Мне приснился сон. Сначала мы долго ездили параллельно гряде скал на карете с тремя лошадьми в лунном свете. Причем я был одновременно неким высоким и широким в плечах юношей, а так же его беременной возлюбленной. это сложно объяснить. потом она начала рожать, тут я переключился на цыганку, которая правила лошадьми, она никак не хотела останавливать карету, а это было необходимо, потому что роженица спала как-то вертикально снаружи кареты. наконец цыганка разозлилась и остановила карету так резко, что кони оторвались и все сооружение наебнулось на бок. роженица рожать расхотела.

После того как этот человек разбудил меня, мне стало сниться следующее.

Я был СОБОЙ, т.е. тем, что я под этим подразумеваю в параллельном сечении. Долго шел по пустыне, по дороге, а вокруг были только фонари и курганы. наконец я понял, что иду к Илоне, и, обнаружив у себя в кармане n-ное количество денег, решил зайти в магазин чтобы не идти к ней с пустыми руками. это было маленькое похожее на автобусную остановку строение. На вывеске было написано КТУЛЬХУ ФТАГН. я зашел внутрь. нет смысла описывать странное убранство сего сомнительного заведения. выяснилось, что я его уже посещал, и продавщица (симпатичная поджарая короткостриженная брюнетка лет тридцати) меня хорошо помнит. она предложила мне бананов. я сначала хотел купить чего-то выпить, но когда я увидел ее бананы, то вспомнил, что Илона любит бананы, и согласился.

- Нашинковать? - полюбопытствовала она, отходя куда-то мне за спину - я на тот момент уже разместился на табуретке возле барной или не барной стойки. Мне стало интересно, как она это будет делать, и я сказал, чтобы шинковала. Она мелко порезала банан совершенно зеленочного цвета в мисочку, в которой уже лежали два больших кругляша грейпфрута, и затем стала выбирать зеленые кусочки.

- А может, сделать сок? - вдруг предложила она. мне было похуй как я его донесу например, и я сказал ДЕЛАЙТЕ. а потом обернулся, поглядел на нее, и поинтересовался, а будет ли стоить дороже, ежели она кинет в бананы еще и те остатки грейпфрута.

- Нет, не будет, - уверенно ответствовала она и, залив все то, что было в мисочке, водой с крана, стала осторожно сливать это в мойку справа от меня.

поскольку я пришел к выводу, что она занята делом, я обратил взгляд на стойку. Она была сделана по типу той, какие бывают в кондитерских фаст-фудах, только вместо пирожных на блюдцах под ценниками стояли разнообразные статуэтки Ктульху. Особенно меня впечатлило хищно изогнувшееся двухголовое и двухвостое стальное чудовище длиной где-то сантиметров тридцать. далее стояло похожее на него, только голов не было, а еще чуть дальше я увидел точно такую же маленькую фигурку (с головами). На ценнике над ней было написано Член. 2 евро. Член.

Бармен внимательно, но молча наблюдал за мной. неожиданно стоящий дальше седовласый индеец вытащил трубку изо рта и хрипло спросил:

- Что тебе, это интересно - показывая на длинную хищную статуэтку.

- Нет, - по неизвестной мне причине соврал я. - Это, - обращая палец в сторону пустой досточки для денег.

Тем временем девушка, занятая моим соком, решила спросить у меня, откуда я держу путь. Я ответил, что с пыльных румыно-беларусских дорог (?) но ее ответ удовлетворил. Я спросил, много ли посуды выносят, она отозвалась, что у них в любом случае одноразовая, но не преминула мне намекнуть, что во время своего прошлого визита я унес и не вернул большую стеклянную бульонницу. Спрашивать, что в ней было, показалось мне неудобным, и я отмолчался. Наконец она поставила передо мной два керамических стакана и ушла в подсобку.

- Сколько с меня? - крикнул я. Она не отзывалась. Тогда я повторил запрос и она ответила пять рублей.

Меня удивило, что так мало, потому что пять рублей стоит одна порция, и я уже по собственной инициативе только что положил в мойку две бумажки по пять рублей. одна намокла, другая осталась сухой.

- Точно? - уточнил я.

- Пять рублей, - видимо, не расслышав, ответила она.

Тогда я вытащил из мойки мокрые пять рублей, отряхнул их и положил в карман. После этого я вышел, но затем вернулся, потому что я забыл сок. она улыбнулась. она была бы не прочь, если бы я ее поимел.

 

Сначала мы что-то праздновали. Мороз был лютый. Я был Джек. Я плюнул с девятого этажа. Внизу стоял мой папа с собакой и разговаривал с двумя девочками лет по шесть и матерью оных. когда он увидел что я плюнул, подбежал так, чтобы упало ему на голову, после чего радостно засмеялся, отстегнул собаку и начал выплясывать с трезором какие-то дикие номера. Девочки смеялись до колик. Мама девочек ушла. Я отошел от окна. После этого через некоторое время в оконный проем влезли эти дети. Они оказались совершенно одинаковыми. У них были присоски на пальцах, поэтому они влезли по отвесной стене. Девочки хотели со мной трахнуться, но я же был Джек и преисполнился самых честных правил...

еще один. Я был девушкой, походу Аллой. У нас в квартире был тусклый желтый свет и только одна табуретка. К нам приехали два французских комикакомедианта. Один был тот чувак, который играл пианиста и в фильме "Пиджак". Поскольку я был Аллой, он стал оказывать мне знаки внимания, и я ему тоже. Потом они сидели на этой табуретке и стали рассказывать свои французские шутки. Причем французского языка не было слышно, как будто закрутили звук. Мой брат, папа и мама стояли и слушали с напряженным и очень серьезным видом. только я чуть-чуть понимал(а) и смеялся(лась). комики рассказывали с суровым выражением на лице, но напряженные заточки моих родственников на самом деле немало их веселили. Потом тот, который был пианист, протянул моему брату кусок хлеба. Тот взял и быстро швырнул его на стол, но не попал, и хлеб упал в собачью миску. Потом они все куда-то уходили и этот чувак провел пальцем от моего плеча до колена. это было напряжно, хотя в принципе он мне нравился.