Владимир Штайгманн. Гамбург.

 

Лирико-философские этюды.

 

 

Деревья.

 

 

Несомненно, самое несчастное дерево- осина. Горькая, воистину, у нее судьба. Каких только напраслин не возведено. Иудиным зовется деревом. Этот приговор, как грех первородный. И трясется она в нервном ознобе все лето. От малого даже ветерка дрожь пробегает до корней. Жалкое, оболганное и страдающее ботаническое существо, всегда готовое к дровам. Недаром, в древнерусском языке осина называлась «трепетица».

И только осенью даже это дерево бывает красиво лишь в году. Листья ее облетают рано, но являют такое сочетание красок, названия которым не придумано еще ни в одном языке мира. От лимона до багрянца.

Краснее лишь дуб. Его листья так огненны, словно он достает корнями до раскаленного центра Земли.

Символом России считается березка. Крапины на ее коре- то ли таинственные, нерасшифрованные письмена о загадочной русской душе, то ли это слезы экспериментального и гореустойчивого русского народа. Нацию с таким терпением бог дважды не создает.

Символом России можно, по праву, считать и ель. Она,как солдат, в зеленой строгой шинели круглый год на посту.

Деревья, деревья...Мы связаны с ними больше, чем это на первый взгляд кажется. Где-то в неведом лесу, неведомой даже стране подрастает для нас, или уже выросло неведомое нам дерево. Неминуемо суждено нам с ним встретится. Это будет грустная встреча. Когда-нибудь это дерево повалят, отвезут на лесопильню, и наделают из него досок. Доски пойдут нам на гроб... И вместе с этим деревом мы уйдем в вечность.

 

 

На погосте печали схожие

Все дороги сошлись сюда

Одинаково руки сложены

И над всеми одна звезда

 

 

 

 

 

Инкарнация.

 

 

В одном маленьком городке однажды появилась крупная бездомная собака. Она была никому неизвестна, и вела себя странно. Ни к кому не приставала по обыкновению таких псов, не заискивала перед другими собаками, не просила еды. Она просто заглядывала всем прохожим в глаза, и спешила дальше. Взгляд ее был мудрым и печальным. Люди ощущали при встрече с ней смутную тревогу. Многие просто отводили глаза.

Особенно долго сидела собака в центре городка, на пустынной площади, где делали остановку все здешние автобусы. Пес сидел неподвижно, и часами наблюдал, как автобусы глотают и выкидывают людей.

Была уже глубокая осень. По площади, холодной и мокрой ветер-растрепа, явно мучаясь от скуки, гонял опавшие листья. То расшвыривал их по сторонам, то гнал по кругу, то завивал в жгуты. Морщилась под ветром старая холодная лужа. Это была самая знаменитая в городке лужа. Она не просыхала уже десятки лет. В местной газете о ней были написаны целые тома жалоб, фельетонов и даже стихов. Но никто не мог ее победить. Ни одна власть, ни один режим.

Хотя обещали все.

Потом пошел нудный, в косую линеечку, осенний, тоски и одиночества дождь, когда особенно остро чувствуешь бремя души. Лужа покрылась волдырями. Но собака не тронулась с места.

Так сидела она несколько дней,и пристально заглянула в глаза всех жителей города.

А потом исчезла. Многие люди выходя из автобусов, по привычке искали ее взглядом, некоторые облегченно вздохнули.

Пса больше никто не видел.

Существует теория инкарнации. Согласно ей, после смерти человека его душа переселяется в другое существо и продолжает жить дальше. И вот кто-то, давно умерший, вернулся в свой родной город собакой. Но , вероятно, слишком поздно. Его никто не встретил. Никто его даже не узнал. И никто в этом городе ему не обрадовался.

 

 

 

Судьба.

 

 

 

Конец осени. Начало зимы. В ночь сорвался с белесого неба мелкий, будто через сито пропущенный снег. Но вскоре высь прояснилась, и до утра вышла светить миру полная Луна. Ближе к полуночи выскочил из леса в заснеженное, мерцающее поле заяц-русак, еще не сменивший летеюю шкурку. Я возвращался домой и хорошо видел его с небольшого пригорка.

Пугливому от природы зверьку хватило бы десятка секунд, чтобы перемахнуть поле, и скрыться в лесу на противоположной стороне. Но она стал вдруг неистово метаться, делать подскоки, описывать круги. По заячьему обыкновению.Скидки, прыжки, развороты, замысловатые петли, и вовсе уж немыслимые синусоиды следовали друг за другом, буквально в каскадном темпе. Мне подумалось, что это либо сумашедший заяц, либо он так вдохновенно радуется своей жизни. Ведь никто его не преследовал.

Но потом я увидел сбочь от него другой серый комок, отчетливо видимый на снегу, и совершающий такие же немыслимые кульбиты. Это была его лунная тень. Заяц просто шарахался от самого себя. И прошло немало времени, прежде чем насмерть перепуганный зверек одолел поле.

Как часто мы, люди, похожи на этого зайца! Недаром говорят: «Жизнь прожить- не поле перейти!» Кто из нас перебежал жизненное поле напрямик и уверенно? Не шарахался, пугаясь собственных желаний, не кружил, уходя в сторону, не запутывал следы так, что потом долго не удавалось выйти к намеченной цели?

А рядом тенью следовала судьба. Нам бы сразу послушаться ее. Ведь покорных она мягко ведет за руку, непокорных- тащит грубой силой.

 

 

 

Космос полон печали.

 

 

 

В холодную зимнюю ночь, белую от снега, и кристалликов инея, осевших от вымороженной из воздуха влаги, в полную силу светила Луна. Ее огромный глобус поначалу так низко висел над Землей, точно Луна захотела подробней рассмотреть нашу жизнь. Казалось, бери лестницу, приставляй к ней, и переселяйся в другой мир.

Потом Луна, удовлетворив свое любопытство, поднялась выше, и со своими темными материками, стала похожа на заплатанный футбольный мяч. Но светила еще ярче и тревожнее. Лунные тени на снегу были резки, как пролитая тушь. Морозно шуршал от дыхания воздух, стужа покусывала яблони в саду, на реке то и дело оглушительно стрелял береговой припай льда.

Поля искрились свежей белизной. Перед этим была метель, заново перебелившая окрестности. Долгими зимними месяцами метели баюкают своими тягучими песнями Россию, часто меняя пеленки...

Огонь в печке с хрустом разгрызал сухие, околелые с мороза дрова. Моя овчарка лежала у огня. Но смотрела не на пламя, а в окно, за которым зависла Луна. На стеклах, будто утешая нас, жителей нордических широт мороз нарисовал жаркие тропические пальмы.

Пес явно беспокоился. Я знал, что в такие лунные ночи на них находит безотчетная собачья тоска. Отчего такое происходит- никто не знает. Но им надо непременно повыть на Луну. Может это их первородина? Утверждают же многие, что жизнь на Землю занесена из космоса.

Я открыл дверь и пес с готовностью выскочил наружу. В избу тотчас, намереваясь хоть немного погреться, стала ломится стужа. Пришлось плотно закрыть дверь. Одевшись, я вышел следом. Задрав голову, оглядел по-хозяйски Вселенную, но вернулся взглядом к порогу родного дома.

Собака, подняв морду к Луне, долго сидела как зачарованная, любуясь космическим ночником. Потом издала долгий протяжный вой. Звуки явно шли из глубины собачьей души.И когда послание ушло в вышину, пес замер, чутко насторожив уши. Затем провыл снова, чуть изменив оттенок, но с теми же тревожными нотками И только в третий раз его голос стал ликующим. Пес глубоко вздохнул и притих. Видно, кто-то отозвался ему оттуда. Отозвался и успокоил...

А звезды продолжали падать. Они как-будто старались переселится к нам, но не долетая сгорали. Возможно, в космосе идут бесконечные звездные войны, и он тоже полон печали. И какой-нибудь беспристрастный межгалактический статистик вычеркивает их из списков навсегда. Уже миллионы лет падают с неба звезды, и запас их, похоже, не кончится никогда.

 

Одиночество звезд безмерно

Но я знаю, что с давних пор

Еженочно мне брат по Вселенной

Зажигает сигнальный костер

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Владимир Штайгманн. Гамбург.

 

Лирико-философские этюды.

 

 

Деревья.

 

 

Несомненно, самое несчастное дерево- осина. Горькая, воистину, у нее судьба. Каких только напраслин не возведено. Иудиным зовется деревом. Этот приговор, как грех первородный. И трясется она в нервном ознобе все лето. От малого даже ветерка дрожь пробегает до корней. Жалкое, оболганное и страдающее ботаническое существо, всегда готовое к дровам. Недаром, в древнерусском языке осина называлась «трепетица».

И только осенью даже это дерево бывает красиво лишь в году. Листья ее облетают рано, но являют такое сочетание красок, названия которым не придумано еще ни в одном языке мира. От лимона до багрянца.

Краснее лишь дуб. Его листья так огненны, словно он достает корнями до раскаленного центра Земли.

Символом России считается березка. Крапины на ее коре- то ли таинственные, нерасшифрованные письмена о загадочной русской душе, то ли это слезы экспериментального и гореустойчивого русского народа. Нацию с таким терпением бог дважды не создает.

Символом России можно, по праву, считать и ель. Она,как солдат, в зеленой строгой шинели круглый год на посту.

Деревья, деревья...Мы связаны с ними больше, чем это на первый взгляд кажется. Где-то в неведом лесу, неведомой даже стране подрастает для нас, или уже выросло неведомое нам дерево. Неминуемо суждено нам с ним встретится. Это будет грустная встреча. Когда-нибудь это дерево повалят, отвезут на лесопильню, и наделают из него досок. Доски пойдут нам на гроб... И вместе с этим деревом мы уйдем в вечность.

 

 

На погосте печали схожие

Все дороги сошлись сюда

Одинаково руки сложены

И над всеми одна звезда

 

 

 

 

 

Инкарнация.

 

 

В одном маленьком городке однажды появилась крупная бездомная собака. Она была никому неизвестна, и вела себя странно. Ни к кому не приставала по обыкновению таких псов, не заискивала перед другими собаками, не просила еды. Она просто заглядывала всем прохожим в глаза, и спешила дальше. Взгляд ее был мудрым и печальным. Люди ощущали при встрече с ней смутную тревогу. Многие просто отводили глаза.

Особенно долго сидела собака в центре городка, на пустынной площади, где делали остановку все здешние автобусы. Пес сидел неподвижно, и часами наблюдал, как автобусы глотают и выкидывают людей.

Была уже глубокая осень. По площади, холодной и мокрой ветер-растрепа, явно мучаясь от скуки, гонял опавшие листья. То расшвыривал их по сторонам, то гнал по кругу, то завивал в жгуты. Морщилась под ветром старая холодная лужа. Это была самая знаменитая в городке лужа. Она не просыхала уже десятки лет. В местной газете о ней были написаны целые тома жалоб, фельетонов и даже стихов. Но никто не мог ее победить. Ни одна власть, ни один режим.

Хотя обещали все.

Потом пошел нудный, в косую линеечку, осенний, тоски и одиночества дождь, когда особенно остро чувствуешь бремя души. Лужа покрылась волдырями. Но собака не тронулась с места.

Так сидела она несколько дней,и пристально заглянула в глаза всех жителей города.

А потом исчезла. Многие люди выходя из автобусов, по привычке искали ее взглядом, некоторые облегченно вздохнули.

Пса больше никто не видел.

Существует теория инкарнации. Согласно ей, после смерти человека его душа переселяется в другое существо и продолжает жить дальше. И вот кто-то, давно умерший, вернулся в свой родной город собакой. Но , вероятно, слишком поздно. Его никто не встретил. Никто его даже не узнал. И никто в этом городе ему не обрадовался.

 

 

 

Судьба.

 

 

 

Конец осени. Начало зимы. В ночь сорвался с белесого неба мелкий, будто через сито пропущенный снег. Но вскоре высь прояснилась, и до утра вышла светить миру полная Луна. Ближе к полуночи выскочил из леса в заснеженное, мерцающее поле заяц-русак, еще не сменивший летеюю шкурку. Я возвращался домой и хорошо видел его с небольшого пригорка.

Пугливому от природы зверьку хватило бы десятка секунд, чтобы перемахнуть поле, и скрыться в лесу на противоположной стороне. Но она стал вдруг неистово метаться, делать подскоки, описывать круги. По заячьему обыкновению.Скидки, прыжки, развороты, замысловатые петли, и вовсе уж немыслимые синусоиды следовали друг за другом, буквально в каскадном темпе. Мне подумалось, что это либо сумашедший заяц, либо он так вдохновенно радуется своей жизни. Ведь никто его не преследовал.

Но потом я увидел сбочь от него другой серый комок, отчетливо видимый на снегу, и совершающий такие же немыслимые кульбиты. Это была его лунная тень. Заяц просто шарахался от самого себя. И прошло немало времени, прежде чем насмерть перепуганный зверек одолел поле.

Как часто мы, люди, похожи на этого зайца! Недаром говорят: «Жизнь прожить- не поле перейти!» Кто из нас перебежал жизненное поле напрямик и уверенно? Не шарахался, пугаясь собственных желаний, не кружил, уходя в сторону, не запутывал следы так, что потом долго не удавалось выйти к намеченной цели?

А рядом тенью следовала судьба. Нам бы сразу послушаться ее. Ведь покорных она мягко ведет за руку, непокорных- тащит грубой силой.

 

 

 

Космос полон печали.

 

 

 

В холодную зимнюю ночь, белую от снега, и кристалликов инея, осевших от вымороженной из воздуха влаги, в полную силу светила Луна. Ее огромный глобус поначалу так низко висел над Землей, точно Луна захотела подробней рассмотреть нашу жизнь. Казалось, бери лестницу, приставляй к ней, и переселяйся в другой мир.

Потом Луна, удовлетворив свое любопытство, поднялась выше, и со своими темными материками, стала похожа на заплатанный футбольный мяч. Но светила еще ярче и тревожнее. Лунные тени на снегу были резки, как пролитая тушь. Морозно шуршал от дыхания воздух, стужа покусывала яблони в саду, на реке то и дело оглушительно стрелял береговой припай льда.

Поля искрились свежей белизной. Перед этим была метель, заново перебелившая окрестности. Долгими зимними месяцами метели баюкают своими тягучими песнями Россию, часто меняя пеленки...

Огонь в печке с хрустом разгрызал сухие, околелые с мороза дрова. Моя овчарка лежала у огня. Но смотрела не на пламя, а в окно, за которым зависла Луна. На стеклах, будто утешая нас, жителей нордических широт мороз нарисовал жаркие тропические пальмы.

Пес явно беспокоился. Я знал, что в такие лунные ночи на них находит безотчетная собачья тоска. Отчего такое происходит- никто не знает. Но им надо непременно повыть на Луну. Может это их первородина? Утверждают же многие, что жизнь на Землю занесена из космоса.

Я открыл дверь и пес с готовностью выскочил наружу. В избу тотчас, намереваясь хоть немного погреться, стала ломится стужа. Пришлось плотно закрыть дверь. Одевшись, я вышел следом. Задрав голову, оглядел по-хозяйски Вселенную, но вернулся взглядом к порогу родного дома.

Собака, подняв морду к Луне, долго сидела как зачарованная, любуясь космическим ночником. Потом издала долгий протяжный вой. Звуки явно шли из глубины собачьей души.И когда послание ушло в вышину, пес замер, чутко насторожив уши. Затем провыл снова, чуть изменив оттенок, но с теми же тревожными нотками И только в третий раз его голос стал ликующим. Пес глубоко вздохнул и притих. Видно, кто-то отозвался ему оттуда. Отозвался и успокоил...

А звезды продолжали падать. Они как-будто старались переселится к нам, но не долетая сгорали. Возможно, в космосе идут бесконечные звездные войны, и он тоже полон печали. И какой-нибудь беспристрастный межгалактический статистик вычеркивает их из списков навсегда. Уже миллионы лет падают с неба звезды, и запас их, похоже, не кончится никогда.

 

Одиночество звезд безмерно

Но я знаю, что с давних пор

Еженочно мне брат по Вселенной

Зажигает сигнальный костер