O that you were your self! but, love, you are

No longer yours than you yourself here live;

Against this coming end you should prepare,

And your sweet semblance to some other give:

So should that beauty which you hold in lease

Find no determination; then you were

Your self again after yourself’s decease,

When your sweet issue your sweet form should bear.

Who lets so fair a house fall to decay,

Which husbandry in honour might uphold

Against the stormy gusts of winter’s day

And barren rage of death’s eternal cold?

O, none but unthrifts: dear my love, you know

You had a father, let your son say so.

 

О, пусть бы ты принадлежал себе! но, любовь моя, ты

не дольше будешь принадлежать себе, чем ты сам живешь на этом свете [здесь].

К неминуемому концу ты должен готовиться

и свой милый образ подарить кому-то другому,

чтобы красота, которую ты получил в аренду,

не имела окончания; тогда ты стал бы

принадлежать себе снова после своей смерти,

когда твой милый отпрыск воплотит твой милый облик.

Кто позволит такому прекрасному дому прийти в упадок,

когда бережный уход мог бы достойно поддержать его

вопреки бурным ветрам зимнего дня

и опустошительному наступлению вечного холода смерти?

О, никто как моты! возлюбленный мой, помни:

у тебя был отец; пусть твой сын скажет то же.

 

Поэтический перевод

 

Не вечно ты принадлежишь себе,

А только лишь с рождения до смерти:

Чудесный образ, следуя судьбе,

Ты должен передать в наследство детям.

Чтоб красота, которую на срок

Ты получил, не знала окончанья,

И сын твой – ветви трепетный листок,

Твои черты нес дальше в мирозданье.

В упадке быть не должно красоте –

Её хранить лишь бережным уходом

Средь буйных ветров в зимней наготе,

пред смертным заключительным походом.

Потом ты скажешь, жизнь свою итожа:

Был у меня отец. Пусть сын твой скажет то же.