«Субъективность – категориальный признак качества, в нем выражается логическая непроницаемость качества, взятого самостоятельно.

Качества объяты сознанием, последнее освобождает качества от связи с личной жизнью, возвращает их исконной их субъективности и само проникается этим направлением. Бессмертие овладевает содержаниями души. Такой фазис есть фазис эстетический. В чистом виде о нем учит символизм.

Поэт посвящает наглядное богатство своей жизни безвременному значению. Живая душа, отчуждаемая у личности в пользу свободной субъективности, - есть бессмертие. Итак, бессмертие есть Поэт; и поэт никогда не существо – но условие для качества.

Поэзия безумие без безумного. Безумие – естественное бессмертие; поэзия – бессмертие, «допустимое культурой».

Содержание поэзии – есть поэт как бессмертие».

(Б. Пастернак. Об искусстве. Символизм и бессмертие. Тезисы. М., 1990, с. 255).

 

«Сердца символистов разбивались о символы, сердца импрессионистов обивали пороги лирики, и лирике сдавали взбитые сердца. Но только с сердцем лирики начинает биться сердце футуриста, этого априориста лирики. Такова и была всегда истинная лирика, это поистине априорное условие возможности субъективного.

Субъективная оригинальность футуриста – категория самой Лирики, - Оригинала в идеальном смысле».

(Б. Пастернак. Об искусстве. Черный бокал. М., «Искусство», 1990, с. 128)

 

Оригинал-ландшафт сродни эстетическому понятию об идеальном ландшафте, об архетипе ландшафтов.

Символ моря, ограненного гранитной набережной города, - вот футуристическая огранка и укладка изначально изменчивого и стихийного содержания в форму бокала городской набережной; морская стихия в граненом бокале современной футуристической упаковки.

Опредмеченное качество, архетип вечного и бесконечного - «бог», субъективность, облаченная в одежды футуриста, - «мороженщик-бог», взбивающий пену тучек и укладывающий ее в граненый бокал моря, - идеальный деятель, изначально упаковавший субъективность идеально Вселенной в синархическое единство и иерархическое множество.

В постмодернистском антитезисе превративший синархическое единство Вселенной в дурную бесконечность символов-книг борхесовской библиотеки.

«Бог-драматург поставил диагноз городу:

Вялотекущая жизнь. Свернул его в свиток

И спрятал папирус

В своих бесконечных архивах».

«Город»

Дурное бессмертие символов, утративших связь с субъективностью оригинала, идеала, архетипа, падших из синархического единства, превратившихся в скопище городов, упакованных в свитки «богом-безумцем», хранящим их в божественных загашниках постмодерна.

В тезисе идеальный футурист, срединный, Сущий, волящий выйти из состояния вневременности, вечного мгновения Таро, творящий идеальное будущее Вселенной, уложивший парадигму времени в форму Числа, дифференцировавший Число на числа и давший часть своей сущности своим частицам.

«Гимн чистых сущностей пред Сущим

И чистых чисел часослов,

И славословие грядущих

На место чисел чистых слов».

«Чистых чисел часослов»

Чистые слова футуриста, прошедшие через чистилище отрицания частицами Не и Ни, вылиллись в формы фуги постмодернистского футуро-транса в творчестве современных фаэтов (фа/нтастов-по/этов), творцов содержимого метапространства Фаэт-Крым, единой метареальности, звучащей полифонически в геокультурном пространстве – КРЫМ.