Нинка была женщиной общедоступной, как городская библиотека. Нет, она не была проституткой, зарабатывающей на хлеб насущный продажей тела за деньги. Она не была даже содержанкой, так как всю жизнь зарабатывала себе на хлеб, бойко стуча по клавишам пишущих машинок. Нинка была Женщиной, со всеми ее прелестями и слабостями, но, к сожалению, слабостей было больше, чем всего остального. Нинкины слабости были очень женскими: она была слаба на «передок».

…Сергей познакомился с ней случайно.

Однажды ему позвонил закадычный дружок Генка Сазонов и пригласил на шашлыки. Вылазку наметили на ближайшую субботу, и, чтобы все могли расслабиться по полной программе, решили ехать на природу не на машинах, а на пригородной электричке. Когда Сергей поинтересовался составом предстоящей вылазки, выяснилось, что едут, в основном, ребята знакомые и все с подругами. Так, как Сергей уже давно рассорился со своей девушкой, ехать ему было не с кем, и он сказал об этом Генке.

-Ничего, что-нибудь придумаем, - пообещал тот. В пятницу, после работы, Генка заехал за Сергеем.

-Давай, собирайся, едем закупаться, - бодрым голосом объявил Генка. Помотавшись с час по магазинам и рынкам, они купили пять килограммов вырезки и всего остального, что нужно для приготовления шашлыка.

-Купим вина, - предложил Сергей, - красного, к мясу. В винном отделе ближайшего гастронома взяли они десять бутылок «Старого монаха» и бутылку «кисляка», под названием «Столовое белое» – мясо замариновать. Когда же Генка, подвезя Сергея домой, протянул руку для прощания, Сергей, будто невзначай, спросил:

-Ну, и как, ты что-нибудь придумал?

-Что «придумал»? – удивился Генка.

-Ты обещал «придумать» мне девушку, - напомнил Сергей.

-А, ты про это, - протянул Генка, - да, в общем, есть у меня одна знакомая на примете, она у нас в Объединении работает. Только я хочу, чтобы было потом без обид, - мол, я тебе что-то не рассказал. В общем, переспал я с ней недавно. Зная Генкину страсть к преувеличению, Сергей все, что Генка ему когда-либо рассказывал, делил надвое. Шла ли речь о рыбалке или охоте, до которых Генка был большой любитель, или о его очередной амурной истории, только Сергей знал, что правды в них, - ровно пятьдесят процентов. «Ну что ж, поживем, - увидим», - решил Сергей. В субботу, в восемь утра, все встретились у железнодорожных касс пригородного сообщения. Сергей знал в этой компании всех ребят, но трое новеньких девушек были ему не знакомы. «Которая же из них моя»? - раздумывал он. Двое из троих незнакомок, были на вид восемнадцатилетними девчонками домашнего разлива. Одетые в шорты и сандалии, они смахивали на студенток-первокурсниц. А вот третья девушка, - та была постарше. Веселенький сарафанчик с открытой спиной, короткая стрижка крашенных «под красное дерево» волос, независимый вид, - все выдавало в ней знающую себе цену, уверенную в себе женщину. «Это она», - сразу решил Сергей, и не ошибся. «Студентки», - как мысленно назвал их Сергей, - оказались, действительно, студентками пединститута, а вот та, рыжая, - оказалась Генкиной коллегой.

-Нина, - представилась рыжая и протянула Сергею ладонь. Сергей осторожно пожал протянутую ему руку. Рука была сухая и горячая, и, пожимая ее, Сергей вдруг почувствовал, как какая-то неведомая сила потянула его к этой женщине. «Ну и ну», - мелькнуло у него в голове, - «не женщина, а огонь»!

…Сергей сидел напротив Нины, и, нисколько не смущаясь, рассматривал ее.

…Ее можно было назвать красивой. На вид ей было не больше двадцати пяти, и было в ней что-то такое, от чего все нормальные мужчины оборачиваются вслед таким женщинам. Ее лицо, с отрешенным взглядом больших, серых глаз, было задумчивым и грустным. Сергею захотелось поговорить с Ниной, расспросить, отчего она такая грустная, и он, поменявшись с кем-то местами, пересел к ней поближе.

-Скучаем? - задал он для начала нейтральный вопрос.

-Грустим, - в тон ему ответила Нина.

Разговорившись, они, сами того не замечая, перешли на «ты».

…Раньше она жила в Краснодаре. В восемнадцать лет она вышла замуж за футболиста из «Терека». Муж все время пропадал то на сборах, то на играх, а, чтобы жена не «гуляла», решил вопрос просто, - отвез ее к маме и приказал присматривать, чтоб никуда из дому не выходила. Нина хотела ребеночка, и вскоре забеременела. Футболист, узнав новость, страшно огорчился. Так что пришлось Нине вскоре делать аборт. Потом она с мужем прожила еще год, и, однажды, когда тот был на очередных сборах, вышла она ночью из дома и уехала в другой город, к сестре. У сестры пробыла она недолго, так как вскоре приехал муж и стал требовать ее возвращения домой. К тому времени Нина уже решила, что возвращаться не станет, поэтому взяла она тайком от всех билет на первый попавшийся поезд, и уехала. В поезде она познакомилась с соседкой по купе, и та посоветовала Нине, куда надо ехать. Приехала Нина в Н-ск, нашла себе работу в машинописном бюро, и дали ей, от работы, комнатку в общежитии троллейбусного депо. Через какое-то время развелась Нина со своим бывшим мужем и стала встречаться с парнем, работавшим наладчиком автоматов по продаже газировки. Вскоре сделал он Нине предложение, и она согласилась. Тогда решили они поехать к его родителям, чтобы те познакомились с будущей невесткой. И все шло у них хорошо, да только жених, в назначенное время, не пришел к поезду. И вот тогда, после всех потрясений, надеясь развеяться от невеселых мыслей, она и приняла Генкино приглашение съездить на природу.

…Наконец, они приехали. Растянувшись цепочкой, они шли друг за дружкой по узкой дорожке, петлявшей по лиственному лесу. Уже был десятый час, и чувствовалось приближение жары, но здесь, под кронами деревьев, она ещё не ощущалась. Воздух был по-утреннему свеж, в листве щебетали птицы и тонкие лучи солнца, пробиваясь сквозь густую, июньскую зелень, резали лес по диагонали. Нина шла впереди Сергея, и он не сводил с нее глаз. Все в ней пробуждало в нем давно забытое, трепетное желание.

…Эти мерно покачивающиеся бедра, обтянутые тонким ситцем сарафана, крепкие, стройные ноги с почти детской, нежной стопой, эта белая, еще не загоревшая кожа ее спины в широком вырезе сарафана, - все в этой молодой женщине сводило его с ума.

…Скоро они вышли к реке, и расположилась на небольшой полянке, одной стороной обращенной к лесу, а другой, - к реке. Трава на полянке, еще не успевшая выгореть, была почти метровой высоты. Чахлые заросли ивы, росшей у воды, давали скудную тень, но ребятам было уже не до выбора, - все устали и хотели есть. Они быстро расстелили на земле захваченные из дома покрывала, и девчонки, переодевшись в купальники, легли загорать. Сергей с Генкой собрали переносной мангал и разожгли угли. Генка достал из своего огромного рюкзака ведерную кастрюлю с мясом и начал нанизывать его на шампуры. Немного позагорав, все, кто не был занят приготовлением обеда, побежали к реке, - купаться. Сергей, посмотрев на Генку, решил остаться, чтобы помочь. Когда все ушли, Сергей спросил:

-Так ты спал с ней?

-Ну да, спал, - вяло отозвался Генка, - недавно ездили мы всей конторой в Волгоград. Днем ходили по музеям, а вечером, в гостинице, собрались все в одном номере, выпили, а потом танцы устроили. Когда все стали расходиться, она мне и говорит:

-А вы, «Штирлиц», останьтесь, - я и остался. А, вообще, Серый, тебе с ней повезло, - знойная она баба.

Сергею очень захотелось тут же, «не отходя от кассы», пересчитать Генке все его зубы, но, вспомнив про их давнюю дружбу, только процедил:

-Поживем, - увидим.

…Шашлыки удались на славу. Сочное, нежное мясо, буквально таяло на языке. Все было съедено и выпито почти моментально. После завтрака, разморенная вином и едой, свежим воздухом и солнцем, компания вновь расположилась на покрывалах, перенесенных теперь поближе к реке. Посреди полянки, в высоких травяных джунглях, остались только двое: Сергей и Нина. Она лежала на спине рядом с Сергеем, и солнце золотило ее руки, сложенные под головой. Небольшая серая тучка, одиноко бредшая по небу, вдруг закрыла солнце, и, на несколько минут в воздухе посвежело. Нежная кожа Нины покрылась мелкими пупырышками: она замерзла. Не имея больше сил сдержаться, Сергей губами прикоснулся к ее руке чуть выше локтевого сгиба. Нина, открыв глаза, внимательно посмотрела на Сергея. Сергей, чуть дыша, и чувствуя, как от волнения колотится в груди его сердце, еще раз поцеловал Нинину руку, - теперь уже у плеча, а потом, не останавливаясь, он начал целовать ее всю. Нина пахла травами и свежестью речной воды; ее кожа, вначале холодная, становилась все горячее. Ее руки, вначале заброшенные под голову, теперь ласкали спину Сергея, легко поглаживая напрягшиеся мышцы. Ее приоткрытые губы манили к себе, и Сергей впился в них долгим, сладким поцелуем. Она ответила ему столь страстно, что Сергей даже перепугался этого внезапного ответа. Не переставая ласкать ее тело, он потянул вверх чашечки ее лифчика. Тут же открылась прекрасная грудь с большими, темно-коричневыми окружностями вокруг двух крупных ягодок ее сосков. Сергей взял губами одну из этих ягодок и стал нежно вбирать ее в себя. Нина застонала и подалась вперед; одна ее рука продолжая обнимать Сергея, а вторая скользнула вниз. Просунув руку внутрь его плавок, она нежно сжала свою находку и шепнула:

-Еще!

Поняв это, как призыв, Сергей выпустил из своих губ одну ягодку и принялся за вторую, затем стал медленно, по сантиметру, спускаться вниз. Дойдя до ямки на ее животе, он прикоснулся кончиком языка к калачику пуповинки, и, не останавливаясь, медленно повел его туда, где под цветастым лоскутком плавок притаился бугорок ее лобка. На секунду, отвлекшись от своего путешествия, Сергей приподнял ее бедра и, потянув за тесемки, снял с Нины этот последний, мешающий им обоим кусочек ткани.

…Светлые волосы, чуть завиваясь, тонкой полоской спускались вниз, заканчиваясь у складки тяжелых, будто налитых сладким соком, губ. Лаская руками ее бедра, Сергей кончиком языка прошелся по этим складкам, а потом, чуть разведя их в стороны, нежно коснулся того, что пряталось до поры между ними. Маленькая, горячая горошинка, почувствовав прикосновение губ Сергея, стал наливаться силой и твердеть, и, тогда Сергей стал играть с ней, дразня быстрыми прикосновениями своего языка. Нина, застонав, потянула Сергея на себя, и тогда он, сбросив с себя плавки, нежно и еще не глубоко, вошел в нее. Выждав пару секунд, и чувствуя, как сильно она его хочет, Сергей начал медленно продвигаться вперед, по пульсирующему от желания, горячему и влажному пути. Сколько длилось тогда это безумие? Время для них остановилось и потекло вспять… Когда Нина устала и опустила ноги, Сергей перевернул ее вниз лицом и снова вошел в нее. Она уже дважды испытала бурный оргазм, но Сергей все продолжал и продолжал вгонять себя в ее тело. Наконец, устав, он шепнул Нине, чтобы та легла на бок. Как только она это проделала, он снова вошел в нее с такой страстью и силой, что Нина даже вскрикнула от пронзившей ее сладкой боли. Сергею казалось, что сейчас он пронзит ее насквозь. Он ходил в ней все быстрее и быстрее, приближая момент оргазма. Ставший огромным от чудовищного прилива крови, его член легко пробивал себе путь, с каждым ударом доставляя обоим несравнимое ни с чем наслаждение. Нина, не имея сил остановиться, все двигалась и двигалась ему на встречу, продолжая испытывать накатывающиеся одна за другой волны бесконечного, неповторимого чувства, такого желанного и такого сладкого.

…Потом они долго лежали обнявшись, и только примятая трава продолжала напоминать о случившемся. Незаметно для себя они уснули. День катился к вечеру. Тучки, сначала сновавшие вразнобой по небу, теперь собрались вместе и потемнели. Подул прохладный ветер, предвестник дождя. Все стали собираться домой. Проснулись и встали со своего ложа Сергей с Ниной. Быстро собравшись, компания тронулась в обратный путь. Им повезло: как только они подошли к платформе, показалась электричка, идущая в сторону города. Первые крупные капли дождя упали на плиты перрона в тот момент, когда за ними закрылась дверь вагона…

…Он позвонил Нине на следующий день, на работу, и они договорились, что Сергей встретит ее после работы. За несколько минут до конца рабочего дня, из кабинета начальника отдела выглянула копировщица Дуся и позвала Сергея к телефону.

-Миленький, это я, - услышал Сергей голос Нины, - извини, что так получилось, но меня посылают в Обком, там у них какая-то срочная работа и они требуют еще одну машинистку, так что встретимся позже, часов в семь вечера. И они условились, что Сергей будет ждать Нину у почты, напротив Обкома. Времени до встречи было еще два часа, и, Сергей, побродив по улицам, зашел в кафе. Съев два пирожка и запив их чашкой слабенького кофе, он с нетерпением стал поглядывать на часы. «Как медленно тянется время», - думал он. Наконец, стрелки часов приблизились к семи. Он вышел из кафе и пошел к зданию почты. Рабочий день уже закончился, и на углу, где должен был ждать Сергей, никого кроме него уже не было.

…На противоположной стороне улицы стояло помпезное здание Обкома КПСС. Массивные дубовые двери и большие окна с зеркальными стеклами вселяли уверенность в завтрашнем дне страны. Входов в здание было три, и Сергей загадал, что, если Нина появится из дверей левого крыла, то у них все будет очень хорошо. В семь пятнадцать Нина вышла из дверей центрального входа. Увидев ждущего ее Сергея, она бросилась к нему на шею, поцеловала в губы и спросила, заглядывая в глаза:

-Соскучился, мой миленький? Ничего, я тебя сегодня развлеку; сейчас мы поедем ко мне, в общагу, а потом пойдем в одно местечко.

Пока старый трамвай, тарахтя на стрелках, тащился через весь город в сторону автовокзала, где и стояла обшарпанная общага троллейбусного депо, рот у Нины не закрывался ни на минуту. Вскоре Сергей уже знал, как зовут сотрудников отдела, где работала Нина, чем болеет теща начальника, и так далее и тому подобное. Когда же Сергей спросил, что она делала в Обкоме, лицо Нины моментально изменилось, стало будничным и отрешенным.

-Да так, ничего интересного, графики какие-то печатала, - сказала и тут же умолкла Нина.

Дальше они ехали молча, и, только перед самым концом поездки Нина сказала:

-Сережа, на следующей остановке нам сходить.

Подойдя с Сергеем к общежитию, она внезапно остановилась и сказала:

-Подожди меня здесь, я быстро схожу, туда и назад.

-Ты, наверное, голодная, - забеспокоился Сергей.

-Да я вечером в Обкомовском буфете поела, ты не волнуйся, - ответила Нина и взгляд ее опять стал добрым и теплым. Чмокнув Сергея в щеку, она побежала вверх по ступенькам крыльца, оставив его дожидаться на улице. Вскоре она появилась вновь, переодетая в тот же ситцевый сарафан, что был на ней вчера, а в руках у нее была большая пляжная сумка.

-Пошли со мной, миленький, - она взяла Сергея за руку и потянула за собой, - здесь недалеко, сейчас придем. Они взялись за руки, и пошли по тротуару, вдоль высокого забора больничного сада. Солнце уже садилось; небо было бездонно-синим, облака, красные от заходящего солнца, постепенно темнели снизу. Становилось прохладно, и Сергей обнял Нину за плечи, пытаясь её согреть. Вскоре забор кончился, и они вышли к поросшему полынью пустырю.

-Ну, вот и пришли, - сказала Нина, - вот там и устроимся, - и она показала рукой в сторону больничного сада, где темнела одноэтажная развалюха какой-то больничной службы. Кусты давно отцветшей сирени, старая садовая скамейка, сгущающиеся сумерки, все это было так необычно и так загадочно - маняще для Сергея, что он остановился и вопросительно посмотрел на Нину.

-Это наш местный «палкодром», - бодрым тоном объявила она.

-Что? - не понял Сергей.

-Пал-ко-дром, - еще раз, по слогам, повторила Нина и посмотрела на Сергея с усмешкой, - что тут не понятного? Ну, нет у людей другого места, где можно потрахаться, вот они сюда и ходят. Теперь все стало понятно, и обещание Нины развлечь Сергея, похоже, было вполне осуществимым. Зайдя за кусты сирени, и став так, чтобы ее не было видно с пустыря, Нина раскрыла сумку и достала оттуда два летних одеяла. Аккуратно расстелив их на траве, она поманила к себе Сергея, и, когда он к ней подошел, обняла его за шею и прижалась к нему всем телом. Запрокинув голову и приоткрыв губы, она ждала, когда Сергей ее поцелует; он, уже не раздумывая, загораясь изнутри огнем нахлынувшего желания, впился в ее губы долгим, страстным поцелуем.

…Как и вчера, все у них получилось просто здорово. Нина, уже не сдерживая себя, стонала в экстазе и так работала бедрами, помогая Сергею, что он пару раз выскакивал из нее, чтобы не кончить раньше, чем это сделает она. Наконец, она застонала так, что Сергей тут же отпустил «тормоза», и, не успел еще стихнуть стон Нины, как он тоже забился в сладких толчках оргазма. Теперь они лежали друг на друге, счастливые и опустошенные; Сергей, уже слабея, все еще ходил в ней, чувствуя, как ее благодарная плоть нежно сжимает его при каждом новом движении.

…Так, как с Ниной, у Сергея еще ни с кем и никогда не получалось. В его жизни, время от времени, появлялись и исчезали разные женщины. Некоторых он помнил, изредка им звонил; тогда они снова встречались и дарили друг другу одну - две ночи. Другие приходили и уходили, не оставив о себе ни памяти, ни телефонного номера. С Ниной у него все было иначе, и Сергей влюбился, впервые и по-настоящему. Пока было лето, они встречались почти каждый день, а на воскресные дни Сергей брал путевки в профкоме института, где он работал, и они уезжали вечером в пятницу на институтскую базу отдыха, - в домики. Река внизу, под обрывом, липовая роща на горе, белые скалы известняка, безлюдье и дым костров по ночам, - все это создавало иллюзию покоя, мира и временного уюта. Ночи без сна, туман над утренней рекой, купание голышом в теплой, как парное молоко, воде, и снова - любовь, любовь, любовь. Нина была ненасытным партнером, готовым к любви всегда и везде, будь то укромный уголок какого-нибудь городского двора, узкий подоконник чужого подъезда или пустой зал кинотеатра. Сергей в то лето был счастлив тем призрачным, дрожащим от малейшего прикосновения, счастьем, которым бывают счастливы лишь те, кто, испытав боль и горечь прежних потерь, вновь обретают любовь и надежду. Любя, он был готов сделать для Нины все; с восторгом и благодарностью он выполнял любое ее желание; расставаясь с ней ненадолго, он не мог дождаться следующей встречи. Только одно не давало Сергею покоя. Сердцем он чувствовал, что с Ниной что-то происходит, и мучительно переживал, когда видел, как порой бывает изменчиво её настроение. Она то искрилась от счастья, то становилась задумчивой и грустной. Нина по-прежнему была с ним нежна, но иногда в ее глазах появлялся страх, а временами она становилась злой и циничной, и, тогда, чтобы не сорваться самому, Сергей уходил, оставляя ее одну. Он не мог её понять, не мог найти причину столь частых перемен в её настроении. И еще одно не давало Сергею покоя, - ее постоянные сверхурочные работы в Обкоме. Когда он пытался говорить об этом с Ниной, она резко его обрывала. Видя такой поворот дела, Сергей, чтобы не рассориться, вскоре перестал говорить с ней на эту тему. Между тем закончилось лето, и началась обычная в этих местах, затяжная, дождливая осень. Однажды, Сергея пригласил к себе в кабинет директор института, и предложил командировку в Череповец. Командировка обещала быть интересной с профессиональной точки зрения, и давала Сергею возможность дальнейшего карьерного роста. Одно было плохо. Выезжать надо было уже завтра, на один месяц. Мысль о том, что он оставляет Нину на столь долгий срок, мучила Сергея, но отказаться от поездки он уже не мог. К удивлению Сергея, Нина встретила это известие очень спокойно:

-Надо, так надо. Поезжай, миленький, а я буду тебе письма писать и ждать твоего возвращения, - сказала она ему, прощаясь. Время в командировке пролетело быстро, но, когда Сергей уже заказывал билет домой, пришло сообщение из его института: командировку продлили еще на две недели. И еще одно обстоятельство беспокоило Сергея, - Нина будто пропала. Сергей за это время написал ей два больших письма, но ответа так и не получил. Когда же он позвонил ей на работу, кто-то из ее сотрудниц сказала, что Нина взяла отпуск. Вернувшись из командировки, Сергей бросился ее разыскивать. В её общежитии ему сказали, что Нина здесь больше не живет. На работе, в Объединении, он узнал, что Нина, выйдя из отпуска, сразу взяла расчет. И тогда Сергей позвонил Генке, надеясь, что тот ему расскажет, что же случилось с Ниной. Генка снял трубку сразу, и они договорились встретиться после пяти вечера. Когда Сергей пришел, из дальнего угла кафе, рукой ему махнул Генка, приглашая за свой столик. Перед ним уже стояла бутылка коньяка, два коньячных бокала, и, на тарелочке, посыпанные сахаром, лежали дольки лимона.

-Есть будешь? - протягивая Сергею руку для приветствия, спросил Генка.

-Спасибо, что-то у меня аппетит пропал, - ответил Сергей.

-Ничего, мы сейчас с тобой коньячку примем, тогда и аппетит появится, - сказал Генка, разливая янтарную жидкость по бокалам. Когда они выпили, Генка, сразу переходя к делу, стал рассказывать о событиях, произошедших с момента отъезда Сергея.

…Внезапно для всех, Нина получила ордер на квартиру. Всех поразило то, с какой легкостью ей досталась эта квартира, да еще в самом центре города, в престижной номенклатурной «сталинке». Сотрудники посудачили, да и перестали, - «мало ли, что бывает». Но тут произошел скандал. Точнее, скандал произошел в стенах директорского кабинета, но слух о нем, с помощью всезнающего секретаря, тут же разошелся по кабинетам и отделам. А дело было в том, что Генеральному позвонили «из самого Обкома», из очень высокого кабинета, и, тоном, не вызывающим возражений, предложили уволить Нину. Когда опешивший было от неожиданности, директор спросил, а по какой статье ему уволить Нину, начальствующий баритон коротко бросил в трубку: «уволь за блядство»! Вызванная «на ковер» для объяснений с директором, Нина выскочила через пять минут от него зареванная, и, тут же, в приемной села писать заявление, - «по собственному желанию». Когда Генка закончил свой рассказ, Сергей, дрожащей от пережитого волнения рукой, налил себе полный бокал, и, одним махом, опрокинул его в себя.

-Где она теперь живет? - спросил он у Генки.

-Дом то я знаю, а вот квартиру… - протянул в ответ Генка.

-Ты хочешь с ней встретиться? - вдруг спросил он. Ой, друг, не советую я тебе это делать, погубит тебя эта Нинка. Сергей упрямо наклонил голову и исподлобья взглянул на Генку. Генка, почувствовав, что сказал лишнее, замахал на Сергея руками:

-Да ладно, ладно, не кипятись, в конце концов, сами разберетесь.

И вдруг, немного помолчав, предложил:

-А хочешь, я тебя к ней сейчас подброшу?

Сергей молча встал из-за стола, достал из кармана десятку, и, бросив ее на скатерть, пошел к выходу из кафе. Уже выйдя на улицу, он услышал топот ног бегущего за ним Генки. Застегивая на ходу куртку, тот догнал Сергея, и, жарко дыша ему в ухо, зашептал:

-Не будь дураком, Серый, мы же с тобой, как братья. За одной партой в школе сидели; считай, всю жизнь вместе, никогда еще не ссорились. Брось ты ее, она же стерва! Ее в Обкоме по кабинетам таскали, на столах трахали, друг другу передавали, как уличную блядь!

Сергей поднял на Генку полные слез глаза, и, срывающимся голосом попросил:

-Брат, отвези меня к ней…

Генка молча повернулся и пошел к машине. Через пять минут они остановились у высокой пятиэтажки с помпезной лепниной по карнизу.

-Вот этот дом, а квартиру ты сам найдешь, спросишь у старушек, они всегда в курсе, - сказал, прощаясь, Генка. Как только Сергей захлопнул дверцу, Генка рванул с места так, что задымились покрышки его «Жигулей», и, словно от прокаженного, он рванул прочь. Во дворе Нинкиного дома случайная женщина показала Сергею подъезд, куда две недели назад въехала новая соседка, и, назвав номер ее квартиры, посеменила дальше, по своим делам. Поднявшись на пятый этаж, Сергей в нерешительности остановился перед дверью квартиры, где жила теперь Нина. Это была обычная дверь, каких сотни в этом доме. «Что ждет меня за этой дверью»? – спрашивал себя Сергей, и его сердце билось от волнения так, будто оно вот-вот должно было выскочить из груди. Наконец, он поднял руку, и нажал на кнопку звонка. После долгой паузы, когда Сергей уже решил, что ему не откроют, дверь внезапно распахнулась, и, в дверном проеме показалась женщина, в которой Сергей с трудом узнал Нину. Босая, с растрепанными, торчащими во все стороны волосами, с опухшим лицом, в грязном стеганом халатике до колен, перед ним стаяла его любовь. Покачиваясь на непослушных ногах, она придерживалась одной рукой за дверной косяк, другой рукой сжимая горлышко полупустой винной бутылки. Отстранив Нину от двери, Сергей, не раздеваясь, прошел в квартиру. Закрыв за ним дверь, следом прошла, пошатываясь, и Нина. Сергей огляделся: обычная городска квартира: ванная, туалет, кухня и жилая комната. Не дожидаясь приглашения, он сел на стул. Новый мебельный гарнитур, телевизор на тумбочке, книжная полка с двумя потрепанными книжками, и, в нише стены – расстеленная софа со сбившейся простыней. Нина упала на стул напротив Сергея, и, сделав глоток прямо из горлышка, поставила бутылку на стол.

-Ну, здравствуй, подружка, - тихо сказал Сергей, - не ожидала?

Нинка мотнула головой, что могло означать и «да», и «нет», и Сергей понял, что пока она в таком состоянии, он от нее ничего не добьется. Скинув куртку на пол, он сгреб Нинку в охапку и потащил ее в ванную. Усадив ее на маленькую скамеечку, он наполнил ванну чуть теплой водой. Скинув с Нинки халат, под которым не оказалось никакого белья, он осторожно усадил ее в воду. Брызнув какого-то шампуня, он губкой стал обтирать Нинкино тело. Смыв с неё грязь недельной давности, он переключил кран на душ, и стал холодной водой поливать Нинку. Когда минут через пятнадцать, чуть пришедшая в себя Нинка, стуча зубами от холода, попросила пощады, Сергей выключил воду и стал крепко растирать ее махровым полотенцем. Когда он дошел до ног, Нинка закричала от боли, и, тогда Сергей увидел на внутренней поверхности шикарных Нинкиных бедер, два огромных, симметричных, желто-синих пятна. Еще не веря в то, что случилось с Нинкой, он тупо уставился на эти пятна, чувствуя, что его сейчас стошнит. Бросив Нинке ее халат, он вышел из ванны, не зная, что ему делать дальше. Через минуту в комнату вошла отрезвевшая Нинка, и, подойдя сзади к Сергею, обняла, прижав его голову к себе. Сергей стоял молча, только слезы капали на Нинкин халат.

-Я ведь любил тебя, Нинка, - через какое-то время смог сказать он. Нинка, тяжело вздохнув, села. Ее лицо, мертвенно-бледное, с синими кругами в подглазьях, стало спокойным и безразличным, а глаза смотрели на Сергея, не видя его. Немного помолчав, она начала рассказывать.

…В первый раз, когда ее пригласили в Обком, ей действительно дали печатать какие-то документы. Тем временем, пока она печатала, в комнату входили и выходили какие-то люди; подходили, вроде бы по делу, к столу, за которым она сидела, и, в упор, рассматривали ее. Затем, когда пригласили во второй раз, её привели в кабинет какого-то большого начальника, и приказали ждать. Через несколько минут, в стене его кабинета, открылась незаметная до тех пор дверь, и, показавшийся в дверном проеме седой, крепкий еще мужчина, рукой поманил ее к себе. Войдя, Нинка оказалась в просторной комнате отдыха, с одним окном и мягким диваном у стены. Столик, бар с напитками, холодильник и телевизор дополняли этот интерьер. Посадив Нинку на диван, седой сел в кресло, и, налив в бокалы вина, стал расспрашивать: «где, мол, живешь, как тебе работается, не хочешь ли ты поменять работу на лучшую»? Решив, что это её шанс, Нинка все ему рассказала: о своей неустроенной жизни, о нудной работе, о грязном общежитии. Хозяин кабинета все время одобрительно кивал головой, а, когда Нинка замолчала, сказал:

-Все поправимо. Если ты поймешь меня правильно, то скоро получишь все, в чем нуждаешься.

Во время разговора он подливал несколько раз Нинке в бокал вина, так, что к концу беседы у нее перед глазами уже всё плыло. Она ещё помнила, как он ее раздевал, как укладывал на диван, как ее трахал, а потом она просто отключилась. Когда она, наконец, пришла в себя, на улице уже стемнело. Она лежала совершенно голой, а на столе стояла пустая винная бутылка и лежала записка: «домой тебя отвезут, жду завтра, в это же время». Найдя свою одежду, она оделась и вышла в приемную, где ее ждал водитель. Так началась ее вторая жизнь. Через некоторое время у нее появился Сергей, но, уже скорее по инерции, да еще надеясь на то, что высокий покровитель выполнит свое обещание, она продолжала к нему ходить. Когда Сергей уехал, Нинка решила, что пора напомнить влиятельному любовнику об обещанном, уж очень ей надоело мыкаться в общежитии. Да и мысль была подспудная: «будет своя квартира, выйду замуж за Сережку, ведь любит же»! После очередной встречи, когда любовник, напевая какой-то мотивчик, влезал в свои трусы, Нинка, набравшись смелости, напомнила о данном им обещании. Недовольно взглянув на нее, седой спросил, все ли она хорошо обдумала. Терять Нинке было нечего, и, она выпалила:

-Да!

…На следующий день ей позвонили из городского Жилуправления и попросили прийти за ордером. Так она получила эту квартиру. То, что случилось с ней потом, можно бы было назвать страшным сном, если бы это не произошло на самом деле. Через день, когда она возвращалась после работы в свою общагу, - готовить вещи к переезду, - на улице, возле нее, притормозила черная «Волга» с обкомовскими номерами. Вышедший из нее молодой мужчина, предложил поехать с ним на дачу седого, так как «Иван Васильевич сейчас занят, и просил его подождать». Нинка уселась в машину, решив, что «это» будет в последний раз. Так оно и оказалось, только произошло все совсем не так, как она себе представляла. Привезя Нинку на дачу, «референт» бросил ей чистый халат и сказал, чтобы она шла в душ, а, пока она будет мыться, в столовой накроют стол к приезду хозяина. Нинка послушно скинула с себя одежду и стала под душ.

…Как вошли те четверо, она не слышала из-за шума льющейся на неё воды. Бесцеремонно вытащив ее из душевой кабинки, они тут же разложили ее на маленьком жестком диванчике и стали по очереди насиловать. Потом, поставив ее на колени, снова трахнули, во все Нинкины дырки сразу, а четвертый, ожидая своей очереди, снимал все это на видеокамеру. Так продолжалось весь вечер. Под конец Нинку, совсем обессилевшую, с порванными гениталиями и кровоточащим задним проходом, отвезли и бросили на первой попавшейся остановке трамвая. Когда Нинка, немного отлежавшись и «зализав раны», через неделю появилась на работе, ее ждал новый сюрприз – увольнение.

…Когда Нинка закончила свой рассказ, наступила гробовая тишина. Сергей сидел молча, не в силах сказать ни слова, затем он опустился перед Нинкой на колени и прошептав срывающимся голосом:

-Прости, - выскочил из её квартиры.

….Ночью Сергею стало плохо, и мать вызвала ему неотложку. Провалявшись месяц в больнице, - сначала в реанимации, а затем в кардиологии, он вернулся на работу и написал заявление об уходе «по собственному желанию». Через три дня после увольнения он навсегда уехал из этого города.

…Прошло пятнадцать лет. Сергей, теперь уже выбившийся в люди, успешный предприниматель, приехал по делам фирмы в город своей молодости. Прямо с самолета, забросив вещи в гостиницу, он отправился по делам. Когда к вечеру, уставший и голодный, он приплелся к себе, в гостиничный номер, было уже около шести. Приняв душ и переодевшись в свежее белье и рубашку, он спустился в ресторан, где хорошо поужинал. Вернувшись к себе в номер, он включил телевизор. По трем внутренним каналам из пяти показывали «порно», а два последних почему-то не работали, и Сергей, чертыхнувшись, выдернул шнур питания из розетки. Родни в Н-ске у Сергея не осталось никого, звонить Генке не хотелось, вечер пропадал зря. Тогда Сергей решил что-нибудь почитать. Пошарив в тумбочке под телевизором, он, вдруг, вытащил оттуда толстую телефонную книгу. Мысль, тут же пришедшая к нему, обожгла Сергея, и он, взволнованный, дрожащими пальцами, стал листать страницы, ища Ее телефон. Найдя его, он, волнуясь, набрал номер. После нескольких гудков, на том конце провода кто-то снял трубку, и Сергей услышал вопросительное:

-Да?

Это была она, Нинка! Спазм сдавил горло Сергея, не давая возможности произнести хотя бы одно слово. Наконец, пересилив себя, Сергей произнёс:

-Здравствуй. Это я.

Трубка ответила молчанием, потом послышался звон разбившегося стекла, и, через секунду голос Нины:

-Миленький, ты?! Откуда ты звонишь?!

-Я здесь, в гостинице. Вот, решил тебе позвонить, узнать, как ты живешь, - срывающимся от волнения голосом произнес Сергей.

-Серёженька, приезжай, если еще помнишь, где я живу! Только возьми чего-либо с собой, а то у меня пусто в холодильнике, - раздался в ответ Нинкин голос. Через пять минут, он, схватив сумку, уже мчался на лифте вниз, в бар. Взяв бутылку армянского коньяка, дюжину бутербродов с ветчиной и икрой, да ещё завернутого в фольгу, еще горячего цыпленка, он выскочил из гостиницы к стоянке такси. Таксист за несколько минут домчал Сергея до нужного ему дома. Задыхаясь от быстрого бега, Сергей через минуту уже давил пуговицу звонка на входной двери Нинкиной квартиры. Его звонка ждали, и, не успел он еще отнять палец от кнопки, как дверь раскрылась, и Нинка повисла у него на шее. Так они и зашли в квартиру: Сергей и рыдающая у него на шее Нинка. Немного успокоясь, Нинка пошла в ванную, приводить в порядок заплаканное лицо. Все было так же, как и в тот, его первый и последний к ней визит. Все стояло на своих местах, даже потрепанные книжки на полке стояли, прижавшись друг к дружке, вот только занавески на окнах были другими. Придя в себя и напудрив заплаканное лицо, Нинка снова появилась в комнате. Она села напротив, совсем близко от Сергея, и, протянув к нему руку, провела ею по его щеке.

-Постарел, миленький, - тихонько сказала она.

Сергей, не говоря ничего, сидел и глядел на Нинку. Она была еще ничего, барышня хоть куда! Все та же короткая прическа, волосы цвета красного дерева, еще не увядшая кожа лица. Вот только появились морщинки под глазами, да слегка располнела Нинка.

-Ну, как ты? - наконец смог спросить он, - замужем?

-Да нет, не везет мне с мужиками. Был у меня один, два года жили не расписанными, а потом он к молодой ушел, - с горечью в голосе призналась Нинка.

-Работаешь? - продолжал расспрашивать ее Сергей.

-Да, тружусь, - невесело ответила Нинка, запахивая расползающийся на ней халат.

-А как ты, как семья, как дети? - взяла инициативу в свои руки Нинка.

-Да так, не очень. С детьми все в порядке, а вот с женой… Живем как кошка с собакой. Если бы не дети, то давно бы расстались, - грустно признался Сергей.

-А куда ты тогда делся? - вдруг спросила Нинка.

Когда Сергей закончил рассказывать о том, как он попал в больницу, как он уехал из города, решив, что никогда не сможет ее простить, Нинка снова заревела белугой, и, прижимая ладони к лицу, снова бросилась в ванную. Через некоторое время она вернулась, уже умытая, без макияжа, с мокрыми волосами, и, на ходу приводя себя в порядок, сказала, тяжело перед этим вздохнув:

-У меня тогда сильный запой случился. Я пила, не просыхая, почти месяц. Деньги, что остались от тех пяти тысяч, что мамка прислала на покупку мебели, все истратила на вино. Тогда меня сестра спасла. Приехала, будто почувствовала, что кончаюсь я. Пробовала я новую жизнь начать, на работу устроилась, да, видно, не судьба.

-Как была я блядью, так ею и осталась, - прошептала Нинка. Видя недоумение на лице Сергея, Нинка еще раз вздохнула и продолжила свой рассказ:

-Не могу я без мужиков. Если хоть одну ночь не проведу с кем-либо, больной себя потом весь день чувствую. Замуж хотела, да никто не берет, боятся они меня.

-У тебя здесь, в ментовке, случайно нет знакомых? - вдруг спросила она.

-Зачем это тебе? – недоумевая спросил Сергей.

-Да соседи письмо коллективное написали в милицию, что я блядь, и что надо меня отсюда выселить. Теперь ищу, кто бы за меня словечко замолвил. После этого Нинкиного признания в комнате наступила гнетущая тишина, только было слышно, как из крана на кухне капает вода.

-Да, дела, - только и смог сказать Сергей, а про себя подумал: «хочешь, не хочешь, а придется обращаться к Генке, у него, наверняка, везде все схвачено».

-Да, вдруг спохватился он, - я ведь с собой что-то привез, собирай, хозяйка, на стол! - и с этими словами Сергей стал доставать из сумки пакеты. Увидев бутылку коньяка, Нинка оживилась и стала изучать надписи на этикетке.

-Дорогой, наверное, коньяк - неуверенно сказала она, будто решая, стоит ли его открывать. Сергей взял из ее рук бутылку, отвинтил колпачок и плеснул на донышко принесенных с кухни стаканов.

-Ну, миленький, за встречу, - подняла стакан Нинка, и они, сдвинув стаканы выпили, каждый - до дна. Принесенное с собой Сергеем было уже съедено, а на дне бутылки плескалось еще с полстакана коньяка, когда Сергей засобирался было уходить.

-Куда ты, на ночь глядя, собрался? - вдруг спросила Нинка. Она спросила его с такой непринужденной интонацией, что Сергею на минуту показалось, что не было долгих лет разлуки, и, вот, она, его любимая жена Нина, стоит перед ним и не пускает из дома, в темень. Нинка подошла к Сергею и взяла из его рук куртку.

-Не пущу никуда, сегодня ты мой! - сказала она и так взглянула на Сергея, что у того все перевернулось в душе, и сладкая волна ожидания, нахлынув, как много лет назад, омыла его всего и закачала в своих объятиях.

-В душ, - скомандовала Нина, и, пока он, путаясь в джинсах, прыгал на одной ноге, стягивая их, она достала чистое белье и стала стелить его на тахту. Став, наконец, под горячие струи воды, Сергей вылил на себя пригоршню шампуня и стал мыться. Когда, смыв с себя пену, он потянулся за большим купальным полотенцем, висящем на длинном рожке вешалки, в ванную зашла Нинка. Став в дверях, она долгим, изучающим взглядом посмотрела на Сергея, потом, подойдя ближе, она дотронулась до его груди, провела по ней ладонью.

-Дура, какая я была тогда дура, - неожиданно произнесла она, - иметь такое счастье, быть любимой, - и предать тебя! Как я смогла?! Ведь это все было моим, а я … - вновь, после паузы, произнесла она, и, сбросив с плеч халат, шагнула к нему, в ванну. Задернув штору и пустив на себя струю воды, она наклонилась, подставляя себя Сергею, и коротко сказала:

-Бери меня!

Сергей, давно желавший её и готовый к этому, легко вошел в нее. Спустя минуту, она повернула к нему свое возбужденное, раскрасневшееся лицо, и сказала:

-Пойдем в комнату!

Укутав ее махровой простыней, Сергей взял ее на руки и отнес на софу. Как только он устроился рядом, она легла на него сверху, и, заглядывая прямо ему в глаза, спросила:

-Ты, правда, меня так сильно любил, что чуть из-за меня не умер?

-Да! – ответил ей Сергей.

Нинка засмеялась тихим, счастливым смехом, потом поцеловала Сергея долгим, страстным поцелуем, и, опустив руку вниз, ввела его в себя. Подогнув ноги в коленях, она устроилась на нем, как на троне, и стала медленно раскачиваться, словно змея перед дудкой факира.

…Все быстрее и быстрее, уже в предчувствии подступающего экстаза, раскачивалась Нинка, и вместе с ней раскачивалась ночь за окнами её квартиры. Вместе с ней раскачивалась спящая за окнами вселенная, с сотнями миллионов таких же, как и они, влюбленных, в этот момент дарящих друг другу себя. Закрыв глаза и постанывая от испытываемого ею наслаждения, все больше и больше возбуждаясь, она правила этим последним в их жизни балом, балом пролетевшего мимо счастья…

…Потом они ещё долго лежали без сна, чувствуя друг друга, разговаривая без слов, понимая, любя и плача. Они плакали без слез. Вместе, они оплакивали свою не сложившуюся жизнь, и потерянную любовь, и их сердца переполнялись горечью предстоящей разлуки.

…Уже под утро, когда побледнело небо над крышами домов, они заснули.

…Нинка проснулась первой. На часах было уже одиннадцать. Она, тихонько поднявшись с софы, поправила сползшее с Сергея одеяло, сходила в душ и пошла на кухню, - варить кофе, решив взять отгул и сегодня на работу не ходить. Сварив кофе, Нинка взяла чашки, поставила их на поднос и понесла в комнату.

«Пора будить Сергея», - подумала она. Сняв чашку с подноса, она провела ею у самого кончика его носа, надеясь, что запах свежего кофе его разбудит. Но Сергей не реагировал на запах. Тогда, поставив чашку на поднос, она наклонилась и поцеловала его губы. Что-то не понравилось ей в том, как лежал Сергей, какой-то безжизненный, с холодными, твердыми губами. Положив руку ему на щеку, она вдруг почувствовала ужасное смятение, - щека была такой же холодной, как и губы. Ужасная догадка, родившись в ее голове, привела ее в состояние невменяемости, и, Нинка, разрывая на себе халат, страшно закричала, завыла, как раненная волчица, получившая пулю в живот.