1

 

Киммерии заветный уголок

На сорок лет – пристанище, обитель.

Здесь он – творец, художник, небожитель,

Философ, прорицатель и пророк.

 

Властитель дум, истории знаток,

В которой – созидатель, а не зритель,

Степей и моря ревностный смотритель,

В хитоне и с прическою «в кружок».

 

«Травою жесткою, пахучей и седой,

Пророс бесплодный скат извилистой долины.

Белеет молочай. Пласты размытой глины

Искрятся грифелем и сланцем, и слюдой». *

 

И Понт Эвксинский ** берегом размытым

Манит, влечет поэта, как магнитом.

 

-----------------------

* М. Волошин «Киммерийские сумерки. Полдень» 1907

* * Понт Эвксинский – древнегреческое название Черного

моря.

 

2

 

Манит, влечет поэта, как магнитом,

Не только близкий черноморский пляж,

Знаком ему и апеннинский кряж,

И римских улиц каменные плиты,

 

И тонкие пушинки - синьориты,

И у музея Прадо экипаж,

Эль Греко кисть и Гойи карандаш,

И танцы, и мадридские орбиты.

 

«Парижа я люблю осенний, строгий плен,

И пятна ржавые сбежавшей позолоты,

И небо серое, и веток переплеты –

Чернильно-синие, как нити темных вен». *

 

История искусств, детали быта…

Античность неземною дымкой скрыта.

 

----------------------------------------

* «Париж» 1909

 

3

 

Античность неземною дымкой скрыта,

Здесь Кафа, Сугдея, Пантикапей. *

И города средь гор, среди степей,

По сути, - черноморская элита.

 

Здесь знали Геродота, Демокрита,

Здесь, по преданью, плавал Одиссей,

Здесь слышны битвы, явствен звон мечей,

Эпоха за эпохой пережита.

 

«Безлесны скаты гор. Зубчатый их венец

В зеленых сумерках таинственно печален.

Чьей древнею тоской мой вещий дух ужален?

Кто знает путь богов – начало и конец?» **

 

Начало и конец! Где устье, где исток –

Какое здесь сплетение дорог!

 

----------------------------------

* Кафа, Сугдея, Пантикапей – старые названия городов,

соответственно, Феодосии, Судака, Керчи.

** «Киммерийские сумерки» 1907

 

4

 

Какое здесь сплетение дорог!

Как уместит их стихотворный сборник?

А дни бегут – вот понедельник, вторник,

А там и год уходит за порог…

 

И первый сборник – творчества итог,

В те «Годы странствий» не войдет затворник.

Венеция, Мальорка и Дубровник –

Здесь что-то в строках, что-то – между строк.

 

«Как горек вкус земного лавра…

Родэн навеки заковал

В полубезумный жест Кентавра

Несовместимость двух начал». *

 

Несовместимы – «вдоль» и «поперек», -

Степная ширь уходит на Восток.

 

 

--------------------------------

* «Письма» 1904

 

5

 

Степная ширь уходит на Восток,

Где Керченский пролив за Митридатом,

Где Киммерией дышит каждый атом,

Проникший в корень, стебель, лепесток,

 

А, может быть, и в лисий язычок,

В курганы скифов, начиненных златом,

Или в вулкан, так рудами богатый, -

Обычный эволюции виток.

 

«Я вновь пришел – к твоим ногам

Сложить дары своей печали,

Бродить по горьким берегам

И вопрошать морские дали». *

 

Морская даль огнем зари повита,

У Карадага – самоцветов свита.

 

-----------------------------

* «Моя земля хранит покой…» 1910

 

6

 

У Карадага – самоцветов свита,

Агаты, сердолики, халцедон…

Зубцы, как башни, поднимает он –

Вулкана шапка временем прошита.

 

Хотел бы он главой достичь зенита,

Да так, чтоб удивился Посейдон,

Что скопищем русалок окружен,

Чье царство моря в глубине сокрыто.

 

«Над синевой зубчатых чащ,

Над буро-глинистыми лбами

Июньских ливней темный плащ

Клубится дымными столбами». *

 

Но снова солнцем вся земля облита…

В прибрежном Коктебеле – дом пиита.

 

------------------------

* «Над синевой зубчатых чащ…» 1913

 

7

 

В прибрежном Коктебеле – дом пиита,

Сосредоточье экзотичных стран.

Кораблик-дом, поэт в нем – капитан,

И карта мореходная раскрыта.

 

Что видит он? На побережьи Крита –

Со свечками роскошнейший каштан,

А может, то – оптический обман,

Дошедший со времен палеолита?

 

 

«Безвестных стран разбитые заставы,

Могильники забытых городов.

Размывы, осыпи, развалины и травы

Изглоданных волною берегов». *

 

А дом поэта – он и порт, и док,

Открытый всем в дни мира и тревог.

 

-------------------------------

* «Города в пустыне» 1916

 

8

 

Открытый всем в дни мира и тревог,

Как будто вожделенная Итака,

Сюда идут и в фраке, и без фрака,

Мельканье лиц, столпотворенье ног.

 

Привычно топчут берега песок,

Сверкают словно знаки Зодиака,

И Гумилев, и Брюсов, и Булгаков,

Цветаевский здесь слышен говорок…

 

« И слепнет день, мерцая оком рдяным,

И вот вдали синеет полоса

Ночной земли и, слитые с туманом,

Излоги гор и скудные леса». *

 

И мыслями о вечном занят ум,

Ласкает слух прибоя мерный шум.

 

---------------------------

* «Одиссей в Киммерии» 1907

 

 

9

 

Ласкает слух прибоя мерный шум,

О чем доносит, что напоминает?

Кто в Коктебель приветы посылает –

Босфор турецкий или свой Батум?

 

А, может, из Аравии самум,

Что так упорно, долго не стихает,

И души жертв неумолчно считает

Средневековьем пережитых чум?

 

« И куда б ни кинул смутный взор я,

Расстилались саваны пустынь

Русла рек, иссякших, плоскогорья,

По краям, где индевела синь…» *

 

 

 

Приносит море траурные трели,

О нем не все еще стихи пропели.

 

------------------------------

* «Армагеддон» 1915

 

10

 

О нем не все еще стихи пропели,

Про знаменитейший Эвксинский Понт,

Что породил феодосийский порт

На ближней к Коктебелю параллели.

 

Как здесь снаряды яростно гремели

И застилали дымы горизонт.

Не ведали ни Бунин, ни Бальмонт

Про крымские свирепые метели.

 

«Солдаты навезли товару

И бойко продавали тут

Орехи – сто рублей за пуд

Турчанок – пятьдесят за пару». *

 

А здесь опять волна идет на штурм,

Шаги в ночи – тяжелый спутник дум.

 

--------------------------------

* «Феодосия» 1918

 

11

 

Шаги в ночи – тяжелый спутник дум,

Стремление хоть в чем-то разобраться.

И в результате тех ассоциаций –

Противник патриарший – Аввакум. *

 

Не избежать Руси тюрем и сум,

В который раз слезами умываться,

И с кораблей своих вперед бросаться

На брег чужой, что мрачен и угрюм.

 

« То было в дни, когда над морем

Господствовал французский флот

И к Крыму из Одессы ход

Для мореходов был затворен». *

 

Печально со страниц стихи смотрели

И свернутые в трубку акварели.

 

 

------------------------------------

* «Протопоп Аввакум» 1919

* * «Бегство» 1919

 

12

 

И свернутые в трубку акварели –

Еще один неповторимый дар,

Чтоб выразить души своей пожар,

Чтобы стихи торжественней запели…

 

Предотвратить кровавые капели,

Спасти поэта от тюремных нар, *

Сдержать репрессий перегретый пар,

Найти друзьям спасительные щели.**

 

« А я стою один меж них

В ревущем пламени и дыме

И всеми силами своими

Молюсь за тех и за других» ***

 

Возможность исповедь его читать

Нам многое теперь дает понять.

 

------------------------------------

* Во время белого террора М.Волошину удалось вызволить из тюрьмы поэта Осипа Мандельштама.

** В период красного террора М.Волошин помог бежать белому офицеру Сергею Эфрону, мужу Марины Цветаевой.

*** «Гражданская война» 1919

 

13

 

Нам многое теперь дает понять

Его непогрешимая кристальность,

Сонетов и поэм исповедальность –

Не книги, а интимная тетрадь.

 

И время, поворачивая вспять,

Столь приближает этой жизни дальность,

Что зыбкая романтики реальность

Не устает собою увлекать.

 

«Еще томит, не покидая,

Сквозь жаркий бред и сон – твоя

Мечта в страданьи изжитая

И не осуществленная…» *

 

Как прежде продолжает удивлять

Ушедших лет незримая печать.

----------------------------------

«Родина» 1918

14

 

Ушедших лет незримая печать –

Восточный Крым, Музей и Макс Волошин.

И стих идет к тебе, пускай непрошен,

Ничто не может этих чувств унять.

 

И моря переменчивая гладь,

И палец Карадага насторожен,

И в глубь воды закинутые гроши,

Чтоб снова в Коктебеле побывать.

 

«Его полынь хмельна моей тоской,

Мой стих поет в волнах его прилива,

И на скале, замкнувшей зыбь залива,

Судьбой и ветрами изваян профиль мой».*

 

Он песнею своей восславить смог

Киммерии заветный уголок.

 

----------------------------

* «Коктебель» 1918

 

МАГИСТРАЛ

(акростих)

 

Киммерии заветный уголок

Манит, влечет поэта, как магнитом,

Античность неземною дымкой скрыта,

Какое здесь сплетение дорог!

 

Степная ширь уходит на Восток,

У Карадага – самоцветов свита,

В прибрежном Коктебеле – дом пиита,

Открытый всем и вся в дни мира и тревог.

 

Ласкает слух прибоя мерный шум,

О нем не все еще стихи пропели.

Шаги в ночи – тяжелый спутник дум,

И свернутые в трубку акварели…

 

Нам многое теперь дает понять

Ушедших лет незримая печать.