- Иду! Иду! - кричала она, подбегая к двери. Мельком взглянула на себя в зеркало – вроде нормально. Не считая, конечно, живота.

Открыла дверь. Он вошёл – стремительный, элегантный, с огромным букетом роз, за которым пытался прятаться. Костюм с иголочки, белоснежная рубашка, галстук под цвет глаз, начищенные до блеска ботинки, и улыбка – эта кроткая, волшебная улыбка.

- Это мне?.. - Не было слов, чтобы выразить восторг. - Кирилл, ты просто…

Он притянул её к груди и засосал. Это длилось не меньше пяти минут – никто, кроме него, не умел делать это так долго.

- Как там наш малыш ? - положил он руку на живот . - Не

капризничает?

- Да нет, - отвечала она, - он хорошо себя ведёт. Только иногда чем-то недоволен бывает.

- Когда он родится, - шепнул он ей на ухо, - он будет доволен абсолютно всем.

В машине они разговаривали о её прерванной учёбе.

- Ну ты хоть хочешь продолжать это дело? - спрашивал он её.

- Ой, даже не знаю. Когда академку брала – до смерти не хотелось учёбу эту на год затягивать. Помнишь, какая злая из-за этого была?

- Помню, - улыбаясь, кивал он.

- А сейчас…совсем всё желание пропало. Не знай, найду ли силы после родов? Почему-то кажется, что нет.

- Я вот тебе что хочу сказать, - после секундной паузы продолжал он. - Если тебе учёба в тягость – плюнь ты на неё! Я серьёзно. Не стоит из-за этого здоровье гробить. Материально ты будешь обеспечена. Я даже не хочу, чтобы ты работала. Дома сидеть будешь.

Она ничего не отвечала, будто раздумывая, но уголки губ так и складывались сами собой в улыбку.

- Я тебе, - потянулся он к бардачку, - подарок небольшой купил. Примерь, - протянул он чёрную коробочку.

Она открыла.

- Серёжки ! Бриллиантовые ! – смотрела на него в немом

восхищении. Потом прильнула и чмокнула в щёку. – Паш,

ты просто бесподобный!

Ресторан действительно впечатлял. Он располагался на третьем этаже и на каждом повороте лестницы, а ещё у входа и по углам стояли лакеи в ливреях.

Их проводили в зал, посадили за столик – они выбрали самый дальний . Заказали совсем немного – в её положении налегать на кулинарные изыски было бы рискованно .Он тоже не излишествовал – просто чтобы не дразнить любимую . Они потягивали вино , перебрасывались негромкими фразами и слушали печального саксофониста.

- Обожаю такую музыку, - говорил он ей.

- Я тоже, - отвечала она.

- Сейчас какую – то туфту народ слушает. Настоящая музыка уходит. Вот, единицы лишь хранят ещё её для нас.

Она вскинула понимающе глаза – говорить сейчас не хотелось, музыка пронимала до самых основ. Когда музыкант закончил композицию, они долго, правда почти беззвучно аплодировали ему.

- Сейчас я тебе покажу кое - что, - сказал он некоторое время спустя, заговорщически подмигивая. Засунул руку во внутренний карман пиджака.

- Опля! - и достал бумажник.

А из бумажника – сложенный вчетверо листок.

- Взгляни, - протянул ей.

- Что это? - удивилась она.

- Прочти.

Она начала читать, но не сразу вникла в суть дела, нетерпение же в нём бурлило

- Это контракт, - не выдержал он, - на покупку дома.

- Ты купил дом?!

- Ага… В очень живописном месте – тебе понравится. Правда он ещё не готов к заселению. Но…Это наш дом!

Она лишь качала головой.

- Федя, - вымолвила наконец. - Ты – чудо!

На набережной было пустынно. Ночь робко и бесшумно зажигала звёзды . Она была на удивление тёплой и ласковой , эта бескрайняя ночь. Река искрилась огнями, умиротворяла, ветер обдувал лица – был совсем не сильным, задумчивым каким-то. Задумчивы были и они.

- Ночь, звёзды, мир…- шептала она.

Он стоял сзади, обняв её за талию, положив голову на плечо – как и она, смотрел на воду.

- Я, ты, вселенная…- вторил ей.

- Так чудно, - шептала она снова. – Мы вдвоём наедине с бескрайностью. Вокруг пустота, вокруг тьма – лишь ты и я – остались в этом мире. Почему? Почему лишь мы?

- Мы – самые счастливые, - отвечал он. - Все, кто был

исполнен злобой и ненавистью, погибли. Их собственная

злоба, их собственная ненависть поглотили их. Мы

оказались единственными, кто верил в любовь.

- В любовь…- словно эхо вторил её голос.

- А ты знаешь, кто я? - спрашивал он её.

- Кто ты?

- Я – повелитель мира. Я правлю им миллионы лет. Я велик и могуч, лишь одного не хватало мне всё это время.

- Чего же?

- Тебя…

Она повернулась к нему лицом. Они смотрели теперь друг на друга, глаза в глаза – смотрели и тонули в этих взглядах.

- Чувствуешь ли ты этот мир? - шептал он ей. - Чувствуешь ли ты эту бескрайность?

- Да, - отвечала она.

- Она – твоя. Весь мир, вся вселенная – твои.

Они сблизили губы. Поцеловались.

- Значит, теперь я – повелительница мира? - улыбнулась она.

- Да. А наш ребёнок, - он нежно провёл ладонью по животу, - и будет для нас этим миром…

- Ваня, - спросила она, - а ты знаешь сколько осталось недель?

- Сколько?

- Всего две. Представляешь, через две недели у нас будет малыш!..

Прощались долго, но никак не могли сказать последних слов. Подъезд тонул во мраке, где-то наверху мяукала кошка, они стояли на лестничной площадке.

- Вот ты кого хочешь? - спрашивал он её.

- Мальчика. А ты?

- Наверно тоже мальчика. Но не расстроюсь, если будет девочка.

- А я расстроюсь.

- Почему?

- Я хочу только мальчика! Сына! Всегда мечтала о сыне.

- Ну, раз мечтала – сын и родится.

- Сплюнь.

Помолчали.

- Смотри, какая игрушка, - достал он из кармана что-то.

- Что это?

- Чёртик. Но не простой. Бессовестный. Его только вот так держать надо, за пояс.

- А почему?

- Ну попробуй по-другому.

Она схватила чёртика за голову. Штаны вдруг съехали с него и вся обнажённая натура выставилась наружу. Они грохнули со смеха.

- Валер, приходи завтра, - сказала она ему, целуя на прощанье. - У мамы день рождения, посидим немного. Всё будет очень скромно.

- Хорошо, - кивнул он. - Во сколько?

- В пять.

Перед тем, как переступить порог, она обернулась.

- Я люблю тебя, - шепнула ему.

И скрылась за дверью.