Неожиданно-требовательный звонок, перебивая стрекот швейных машин, позвал на обед.

 

Бригадирша тётя Клава выключила рубильник - разом наступила тишина.

Вита захватила сумку с едой и пошла в столовую.

- Айда сюда! - махнула рукой бригадирша. Сёдня в столовке чё-то народу - никого. Не хочут исть - видать, деньгами возьмут! - заржала тётя Клава лошадиными зубами.

За длинным столом у окна, выложив бутерброды, секретничали две женщины.

- Садись ближе. Вон хоть рядом с Лёшкой.- Добродушный парень в тельняшке на буйных плечах оседлал стул "задом наперёд" и, поправив спортивную кепку, улыбнулся Вите.

- Лёха, яззви тебя! Ну ты хоть за едой сыми хфуражку-то, - одёрнула бригадирша. - Такая жара, а ты никак с ей не расстанисся.

- Тёть Клав, только не нервничайте, ради бога, на красоту повлияет! - сострил парень. - Я и не собираюсь есть, между прочим. Я ем только раз в сутки. И то - утром. Усекли? Сколько раз Вам говорить, что я - сыроед.

Вита с удивлением посмотрела на парня.

 

Тётя Клава - крупная женщина с рыхлым носом и маленькими весёлыми глазками, отхлебнув чай, поперхнулась, закашлялась: "сы-ыро-ед"! Молодой человек легонько поколотил бригадиршу мощным кулаком по спине, - Ничего смешного, между прочим! Ем по специальной системе. А Вы как относитесь к сыроедению? - спросил он Виту.

Вита не знала толком ничего об этом. Пожала плечами.

- Эй, моряк - "красивый сам собою"! Дай девке пожрать! Щас обед закончится, а ты ей сырым мясом голову морочишь! - не выдержала тётя Клава. - Вот лучше пирожок с картошкой съешь да чаем запей, всё полезней будет, чем языком чесать. И ты жуй, деушка, поскорей, - она посмотрела на часы, - пятнадцать минут осталось, - Тётя Клава придвинула Вите бокал с чаем, - пробуй пирожки - утром успела наляпать. И не слушай этого блаженного. Он уже помешался на своём... хм... сыроедстве.

* * *

- Чё, сёдня первый день? - услышала Вита за спиной голос Лёхи. Она подняла голову от машинки, кивнула. - А я, - парень топнул, - я - там, в нижнем цехе. Работы пока нет, вот и прибежал с тобой поболтать.

- Ты... за машинкой сидишь, что ли? - удивилась Вита. Она считала, что парню, да ещё с такими мускулами, место где-нибудь на заводе - кирпичи ворочать.

- Ага. Шью. - ответил Лёха. - Ой, ладно, побегу, а то вон баба Клава нарисовалась, кулаком грозит!

* * *

Каждый вечер Лёха ждал Виту из цеха, провожал до автобуса. Сам крутил следом на велосипеде, а потом, помахав рукой, сворачивал в свой переулок. В обед он забегал в столовую перекинуться словом.

- Ты как на швейку-то додумался поступить? - спросила однажды Вита.

- Служил на флоте "тихоакаянском". Подводником. Пришёл после дембеля, а работы нет нигде. Заводы закрыты. Прослышал, что на швейную фабрику людей набирают. Взяли и меня. Шить научился. А ночами город подметаю. На хлеб хватает. Вот так. - он посмотрел на Виту, - Дальше видно будет. Тут узнал, что где-то вторчермет заработал - металл сортируют. Вот кинусь туда, как только объявят набор. Не прозевать бы... Ну а весной - в политехнический двину.

- Ты женатый?.. - в лоб спросила Вита.

- Хор-роший вопрос! - засмеялся парень.- Не-ет. Не женатый. - Подумав, он серьёзно ответил, - И не был. - Никто не берёт. А ты?

- Была...

- Что, пил? Тебя бил?

- Нет. По... семейным причинам, - уклончиво ответила женщина. Ну не скажет же она парню, в самом деле, что... муж её не... что они с ним были в дисгармонии, отчего она, Вита, со времён замужества страдает теперь женскими проблемами.

- И давно тоскуешь одна? - игриво поинтересовался моряк.

- Давно. Уже год как...

* * *

Молодые люди обменялись телефонами, и свободными вечерами Лёха названивал Вите. Часами рассказывал ей о пользе сыроедения, растолковывал преимущества этого питания. Они говорили о всяких пустяках и вещах серьёзных. Лёха был парнем начитанным, много знал. Вите нравилось в бывшем моряке всё - и его интеллигентный голос, и его... хм...спортивная кепка - она, кажется, вросла в него, и накачанные ноги велосипедиста. И его мощная грудь, на которой можно было бы... так уютно устроиться... А руки... просто лопаты!

Во сне она билась в объятиях блажного морячка. Её губы горели от страстных поцелуев... Сладко замирало сердце. Кончался сон... а он...всё не приглашал на свидание.

 

- Ну и когда же мы встретимся? - как-то после очередных грёз не выдержала Вита.

- А... надо? - вдруг услышала в ответ.

- Странно, мы с тобой уже столько знакомы... Я не нравлюсь тебе что ли? - настаивала Вита.

- Нравишься... и даже очень... - Помолчав, Лёха решительно сказал. - Ладно. Приходи завтра. Выходной как раз. - Он дал ей адрес.- Повторяю: у остановки забор с калиткой. Откроешь калитку - за кустарниками - домик. Буду ждать.

- Хм... а если сам выйдешь на остановку да меня там встретишь?

- Нет, Вита. Я к твоему приходу курицу горячую приготовлю. Любишь курицу?

* * *

Вита сидела в автобусе. Мечтала.- Вот богатырь-Лёха прямо с порогa распахнул руки, сграбастал её, истосковавшуюся по мужику, и тискает-тискает...

Нет, она не будет сопротивляться-ломаться. Не будет мучить ни себя, ни его. Хватит поститься - не девчонка. Да и моряк по женщине наскучался, поди... О-о...Вита покажет, как она умеет любить!

 

Автобус домчал до нужной остановки. Девушка нашла заборчик, калитку в нём. И дом. Постучала. Открыла дверь... Терпко опахнуло куриным бульоном.

 

Из глубины распаренной комнаты в тёмном махровом халате на вошедшую, не мигая, смотрит лысый носач с полотенцем через плечо и в шлёпанцах на босу ногу. Голосом Лёхи он сухо просит не стесняться и смелее проходить.

 

Человек сдёрнул с бельевой верёвки майку, тельняшку, ещё какое-то тряпьё.

- Боже... - Вита остолбенела. - Л-лёш... ты... что ли?

- Конечно.- серьёзно ответил хозяин. - Не узнала? - он, снова окинул гостью внимательным взглядом, будто первый раз её видел. Она же во все глаза таращилась на него.

- Садись. Сейчас будем курицу есть. - сухо приказал мужчина.

Прихватив полотенцем, он поставил на стол блюдо с разваленной курицей. Рядом красовались бутылка вина, два фужера, яблоки, коробочка конфет.

 

Не выказывая упавшего настроения, Вита опустилась на стул. Хозяин присел напротив. Разломал курицу. Положил себе и гостье. Вита глянула на парня и расхохоталась.

- Лёха... дак ты - лы-ысый?

- Ну и что такого? - заносчиво ответил Лёха. - А моя лысина что-то меняет в наших отношениях?

- Хм... да нет.

- Ну и тогда в чём дело? - недовольно спросил он. - Вот я такой, какой есть. Нравлюсь - оставайся, а нет...- "на нет и суда нет".

 

Вита ела курицу, а сама думала: "И, правда, ну и пусть лысый. Зато плечи - во-он какие! А руки! Ого... Хм... а... нос... По носу же определяют мужское "богатство". Да-а...носина у морячка - будь здоров! - хищно отметила Вита. - Раньше, вроде, не такой был под кепкой-то..."

- Лёх, а ты же сыроед! Курицу-то, как бы, тебе не положено...

- Нет уж, - сказал Лёха, - я курятину давно не ел. С тобой за компанию, и... запивай винцом. Вино хоть и недорогое, но, по-моему, ничего.

 

Поговорив ни о чём, они закончили трапезу. Послушали музыку. Лениво потанцевали. Лёха путался в халате, запинался тапками о половики. Наконец, он устал, бросился на кровать. Поманил Виту.

Вита, распалённая вином и фантазиями, устроилась рядом. Мужчина лежал, прикрыв глаза.

Девушка сгорала от желания: "Ну же!"

- Поцелуй меня, - попросил Лёша.

Вита, обняв мужчину, припала к его губам. И тут её прорвало.- Она целовала глаза, лоб, шею. Голодная, в исступлении раздирая халат, женщина зарывалась в мужскую дремучую грудь. И целовала. Нервно. Страстно. Лёшу пробил пот. Он, бледный, по-прежнему лежал неподвижно с закрытыми глазами. Руки Виты скользили по телу всё ниже... и...о-о! "целое богатство! правду говорят, что по носу можно определить!" Но... "богатство" не встрепенулось. - "Сейчас я тебя растормошу!" - Вита, как ведьма в угаре, колдовала над вялым достоинством. Она покрывала его жаркими поцелуями, поглаживала, теребила, покусывала... Брала и снова тормошила. "Достоинство" вываливалось и не подавало признаков жизни. Раскалённая женщина ползала по мужику-махине, терзая его ласками. Мужчина лежал, не шевелясь, мелко дрожал, судорожно сглатывая слюну. Он густо потел и смотрел в потолок.

Вита, вконец измученная, с обляпанными в вязком поту руками, растрёпанная и кипящая, вскочила с кровати, быстро вымыла руки, наспех оделась и, слепая от слёз, вылетела из комнаты.