- Боже, как башка трещит, Господи, дай мне силы глаза открыть. Извини, Господи, не заметил - уже открыты, толку от этого, прямо скажем, мало, будет лучше закрыть. Вот уж воистину говорят, что день похмелья неделю ада бережет!

Ой, что же мне так плохо? Последний раз мне было так плохо, или скорее хорошо, когда Союз нерушимый рухнул… и прямо на меня. Но тогда мы победили! Душа горела и пела! А, сейчас? Кстати? Почему у меня весь бок горит? С сигаретой я заснуть не мог, уже лет десять как бросил, что же так жжет ляжку, как печка?

На ощупь – это баба, слава тебе, Господи! Но от нее жарит не меньше шестидесяти! Неужели на этих широтах градусы складываются? Ну, я, то понятно, а она, как здесь очутилась? А, девка, кстати, ничего, интересно как это у них получается – в такую жару не потеть? А, я уж очень на ощупь противный. Все, надо идти.

 

Штормит, однако, с чего, казалось бы? Это способность к прямохождению с трудом овладевает организмом. Боже, что это взорвалось? Фу, это я… икнул… так. Ой, какой ужас!

 

Дома Новый Год, дома мама и мандарины. Гимн. Я люблю эту музыку, я с ней вырос, я под нее гордился. И, заметьте, я с трудом, но стою. И шампанское, какой дурак засунул его в ведро с кипятком? Вот те на - половины как не бывало, но грохнуло классно, даже девка зашевелилась. Интересно, как она… в постели?

 

Эй, красавица, проспись! Новый Год на дворе! Фу, какая кислятина! Я всегда любил Советское–полусладкое. А задница у нее ничего. Господи, спасибо тебе за шампанское. Я куда-то шел? В душ.– раньше я был просто потный и противный, теперь еще и липкий.

 

- Хвала тебе, Господи, за душ и шампанское. Может еще, какой подвиг совершить, побриться, например.… А, скажи, мне, Господи, то, что в зеркале, действительно создано по образу и подобию твоему, или прав все-таки старикашка Дарвин? До чего же паршивое зеркало… как худший образчик соцреализма. К черту подвиги. Пойду, допью шампанское. Фу, какая гадость.

 

Если здесь такое пекло, может пожить какое-то время в холодильнике? Ого, чего здесь только нет! Меня, разве что, не хватает! М-а, а жизнь-то налаживается. Голова, кажется, включается – хватило ума балкон закрыть.

 

Дай-ка я себе налью, чего-нибудь вкусненького. Что-то прохладно становиться. Где, кстати мои шмотки? Господи, я не прошу о многом, хотя бы трусы. Не могу же я, как эта бесстыжая сука, разгуливать по номеру, в чем мать родила, может халат надеть? Ага, кондишен и ее пробрал, - под одеяло заползает. Все-таки странный народ, эти бабы. Из того, что я видел сейчас в зеркале, нет ничего, что стоить хотя бы педикюра на мизинце ее ноги. Это как же надо любить деньги, чтобы проснуться рядом с такой образиной, как я.

 

Что-то скучно и одиноко становиться. В конце концов, я имею право познакомиться с девушкой, столь бесцеремонно развалившейся в моей постели? Ух, какой кошмар, холодней этой задницы, только лед, который я бросил в "Виски". Какие прыжки температуры! Какая упругая нежная грудка, животик. Ноги действительно бесконечные, даже до коленок дотянуться не могу, впрочем, мне туда и не надо. Мне надо несколько выше, еще выше, вот сюда. Ах-ты…, розовые щечки - бархатная жопка! Так вот оно то, что впечатлительные юноши называют блаженством!

Фу, спасибо тебе, юное сокровище.

 

- Просыпайся, богиня утренней зари, уже не только утро, но и Новый Год. С праздником!

- Доброе утро, Ефим Семенович… С Новым годом!

- Ты меня еще господином Олигархом назови! У меня создалось впечатление, что мы с тобой достаточно давно и тесно знакомы для того, чтобы перейти на "ты".

- Вы сами просили, что бы утром я Вас назвала именно так, а на брудершафт мы потом выпьем.

- Ах, ты моя умница, все помнишь, и тост мне твой нравится. Ты, что будешь пить, как говорил классик, в это время суток?

- А что есть?

- Всё!

- Тогда бокал шампанского, если можно, полусладкого.

- Ты еще "Советского", скажи? Впрочем, как я тебя понимаю…, но слаще брюта, только сухое "Бордо".

- Пусть так. За что мы выпьем?

- Ты, предложила на брудершафт.

- Но это предложили Вы и позавчера.

- Наверно придется выпить, иначе от твоего "Выканья" не избавишься!

- Вот и умничка (какие у нее приятные губки…, везде). Я понимаю, что безмерно стар, в твоем представлении, но я тебя прошу, пока мы хотя бы трусы не надели, давай на "ты". Договорились. Вот и ладушки.

- Ты не будешь возражать, если я приму душ.

А ничего фигурка, очень симпатичная девочка. Придется у нее деликатно узнать про последние два дня. А надо сказать, что своевременное совокупление в сочетании с выпитой рюмкой может вернуть, человека к жизни, спасибо тебе, Господи, и за это, и за все остальное.

 

- После душа ты еще прекрасней. Пока тебя не было, я измучил себя вопросом, куда подевалась, вся наша одежда.

- Вчера, ты сказал, что бы я все в окно выбросила. По твоему мнению утром, нас это должно было раскрепостить.

- М-да, раскрепостило дальше некуда. Надену-ка я пока халат.

Странно, душа в тело вернулась, а воспоминания не нахлынули.

- Умница, спасибо, я был бы тебе еще больше признателен, если бы ты рассказала мне все с самого начала.

- Сначала было слово…

- Надеюсь, это ты так шутишь?

- Да нет, не шучу. Сначала было твое слово. Ты его дал мне. Ты о нем помнишь?

- Нет, конечно! Я не помню даже, как тебя зовут!

- Ну, об этом ты сразу честно сказал, что я могу себя не называть, так как ты все равно не запомнишь.

- Так я уже был пьян до полного изумления, когда мы встретились?

- Нет, ты был абсолютно трезв, иначе я не была бы с тобой.

- Час от часу не легче, ты все запутала еще больше, где я тебя снял?

- Ты меня не снимал, я согласилась быть рядом с тобой, после того, как ты дал слово.

- Что-то мне трудно становится с тобой разговаривать. Ты можешь мне рассказать, как мы здесь оказались.

- Но, Вы мне рта раскрыть не даете. Задаете вопрос, и не слушаете ответ.

 

Черт мне на голову послал эту девку, надо побыстрей выпроводить эту умалишенную, средней руки, с такими особенно тяжело. Я знаю, я на одной из них был женат.

- Я перебивать не буду, постарайся ввести меня в курс дела.

- Когда мы с Вами встретились, вы попросили меня, чтобы Вы все вспомнили сами, иначе всё потеряет смысл.

 

Как можно рассказывать, не сообщая никакой информации. Вот моя другая бывшая жена, была конкретна как налоговый инспектор. Меня поразило, как она пересказала суть "Войны и мира": «Формирование противоречий социально-личностных взаимоотношений на фоне развивающегося общественно-политического кризиса начала 19 века, в преломлении авторских нравственно-философских сентенций». Может не совсем полно, я бы добавил столетний дуб и небо Аустерлица, но я понял, что, эту книгу никогда не перечитаю. Эта девица, нечто иное. Однако надо вспомнить последний, самый яркий эпизод. Эпизод – ярче не бывает – встреча с Президентом.

 

- У меня была важная встреча, но нажраться в той компании было весьма проблематично, мне не предложили даже чая.

- Вы хотели, мне рассказать о самой главной встрече.

- Что-то, разговор наш не клеится. Боже, дай мне терпение и верни головную боль! Я встречался с Президентом. После Президента я поехал к маме, попрощаться.

 

А девка права, не только жизнь, но и память начинает возвращаться. Какая, же она зануда, но обижать ее не стоит.

 

- Люди вообще существа не благодарные и обидчивые, и меня не любят, сволочи.. Возьмем этого говнюка, Стаса, акушера-подрывника, которого я вытащил из засратого совхоза, ведь какой парень был. В Богом проклятой деревне, изловчился, в то еще время, кандидатскую защитить! Докторскую писал!

Профессором уже я его сделал, равно как и своим врачом. Его единственной заботой, почти десять лет – было то, чтобы я загнулся именно от его диагноза. И, если первые годы, он полагал, что я помру от проникающего ранения в голову, и не очень донимал меня, то сейчас, он, зараза, меня только от свинки лечить не пытается. Он меня тоже ненавидит, но конкретно за то, что я, слава, тебе Господи, пока здоров. И остальные мои работники, мягко говоря, меня не любят. Согласись это не нормальные отношения между работником и работодателем, которые кормят друг друга. Я осознаю, что живу за их счет, а они не хотят понять, что кормлю их я, а если понимают, то начинают еще больше ненавидеть.

 

Еще хуже отношения в нашем кругу. Все то же чувство, с той лишь разницей, что когда ненависть выплескивается через край – мы убиваем друг дружку, как скорпионы в известной таре.

.

- У тебя нет желания рассказать, где мы?

- Еще не время…

- Ты замучила меня своими тайнами. Не делай из тайны секрета. Ну, я думаю, самое время перейти к моим обязательствам. Не знаю почему, но тебе я верю, что давал их, находясь в трезвом уме и твердой памяти. Потому, даже не подозревая об их содержательной части, подтверждаю, что готов их выполнить.

 

- Это очень хорошо, что Вы хозяин своего слова, но Вы рассказали о подчиненных, о коллегах, и начали говорить о власти.

- Все понял…. Все понял, черт тебя подери! Ты журналистка!!! Ну не могу понять Вашу поганую породу! Ради того, чтобы в твоей сраной газетенке было написано "В постели с Олигархом - праздничный репортаж нашего специального корреспондента", ты здесь в постели со мной кувыркалась? Ненавижу! Пшла вон, тварь!!!

 

- Ой, Вы не поверите, мы вместе уже третий день, но Вы ничего подобного себе не позволяли..

 

- Ты не понимаешь по-хорошему?

- Я даже не знаю, как Вам доказать, что я не журналистка…. Ведь, без доказательств Вы мне не поверите?

- Нет, конечно.

- Тогда включите голову. Если бы я была, из тех, не спорю, что есть и такие, которые своим передком прокладывают себе дорогу к тиражам и популярности, разве стала бы я три дня метаться с Вами по планете?

Если бы я была "желтой журналисткой", то меня интересовал бы только один достоверный факт, - на какой половинке и какой формы на вашей уважаемой жопе находится родимое пятно. Все остальное я, уж накропала бы сама и дня два, как гуляла бы на гонорар. Подумайте. Если все выпитое опять не вытеснило из организма Вашу бессмертную душу.

 

- Ты меня не убедила. Налей еще. Но некий резон в твоих словах есть. Ты должна меня понять я работаю как вол. Ты пойми, эта целая империя, и я, несмотря на то, что являюсь ее хозяином, такой же маленький винтик, как и все. С той лишь разницей, что ответственности и обязанностей на мне лежит несопоставимо больше, чем на остальных.

 

- Мы с Вами вступаем на опасную стезю, на эту тему, чувствуется, Вы можете рассуждать сутками. Давайте, все-таки перейдем к власти.

- Что тебе далась эта власть.

- Мне она и на фиг не нужна, это твоя идея, рассказать о "важном". А главным ты, надо полагать, считаешь власть.

- Слушай, ты перестанешь морочить мне голову? Я ни трезвый, ни пьяный не мог заказать у первой встречной девчонки интервью на три дня.

- Ну, два дня, положим, ты не БЭ ни МЭ сказать не мог. И я не первая встречная, ты просто забыл обо мне.

- Фарс плавно перерастает в мелодраму. Ты еще скажи, что ты моя незаконно рожденная дочь! Нет, ты мой сын, и хочешь взять у меня денег на операцию по смене пола!

 

- Ты говоришь глупости. Ты должен все вспомнить сам. Ты просил об этом.

- Перестань меня мучить. Я же сказал, что последнее, что помню – это встреча с Президентом и матерью. Хватит, ты меня достала. Я не хочу ничего вспоминать. Мне наплевать на эти забытые дни. Я сейчас сяду в самолет, и просто вычеркну их из своей биографии. И тебя тоже.

- Дело твое, но ты дал слово и я по условиям сделки должна быть с тобой до конца, пока ты все не вспомнишь, только тогда будет выполнено твое желание. Но, как я понимаю, ты решил кинуть…, на сей раз себя самого.

 

- Хорошо, изволь. Я уже говорил, что встреча с Президентом прошла в пустую, единственный результат это то, что "Там" отнесутся с пониманием к моему отъезду. Этот разговор был нужен и мне и ему, но мы оба не использовали данный нам шанс. Я не сказал, что я вор, а он не дал мне понять, что я могу начать жизнь с «чистого листа»

Морды у нас у всех не в пушку, а в шерсти и перьях, те, кто пытаются рыпаться оказываются черт знает где, в обществе полусумасшедших девиц. А власть, власть нужна для того, чтобы защитить себя, любимого, от государства и его граждан. Прекратить этот беспредел может лишь наличие совести у всех участников этого кошмара. А у кого она есть?

 

- Я, думаю, что совесть есть у каждого, весь вопрос какая.

- Глупости ты все говоришь. Ну, что я все условия выполнил? Что дальше?

- Это не мне решать.

- О, Боже, когда я проснулся, мне было легче! Что еще я тебе не рассказал? О том, как заехал попрощаться с мамой.……Мама всегда остается мамой. Это единственный человек на планете, которого я по-настоящему люблю. И, как это не парадоксально, единственный человек, которому от меня ничего не надо, кроме того, чтобы я просто был. Она просила, чтобы я отдал все и остался, говорила, что мы ни когда не увидимся, если я сейчас уйду.

Вот теперь все. Дальше только похмелье и ты, как платное, надо полагать, приложение к моей головной боли.

 

- Нет не все. Ты не рассказал о нашей встрече.

- Ну, это не проблема. Я встал, принял душ, выпил, шампанского, увидел в своей постели симпатичную девицу, трахнул ее. И вот уже полдня пытаюсь узнать, как ее зовут.

- А что было между двумя этими событиями?

- Я, поцеловал маму, вышел из дома. Все.

- А с кем ты разговаривал, пока спускался на лифте.

- Да ни с кем! Уж не с тобой – это точно!

- Хорошо, спрошу по-другому, о чем ты думал?

- Я могу сказать, о чем я сейчас думаю.

- Нет, тогда…

- Тогда, тогда я просил у Бога, чтобы он, даровал моей матери здоровье и жизнь. Об этом думает каждый человек, у которого есть мать! Что еще?

- А еще, о чем ты просил.

- Я просил, что бы он выполнил мою просьбу, чего бы то мне ни стоило! А поскольку у меня ни черта нет, из того, что Его могло бы заинтересовать, я просил его, за каждый прожитый день моей матери, вычитать два дня моей жизни. И обещал, что прощу и возлюблю самых заклятых врагов своих, оптом, списочным составом! Но тогда тебя еще не было! Правда, я тебя сначала возлюбил, а прощаю только сейчас! Но, я, думаю, для Господа последовательность не принципиальна! Все хватит. Все самое важное я вспомнил!

 

- Ну что же. Все условия соблюдены, свое обещание ты выполнил. Прощай!

- То есть как, прощай? А условия? А обещание? Ты в своем уме! Впрочем, у кого я это спрашиваю?

- А ты еще не догадался?

- Нет, черт побери!

- А ты подумай.

- Хватит загадок!

- Я подскажу тебе. Твоя мама умерла сразу, как ты вышел из дома.

- Ты, что несешь, откуда ты можешь это знать?

- Подумай…

- … Ты, хочешь сказать….

- Да.

- Но, почему тогда жив я?

- Кто тебе сказал?

- Но ведь условием было… , что за мою жизнь Он продлит жизнь матери!!!

- Он готов это сделать.

- Так пусть делает!!!... Ты можешь мне сказать, почему она умерла.

- Да. Ты – единственное, что удерживало ее на планете. Ты ушел, и ее не стало.

- Но пусть она будет.

- Она не сможет жить без тебя, Сказать почему…

- Сам знаю…

- Ты все еще хочешь, что бы она жила?

- …

- Может, ты хочешь вернуться?

- Зачем?

- Ну, как зачем, через три месяца разорят твоего конкурента, и тебе удастся перекупить основные активы, а еще через полгода…

- А можно, чтобы мы остаток жизни провели вместе? На тех же условиях.

- Можно, но тогда не через полгода, а сразу после покупки активов ты умрешь, как ты и говорил от проникающего ранения…, а твоя мама умрет от горя.

- Ну и сделка…

- Ты сам этого хотел…

- Этого? Ты шутишь!

- Не шучу, ты шел к этому всю жизнь. Ты делал все, чтобы было так и ни как иначе. Я пыталась тебе помочь, но ты никогда меня не слушал…

- Тебя?

- Да меня, или ты все еще меня не узнал?

- Еще минуту назад, я полагал, что ты моя смерть. Разве нет?

- Ну…, подумай, давай подскажу, кроме твоей мамы из твоего окружения никто не подозревал о моем существовании.

- Ты, что моя Совесть? Быть не может, если она у меня когда-то и была, то должна быть каким-нибудь заморышем, или дряхлой старухой, а ты даже очень ничего!

- За это надо благодарить твою маму и тебя. Твои родители воспитывали тебя порядочным человеком, хотели, чтобы у тебя была красивая душа и чистая совесть. А ты мной практически не пользовался.

- Ты про сегодняшнее? Ну, извини, не знал.

- Да, ладно, ты первый раз грязно надругался надо мной, когда нам не было и пятнадцати. Вспомни, как ты украл у отца рубль, чтобы сходить в кино с одноклассницей.

- Я об этом никогда не забывал,

- А что было потом, ты помнишь?

- Потом мы заключили с тобой сделку. Первую сделку. Ты же сама согласилась!

- Впервые слышу о добровольном изнасиловании. Может мне еще извиниться?

- Потом ты стала более сговорчива.

- Это, что? Упрек?

- Если хочешь, да.

- Что ж, это удел всех падших. Ты вел себя со мной как со шлюхой, а потом просто перестал обращать на меня внимание, как будто меня вовсе нет.

- Не могу сказать, что тяготился твоим отсутствием.

- Помнится, не так давно, ты сам упрекал других в отсутствии совести.

- Ну, у этих мерзавцев, совесть конструктивно не предусмотрена, либо она настолько грязная, что ее уже не чем не отмыть. А ты у меня чистенькая, утром душ приняла.

- Да. Я выполнила свою задачу! И теперь, действительно чиста.

- Что-то, ты опять стала говорить загадками.

- Ни каких загадок. Тебе приходилось когда-нибудь слушать такое выражение: "Совесть замучила". Наверняка слышал, так я пошла дальше…, я убила тебя.

- Можешь даже не продолжать, я знаю за что. Но при чем здесь мать.

- Все эти годы ее мучила ее Совесть за то, что она воспитала мерзавца. Она очень страдала от этого. Вспомни, она ни разу не взяла у тебя деньги, и не принимала ни какой помощи. Но она очень тебя любила, а ты просто разрывал ей сердце. Она взывала ко мне, просила, чтобы я хоть как-то на тебя повлияла. Увы, я ничего не могла сделать. Я уже и не надеялась когда-нибудь поговорить с тобой. И, вдруг, ты сам обратился ко мне…

- Не говори глупости, я к Богу обращался.

- Наглость твоя границ не имеет. Ты подумай, ты самому Господу – сделку предложил. Но Бог милостив, он услышал твою просьбу, и мою… тоже услышал. И вот мы здесь.

- Так, что же нам теперь делать?

****

- Так, что же нам теперь делать? Станислав Михайлович?

Молодой реаниматор, вопросительно посмотрел на профессора.

- Теперь? Теперь, Александр Иванович, мы с чистой совестью можем отключить искусственную вентиляцию легких.