- Мистер Гальяно, я являюсь горячим поклонником Вашего таланта, и для меня – огромная честь…

- Смелее, дружище, я такой же человек из плоти и крови, как и ты. У нас есть пятнадцать минут, и я советую не тратить их даром. Задавай вопросы, ведь ты журналист!

- Да, мистер Гальяно. Но если мой первый вопрос будет уместен, могу ли я узнать, почему из всей огромной толпы репортеров, осаждающих Вас, Вы согласились дать интервью только мне. Ведь раньше Вы никогда не общались с прессой!

- Значит, я в тебе не ошибся, ты не купился на дешевые подделки бульварных газетенок. О боже! Чего они мне только не приписывали, в каких ужасных грехах я им только не признавался, ха-ха-ха! Действительно, парень, ты – первый журналист, с которым я беседую.

- Но Вы не ответили…

- Это и есть ответ на твой вопрос! Ты – единственный журналист, а не охотник за жареными фактами. Я, может быть, не должен говорить тебе об этом, но тебя ждет великое будущее. Великое, я уверяю тебя! Господь указал мне на тебя, и я рад помочь настоящему таланту.

- Но Вы же не видели ни одной моей статьи!

- Я видел и вижу твои глаза, а это – гораздо важнее. Я расскажу то, что поможет тебе заявить о себе в мировой прессе. Нет, это не секреты моего мастерства, вовсе нет. Если бы я даже захотел, я бы не смог выразить словами истоки моих феноменальных (хотя я так не считаю) способностей. Мой отец был матросом, а мать – швеей. Как ты понимаешь, у них не было денег на специальных преподавателей. Я учился в простой городской школе, но ребенком я все же был необычным…

… Прежде чем я продолжу свой рассказ, я попрошу тебя записать некоторую информацию. Это заметки в вечерних газетах моего родного городка от 20 сентября семидесятого года и ряд статей в этих же газетах, а также – в медицинском вестнике и Христианской газете, да, еще в альманахе «Национальная география», изданном в восемьдесят пятом году… Позже обо мне писали совсем другие журналы, но тебе они не нужны. То, что в них написано, знают все.

- Я записал. Но, может быть, Вы сами расскажете, как эти публикации связаны с Вами.

- Конечно, расскажу, мой юный друг. Я назвал эти издания, чтобы тебя не объявили сумасшедшим, и у тебя были документальные подтверждения своей правоты.

… Хотя даже из них тебе не узнать всей правды. То, что произошло тогда на самом деле знаю только я, да наш Создатель…

Можешь ли ты себе представить охотничью собаку без обоняния или слепого снайпера? Ха-ха-ха! Держись за стул крепче. 20 сентября семидесятого года в госпитале Святого Антония на свет появился младенец без обеих ручек. И это был я.

Родители очень меня любили, несмотря на мое уродство. Они считали, что их сын родился калекой из-за их грехов. Но видит Бог, мои покойные родители были кристально чистые, уважаемые люди, и винить им себя было не в чем. Руки у меня отсутствовали полностью, плечи заканчивались маленькими бугорками, гладкими, как только что выбритый подбородок. Как ты сам понимаешь, я сильно отставал от своих сверстников. Ходить я научился в три года. Но отсутствие рук и невозможность воспользоваться ими при падении приучили меня крепко стоять на ногах. Писать я не мог, хотя грамоту знал, и на уроках отвечал все письменные задания устно. Я даже был отличником, но не из-за чрезмерной тяги к знаниям, нет, просто у меня было много времени для чтения учебников и других книг.

Я почти что не выходил из дома. На улице меня не просто дразнили, меня уничтожали. И я не в силах был ответить злым мальчишкам, пинающим меня под зад, словно футбольный мяч, вытаскивающим из моих карманов мелочь, мазавшим мне лицо ваксой… Словом, девять кругов ада я прошел на земле. Даже в церкви я чувствовал неловкость из-за того, что не мог перекреститься.

Все, что меня ожидало в жизни, так это паперть возле собора. Я даже смирился с этой участью, но мой духовный наставник, отец Леонсио, заставил меня задуматься над моей унылой жизнью. Он не говорил мне: смирись! Он говорил мне: проси у Бога, что хочешь, и он обязательно услышит и поможет тебе. Правда глупо, просить руки? Но оказывается, мудрый отец Леонсио был прав, и для Бога нет ничего невозможного. Чудеса – его профессия! Запомни это, мой мальчик!

А мне пришлось убедиться в этом лишь тогда, когда мне исполнилось пятнадцать лет.

Пятнадцать лет каторги, ни единого друга, кругом – лишь косые взгляды в спину, и это – в лучшем случае. Хоть я и был калекой, но поверь мне, девочки интересовали меня не менее, чем моих «рукастых» сверстников.

И вот однажды мы стояли на школьном дворе во время перемены, я, как и полагалось изгою, чуть поодаль. Мальчишки вовсю рассматривали порножурнал, улюлюкая и с нетерпением листая цветные страницы. Вдруг кто-то крикну: «Пусть и Гальяно посмотрит. Ведь настоящей девки ему все равно никогда не видать!». «Да, - подхватили ребята, - особого вреда не будет, если посмотрит. Ему и драчнуть-то нечем!»

Я уже давно не обращал внимания на подобные шутки, но подошел к ребятам, стремясь хоть как-то приобщиться к коллективу. То, что я увидел, показалось мне столь прекрасным и удивительным, что мои штаны чуть не лопнули от вставшего члена. Кто-то из ребят заметил это и решил, что лучшей забавы не найти.

Ты знаешь, я не думал, что когда-нибудь расскажу этот случай кому-нибудь, а тем более – журналисту. Да я вообще не верил, что смогу произнести все это вслух. Ты первый, кто узнает, как повеселились над безруким мои одноклассники. Они схватили меня, расстегнули ширинку и, вытащив мой, стоящий, как лом член, закинули меня в толпу девчонок.

Те громко орали и смеялись, выкидывая меня обратно, я падал в грязь, но меня снова поднимали и закидывали к девочкам. Не знаю, сколько это продолжалось, но очнулся я от всего этого ужаса только тогда, когда весь школьный двор опустел: начался урок , и все вернулись в класс.

Я поднялся с земли, униженный, с высунутым наружу «срамом». И вдруг я явственно осознал, что гораздо лучше прекратить свое бессмысленное, безрукое существование на земле, и что адские мучения, полагающиеся за самоубийство, не будут ужаснее земных мук, уготовленных мне судьбой.

Решив покончить с собой, я ринулся к церкви. Взбежав на высокую колокольню, я в последний раз оглядел унылый, злобный городишко, который не мог перенести такого урода, как я. Набрав в легкие побольше воздуха, закрыв глаза, я шагнул вперед. И вдруг в лицо мое как будто кто-то легонько дунул, и от неожиданности – я открыл глаза.

Дух у меня перехватило. Я висел в воздухе на уровне колокольни и не падал. Что-то заставило меня посмотреть на небо, и оттуда прямо мне в лицо ударил яркий, гораздо ярче солнечного, луч света. Но при всем при том, свет этот был столь приятным и ласковым, даже прохладным. Я еще не успел ни о чем подумать, как услышал голос, исходящий с неба, как и чудесный луч. Голос сказал мне: «Сын мой! Извини, что не смог придти к тебе раньше, но лучше уж поздно, чем никогда. Ты все время молишь меня о чуде. Что за чудо ты жаждешь?».

Ошалевший от происходящего, я заорал: «Руки, руки! Дай мне руки, господи!»

«А зачем тебе они, сын мой? Чтобы держать их в карманах или трогать упругие зады своих девчонок? Может быть, ты переживаешь, что без них ты умрешь с голоду?»

«Нет, Господи, - верещал я, - то, что я хочу, то, что мне нужно, без рук – не получить».

«Пожалуй, ты прав, - молвил голос. – Не бывает безруких скрипачей, трудно стать великим художником без рук… Можешь ли ты пообещать мне, сын мой, что будешь использовать свои руки на все сто процентов, иначе, зачем же мне являть чудо?»

«Да! Да! Господи, а если я подведу тебя или обману, накажи меня самой страшной карой!»

«Ну, с карой-то у нас не долго…, - произнес голос с легкой иронией. – Хорошо, будут у тебя руки. Прощай, сын мой!»

… Когда я пришел в себя, то увидел, что стою на колокольне, у самого края. Тут же я отскочил от него и посмотрел на свои покатые плечи. Рук не было, но страшный зуд пронзил мои предплечья. Не испытывая судьбу, я отправился домой, и ночью, при тусклом свете лампы в зеркале я разглядел по пять бугорков на каждом из предплечий. Утром эти бугорки превратились в торчащие на треть из моей плоти пальцы. Целую неделю мне удавалось скрывать от всех чудесное мое превращение. За эти семь дней у меня выросли кисти, на пальцах появились ногти, и что больше всего меня радовало: кисти и пальцы двигались!

Радости моих бедных родителей не было конца. Я стал местной знаменитостью, меня осматривали лучшие профессора, приезжали даже из-за границы. Но – интерес довольно быстро угас, и о сенсации забыли, ведь через месяц у меня уже выросли самые обыкновенные руки, и уже никому не приходило в голову, что когда-то их там не было.

- Извините, мистер Гальяно, так вот почему Вы добивались такой славы?

- Все верно, друг мой. Я выполнял и выполняю обещание, данное когда-то Господу? Использую свои руки на все сто процентов… Ну да ладно, давай прощаться. Мне пора, слышишь, уже объявляют.

 

По радио громогласный голос диктора вещал: «Итак, сегодня непобедимый Гальяно, пятикратный чемпион мира по боксу в тяжелом весе, в шестой раз выйдет на ринг защищать свой чемпионский титул!»