Рецензии
| Помните у Булата Шалвовича, Тимур?
"Я клянусь, что это любовь была.
Посмотри, ведь это ее дела!
Но знаешь, хоть Бога к себе призови,
Разве можно понять что-нибудь в любви" | | Змейка царицы Клеопатры, Тимур?
И опять - ХОРОШО!!! | | Тимур, удивительные стихи!!! Находка на находке! И обесточенный воздух! И чудо, которое нас видело! И дикие слоги, которые Вы пасете!
И тишина в рецензиях. Явно не Ваш портал. Хотя такие стихи редко востребованы, пока кто-то авторитетный не скажет - ребята, вы что - слепые! | | | Олег, молодец! Это сильно и честно! | | | Да, Вы правы, Андрей, родственные стихи. И с закольцованностью смысла в конце. Очень интересно! | | Анна, с интересом прочитала Ваше эссе. И была чуть-чуть разочарована в его выводах. Дело в том, что совсем недавно, я к конкурсам относилась совершенно так же, как Вы. Дескать, надо найти свой Путь. Но ведь Путь - это - не туннель под горой и не железнодорожная колея. Наткнулся, обрадовался - и вперед! Шаг вправо, шаг влево считается побегом. Путь - это когда ты двигаешься. Поясню свое высказывание.
В этом конкурсе оцениваются не только стихи, но обзоры, рецензии, эссе. Правда, мне и в этих номинациях участвовать можно только вне конкурса, но поскольку - в аналитической группе, то хошь-не-хошь - пиши. Так вот, когда пишешь рецензии на стихи, которыми восхищаешься, то вникаешь в их суть, смотришь глазами их автора, учишься играть на его клавиатуре. Когда пишешь о стихах, которые тебе не пришлись по душе - тоже учишься: попаданию в другую систему измерений. Ведь когда человек это писал, он же пытался что-то сказать миру? И это тоже один из факультетов наших с Вами университетов. Если последовать Вашему совету и не публиковать ничего, пока не найдешь Путь, то ни на одном из сайтов никого просто не останется. Потому что самые талантливые люди более всего не уверены, тем ли путем они идут. Вы так уверены в своем? | | | Женя, рада, что ты обратил внимание на эту статью! Сама с удовольствием, хотя и с немалым трудом пробралась через тьму терминов. Однако то, что за ними стоит, меня очень порадовало и оказалось близким. | | | Танечка, не отрываясь, прочитала. И это, и предыдущее, об Истинной Речи. Прочитала - и выросла. Наверное, так и надо писать, чтобы читалель хоть на миллиметр вырос после прочтения. Спасибо! | | | Дашкин, ты тут!!! И на Открытом конкурсе! Ура! Там я, как координатор, берегу рецензию для взвешенного ответа. Но здесь - целую тебя нос! | | Странный город. Город наставшего одиночества. Ведь чтобы забыть, прежде надо знать. А если тебя знал целый город, то это было весело и ярко - целый город друзей! Это был большой и веселый город, из которые забывшие уходили тихо. Только вот вчера звонил, сорока вести на хвосте приносила, а сегодня он уже там, по другую сторону...
И на этой другой стороне, если смотреть из дома того, кого забывают, и правда, одиноко, как на полюсе.
Вот такие мысли и ассоциации пробудили во мне эпиграф и первая строфа этого стихотворения. Первая строфа - еще печальное эхо слов Поэта.
А вот дальше, к опыту изгнанника Светлана Зайцева прибавляет свое горькое знание. Из детского королевства кривых зеркал, из иллюзий бессмертия есть два пути - судорожно беречь утекающую жизнь или тратить ее направо и налево.
А кривые зеркала - рядом. И ты вдруг оказываешься внутри странного города, как внутри заумного иероглифа, который проще пареной репы. И не выбраться, потому что ты не только тот, о ком забыли, но и тот, кто забыл. И чудится тебе голос человека, живущего в провинции у моря, и уже тебе вместе с ним странно умирать от жажды, и ты вместе с ним хочешь уехать к старым друзьям, которые вовсе тебя не забыли...
Эти стихи открыты, словно двери в странный город. Что это? Постмодернизм? Робкая попытка построения многомерного поэтического мира? Если да, то она, на мой взгляд, удалась... | | | Владимир, очень мне понравились Ваши рассуждения! Жаль, что мало таких вот заинтересованных, глубоких раздумий на просторах литературных сайтов.... | | Молодец, Даниил! Хотелось бы продолжения. О других авторах.
С уважением | | Спасибо Вам огромное, Андрей, за мудрую и очень своевременную статью! Идею взаимодействия стихотворения (текста) и читателя, как спектакля и зрителя, я приняла и поняла сходу, поскольку неоднократно ловила себя на гипнотическом состоянии, в которое погружаешься при чтении настоящей поэзии. И полностью согласна с Вами, что Мир, отображаемый в тексте автором, на этого автора и на текст влияет почти опосредованно - опять-таки ловила себя на интуитивных находках, углубляющих ткань стиха, делающих его прозрачнее и глубже, причем практически независимо от сознания. А что касается поисков пространства, в котором возникает поле напряжения между духовным и телесным, то это, пожалуй, одна из настоятельнейших задач сегодняшней поэтики. Хотя бы потому, что телесное, рельефное при углублении, погружении в него оказывается фрактальным, несущим внутри себя какую-то повторяющуюся информационную, сиречь - духовную - сущность.
Для пояснения попробую привести Вам стихотворение, в котором, как мне кажется, сделана робкая попытка такого объединения.
Крошечного зародыша медленный разворот:
Клетка, цепочка клеток, тонкое волокно…
Знает ли белая роза о том, что она цветет?
Знает ли наше тело о том, какое оно?
Разве плывя в потоке, осознаёшь поток?
Разве припомнишь мягкость детской своей руки?
Знает ли белая роза, утром раскрыв цветок,
Как ароматны эти нежные лепестки?
Ну, так откуда рвется непроходящий бунт,
Внутренних диалогов разноголосый гам?
Может быть, режет Вечность время в лапшу секунд,
Знание биоритмов передавая нам?
Чудится мне порою – ласковый шар земной
Нами насквозь пронизан, словно дырками – сыр,
Нашей вечною сутью, древней, довременнОй,
Жадно и удивленно осознающей мир… | | Кариатида
Автор: Элла Крылова
http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&ti d=65956
А мне, быть может, еще предстоит
стоять одной из кариатид,
поддерживая закат.
Полуулыбка небрежна чуть,
небрежно ткань прикрывает грудь,
и тело - складок каскад.
А мир вокруг - сумасшедший мир,-
истертый, исхоженный злом до дыр,
весь в дрязгах и суете,
металл меняет на хлеб, а хлеб -
на камень, и всякий - слеп, и не слеп
лишь солнца глаз в высоте.
И солнце мое золотит плечо,
его объятие горячо.
Я - рострою корабля.
И столько лазури в глазах моих!
А солнце - вечный, верный жених,
и будет утро, земля.
Сквозь пальцы мои прорастает мох.
Проходит сколько - не счесть - эпох,
но только вечность одна
известна мне. И пускай в песок
рассыплются бедра, живот, сосок,
мраморная стена, -
я буду стоять посреди Ничто,
сама - ничто, пустота, не то
зияние и зазор,
не то простор и сиянье, и
открытый, как бездны и выси твои,
живое пространство, взор!
О чем эти стихи? Поначалу о том, что их лирическая героиня хочет поддерживать закат, будучи одной из кариатид.
Метафора хороша. (Из энциклопедии:Кариатида - скульптурное изображение стоящей женской фигуры, которое служит опорой балки в здании(или образно выражает эту функцию).). Здесь вместо здания – закат, одна из стен мироздания. Проще говоря – небо. По Александру Городницкому –
Здесь без питья и хлеба,
Забытые в веках,
Атланты держат небо
На каменных руках.
А рядом, значит – лирическая героиня Эллы Крыловой. Кариатидой. У которой «ткань прикрывает грудь, а тело - складок каскад». Фраза грамматически построена так, что чудится отдельно взятая грудь, прикрытая тканью, и остальное тело, стоящее ширмой между зрителем и каскадом складок.
Вторая строфа была бы хороша, не будь она столь тривиальна: сумасшедший, суетливый мир, обитель зла, торговцев и слепых… И все же две последние строки задевают – хлеб, который меняют на камень под зрячим глазом Солнца – это увидено.
Каким образом кариатида становится рострой в третьей строфе – непонятно. Разве что по родству каменных статуй? И закат она больше не поддерживает, поскольку собирается замуж. За Солнце. А небо – да Бог с ним. Пусть Городницкий взывает:
«Из них ослабни кто-то –
И небо упадет»
Героиня теперь либо на носу корабля, либо на ораторской трибуной в Риме.
Скорее всего в море. Автор мастерством владеет. Поэтому, когда читаешь строки:
«И солнце мое золотит плечо,
его объятие горячо.
Я - рострою корабля.
И столько лазури в глазах моих!
А солнце - вечный, верный жених,
и будет утро, земля» - есть ощущение романтического простора.
А вот в четвертой и пятой строфах выявляется собственно настоящая идея стихотворения:
Сквозь пальцы мои прорастает мох.
Проходит сколько - не счесть - эпох,
но только вечность одна
известна мне. И пускай в песок
рассыплются бедра, живот, сосок,
мраморная стена, -
я буду стоять посреди Ничто,
сама - ничто, пустота, не то
зияние и зазор,
не то простор и сиянье, и
открытый, как бездны и выси твои,
живое пространство, взор!
Эти строфы открываются сердцу настоящей поэзией. В них есть томительное ощущение Времени и противопоставленной ему Вечности. В них Время рассыпает мрамор, повторяющий форму человеческого тела, или просто тело, которое притворялось мрамором. И звуки в этих строфах выстраиваются в музыку : «не то/ зияние и зазор/не то простор и сиянье и/ открытый, как бездны и выси твои/ «- обратите внимание, с, з, р, н – сияющий звон появился в стихотворении.
И – сопоставление живого пространства и открытости, зияния, зазора человеческого взгляда – внезапно делает эти строфы высокими. Настоящими. Потому что мы – действительно – зазор. Между жизнью и смертью. Между вещностью и мыслью. Между временем и вечностью.
Очень жаль, что при таком таланте Элла Крылова так неряшливо обращается со своими стихами. Первые три строфы способны отпугнуть любого понимающего читателя. Да мало того, так запутать и замусорить восприятие основного ядра стихотворения, что и не увидишь в нем настоящее его содержание… | | | Юрий, для удобства чтения надо бы привести текст стихотворения или хотя бы ссылку. И вообще, если решили ругаться, ругайтесь доказательно! | | Миша, очень серьезные и интересные размышления. Я, как технарь по образованию, в свое время искала критерии художественности в философских трудах. В восьмидесятых годах попала в мои руки книга "Мышление как творчество" В.С. Библера. И вот там я с восторгом и удивлением вычитала вот что - открытие невозможно сделать в кругу логики и наличных теории! Переход от одной логики к другой, от одной культуры к другой обязательно происходит с выходом ВОВНЕ человеческого разума. То ли это невнятица Выготского, то ли это грань сновиденного мира Флоренского, но вся поэзия, и все открытия живут за этой гранью. Вот смотри, что пишет П.А. Флоренский:
"То, что сказано о сне, должно быть повторено с небольшими изменениями о всяком переходе из сферы в сферу. Так, в художественном творчестве душа восторгается из дольнего мира и всходит в мир горний. Там, без óбразов она питается созерцанием сущности горнего мира, осязает вечные ноумены вещей и, напитавшись, обремененная вéдением, нисходит вновь в мир дольний. И тут, при этом пути вниз, на границе вхождения в дольнее, ее духовное стяжание облекается в символические óбразы — те самые, которые, будучи закреплены, дают художественное произведение. Ибо художество есть оплотневшее сновидение."
А теперь, либо мы допускаем либо множественность миров - а именно это породило "сад расходящихся троп" Борхеса и фантасмагории Пелевина, либо мы, следуя за В.В. Налимовым, представляем себе мир, как нераспакованный континуум, откуда можно достать новые смыслы только спонтанно, нечаянно, очутившись на грани...
И тогда нам нужно вернуться в живое творчество средневековья, в котором каждый мастер знал, что он творец по образу и подобию Божьему, а мир есть Божье Слово, и наша задача - его услышать и воплотить.
И вслед за Белинским, почитавшим "художественность", как соответствие платоновским идеям, нам надо ориентироваться не на логику произведения, не на его соответствие былым теориям, а на спонтанную попытку осознать окружающий мир. И себя в нем... | | Приморский готический город
под натиском зимних штормов.
Плотнее запахивай ворот,
ступай между темных домов.
Валы ударяются в дамбу,
а где-то в высоком окне
играет виола да гамба
свой реквием вечной весне.
Если бы рецензируемое стихотворение состояло только из этих двух строф, оно все равно стало бы событием на конкурсе. И в моей жизни тоже.
Две первые строки отточенно-четко рисуют время и место происходящего. Больше и не надо – готические шпили и ледяной ветер. Пожалуй, описание не только города, но и души. Устремленность к небу и холод. И движение. И настоятельная потребность найти себя, найти свое счастье, ускользающее из-под рук. А отсюда еще одна ассоциация – погоня за счастьем и немецкая философия – Артур Шопегауэр, «Мир, как воля и представление». Грустный вывод о невозможности достижения счастья, поскольку мы всегда только в вечной погоне за желаемым.
Вот этот наш сегодняшний путь: плотнее запахнув воротник, в темные пещеры улиц. С одной стороны – море, пытающееся затопить город, с другой – высокое окно. Как всегда в стихах, это не просто стрельчатое окно старого дома с эркерами. Это и небо. Это и просто недосягаемая высота над муравьиной суетой. И где-то там наверху играет виола да гамба, музыкальный инструмент с сумрачно-красивым названием. Если заглянуть в энциклопедию, то можно узнать, что это теноровая или малая басовая виола, вытесненная, как и все семейство виол, в 17 веке скрипичными инструментами. Имела нежный матовый звук, бытовала в аристократических салонах. Наверное, потому и «реквием вечной весне»… Не ей ли, забытой виоле да гамбе, знать, что не бывает вечной весны, а наплывает черная мгла забвения, и золотится новое утро, и в прожилках свежей листвы уже записан полет сухих листьев. Поэтому и создан ее реквием:
«Из трелей серебряных терций
и звона надкрылий сверчка
меж нежною мякотью сердца
и волосом конским смычка»,
Здесь нет необязательных строк, вдумайтесь – серебряные терции – ритм мира, жесткий конский волос смычка – его материальность, звон надкрылий сверчка и нежная мякоть сердца – его вочеловеченность…
А дальше стихотворение уходит и уводит читателя за грань – туда, в сновиденный, пророческий мир.
В сновиденном мире есть место всему – и диким химерам, терзающим наши души, и вервольфам, скалящимся из тьмы, в сновиденном мире отгадывают загадки так, что ответ равен тайне на ступеньку выше заданного вопроса.
над чёрною бездной Вселенной
ломая привычный размер,
плетет канитель кантилены
в тенёта для диких химер,
играет, забыв осторожность,
несёт несусветную дичь,
что жизнь - это шаг в невозможность
хоть что-нибудь в мире постичь.
И вновь из сновиденного мира – к началу стихотворения, к его средневековости, готичности, к горестному выводу Шопенгауэра:
Ухмылка вервольфа играет
в оскале реальных волков,
и нет ни конца и ни края
безмолвию средних веков.
И еще дальше, глубже. К тому времени, когда еще был единый язык, и был он внятен людям, а потом стал немотой… Музыкой…
За дерзость затей вавилонских
по взмаху владыки-руки
смешались, как в доме Облонских,
все мысли и все языки.
И уже трудно понять, где мы с героем – в приморском городе? У обрушившейся Вавилонской башни? В безмолвном пространстве средневековья?
Hи слова, ни шага навстречу
не будет тебе. Потому
внимай же единственной речи,
понятной тебе одному,
дыши и не думай о лучшей,
щемящие звуки лови,
пойми: немота - не беззвучье,
но неизъяснимость любви! –
Вот оно! Вот смысл мучительной немоты матовых звуков возродившегося инструмента!. Вот шаг из утомительного кружения в колесе Вчера-Сегодня-Завтра
На мой взгляд, здесь прослеживается две главные темы, если говорить о стихотворении, как о музыкальном произведении.
Первая – это рассказ о музыке, услышанной из высокого окна. Рассказ высокий и вдохновенный, практически не поддающийся пересказу и истолкованию. То есть то, что называется Поэзией в ее чистом виде.
Вторая тема, вплетенная в первую – тема средневековья – готический город, аристократический инструмент 15-17 века, химеры, вервольфы, немота. Не ад ли это, на самом краю которого играет виола да гамба?
Отсюда выпадает строфа о вавилонской башне. Мне она кажется здесь поясняющей, лишней. И так понятно, что безмолвие – это разноязычие, это неумение говорить между собой и услышать Голос Бога.
А вот шаг в музыке от безмолвия к единственной речи – к речи поэтической, музыкальной, щемящей, равной немоте, и немоту любовью раскрывающей, этот шаг прописан поэтом великолепно. И обрывается он томительной хрустальной нотой:
- В мерцании масляной лампы
у ада на самом краю
играет виола да гамба
прозрачную песню свою.
Можно посмотреть, как это сделано, увидеть тонкую звукопись:
«Из трелей серебряных терций», «плетет канитель кантилены», отметить метафоры, настолько органичные, что их уже и не вычленишь из общей ткани стихотворения – цитировать нужно строфами, но разбирать такие стихи – это все равно, что препарировать эльфа… Страшно прикоснуться, чтобы не погасить волшебство.
Нелишним было бы сказать, что автор этого стихотворения – Ксения Полтева – лауреат премии Дебют в 200 году, что она очень известна и признана, как бард, что она лауреат конкурса «Петербургский аккорд-2000». И что она член Российского философского общества. | | Вообще-то гадают на королей. А валетики - это так, хлопоты разнообразные. И потому правильно вышло лирической героине стать новогодней игрушкой. Метафора здесь ударная.
Один взгляд: Повешенный - потеха для толпы. Гревская площадь. "Малая" радость ликующих горожан.
Второй взгляд: новогодняя игрушка, добровольное шутовство, чтобы нарисованной улыбкой ободрить чье-то грустное сердце.
От второго взгляда к спору с Русалочкой - лучше стать звонкой новогодней игрушкой, чем ожить любящей девушкой. И возлюбленный, которому нужно просто трепетное, доброе сердце, пусть остается в холодном мире волшебных историй старого сказочника.
Кстати, совсем недавно прочитала о том, что поединок Герды и Снежной Королевы это то же самое, что поединок Земли (Герда) и Вечного Искусства. Не зря же Королева просит собрать слово ВЕЧНОСТЬ на плитах ее дворца. И если искусство побеждено, то вправду утята вырастут лишь в селезней...
Вот такие мысли пробуждает небольшое стихотворение.
У хорошего сергиево-посадского поэта А.Чикова была похожая метафора: "Сегодня в ночь повесилось пальто"...
Но я не хочу называть это повтором. Это скорее всего перекличка двух сильных поэтов умеющих видеть, чувствовать и понимать. | | | Таня, Вы правы абсолютно! Критика должна быть осторожной, а форма должна соответствовать содержанию. И если содержание требует верлибра, то нельзя требовать от поэта в этом случае сонета или рондо. Но очень большая наша беда в том, что критика вообще-то должна быть не менее чутка и талантлива, чем поэзия. Не зря в этом конкурсе обзор и рецензия участвуют в номинациях и в отличие от стихов, их может быть несколько. По-моему мы все устали от бездоказательных оценок, всем нам хочется, чтобы кто-то сумел понять суть произведения и рассказать о нем другим... | | Странное и сильное своим глубочайшим смыслом стихотворение. Читаешь, погружаешься в это намеренное косноязычие, вперяешь слух во тьму. И не слышишь голоса. Потому что однажды, наверное, закрыл уши.
Если сделать обычный критический разбор этих стихов, то нужно либо молча уходить, либо, как принято у нас на сайтах, возмущаться - где логика, где смысл? И вообще, как оценивать верлибры?
Я попробовала оценить с помощью нумерологического анализа, просчитав числа каждой строки точно так же, как считается число имени.
Вот результаты:
5-4-1-7-7-7-4-7-1-1-9-9-5-1-2-9-6
Что это означает?
Во-первых, одни и те же числа у расположенных рядом строк говорят о их силы, их точности, их согласной вибрации.
Обратите внимание на строки:
За большим окном долгожданная ночь,
Все стало простым и понятным,
Помертвелыми губами невозможно улыбнуться,
У каждой из них число вибрации 7 - знание, одиночество, связь с Высшим миром.
Строчка
"Когда не помнишь, для чего родился" имеет число вибрации 4 - упорство, настойчивость,
А за ней идет строка:
"Я спрашивал - не получил ответа" - и у нее снова число вибрации - 7, одиночество!!!
Сильная вибриция воли и творческой силы (число 1)
идет на строчках:
"Всем сказали, кроме меня,
Почему же, они как дети, закрывали уши",
А у строчки
"Понял, что пропадаю, как ослепший в ночи" - число вибрации - 2, то есть эмоциональность, интуиция, понимание...
Что все это означает? Наверное, все-таки то, что настоящая поэзия - это магия. И что эти строки несут в себе незаурядное, глубокое, сильное чувство, облеченное именно в те, самые подходящие для него слова |
|
Литературное объединение
«Стол юмора и сатиры» |
|
|  |
 |
' | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
