Там, где нас нет

Тоненький серп молодой луны разрезал тучи на полоски, осыпая землю капельками-стружками. Или это тучи натыкались в своём полёте на висящую луну и плакали от боли, а их слёзы тихо падали капельками дождя? Эти стружки–слезы барабанили по пластиковой крыше перрона, рисовали мокрые дорожки на окнах вокзала, заставляли дрожать жёлто-красные листья рябин. Весь мир был скользким от падающей воды вот уже четвертый день.

Большой зонтик принимал на себя шрапнель дождя, прикрыв своим прозрачным полушарием парня и девушку, которые стояли у самого края платформы. Но вот для большой сумки, лежащей возле их ног, не хватило места под этим зонтиком.

– Саша... – начала было девушка, но парень тут же перебил её:

– Криська, мы уже про всё поговорили. Четыре дня на дорогу, десять дней там – всего две недели. Я вернусь как раз к твоёму дню рождения... Я вернусь, Кристина.

Интересно, это хныканье осеннего неба проложило по щечкам девушки мокрые дорожки или её собственные мысли?

– Саш, мне страшно...

– Сотни людей летают туда каждую неделю. Это совсем не опасно.

– Мне плевать на эти сотни... ты у меня один.

– А Мишка? – улыбнулся Сашка. – Не путай, нас у тебя уже много.

– Мишка! – встрепенулась Кристина. – Ой, как хорошо, что напомнил! Он просил, чтобы ты камешек оттуда привёз.

– Какой камешек?

– Господи, да любой. Выбери там, какой-нибудь. А если забудешь, так хоть возле дома подбери, когда вернёшься. Но тогда, упакуй его получше. В сумку, в бумажку какую-нибудь положи, а не просто в карман. Мишка уже всем соседским мальчишкам про тебя растрезвонил. Ему кто-то сказал, что камушек...

Автоматические двери на платформе чуть слышно зашипели и открыли путь пассажирам к вагону монорельса. Или таким шипением они пытались отпугнуть людей от поезда?

 

...

 

– Отправила?

Алевтина Сергеевна посторонилась, пропустила дочь в квартиру и захлопнула за ней дверь, не забыв защёлкнуть большой шпингалет. Не веря в надёжность электронных замков, Алевтина Сергеевна заставила Сашку поставить на двери и окна именно такие запоры. Правда, это случилось ещё в то время, когда Сашка был в этой квартире женихом.

– Да... Он сейчас, наверное, регистрацию проходит.

– Промокла? Я чайник поставлю.

– Мишка где? – спросила Кристина, расстегивая молнию на куртке.

– Всё нормально. Мишку няня забрала, а я вечером за ним заеду... Тебе сегодня в школу надо?

– У меня четвёртый урок. Потом окно, а после него – ещё два. Мам, я Мишку сама заберу.

Они вдвоём сидели за большим кухонным столом; молча слушали, как дождь пытается перекричать городские звуки за окном, молча размешивали таблетки фруктозы и молча смотрели на остатки бутербродов, приготовленные Алевтиной Сергеевной на завтрак для внука.

– Я забыла... – ложка в руках Кристины стукнулась о стакан и замерла, – я забыла положить ему вторую белую рубашку. Он же едет на две недели... Где он там стирать будет?

– Кристин, он справится... Он сильный, – обычно Алевтина Сергеевна характеризовала Сашку другим образом, но, только вслух, а в глубине души считала, что дочери повезло с мужем.

– Привет, сожительницы!

Сергей, старший брат Кристины, вышел на кухню со своим обычным утренним приветствием, и в своей неизменной полосатой футболке.

Отпраздновав недавно своё тридцатилетие, Сергей всё ещё находился на том отрезке жизни, когда человеку кажется, что всё в этом мире прекрасно, и все вокруг создано для него – любимого. Он не проработал в своей жизни ни одного дня и жил в своё удовольствие, умелым образом сочетая свои маленькие потребности со своими возможностями.

Десяток свидетельств об окончании двух-трёх недельных курсов давали ему возможность в течение пятнадцати лет получать пособие на бирже труда. Поиск работы Сергей превратил в увлекательнейшее действие, доказывая всем организациям, как хорошо будет всем, если они не воспользуются его услугами. И Сергей продолжал получать пособие на бирже труда, оканчивая очередные курсы именно тогда, когда срок пособия по безработице подходил к концу.

– Как Сашка? – Сергей уселся за стол между матерью и сестрой и схватил бутерброд с большой тарелки. – Улетел?

Кристина покрепче сжала губы и ещё быстрее стала размешивать чай. Утром они с братом вели невинную перепалку, упражняясь друг с другом в искусстве бросаться невинными колкостями. Но... только не сегодня.

– Кристинка, слушай, – Сергей ещё не прожевал бутерброд, но уже потянулся за новым, – там Сашка вчера с какой-то анкетой мучался. Ты мне на телефон адресок сбрось, а? Я в ней немного поковыряюсь...

Заполнение анкет было единственным занятием Сергея, которым он занимался с неподдельным интересом. Взглянув на вопросы, он безошибочно определял правильные варианты ответов, необходимых для получения как положительного, так и отрицательного результата. Этим он и жил, изо всех сил стараясь не получить работу, но остаться на бирже труда. Клерки отдела кадров, просмотрев анкеты Сергея, вежливо сообщали ему: «мы с вами обязательно свяжемся, когда у нас освободится место». Кристина как-то спросила его, что же он собирается делать, если однажды его анкета понравится потенциальному работодателю. Сергей тогда задумался не меньше чем на полчаса. Такой вариант событий он даже не рассматривал.

 

...

 

Сашка переступил желтую линию, поставил свою сумку на низкую подставку и большим пальцем правой руки нажал на большую серебристую кнопку на столе регистрации пассажиров. Вдавившаяся в пластик кнопка стала нежно-зеленого цвета.

– Здравствуйте, Александр Николаевич, – дежурная улыбка проступила на лице клерка, когда на экране компьютера появились данные пассажира. – Спасибо, что воспользовались услугами нашей компании... Вы сами собирали свою сумку?

– Сами... Вместе с женой, – дополнил объяснение Сашка, заметив легкое удивление клерка.

– С женой? – переспросил служащий, пару раз ткнув пальцем в плоский монитор.

– Мы оформили развод, но живём вместе.

– Да... вижу, – палец клерка поплыл вдоль экрана. – В багаже есть вещи, которые вам лично не принадлежат?

– Нет.

– Оружие, наркотики, табак?

– Нет, – сдержал улыбку Сашка.

– Парфюмерия?

– Простите, что?

– Парфюмерия, – спокойно уточнил клерк. – Компания «Клиск» выкупила право на ввоз парфюмерии, и вам придется доплатить, если вы берёте с собою больше, чем это необходимо для личных нужд.

– Капсулы крема после бритья не являются нарушением?

– Сколько капсул? – тут же спросил служащий. – Одна-две упаковки?

– Одна. Начатая...

«Хорошо, что я не послушался Криську и не взял целую упаковку. Неужели платить придётся? Или всё обойдется?» – думал Сашка, наблюдая, как клерк изучает анкету на экране.

– На Луне ещё нет сотовой связи, – сообщил служащий, закончив читать анкету. – Ваш телефон там бесполезен.

– Знаю, что нет. Но, мне без него не обойтись. Там все документы фирмы. Компьютеры на Луне есть?

– Есть, – улыбнулся клерк, и протянул Сашке круглый пластмассовый жетон. – Счастливого пути!

«Сорок четыре», – прочитал Сашка цифры на жетоне. – «Интересно, счастливое это число или нет?»

 

...

 

– Мам... – Мишка ухватил Кристину за локоть, чтобы прошептать ей что-то на ухо. – Мам, а торт тоже с Луны?

– С Луны, – улыбнулась Кристина и перевернула коробку с надписью: «Кондитерская фабрика «Лакомка» г. Люберцы». – Его же папа привёз, а значит – с Луны.

– А пахнет, как настоящий, – Мишка забрался на коленки к отцу и потянулся носом к торту.

Сергей хихикнул, открыл рот и... промолчал, наткнувшись на взгляд сестры.

– Давай, шурин, – Сашка передвинул через стол рюмку. – Алевтина Сергеевна, вы нас поддержите? Так сказать, между чаем, ещё по одной, а?

 

...

 

– Рассказывай! – Кристина поправила одеяло и прижалась к Сашке, уткнувшись носом в его щёку. – Где был, что видел?.. Говори...

– Хорошо там, Кристин, – зашептал Сашка и лег поудобнее, обняв Кристину. – Там... там всё по-другому. Там люди другие. Совсем другие. Они... они там веселее, что ли? Хотя, наверное, там иначе-то и нельзя... Вот неба над головой нет, это плохо. Только купол, но к нему привыкаешь...

– Трудно было?

– Не знаю, – пожал одним плечом Сашка. На другом плече покоилась голова Кристины. – Я как-то не успел заметить. Эти десять дней так быстро проскочили...

– Сашка... Саш, не спи... Сашка, а женщины там были?

– Нет, Кристин, – совершенно серьёзным голосом прошептал Сашка. – Женщин там не было. Представляешь, в колонии десять тысяч человек, и среди них нет ни одной женщины. Они там все... Ай! – вскрикнул Сашка, когда коготки Кристины впились ему в бок.

– Тихо ты, – и ладошка девушки легла на Сашкин рот. – Мишку разбудишь.

Кристина чуть приподняла голову и посмотрела на маленький диван в другом углу комнаты. Старенький шифоньер был поставлен торцом к стене. За ним, в узкой нише, была «детская». Сергей шутливо обзывал сестрёнку «буржуинкой, у которой целых две комнаты». Он предлагал поставить там ещё один шкаф, чтобы, кроме детской и спальни, здесь получилась бы ещё и столовая. Но тогда, продолжал шутить Сергей, их кровати пришлось бы поставить вертикально.

Так они и жили, впятером в старенькой двухкомнатной квартире. Сергей, впрочем, давным-давно переоформил своё здешнее проживание как: «временно занимаемая или снимаемая жилплощадь». Статус безработного, у которого не было своего угла, давал ему право получать одно из многочисленных пособий от городской власти. Именно с тех пор Сергей, деливший с Алевтиной Сергеевной зал, стал называть маму и сестру «сожительницами».

– Кристин, я ж забыл совсем, – зашептал Сашка, когда Кристина, вернулась в кровать, поудобнее переложив сопящего Мишку, – Мне премию начислили. За твою идею.

– Какую идею, Саша?

– Ну, с камушками. Теми, которые счастье приносят. Там ребята подсуетились – мешок породы притащили. Самой обыкновенной, той, что у входа под ногами лежит. Я мелкие камушки по пакетикам рассовал, да у стола регистрации выложил. Так представляешь, тот народ, который на Землю летел, их вмиг расхватал. Шеф потом смеялся, говорит, наш ресторан ещё не открылся, а денежный баланс уже положительный. Слушай, Кристин, давай завтра Мишку возьмём, да по центру проедемся, а? Устроим праздник жизни.

– Мишке сапоги нужны, и из куртки он вырос...

– Кристин, какие сапоги? Я про праздник говорю. Премию прокутить надо, а на сапоги я заработаю. Еще пару раз слетаю. Я там...

– Никакой тебе больше Луны, понял? Всё, Сашенька, отлетался! Я же за эти две недели места себе не находила...

 

...

 

– Мам, это тебя! Какой-то дядя.

– Мишенька, неси сюда трубку...

Кристина закрутила пузырек с лаком для ногтей, растопырила пальцы, чтобы не испортить только что обновлённый маникюр и плечом прижала к уху телефонную трубку.

– Алло.

– Кристина Станиславовна?

– Да, это я...

«С работы? Нет, там меня все Кристиной зовут... Какой-нибудь родитель моих учеников. Сейчас начнёт расспрашивать про своё чадо. И откуда он только мой домашний телефон узнал? Я ж им всем только сотовый давала».

– Это вас из компании «Оскар» беспокоят. Отец вашего ребенка сейчас работает на Луне. Мы хотели...

– Что с Сашкой?!

– Кристина Станиславовна, с ним всё в порядке, я звоню...

– Что с ним, я спрашиваю!!

– Успокойтесь, пожалуйста, у Александра Николаевича всё хорошо. Я совсем по другому поводу. Кристина Станиславовна, – голос в трубке старательно выговаривал трудное имя, – вы хотели бы вместе с сыном отпраздновать новый год на Луне у вашего бывшего мужа? Наш новый транспорт «Парадиз» получил лицензию на перевозку пассажиров, и его первый полёт будет благотворительным. Мы оплачиваем девяносто пять процентов стоимости вашего путешествия. Если вы отключите блокировку рекламы на своём телефоне, то я сброшу вам материалы по этому полёту...

Мишка сидел на диване и пластмассовым пистолетом целился в строй игрушечных солдатиков, стоящих на полу. «Ба-бах!» – и Мишка прыгал с дивана, чтобы уложить на бок очередную жертву, а потом снова прыгал в амбразуру из диванных подушек. Кем он был сейчас? Снайпером, десантником или генералом?

«Какая, к чёрту Луна?». – Кристина, ещё раз подула на ногти и стала нажимать на кнопки телефона, снимая блокировку. – «Мы на море-то съездить не можем... За два года только на полтора билета накопили. Ох, Сашка, Сашка... Зачем же ты кредитов-то столько насобирал, а? Омлет возле Эйфелевой башни, креветки в Мадриде... Можно подумать, что ты, Сашенька, мне меньше понравился бы, если мы с тобой вместо этого в ближайшем Макдоналдсе по гамбургеру слопали... Мишке уже пять лет, а выплатам конца края не видать. Когда с жениховскими долгами расплатились, так отцовские начались... Кроватка, коляска, няня, доктор... Ты и на Луну-то на целых полгода улетел исключительно по семейному бизнес-плану: со всеми долгами рассчитаться... Там хорошо, там такие заработки... Ну так что, «Оскар», где же твои бумаги?»

Телефон, словно услышав мысли Кристины, негромко мяукнул, принимая входящее сообщение.

– Мишенька, сынок, воткни в телевизор, – Кристина протянула телефон сыну. – Маме почитать надо.

Бравый генерал бросил оружие и дезертировал с поля боя; он побежал к матери, перепрыгнув тоненькими ножками через строй вражеских солдат.

«Летающий рай», – читала Кристина на экране. – «Последнее достижение науки... без дискомфорта перегрузок... удобные двух-трех местные номера... бета-тестинг, показавший исключительно хорошие результаты... воспользуйтесь нашим предложением, отправив сообщение... корабль «Парадиз» – это именно то, о чем вы мечтали».

– Бред... Мишенька, пойдём, чайник поставим? Бабушка скоро придёт.

 

* * *

 

Луна совершенно одинаково светила всем: и влюблённым в Европе, и бездомным в Азии, и фермерам в Америке. Поэты мучались бессонными ночами, укладывая на освещённый лунным светом лист свои рифмы. Художники сходили с ума, безуспешно пытаясь подобрать краски, чтобы увековечить на холсте полнолуние. Собаки выли на Луну, порождая сплетни о вампирах.

Луну незачем было делить, пока она была одинаково недостижимой для всех.

Политическая карта Луны. Полторы сотни лет назад, когда люди впервые поднимались в космос, никто и не задумывался о том, что скоро Луна начнёт разрываться на куски, и государственные границы пройдут через кратеры.

Лунный свет был бесплатный для всех. До тех пор, пока в экономику Луны не были вложены значительные суммы. И вот, когда политики всех стран ещё спорили, пытаясь просчитать всевозможные варианты дальнейшего развития, одна из колоний на Луне объявила о своей политической независимости.

 

...

 

– Они что там все, с ума посходили? – Сергей убавил звук телевизора, когда срочный выпуск новостей прервался очередным рекламным роликом. – У них там от невесомости все мозги размягчились?

– Нет там никакой невесомости, – спокойно отозвался Костя, разливая по стаканам очередную бутылку пива.

Сергей познакомился с Константином, когда они вместе посещали занятия на каких-то двухнедельных курсах. Какие это были курсы, Сергей сейчас уже не и помнил. Они получили там свои свидетельства, но продолжали созваниваться, иногда устраивая совместные походы по барам. Ни у Кости, ни у Сергея лишних денег не было; и подобные походы заканчивались чинно и благородно, после двух кружек пива и одной пачки креветок на двоих.

Костю, в отличие от Сергея, можно было назвать трудоголиком. Он не был специалистом в какой-то конкретной области. Главными факторами, по которым Костя выбирал себе очередную работу, были: близость к дому и фраза «отсутствие опыта» в описании вакансии. Льготы для новичков прельщали его так же сильно, как Сергею нравились льготы безработного. Ещё Костя был профессиональным потребителем. У него были подписаны контракты с двумя десятками фирм, производителями бытовой техники.

– Да чёрт с ней, с невесомостью! Нет, так нет. А жрать там они чего будут со своей независимостью? На Луне морковка не растёт.

– Мы их кормить и будем.

– Это с какой же стати, позвольте узнать.

– Серёга, зачем там люди ты знаешь?

– Ну, гелий-3...

– Ну-у-у, – покачал головою Костя, передразнив собеседника. – А для чего он нужен, ты знаешь? Земная энергетика на него хорошо подсела, – ответил он сам на свой вопрос. – Четверть электричества оттуда идет. Ты пока за пивом бегал, я тут все вопросы изучил, – он хлопнул рукою по карману, где лежал сотовый телефон. – И, кстати, микросхемка в телефоне, где была сделана, а? Тоже там. Где ещё такой вакуум достанешь? Так что, батенька, не жить нам теперь без лунных заводов... Но, я только одного не понимаю... ну, на фига туда столько народу отправили? Гелий-3 добывать – пятьсот человек надо, они же там не лопатами реголит кидают. Ну, ещё столько же – микросхемы клепать, там ведь тоже автоматика, за неё только присматривать надо. Возьмём по большому счету – две тысячи человек, если посчитать и пилотов, и уборщиц, ну а ещё восемь тысяч народу там чего делают?

Рекламный блок закончился, и милая девушка на экране телевизора в очередной раз прочитала сообщение о провозглашённой российской колонией на Луне политической независимости, о срочно созванном Совете Безопасности и о реакции остальных государств на происходящие на Луне события.

– Я понял, – пробормотал Сергей, глядя, как на большом экране одна картинка сменяет другую. – По нашим законам: десять тысяч человек – это минимальное количество населения, которое может избрать для себя органы власти. Кто-то разыграл козырную карту, набрав туда столько народа. И теперь он... президент, царь, князь... как бы он там себя ни назвал? Представляешь, Лунная республика с временным военным положением?.. Идиоты. Их же никто не признает...

– Не признают. Но, кормить будут. Ты слышал, что президент сказал? «Продолжаем считать население колоний своими гражданами...» Значит, кислород и продовольствие туда, а оттуда – гелий-3, только уже по тем ценам, которые они нам скажут... Ты представляешь, как счета за свет подпрыгнут?

– Да, плевать на счета, у нас же Кристинка туда полетела. Новый год с мужем встречать. Они теперь оттуда как возвращаться-то будут?

– А ты, Серёга, уверен, что они туда долетели?

– Чего?

– На Лунной колонии уже сутки военное положение... Они оранжевую степень врубили.

– Это ещё что такое?

– Опасность высшей степени. Или разгерметизация, или инопланетная форма жизни, или эпидемия, или... – Костя закрутил стаканом, пытаясь придумать чего-нибудь ещё.

– ...независимость? – подсказал Сергей.

– Ага... – мрачно кивнул Костя. – Так что, ещё неизвестно – сели они там или нет. При оранжевой степени вся внешняя навигация автоматически вырубается.

 

...

 

– Ну, командир, чего делать-то будем... Шестнадцатый виток вокруг Луны даём. Пора на что-то решаться.

– Ты их запрашиваешь?

– Запрашиваю. Молчат. И навигации нет. Вручную садиться будем?

– Не будем... На ручнике на три метра ошибиться – раз плюнуть. А у нас в салоне двести человек. Их как через эти три метра переправить? Земля чего даёт?

– Предложили на выбор два терминала. У испанцев и у японцев розетки под нашу консоль заточены, тютелька в тютельку войдём... Вот только ни к тем, ни к другим нельзя. У испанцев там транспорт стоит на профилактике, они только через три дня его убрать смогут, с него же вся начинка снята. Они нам предложили на открытую площадку садиться.

– Ага, на открытую... Взрослых в скафандрах переправить можем, а с детьми ты что прикажешь делать? В ящики их запаивать? Детских скафандров ещё не изобрели. А с японцами что?

– Японцы отказались. У них там всего двести человек на базе. И воды, и кислорода – на эти двести. А тут мы им наших двести предлагаем приютить. Их транспорт туда только через неделю придёт, все не выживут, и хозяева, и гости.

– Разворачивай на японцев. Будем внизу – придумаем что-нибудь.

– Не пустят... Навигацию вырубят.

– Не вырубят. Это – Луна, здесь нельзя не открыть, когда снаружи стучатся.

– Наши-то не открыли.

– Так, те уже не наши. Те – независимые...

– Капитан, я всё посчитал... Еще полвитка, и зажигалкой на поворот щёлкаем. Только...

– Ну?

– Если эти самураи нас не дозаправят, мы обратно не доберёмся. Нам до них орбиту почти на сорок градусов вертеть, потратимся конкретно. Сесть – сядем, и взлететь – взлетим, а вот обратно до Земли разогнаться уже не удастся... Может, обратно на Землю? Прямо сейчас?

 

...

 

– Кристина-сан. Вы в разводе с вашим мужчиной?

«Откуда он так хорошо знает русский язык? – думала Кристина, смотря, как японец старательно улыбается и говорит, тщательно выговаривая все гласные буквы русских слов. – Он явно изучал его не по кассетам. Но, ошибки всё равно делает. «Вашим мужчиной», надо же сказать такое...»

Мишка обхватил ручонками шею Кристины и сопел, чуть вздрагивая во сне. Интересно, что ему сейчас снилось? Наверное, что-то очень хорошее и доброе. Он заснул ещё на орбите. Японцы предлагали Кристине уложить куда-нибудь спящего Мишку, но Кристина вцепилась в сына и несколько часов просидела с ним на какой-то скамейке, прямо возле входного шлюза.

– Кристина-сан... вы слышите, зачем я вас спрашиваю?

«Нет, не был он у нас... Изучал русский язык где-нибудь в Токио или... какие там у них ещё города?.. Господи, какая разница, где он его изучал...»

– Говорите по-английски, – предложила она. – Я пойму.

– Нет, спасибо, – улыбнулся японец. – Я стал знать русский язык больше, чем английский. Американцы далеко, а русские рядом. Только теперь до вас сквозь границу надо будет ехать. Кристина-сан, так значит, вы в разводе?

– Да, мы оформили развод... Но, это пустая формальность. Мы живём вместе, и вместе растим сына.

Как объяснить этому улыбающемуся японцу, почему люди сейчас разводятся? Рассказать ему о том, что детское пособие для супругов в законном браке втрое меньше, чем выплаты для ребёнка в неполной семье? Объяснить, что люди сейчас женятся только тогда, когда собрались рожать ребёнка и регистрируют свой брак только для того, чтобы развестись через полгода? Поверит ли он, что сейчас формальных разводов гораздо больше, чем формальных браков? Интересно, как там у них в Японии? Люди живут как-то по-другому, или точно так же?

– Это имеет какое-то значение?

Японец вздохнул, и улыбка его куда-то пропала.

– Кристина-сан... У меня сейчас трудная задача. Наша база маленькая, и мы не можем здесь ставить столько человек. У нас просто не хватит воздуха. Сейчас мы готовить транспорт, который пойдёт до русской базы. Но на нём всего сорок мест...

– Мы с сыном можем поехать стоя.

– Кристина-сан, поймите, я имел в виду не скамейки, я говорить о воздухе. До вашей базы шесть часов ехать... Вы с мужем в разводе, а здесь четырнадцать женщин, которые лететь к законным мужьям... Кристина-сан, я очень жалеть, но мы не можем сейчас запустить вас в первый рейс.

Мишка засопел и заворочался, но Кристина ещё крепче прижала к себе сына.

– Вы сказали четырнадцать? Но, тогда остаются ещё свободные места!

– Да, – улыбка японца вернулась на своё место, но теперь она была какой-то корявой. – И у нас есть семь мужчин, которые лететь к женам.

– Я могу поговорить с ними. Вдруг, мне удастся уговорить кого-то, и они уступят нам место?

– Поговорите, – кивнул японец, и улыбка снова пропала.

«Резиновая она у него, что ли?» – подумала Кристина.

– Но, Кристина-сан, я бы не стал на это сильно считывать... Именно об этом их будут просить ещё пятьдесят три женщины... У них, так же как и у вас, оформлен развод. Я очень сильно жалеть.

 

...

 

– Тяни, командир!

– Что это?

– Жребий. Кто бумажку с крестом вытащит, тот за баранку и сядет... Тяни.

– Вы что, очумели? Какой, к чертям собачьим, жребий? Я пока ещё коман...

– Не кричи, Игорёк. Мы сейчас у японцев, и твоё командирство закончилось, когда ты двигатель выключил... Чего ты на меня так смотришь! Доберемся до Земли, я тогда и перед комиссией встану, и за субординацию такую отвечу. А вот на смерть кого-то послать, так нет ни у кого здесь такого права... Уж лучше жребий.

– Петрович, ты чего? Какая смерть?

– Такая... Каракатицу эту на базу вести – билет в один конец. С известным финалом. Они нам все приводы обрезали, когда мы на орбите крутились; и ты думаешь, что они там дверь откроют, когда мы к ним постучимся?

– Как они могут не открыть, это же их жёны?

– Игорёк, там десять тысяч человек... Угадай, какова вероятность того, что кто-то из их мужей возле калитки окажется, когда мы туда сорок живых душ привезем?

– Ну, а если и не откроют, так помирать-то зачем? Оттуда до американцев два часа хода. Если японцы каракатицу до краёв заправят, так топлива на всю дорогу хватит с остатком.

– Уже заправляют. Вот я этих техников узкоглазых и подслушал. Как ты думаешь, Игорёк, почему из их пилотов никто не согласился эту посудину вести?.. Они уже поняли. Там... там уже не Луна, и даже не Россия! Там второй день независимости, а это о многом говорит. Я знаю, мне дед про парад суверенитетов рассказывал. Здесь пока ещё из-за воздуха не убивали. А теперь... теперь я уже ни в чём не уверен! Машинку в шлюз запустить, да воздух оттуда выкачать. А потом – железкой по обшивке стукнуть, да на несчастный случай всё списать. А кислород соседу по комнате продать. Это же так легко, при независимости-то!

– Петрович, да иди ты к чёрту, чего зря каркать-то? Да если б им наш воздух был нужен, так они бы с нашим кораблём это сделали. Он-то чем хуже? Там и воздуха больше было, чем сейчас на каракатице. Чего ж они нам топором по корпусу не заехали?

– Игорёк, если б с нашим кораблём что-то случилось, то весь график полётов бы заморозили. Помнишь, шесть лет назад, люди тут месяц на голодном пайке сидели, пока комиссия выясняла, с чего бы это тот корабль на старте взорвался? А им без полётов никак. Гелий-3 – туда, кислород – оттуда. А тут... каракатицу оприходовать... делов-то куча... Тяни, командир... Кому не повезёт – тот за руль сядет. А остальные молиться будут, чтобы я не прав оказался.

 

...

 

– Кристина-сан, как получалось, что вашего сына не было в списке пассажиров транспорта «Парадиз»?

– Я не знаю...

– У него была регистрация во всемирной базе?

– Нет. Мы не ещё не купили для него телефон...

Японец смотрел, как Мишка подошел к его столу и взял в руки пластиковый шарик со сказочным замком внутри. Малыш встряхнул игрушку, и блестящие снежинки заплясали вокруг маленьких башенок. Японец улыбнулся, но его улыбка вышла какой-то кривой.

«Он неважно выглядит», – подумала Кристина, переведя взгляд с сына на начальника лунной базы. – «А, собственно, чего удивляться-то? Свалились мы на его голову... Пятьдесят людей отправил, так ведь тут ещё полторы сотни осталось. Разместить, накормить, утешить... Интересно, он хоть минутку спал за эти двое суток?»

– Кристина-сан, когда вы были ещё на орбите, мы заказали вам кислород. Но, мы заказывали его по списку пассажиров. А вот Михаила, и ещё семерых детей не было в списке... Кристина-сан, у нас сейчас нет воздуха для вашего сына.

«Почему я так спокойна? Мне говорят, что моему сыну нечем будет дышать, а я ничего не чувствую. Ничего: ни страха, ни простого беспокойства... Я что, плохая мать?»

– Но, ведь, наверное, кислород можно будет заказать ещё?

– Конечно, можно, Кристина-сан. И мы обязательно будем его заказывать и получать, но только после того, как вы подпишите вот это.

И японец аккуратно подтолкнул к Кристине два листка бумаги.

– Что это?

– Договор... Мы должны быть уверены, что, вернувшись на Землю, вы не забудете оплатить те услуги, которые мы для вас сейчас делаем. Сейчас воздух на Луне стал товаром. Мы уже получаем предложения и о продаже, и о покупке средств жизнеобеспечения. Думаю, совсем скоро тут будет биржа.

«Твой русский язык иногда безупречен... Может быть, ты всё-таки был в России? Или, уже здесь, на Луне, так хорошо с ним потренировался?»

Человеку надо пятьсот литров кислорода в день. Об этом можно прочитать в любом справочнике. Можно точно просчитать, сколько нужно деревьев, чтобы человеку хватило воздуха для дыхания. Но, ни в одном справочнике не найти, сколько кислорода нужно в день для одного шестилетнего ребёнка. И никто не знает, сколько уроков нужно провести учителю английского языка, чтобы оплатить дыхание своего ребёнка.

– У меня нет столько денег... Что будет, если я это не подпишу?

– Кристина-сан, мы пока ещё на цивилизованной стороне Луны. Здесь никто не собирается отбирать у вашего сына этот кислород. Просто вас не будет в списке пассажиров для Земли. А сумма в договоре будет расти каждые две недели.

Кристина пододвинула к себе документы: «именуемый в дальнейшем «Продавец»... о предоставлении продуктов жизнеобеспечения... ответственность Покупателя... если стороны не пришли к соглашению».

– У меня на телефоне есть «Золотая рыбка». Я ещё не активировала эту услугу. Мой банк даёт скидку в двадцать пять процентов на...

– Кристина-сан, – перебил японец, – здесь ещё нет сотовой связи. Мы не можем проверить вашу платёжеспособность.

– Но, эту карточку принимают все банки...

– Все банки на Земле, Кристина-сан, – уточнил японец. – Говорите об этой услуге там, у себя...

Мишка оставил надоевший ему шарик и завертел головою, осматривая комнату. Больше игрушек здесь не нашлось, и он пошёл к матери, забрался к ней на колени и стал дёргать за застёжку «молнии» на её куртке.

– Дайте ручку. Я всё подпишу... Когда мы сможем улететь?

– Вашему сыну восемь лет, наверное, мы сможем отправить вас первым же рейсом. Вам придется возвращаться домой через Перл Харбор, стоимость билетов уже заложена в эту сумму... Через девять дней, восьмого января, будет ближайший транспорт... С Новым Годом, Кристина-сан!

 

...

 

Там, высоко в небе, на тонком серпике Луны, маленький мальчик обнимал тоненькими ручонками шею матери.

– Мама, не плачь... Мам, всё будет хорошо. Сейчас папа прилетит и заберёт нас отсюда... Мам... Мама, а если я полгода мороженное просить не буду, мы много сэкономим?.. Мам, я всё придумал, я камешек обратно положу, и всё хорошо будет.

– Какой камешек, Мишенька?

– Тот, что папа мне в первый раз привёз. Я его сюда взял.

– Зачем?

– Мне Рустам сказал, что он не счастье приносит, а совсем наоборот. Он какой-то фильм смотрел: там девочка с одной планеты камешек взяла, а потом его обратно положила. Ну, перед тем, как улететь. И всё у неё хорошо стало. Вот я и решил камешек сюда вернуть... Сейчас папа прилетит и покажет, где он его подобрал, а мы пойдем и положим всё на место... Мама, а скоро он прилетит?

– Скоро, сынок...

 

...

 

Как объяснить пятнадцатилетней девочке разницу между правильными и неправильными английскими глаголами, когда на улице май, когда зацвела сирень, и когда от лунного света светло как днём даже в самых тёмных дворах мегаполиса?

Телефон еле слышно завибрировал в сумке Кристины, когда её ученица кусала кончик карандаша, решая какую букву поставить на место пропуска: «i» или «e».

«Господи, ну я же их просила...» – подумала Кристина, посмотрев на сумку, в кармашке которой надрывался телефон. Собираясь на занятия, она отключала телефон для всех, кроме списка самых близких: мама, Сергей и Сашка. Мишенька по-прежнему был без номера.

«Ну, и кто же из них?.. Потерпи ещё четыре минуты, сейчас урок закончится, и я возьму...»

– Светочка, не отвлекайтесь, – сказала Кристина, заметив, что ученица тоже взглянула на сумку. Светочка вздохнула и, почесав кончиком карандаша веснушки на носу, нарисовала каллиграфическую букву «е».

«Молодец. Значит, всё поняла. Надо будет сегодня же её родителям рассказать о первых успехах... Ну, что ж ты так надрываешься, дорогой? Сейчас возьму, сейчас... Урок закончится – и возьму... Ну, давай, Светочка, ещё две буковки...»

«Вызывающий вас абонент запросил оплату времени разговора, – ворковал милый голос в трубке. – Если вы хотите подтвердить...»

«Эх, Сережка... Второй месяц у тебя на счету восемь копеек. Вот и пользуешься этой услугой. Надо бы тебе на день рождения карточку телефонную подарить. Потешить братика...»

– Чего тебе?

– Кристин, они диссидентов начали выпускать...

– Каких диссидентов, кто выпускать?

– Народ с Луны выпускать начали. Они решили инакомыслящих на кислород менять. Ну, тех, кто в их независимость играть не хочет и назад на Землю просится. Я тебе...

– Сашка там есть? – перебила Кристина брата.

– Кристин, я не смотрел: там полторы сотни фамилий, а у меня денег на счетё нет. Телефончик свой открой, а то Костя этот список тебе бросить не может. А как посмотришь, мне или мамке позвонить не забудь, хорошо? Ну, давай, сестрёнка, до вечера...

 

...

 

У Луны нет собственного света, и она сияет в ночном небе, отражая лучи Солнца. На Луне нет кислорода, и его везут туда большие грузовые корабли.

А люди по-прежнему смотрят на Луну. Некоторые смотрят на нее, так же как и раньше: мечтая, размышляя, сочиняя. Но теперь появились люди, которые стали смотреть на Луну с ненавистью. А некоторые – с завистью.

Там хорошо, там такие заработки... Какие документы надо собрать, чтобы выезд туда оформить?