Анна, не мигая, смотрела на старуху. Иссохшее лицо, ввалившиеся бурые щеки, седые волосы, старательно завязанные в тугой пучок. Довершали картину сложенные на груди костлявые желтые руки. Анна судорожно сглотнула. Она до сих пор боялась Антониду Ивановну. Даже мертвую. Старуха лежала в обшитом красной материей гробу, неровно установленном на табуретках. Казалось, она просто спит, еще миг - и глаза откроются, губы, как всегда, исказит презрительная ухмылка, а беззубый рот прошамкает очередное нечленораздельное ругательство. Анна резко повернулась и вышла из комнаты, пытаясь стряхнуть с себя наваждение. Закурив сигарету, она направилась на балкон. Яркое солнце с треском ударило в глаза, а смех резвившихся во дворе детей вернул ее к реальности.

- Ведьма – со злостью прошипела она. – И в гробу, как живая!

Она стряхнула пепел с балкона и поднесла сигарету к губам. Руки продолжали дрожать, но страх, испытанный минутами раньше, внезапно сменился злорадством.

- Ну что, бабушка, - прошептала она, - сегодня тебя закопают, и квартирка моя! Много ты мне крови попортила.

Она бросила дымящуюся сигарету на пол и вдавила ее каблуком в линолеум.

«Сейчас, старая карга, я тебя еще в гробу сфотографирую, – подумала она, - и на столик фотографию поставлю. Чтобы поняла – я тебя не боюсь!»

Усмехнувшись, Анна достала из сумки старенький Кодак. Несколько кадров на пленке еще оставалось. Бесцеремонно растолкав столпившихся в комнате соседок, она сфотографировала лежавшую в гробу старуху.

 

***

 

Анна приехала в столицу из небольшого уральского городка. Денег на первое время хватало, но перспектив на будущее она не видела. До того момента, пока в руки ей не попалась газета с частными объявлениями. Почти столетняя бабка обещала завещать квартиру молодой девушке. Требовалось лишь обеспечить уход за престарелой женщиной. Покупать продукты, готовить, ходить в аптеку за лекарствами. Телефон в объявлении указан не был, только адрес. Анна потащилась в трамвае на другой конец города. Мерное покачивание полупустого вагона убаюкивало, она прикрыла глаза, мечтая о холодном душе, как вдруг чья-то липкая ладонь схватила ее за плечо. Анна обернулась. Сзади сидел грязный, неопределенного возраста мужчина. Редкая плешивая борода на усеянном прыщами лице, нелепо дергалась в такт с брызжущими слюной губами.

- Что ты себе позволяешь? – Пытаясь скрыть испуг, закричала Анна.

Незнакомец, продолжая одной рукой цепко держать ее за плечо, другой схватил себя за редкие грязные волосы.

- Тт-тт-т… - силился произнести он, - тты…себя потеряешь.

- Отпусти меня! Урод! – Дернулась она.

- Ппп-потеряшка, – брызнул ей в лицо юродивый.

Он вскочил и, замахав руками, побежал к дверям. Трамвай качнуло, потеряв равновесие, человек упал на ступеньки. Анна, подавив тошноту, вытерла платком забрызганное слюной лицо. Трамвай подъехал к остановке. Двери открылись. Юродивый скатился по ступенькам на тротуар и, не сводя с Анны безумного взгляда, снова замахал руками, будто отгоняя невидимый рой пчел, кружащийся над головой. К рукаву прилипла конфетная обертка.

- Пп-ппо…потеряшка! – визгливо захихикал он.

Двери закрылись.

 

 

 

 

***

 

Старуха встретила Анну неприветливо. Минут десять она изучала девушку сквозь приоткрытую дверь и лишь потом сняла цепочку и пустила гостью в дом. Квартира оказалась достаточно просторной. Несмотря на солнечный день, комнаты, заставленные старой потемневшей от времени мебелью, выглядели мрачно и неуютно.

- Антонида Ивановна я, - представилась старуха, - можешь звать меня просто баба Тоня.

Анна кивнула и прошла за хозяйкой на кухню.

Уже потягивая из треснувшей кружки некрепкий чай, девушка слушала условия старухи.

- Значит так Анечка, - начала старуха. – Ты должна прибираться в доме, мыть посуду, пылесосить, протирать окна, готовить.

Старуха замолчала, вытащила из стакана соринку и с шумом прихлебнула чай.

- Будешь ходить в магазин за продуктами, покупать мне лекарства и травы, - продолжила она, - деньги я тебе дам, не переживай. Ночевать всегда дома! Приходить не позже девяти часов вечера. Все ясно?

Анна кивнула. Хозяйка ей не понравилась. Беззубый шамкающий рот старухи и большая бородавка с длинными черными волосками, устрашающе примостившаяся на шее, - вызывали брезгливость. На грязном халате не хватало нескольких пуговиц. Старуха потянулась за очередным кусочком сахара, халат чуть распахнулся и, на мгновение, перед Анной мелькнула обвисшая сморщенная грудь Антониды Ивановны. Анна отвернулась. Подавив отвращение, она заставила себя продолжать беседу.

- Я согласна на все условия, – сказала она, - но где гарантия, что завещание будет оформлено на меня?

Бабка оценивающе посмотрела на Анну.

- Куда спешишь, внучка? Я еще не скоро загнусь. Годиков пять мне точно Богом отпущено. А насчет завещания не переживай. Антонида никогда никого не обманывала. Посмотрю на тебя с полгодика, а там, коли понравишься, и завещание оформим. Честь по чести.

 

***

 

Полгода тянулись нескончаемо долго. За это время Анна успела возненавидеть свою хозяйку. Чувство омерзения, появившееся при первой встрече, постепенно уступило место злобе, смешанной с паническим страхом. В том, что бабка оказалась ведьмой, у Анны не оставалось никаких сомнений. В дом постоянно приходили незнакомые люди. Бабка продавала им вонючие отвары, настои трав, странным образом приготовленные порошки. Однажды она заставила девушку отвезти ее на кладбище. Благо машина, как оказалось, у бабки была, а про то, что умеет водить, Анна обмолвилась еще при первом знакомстве. Около двенадцати ночи Анна с Антонидой Ивановной притормозили у кладбищенской ограды.

- Сиди здесь и жди меня, - прошипела бабка.

Ожидание затянулось на несколько часов. Анна встревожено вглядывалась в черноту погоста, пытаясь разглядеть бабу Тоню. Безрезультатно.

«Может быть, она сдохнет здесь, - мелькнуло в голове у девушки. - Нет, только не здесь и не сейчас. Во-первых, что я скажу в милиции? За каким чертом мы потащились в ночь на кладбище? Еще подумают, что сама бабку замочила. А во-вторых, завещание еще не оформлено. Что ж я, пять месяцев за этой ведьмой просто так ухаживала?»

Анна снова прислушалась, но вокруг по-прежнему царила кладбищенская тишина.

Старуха появилась неожиданно, в тот момент, когда Анна нагнулась затушить очередную сигарету. Ввалившись в машину, баба Тоня долго не могла отдышаться.

- Поехали, - наконец махнула она рукой.

Анна завела двигатель, и машина черным пятном двинулась по серому кладбищенскому туману. В ногах у старухи стояла холщовая сумка, залепленная грязью, да и сама Антонида Ивановна выглядела весьма странно. В волосах застряли комья земли, а на темной кофточке пестрели прелые листья, прилипшие к ней со всех сторон.

Что находилось в сумке, и чем занималась баба Тоня на кладбище, так и осталось неизвестным. Приехав домой, бабка закрыла Анну в комнате и остаток ночи колдовала на кухне. До девушки доносились звуки бурлящей воды, а от смрадного запаха, заполнившего всю квартиру, адски слезились глаза. Утром бабка, как ни в чем небывало, выпустила ее из комнаты.

- Приберись, голубушка, на кухне, - проворковала она.

- Конечно, баба Тоня, - улыбнулась Анна. Будто и не было ничего. Ни поездки ночью на кладбище. Ни странной сумки, ни сладковато-приторного противного запаха, пропитавшего квартиру.

В тот же день к ним пришел странный гость. Импозантный мужчина лет сорока подкатил к подъезду на синем Мерседесе. Анна заметила его, когда отмывала копоть с кухонных окон. В квартиру он ввалился, затравленно озираясь по сторонам.

- Проходи, голубчик, все уже давно готово, - добродушно улыбаясь, старуха проводила его к себе в комнату.

Через полчаса мужчина вежливо попрощался и вышел в подъезд. На вытянутых руках он осторожно нес нечто, завернутое в тряпку.

- Кто это был? – осмелилась спросить девушка.

Бабка нахмурилась и совсем уж собралась цыкнуть на Анну, но передумала.

- У человека горе, а я ему помогаю, - проговорила она.

 

На следующее утро к подъезду подкатило два джипа. Через несколько минут в дверях квартиры толпилась целая делегация. Неловко переминаясь с ноги на ногу, в прихожей стояли трое «быков», как окрестила их про себя Анна. Здоровые парни в кожаных куртках. На запястьях нелепо болтались золотые цепочки, елочной гирляндой украшающие сине-зеленые наколки на руках. Дождавшись бабку, старший из троицы протянул ей кейс.

- Это вам. От Сергея Николаевича.

- Спасибо сынки. Передавайте Сереже привет. Если что понадобится, пусть обращается.

Бабка повернулась и направилась в комнату, цепко зажав ручку кейса в старческой ладони.

 

День ото дня поведение бабки становилась все более странным. Однажды девушка проснулась от детского плача. Накинув халат, Анна заглянула в комнату бабы Тони. Старуха сидела на кровати и, не мигая, смотрела на грудного ребенка, лежащего в большой плетеной корзине. Ледяной напряженный взгляд бабки, ее невнятное бормотание остановили Анну в дверях. Сердце бешено застучало в груди. Бабка, краем глаза уловив постороннее движение, обернулась. Еще секунду выражение ее лица продолжало оставаться пустым и отрешенным. Наконец она выдавила из себя улыбку.

- Вот, ребеночка привезли, от сглаза вылечить, - будто оправдываясь, произнесла она.

Анна кивнула.

- Голубушка, съезди в аптеку, мне лекарства нужны, - бабка нацарапала карандашом на листе бумаги названия. – Лекарства редкие, если в одной аптеке не найдешь, съезди в другие. Можешь не спешить, ты мне сегодня не нужна.

Анна, терзаемая подозрениями, вышла в подъезд. Простояв с полчаса около мусоропровода, не сводя глаз с двери, она вытащила ключ и зашла в квартиру.

- Почему вернулась? – донесся хриплый голос бабы Тони из закрытой комнаты.

- Деньги забыла, - произнесла Анна. - А может ребеночку молочка купить?

В комнате бабки заскрипели половицы.

- Забрали ребенка. Только что, родители за ним приезжали, - донеслось из-за двери. – Ступай за лекарствами, быстро.

Анна схватила сумочку и выскочила из квартиры.

 

***

 

Прошло полгода, и Антонида Ивановна, пригласив на дом нотариуса, наконец составила завещание. Квартира и все остальное имущество в случае ее смерти отходило Анне. Как долго Анна ждала этого момента. Раньше, помимо обычного страха перед бабкой, ее часто беспокоило здоровье бабы Тони. А ну, как раньше времени помрет и не успеет составить завещание. Сейчас эти страхи остались позади. Все мысли Анны крутились вокруг одного. Как сократить дни старухи. Судя по всему, бабка помирать и не собиралась. С каждым днем она становилась все более раздражительной, но здоровье у нее, казалось, только прибавляется. Анна же наоборот, чувствовала себя все хуже. Радовало одно – у старухи пошаливало сердце. Бабка стаканами пила различные отвары, но не гнушалась держать в тумбочке сердечные капли.

 

Все произошло случайно. Расстелив постель, Анна включила ночник, завалилась на кровать и открыла книжку. Спать она не могла. Вот уже вторую неделю ей снились кошмары. Накануне ночью перед глазами возник юродивый из трамвая.

- Ппп..пп…по-теряшка! – Орал он, тыча в лицо изъеденный болячками палец.

Анна пыталась убежать, но покрытое прыщами лицо все время оказывалось у нее перед глазами. Она проснулась в мокрой от пота постели и долго не могла прийти в себя. В другой раз ей приснилось кладбище, тишину, которого разрывал заливистый детский плач…

Вот и сейчас она легла с книжкой, пытаясь отдалить очередной кошмар. Стон Антониды Ивановны девушка услышала не сразу. От книги она оторвалась лишь, когда явственно услышала слабый голос старухи:

- Аня…

Анна соскочила с постели и зашла в спальню Антониды Ивановны. Бабка лежала на кровати под перекрученным одеялом, прижав руку к груди.

- Там…- она показала взглядом на тумбочку, - капли от сердца.

Анна кинулась за лекарством, достала его, но вдруг замерла с упаковкой в руках.

- Эти? – улыбнувшись, она показала бабке пузырек.

Баба Тоня судорожно закивала.

- А зачем вам они? – делано удивилась Анна. – Вы уж пожили свое.

Старуха вытянула руку, пытаясь ухватить склянку. Губы у нее затряслись и посинели. Анна, как ни в чем не бывало, отошла к двери, унося с собой спасительное лекарство.

- Дай…- с трудом пробормотала старуха.

- Нет. Пожила и хватит, – злорадная улыбка возникла ни лице девушки.

Бабка попыталась встать. Анна подскочила и, сев на ее ноги, руками придавила к кровати худые плечи старухи. С наслаждением она смотрела, как морщинистый лоб заливает пот, а бесцветные глаза закатываются и бледнеют. Наконец старуха несколько раз дернулась и затихла. Анна удовлетворенно встала и, убедившись в том, что старуха мертва, пошла к себе. В ту ночь она спала крепко и без сновидений.

 

***

…Бесцеремонно растолкав столпившихся в комнате соседок, она сфотографировала лежавшую в гробу старуху. Поминальный стол был давно накрыт. Уж на водку с закуской Анна не поскупилась. Да и денег после старухи осталось достаточно. Лишь в одном кейсе, который старуха прятала под кроватью, оказалось около сотни тысяч долларов. Как подозревала Анна, именно эти деньги принесли от странного клиента на Мерседесе. А сколько еще тайников могло быть в квартире? Банкам старуха не доверяла и все сбережения хранила дома. Анна уже предвкушала поиск тайников и растущее благосостояние.

- Выходите на улицу, - обратилась она к собравшимся на похороны, - сейчас на кладбище поедем.

Она вернулась в опустевшую комнату. Старуха – маленькая и сморщенная - сиротливо лежала в гробу. Анна присела рядом на покосившийся от времени стул. Долго смотрела на бабку.

- Вот и все, баба Тоня, карга ты старая. Гореть тебе в аду, – она негромко рассмеялась.

Случайно взгляд упал на покрытую черными волосами бородавку, плотоядным насекомым присосавшуюся к шее старухи.

- Быстрей бы уже тебя закопали, - с омерзением прошептала Анна.

 

***

 

Третий день Анна чувствовала себя полноценной хозяйкой квартиры. С утра до вечера она ходила из комнаты в комнату с блаженной улыбкой на лице. Иногда останавливалась возле комода и открывала покосившуюся дверцу. Присев на пол, она долго перебирала спрятанные в комод деньги. Их было много. Очень много. Наконец, Анна решилась выйти в город развлечься. Действительно, сколько можно одной сидеть в мрачной, пусть и своей собственной, квартире. День выдался солнечным, но не жарким. Накинув легкую курточку, Анна выпорхнула на улицу и, озаряя прохожих беззаботной улыбкой, направилась на набережную. Время пролетело незаметно. Вдоволь нагулявшись, Анна посидела в летнем кафе, съела обжигающе-холодное мороженное и, решив назавтра устроить поход по магазинам, отправилась домой. По дороге она купила продукты, бутылку коньяка и забрала из фотосалона напечатанные фотографии.

Эх, как же она сейчас заживет! Квартира есть, денег на ближайшие годы хватит. Анна подошла к двери и достала ключи. Замок открылся с трудом. Не снимая куртки, Анна плюхнулась на диван. Закурила сигарету и отхлебнула коньяк прямо из горлышка. Затем заглянула в пакет, вытащила пачку свежих фотографий и принялась неторопливо их разглядывать. Вот она с подругами пьет пиво на Арбате, а на этой фотографии задумчиво сидит на лавочке, подперев кулачком подбородок. Анна улыбнулась. До чего же она красивая и умная. А теперь еще и богатая! Следующая фотография… Руки девушки задрожали, а самодовольная улыбка внезапно застыла на губах, превратив лицо в безобразную маску. Гроб! Фотография с похорон. В суматохе последних дней она успела забыть, как, поддавшись минутному порыву, щелкнула лежащую в гробу бабку. Но не воспоминания заставили ее похолодеть. На фотографии не было старухи. Гроб был, а старухи не было. Мрачный ящик, обитый красной материей, сиротливо стоял на неровно поставленных табуретках. Вокруг него, склонив головы, сидели приглашенные на похороны гости. Но в гробу никого не было. Сердце Анны учащенно забилось.

- Этого не может быть, - прошептала она.

Фотографии рассыпались по дивану. Анну потряхивало. Она схватила бутылку и сделала несколько жадных глотков. Коньяк помог немного унять дрожь. Анна перекрестилась и снова взяла в руки карточку. На снимке ничего не изменилось. Та же опущенная голова соседки Марьи, прикрытые глаза печально стоящей у стены бабы Шуры… и совершенно пустой гроб. Анна смяла злополучную фотографию и швырнула ее в стену. Мятая бумажка, неловко отскочив от старого ковра, упала на пол.

 

***

 

Свет на ночь Анна решила не выключать. Устроившись на диване с очередной сигаретой, она обхватила руками колени и напряженно прислушивалась. Никаких посторонних звуков. Только тишина. Звенящая, плотная, гробовая. Анна потянулась к пепельнице, но рука, так и не завершив движения, застыла на полпути. Во всем доме погас свет. Только тлеющий уголек сигареты красным маячком отсвечивал в темноте. Анна опустила ноги на пол, но вдруг почувствовала легкое движение холодного воздуха. Сквозняки в квартире бывали только когда открывалась входная дверь. Но со своего места девушка видела угадывающиеся в темноте контуры двери. Она была закрыта.

- Аня, - вдруг услышала она голос из бабкиной спальни.

Сердце заколотилось в груди. Мурашки побежали по спине, и онемевшая от ужаса Анна даже не почувствовала, как тлеющая сигарета обожгла ей пальцы.

В спальне старухи заскрипела кровать. Будто кто-то беспокойно ворочался и пытался подняться с койки. Анна сжалась в комок. Страх сковал тело, даже мысли - и те замерли в оцепенении. Раздался скрип половиц. Кто-то шел по коридору.

 

Раздался неожиданный удар, и вслед за ним послышался звон разбитого стекла. Анна повернулась к окну. Ледяной холод наполнил комнату. Тюлевая занавеска шевелилась под порывом ночного воздуха, ворвавшегося в квартиру. На полу, прямо на осколках стекла стоял грач. Птица наклонила голову и, не мигая, смотрела в глаза Анны. Загипнотизированная черными бусинками птичьих глаз, Анна не увидела, а скорее почувствовала некий отблеск света позади себя. Неимоверным усилием заставив себя отвести взгляд от пустых, равнодушных глаз птицы, она обернулась. В полуметре от нее стояла бабка. Закатившиеся глаза Антониды Ивановны слезились. Кожа на серых щеках свисала ошметками. В руках старуха держала свечу. Анна открыла рот, но закричать так и не смогла. Из подрагивающих синих губ старухи вылез червяк. Извиваясь, он упал на пол.

Комната поплыла перед глазами Анны, тело отказалось повиноваться, и девушка кулем свалилась с дивана. Могильный червяк пополз к ее лицу.

 

***

 

Заспанный участковый долго жал кнопку звонка. Рядом стояла суетливая соседка.

- Окно разбилось, а потом стук, грохот…кто-то упал, - верещала она.

- Разберемся, - зевнул участковый.

Наконец дверь открылась. На пороге стояла девушка.

- Вы знаете, который час? – удивленно спросила она.

- Извините, вызов поступил, - смущенно проговорил участковый, - будто бы у вас окно разбилось, и шум подозрительный стоял.

- Можете сами убедиться, что все в порядке, - девушка посторонилась, пропуская милиционера.

Во всей квартире горел свет. Девушка усадила блюстителя закона за журнальный столик.

- Кофе? Или что-нибудь покрепче?

- Давайте кофе, раз уж пришел, - участковый уселся в кресло и положил перед собой папку. – А что с окном?

- Да птица разбила, - пожала плечами девушка и направилась на кухню.

Участковый, дожидаясь кофе, подошел к окну. Разбитое стекло захрустело под ногами. Хмыкнув он прошелся по комнате. На глаза ему попалась смятая фотография. Милиционер присел на корточки, развернул снимок и почувствовал, как по спине пробежал холодок. Фотография была явно с похорон, на ней в гробу неровно стоящем на табуретках в окружении скорбящих женщин лежала девушка. Как две капли воды похожая на хозяйку квартиры. Услышав шаги, участковый спрятал фотографию в карман и прошел к креслу.

- Вы с сахаром пьете? – спросила его появившаяся в дверях девушка.

- Знаете, я, наверное, пойду. Поздно уже, семья ждет,– засуетился милиционер.

Схватив папку, он прошмыгнул в прихожую. Наскоро попрощавшись с хозяйкой, выскочил в подъезд. Уже на улице участковый снова развернул фотографию. В бледном свете фонарей рассмотрел снимок более пристально. Сомнений не было. Девушка, лежащая в гробу, и хозяйка квартиры были похожи, как две капли воды. С небольшим исключением. На бледной шее девушки, оставшейся в квартире, уродливой пиявкой набухла большая бородавка с длинными черными волосами.