Тетечка была особой романтической. Она обожала бантики, рюшки, шляпки, цветочки. А еще она обожала Эдичку, который, по ее словам, напоминал мышонка из мультика про кота Леопольда.

- Это будущий талант! - уверяла тетечка. – Вы только посмотрите, какая форма руки у этого ребенка, а какие длинные пальцы! Ему на роду написано, что он будет блестящим музыкантом! – и она заставляла каждого с должным вниманием разглядывать Эдичкину ладошку с растопыренными пальцами.

- Не губите дитя! Купите ему инструмент! - всякий раз наставляла тетечка Эдичкиных родителей и с металлом в голосе заверяла: - Если этого не сделаете вы, то сделаю я!

Чтобы не травмировать тетечкину нервную систему, родители охотно соглашались, но покупка, однако, все откладывалась на неопределенный срок.

Наконец тетечкино терпение лопнуло, и она выполнила то ли свое обещание, то ли угрозу. В день Эдичкиного трехлетнего юбилея тетечка торжественно внесла в комнату, где за празднично накрытым столом сидели гости,объемную коробку. С загадочным и в то же время значительным выражением лица она неспешно распаковала подарок, и любопытным взорам присутствующих предстал поблескивающий лаком инструмент – пианино. Правда, игрушечное, всего в две октавы, но очень похожее на настоящее. Гости заохали, заахали, кто-то захлопал в ладоши, а тетечка взирала на всех с чувством превосходства и выполненного долга. Не откладывая дела в долгий ящик, она тут же решила заняться с Эдичкой музицированием и потребовала выключить магнитофон.

Звуки, вылетавшие из «инструмента», были плоскими, как блины. Но Эдичке новая игрушка понравилась, и он усердно принялся тыкать пальчиком в клавиатуру.

- Вот что значит родиться одаренным! Музыка у него в крови! – заключила тетечка и погладила своего любимца по светлым куделькам. – А сейчас я покажу тебе, как надо играть одну песенку. До-ре-ми-фа-соль-ля-си.

Тетечка добросовестно простукала все семь клавиш, а чтобы ребенок запомнил первый урок, повторила его раз десять.

Дальше застолье продолжалось под Эдичкин аккомпанемент. Когда уставали пальчики, за дело принимался кулачок, и невольных слушателей потрясали аккорды такой мощи и гармонии, что они, не без основания, опасались за свой слух.

Гости разошлись дружно и довольно рано. Но тетечка дала этому свое объяснение. Она сказала: - Как хорошо, когда люди понимают, что делу – время, а потехе – час!

Спать будущего великого музыканта уложили вместе с инструментом, что очень умилило тетечку. Правда, из ее урока ребенок запомнил только то, что новую игрушку зовут «песенка»...

С этого дня невообразимые импровизации, аккорды и пассажи заполнили пространство и растянулись во времени. День начинался и заканчивался вариациями на свободную тему. Телевизор замолк навсегда. Магнитофон – тоже. Едва проснувшись, Эдичка требовал подать ему «песенку». Отказать юному таланту не было никакой возможности, тем более, что тетечка каждый вечер приходила оценить успехи будущего Моцарта. Название и последовательность семи нот малыш усвоил неожиданно быстро, что заметно окрылило тетечкину уверенность в его блестящих способностях.

- Вот увидите, он принесет вам известность и славу, а ради этого стоит потерпеть! - увещевала она родителей. Выпив чашку кофе и поцеловав своего «мышонка», тетечка уходила. Концерты продолжались. Первым не выдержал папа:

- Это какая-то Голгофа! Я скоро сойду с ума! Я ни на чем не могу сосредоточиться! – в отчаянье выкрикивал он и затыкал пальцами уши.

Мама пыталась сохранять спокойствие, но безнадежно пересаливала жаркое и поминутно массировала ладонями виски. В доме пахло подгоревшим ужином и ссорой.

Наконец, доведенный до точки, папа насильственно объявлял антракт и запихивал «инструмент» куда-нибудь с глаз долой. И тогда начиналось второе отделение концерта. Эдичка истошно вопил, брыкался, заливался слезами и требовал вернуть незаконно конфискованную «песенку». Твердо уверенный, что физическое наказание подавляет и унижает личность, папа выбегал из дому, громко хлопнув дверью. Мама с глубоким вздохом брала на себя нелегкую роль арбитра.

Время шло. Концерты - тоже. Семейная лодка дала трещину. И только тетечка сохраняла присутствие духа.

- Я твердо верю, что все окупится, - утверждала она и неизменно добавляла: - Талантами не рождаются, талантами становятся!

Между тем «песенка» постепенно приобретала иной вид. Вначале на белых клавишах появились Эдичкины каракули, нарисованные цветными фломастерами. Затем отвалилась и куда-то бесследно исчезла крышка. А в один прекрасный момент «песенка» потеряла сразу несколько звуков - клавиши проваливались в пустоту. В этот вечер, впервые за много дней, папа и мама целовались прямо у плиты на кухне. Тетечка не могла сказать по поводу такого фривольного поступка ничего нравоучительного, так как находилась в служебной командировке. А когда она вновь появилась в Эдичкином доме, то вообще лишилась дара речи и замолчала на целую неделю. Еще на пороге ее поразила странная тишина, и недоброе предчувствие закралось в душу.

- А где же Эдичка? – спросила она родителей, и от ее проницательного взгляда не ускользнуло блаженное выражение на их лицах. Предчувствие становилось все сильнее.

«Мышонок» находился в детской. Тетечка неслышно возникла в дверном проеме и... остолбенела на пороге, как статуя посреди городского фонтана. Эдичка ползал по полу и сосредоточенно выкладывал из белых и черных палочек длинную дорожку, похожую на пешеходную «зебру».

- Эдичка, а где... наша «песенка»? – почему-то шепотом спросила тетечка.

- Это не песенка, а лесенка, - поправил ее Эдичка и зашагал пальчиками по дорожке: - До-ре-ми-фа-соль-ля-си, кошка села на такси.