Позвонит раз в полгода, обругает погоду – мол, ну что за мерзавка! «Заскочу, может, завтра... На двери код – такой же? Чай зеленый – не роскошь?» Аккурат в полшестого ноги вытрет истОво. Настороженной птицей по углам оглядится. Стянет шапку взъерошась. Скорчит зеркалу "рожесть". «Вот!» – бутылка муската. Проходя: «Как сама-то?» На диван – прыг с ногами. «Это – что? Мураками? Брось его! Борхес круче... Сочинил я тут штучку. Слухани на досуге» – и за голову руки. Половодье улыбки. В ней глаза будто рыбки заблестят, заныряют. Половодье без края. Пять свечей между нами. Дышит бережно пламя. Мысли тонут в стакане, а всплывают словами без корней и подпорок. За окном снежный морок жадно клеится к стеклам... Он надолго умолкнет. Вдруг уронит, как камень: «Хорошо! Но – пора мне» Шарф навертит забралом. «Фу, как я натоптал тут!» И – в дверях задержавшись – «Ты по-прежнему с Пашей?» «Лада» с визгом стартует, ткань пространства простую разорвав по живому. Раны правильный омут (под Малевича что-то) Время примется штопать, и квадрат чёрный этот побелеет к рассвету |