Когда поезд Берлин-Москва приближался к польской границе, пассажиров попросили приготовить паспорта. Во Франкфурте-на- Одере поезд остановился, и вошли пограничники. Диана, уже переодетая по-дорожному, разложила свои вещи, просмотрела местную русскую газету, потом разговорилась со спутницей. И вдруг ей стало как-то неспокойно. Какая-то туманная мысль скользила в подсознании, но, занятая разговором, Диана никак не могла ее уловить. Мысль была неясная, но тревожная. И только когда пограничники вошли в ее купе, Диана отрезвела: "Виза! Польская виза!". В кассе, где она покупала билет, сказали, что, хоть поезд и проходит по польской территории, но, так как она едет дальше, в Москву, польская виза ей не нужна. Оказалось - нужна. Как ни умоляла Диана проверяющих разрешить ей купить визу прямо здесь, в поезде, ничего не помогло. Приказали немедленно оставить вагон и даже пригрозили полицией, так как пререкаться с ней не собирались. Наспех все собрав, Диана вышла. Поезд тронулся, а ей еще выбрасывали из окна кое-что из забытых вещей. Весь вагон, кто с сочувствием, кто с любопытством и ужасом, смотрел на нее. В тапочках, в тренировочных штанах и в майке, с большим чемоданом и с большой сумкой, слишком тяжелыми для ее хрупкого сложения, Диана оказалась на платформе незнакомого города чужой страны. Кроме нескольких пограничников на платформе никого не было. Она подошла к ним и с глупейшим видом для своих двадцати семи лет, спросила: - А что мне теперь делать? - Ехать в Берлин и обратиться в польское посольство за визой, - ответили пограничники, почти не глядя на нее. Несколько минут Диана стояла, не двигаясь, в полной растерянности. Ей вспомнился чей-то давний рассказ о подобном случае, и она, кажется, воскликнула тогда: "Да я бы там умерла на месте!". Диана горько усмехнулась теперь, посмотрела беспомощно по сторонам (и на себя со стороны), потом резко взялась за чемодан и потянула его в конец платформы. Дело было к вечеру. С трудом, еле-еле она стащила чемодан и сумку по бесконечной лестнице, нашла кассу и попросила билет до того места в Берлине, что было ближе всего к польскому посольству. Но кассирша, не зная английского, не понимала Диану, а Диана совсем не знала немецкого. Около кассы никого не было, и пришлось стоять и ждать, пока кто- нибудь подойдет и поможет. Был уже поздний вечер, когда Диана приехала в Берлин. Чтобы добраться до гостиницы, пришлось идти под мостом, В тоннеле безлюдно, темно, но Диане не до страха. Она уныло тащила свои вещи и все прокручивала в уме свое теперешнее положение. В общем-то, она здесь проездом из Америки, в Россию едет повидать родных, с которыми рассталась семь лет тому назад. Заодно Диана решила навестить свою тетю, которая живет с семьей в окрестностях Гамбурга. А поездом решила ехать из Германии, чтобы было интереснее; да и дешевле. Вот и развлеклась! Вот и сэкономила! Денег и так в обрез. Впрочем, на все бы, конечно, хватило; только вот отели в европейских столицах и серьезные расходы в случае дорожных казусов, она не предвидела. А надо бы! Надо бы! Вот как теперь быть?.. Диана вышла на свет; немного пройдя, увидела уличное кафе. Красивые фонари, изящные столики и стульчики, тихий гул голосов, беззаботные лица хорошо одетых людей, а тут – ее тапки, несвежая майка и громоздкие вещи... Все это усиливало ощущение безотрадности и одиночества в этот теплый августовский вечер. Диана походила, покружила немного по улочкам и вскоре за одним углом увидела отель. Бело-розовый двухэтажный дом за тусклой зеленью деревьев мерцал, как дворец, при свете луны. Хотелось даже остановиться и полюбоваться, но мысль о цене все отравляла... Диана заплатила сто марок за ночь, махнула на все рукой и уже собралась было спать, но, немного поколебавшись, позвонила тете и вкратце обрисовала случившееся. Будучи по природе своей щепетильной и стеснительной, Диана ни о чем не просила, хотя в душе надеялась на помощь. Ведь как-никак перебыть это "смутное время" у своих лучше, чем по гостиницам... - Как ты так могла?! Разве можно быть такой легкомысленной?- обрушилась на нее тетя. - Но вы помните... - лепетала Диана, уже жалея о своем звонке, - мы ведь вместе ходили за билетом и нам... и вам сказали по-немецки, а вы мне перевели, что в моем случае виза не нужна. Да вы не волнуйтесь! - теперь уже бодро заговорила Диана. - Это пустяки. Утром я сделаю визу, и до вечернего поезда у меня еще будет уйма времени, чтобы посмотреть Берлин. Когда еще представится такая возможность! Мне, можно сказать, даже повезло. Я просто хотела еще раз попрощаться... Да, да, обязательно передам всем сердечный привет... Диана вдруг почувствовала какое-то отупение, и, испытывая лишь сильную физическую усталость, моментально уснула. Утром в посольстве, выстояв два часа в очереди, Диана подробно и взволнованно рассказывала о своем несчастье. Ее выслушали, предложили заполнить анкету, сфотографироваться, оплатить счет и прийти за визой через две недели. - Это невозможно! Мне здесь негде жить! - взмолилась Диана. - Мне нужно сегодня... Понимаете, чтобы заказать билет на поезд... - Тогда оплатите за срочность, - равнодушно сказали ей. Через полтора часа Диана уже ехала в железнодорожную кассу, чтобы оформить билет на ближайший день. И в автобусе ее вдруг осенило: "Ведь поезд, кажется, проходит и по территории Белоруссии! Да, проходит!.." Поменяв автобус, Диана вернулась в гостиницу, узнала адрес Белорусского посольства и отправилась туда. Долго ехала, потом долго шла по жаре. До открытия посольства надо было ждать несколько часов, но Диана решила не уходить, а стоять здесь, чтобы избежать большой очереди. Солнце пекло уже невыносимо; ноги устали от ходьбы и стояния, и негде было присесть. Диана не выдержала и села на землю под забором; ладно, джинсы не вечернее платье, ничего им не будет. Ей хотелось отдохнуть, но тревожные мысли не давали покоя: еще одна срочная виза, и сколько ночей предстоит быть в отеле?.. Ничего светлого в близком будущем Диана не видела. И в этом посольстве все повторилось; только счет надо было оплачивать в банке. И Диана пошла искать банк. Шла, смотрела на номера домов и вдруг услышала приветливый женский голос: - Вы тоже, наверное, банк ищите? Идемте вместе! - С Дианой поравнялась пожилая женщина в светло-серой юбке и белой кофточке, с высокой, эффектной прической из седеющих волос, В другое время Диана, может быть, и рада была бы встрече с русским человеком в чужой стране, но сейчас ей не только идти, но даже говорить ни с кем не хотелось. Безмятежный вид и спокойный голос незнакомки никак не импонировали ее мятущейся сейчас душе. Но сказать "нет" Диана не могла и вяло согласилась идти вместе. - Тогда давайте подождем моего мужа. Вот он сейчас докурит... - Женщина оглянулась. Диана тоже. Высокий седой мужчина спортивного вида, в джинсах и в синей рубашке, уже подходил к ним быстрым шагом. И они пошли уже втроем - мужчина несколько в стороне, как бы не желая мешать их беседе. Незнакомка оказалась разговорчивой и как-то сразу расположилась к Диане. Она сказала, что уже одиннадцать лет живет в Германии и здесь, вдали от Родины, часто вспоминает Россию и всегда рада слышать русскую речь. Диана узнала также, что муж ее немец, художник по профессии. Эта неожиданная открытость, доверчивость немного оживили Диану, и она сама заговорила, конечно же, о своей неудаче. Но как только начала, женщина перебила ее: - Я все знаю. Слышала ваш рассказ, когда в очереди стояла. Это действительно неприятно, я понимаю. В ее голосе и в выражении лица было такое искреннее сочувствие, что Диана осмелилась и спросила, не знает ли та людей в русской общине, у которых она могла бы снять комнату на время, пока уладятся ее дела с билетом на поезд. Лицо женщины стало задумчиво-напряженным. Потом она медленно сказала: - Я как раз об этом сейчас думаю... Вы поедете к нам... в Люкенвальд. Это в пятидесяти километрах от Берлина. Диана посмотрела на спутницу удивленно-счастливыми глазами и не сразу нашлась, что сказать: - Мне даже не верится... Вы не беспокойтесь, я заплачу сколько следует, - но вдруг Диана сникла и добавила очень тихо: - А ваш муж? Согласится ли он? - Диане этот немец казался слишком строгим и совсем не добрым. - Он ничего... ничего. Он так же думает. А о деньгах забудьте, даже не говорите о плате. И Диане вдруг показалось, что эти двое, не сказав друг другу ни слова, даже не переглядываясь, все же как-то общались между собой; при помощи мыслей, что ли? Она чувствовала эту почти мистическую связь между ними. "Он так же думает", - услышав это, Диана взглянула на лицо мужчины, увидела простое, наивно-ребяческое выражение и успокоилась. В банке они по-настоящему познакомились, узнали имена друг друга. - Дитер нам заполнит бланки, они на немецком языке, - сказала женщина, назвавшаяся Вероникой. Диана даже слегка вздрогнула при звуке этого имени. Ей почему-то казалось, что она и так уже знала, что кто-то неведомый уже сообщил ей это имя, и другого имени для этой женщины она и представить себе не могла. "Боже! Опять какая-то мистика!" – подумала Диана и поделилась этими мыслями с Вероникой. Та снисходительно улыбнулась: - Да не волнуйтесь вы! Все ведь уже хорошо! - Ни о чем, ни о чем не беспокойтесь больше! Забудьте о неприятностях и расслабьтесь! - говорили Дитер и Вероника вместе, когда они, уже с визами, сели в их машину и Вероника открывала термос, чтобы налить всем кофе. Диану поразил русский язык Дитера. - Да, он с детства говорит по-русски. Его мать была уроженкой России, - пояснила Вероника. А потом она деловито объявила: - План такой: сначала заедем к другу Дитера (у них там какое-то дело), потом в кассу за вашим билетом, потом в отель за вещами и - домой… Друг Дитера, одинокий художник средних лет, веселый, остроумный человек и тоже русского происхождения, жил на тихой, зеленой улице. Старый четырехэтажный серый дом, мрачная крутая лестница; такая же мрачная квартира с высокими потолками, добротная старая мебель. Но этот мрачный незнакомый дом, благодаря веселому оживлению и дружеским улыбкам, вызвал у Дианы ощущение не тоски и удрученности, а новизны, своеобразия и чего-то авантюрно- приключенческого, так нежданно вошедшего в ее жизнь. Встретил их хозяин радостно: - Какая прелесть! Целая компания! Женщин провели на балкон, под тент, а мужчины удалились для своего разговора. Но минут через двадцать хозяин появился снова: - Прошу, красавицы, к столу! Стол был уже сервирован, видимо, еще до их прихода, так как хозяин ждал друзей к обеду. Теперь он проворно приносил из кухни суп, котлеты, жареный картофель, большое блюдо с разноцветными кусочками овощей. Вкусный незатейливый обед и вино вернули Диане силы и хорошее настроение. Вероника и Дитер представили ее другу как свою приятельницу из Америки, не вдаваясь в подробности. Естественность и непринужденность, какую сумели придать эти чужие Диане люди новой обстановке, позволили ей избежать неловкости перед незнакомым человеком и сохранить чувство собственного достоинства; а ведь его так легко можно было утратить, сложись все по-другому. За столом беседовали, смеялись, шутили. У хозяина и Дианы нашлись общие знакомые не просто в Америке, а в ее городе. Мир, в самом деле, оказался тесен... Итак, все шло по плану. В железнодорожной кассе выяснилось, что на ближайшие пять дней билетов нет, но на всякий случай советовали захаживать или позванивать раньше. Вероника же с Дитером настояли, чтобы Диана не торопилась, а пожила у них спокойно эти пять дней. Жара уже спала, и Вероника сказала, что неплохо было бы немного прогуляться по Берлину. Эта мысль пришлась всем по душе; и вот они уже гуляют по многолюдной улице, потом по другой, еще по другой… Вдруг Дитер остановился, обнял Веронику и нежно улыбнулся ей: - Помнишь?.. Это место?.. Вероника укоризненно покачала головой и, смеясь, объяснила Диане: - Все он помнит! Вот здесь, Диана, несколько лет назад мне однажды стало плохо, и он вызвал "скорую помощь". Вот уж достопримечательность! А Дитер, как ни в чем не бывало, принял свое обычное, простодушно- наивное выражение. Через час они заехали в отель, взяли вещи Дианы, и Вероника весело скомандовала своим артистическим голосом: - Ну, а теперь – домой! (Диана уже знала, что Вероника и в самом деле была актрисой) В Люкенвальд приехали поздно. Диана, приняв душ, устроилась в отведенной ей комнате, где на кровати лежало белое шелковистое белье и белая атласная пижама. Пять дней пролетели быстро. По утрам Дитер уходил куда-то работать и возвращался к обеду. Так как дни стояли жаркие, Вероника и Диана оставались до обеда дома: подолгу беседовали, поглядывая на экран телевизора. Когда Вероника была занята на кухне, Диана любила выходить на просторный балкон и смотреть оттуда на красочный ансамбль жилых домов. Солнце, зелень кругом, цветы и яркие зонтики на балконах. Все красиво, умиротворенно, а из головы не выходило другое: рассказ Вероники о том, как она впервые встретила Дитера одиннадцать лет тому назад. Ночью, на улице, в заснеженном русском городке, куда забросил их случай, каждого в отдельности… Когда спадала жара, они непременно куда-нибудь ехали, и Дитер с удовольствием брал на себя роль радушного хозяина-гида. Он без умолку рассказывал о разных примечательных вещах в окрестностях и ближайших городках, куда они заезжали. И опять он останавливался то тут, то там, чтобы с нежной улыбкой напомнить Веронике о чем-нибудь сокровенном из прошлого. А однажды это было угрюмое здание за стеной деревьев - больница, где Вероника лежала с каким-то переломом, и он проводил с ней там все свободное время. Диана тоже улыбалась, глядя на них, радовалась чему-то и все удивлялась сочетанию в Дитере мужественности, его высокого роста с почти детской наивностью. Возвращались к ужину, который готовил всегда Дитер. Последняя их поездка была короткой, задумчивой, немногословной. Вернулись рано. Всем было немного грустно. Вероника и Диана успели привязаться друг к другу, и беседовали они особенно задушевно в этот вечер. - Вот вы всё говорите, Вероника: "Русские, русские…", а сами так давно оторваны от России... Вам не тоскливо здесь? Без родных, без друзей, без творчества вашего - без театра? - Это, конечно, все так. Да, скучаю. Но у меня есть Дитер. Это очень много... Он заменил мне всё. - Это любовь? - тихо спросила Диана; мысленно же добавила: "В таком возрасте..." и тут же вспомнила реплики разных знакомых: "Какая там любовь!.. Нет никакой любви! Только в кино и в книгах". А Вероника сказала: - О, да! Она, конечно, меняется с годами, становится другой, но остается. - Вероника немного задумалась, потом кокетливо и шутливо ответила на не заданный ей вопрос: - Как же нет любви?! Раз есть это слово – значит, есть и предмет. Ее ухоженное лицо, живость глаз, женственная одежда (только платья и юбки, никаких брюк), красивый, совсем еще молодой голос - все подтверждало Диане правоту ее слов. И о себе Диана думала, что вот она молода, далеко не дурна собой, но нет у нее ни того вкуса, ни той уверенности (нет стиля!), какими обладает эта пожилая женщина. И Диане хотелось все запомнить, что-то перенять, в общем, поучиться у нее. В комнату заглянул Дитер: - Что вам, дамы, сегодня подавать? - спросил он, как обычно, и независимо от того, что говорили дамы, для них всегда были приготовлены какие-нибудь вкусные сюрпризы. В просторной кухне на большом столе, накрытом к ужину, горела свеча. В окно лилась вечерняя прохлада, с потемневшего неба смотрела луна. От всего здесь веяло покоем, надежностью, теплом. И Диана подумала: "Как это все-таки верно, что счастливые люди непременно хотят радовать и других. И у них это легко получается…" - Такой заботливый, такой заботливый, - с напускной серьезностью, подойдя к столу, сказала Вероника и благодарно поцеловала мужа. Он же с настоящей серьезностью и сосредоточенностью завершал оформление стола и был сейчас похож на хорошего ученика, который, хоть и привык к похвалам, но всегда старался заслужить их снова. Ужин получился непривычно тихим, прощальным. Ни о чем особенном не говорили, больше молчали. Но весело и дружелюбно о чем-то говорили вещи: легкое колыхание ажурной занавески, огонек свечи, лучистое, как золото, вино в бокалах, красивая посуда, изумительные конфеты... - И откопает же он всегда… что-нибудь такое... - говорила Вероника, с наслаждением откусывая от конфеты. - Нет, вы попробуйте, Диана, не оторветесь потом!.. После ужина Диана позвонила родным в Россию, подтвердила время своего приезда и сказала, что, несмотря на задержку, у нее все хорошо, что она нашла здесь новых друзей. - Вы назвали нас друзьями! Как это приятно слышать! - говорила потом Вероника. И прощались они на следующий день на перроне Берлинского вокзала, как люди, давно знакомые, как хорошие друзья. Глаза у всех немного увлажнились, но настроение было радостное. Вероника радовалась, что кому-то помогла в беде, Дитер, как всегда, был счастлив за жену, а Диана... То, что чувствовала Диана, нельзя назвать ни радостью, ни счастьем; это было что-то другое, большее, чему она и не могла бы дать название. Простившись с ними, вероятно, навсегда, Диана думала об этой чудной паре, о прекрасных, едва ли не лучших днях своей жизни, воспоминание о которых будет всегда ее хранить и защищать от бед... За окном уже царила летняя ночь. В купе погашен свет. Диана не спала. Она смотрела в темноту и продолжала думать: что бы ни случилось с ней в дальнейшем, какие бы она ни делала ошибки, все равно ее жизнь не будет напрасной. Ведь она узнала, почти физически ощутила великую человеческую Доброту, ради которой единственно и стоит жить. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
