключением разве что был Рождественский вечер, когда они вновь собрались втроём за праздничным столом. Но и этот вечер был полон радости и всеобщего счастья, которое, казалось, так и витало вокруг них. Какого же было их разочарование, когда выяснилось, что через несколько часов Евгении нужно будет выезжать в обратный путь!..

Василий Дмитриевич, всего на полчаса заехавший к молодым людям, сказал, что, к сожалению, не сможет проводить племянницу, ибо ему срочно нужно ехать на один из участков, где, согласно словам прибежавшего к нему помощника, разбушевавшийся медведь, кем-то не вовремя разбуженный, загнал на дерево несчастного путника, по воли судьбы попавшего в это время в это место, и где срочно требуется помощь такого опытного в подобных делах человека, как Василий Дмитриевич; по сему он решил заранее попрощаться с Евгенией, поручив все хлопоты, связанные с её проводами, их общему другу - Семёну. На что тот с радостью согласился.

Простившись, Василий Дмитриевич тут же и отбыл; а молодые люди стали потихоньку готовиться к предстоящему отъезду девушки.

-И когда мы теперь увидимся? - взглянув в ясные, голубые глаза Евгении, спросил Семён тихим и грустным голосом.

-Не знаю, - так же тихо ответила девушка, опуская глаза. - Наверное, не раньше лета. Но летом я обязательно приеду, обещаю! Как только окончу институт, сразу же приеду. И на всё лето. Хочешь?

-Ты ещё спрашиваешь?! - радостно воскликнул Семён. - Конечно, хочу! Я вообще хочу, чтоб мы с тобой не расставались. Я жить без тебя не могу. Я... - он на мгновение запнулся, бросив на неё быстрый взгляд и залившись краской смущения; но тут же собрался с силами и так же бойко продолжил: Я люблю тебя, Женя, очень сильно люблю, больше жизни люблю!.. И хочу, чтоб ты стала моей женою.

-Я согласна, - помолчав какое-то время, едва слышно произнесла девушка слабым и дрожащим от волнения голосом. - Я тоже тебя люблю. Сильно-сильно!..

1 декабря 2006 года.