До чего же интересный народ, эти русские! Мы, то есть. У нас совсем другие реакции на многое. Даже в пословицах-поговорках это отмечено. Например, одна из них звучит так: «Что русскому хорошо, то немцу – смерть». Ох, как много смысла в этих словах! Чего стоит один только факт, что в нашей стране спрос на мороженое не падает даже в суровые сибирские морозы! А то, что даже в сорокаградусные морозы наши люди наотрез отказываются от теплой, предпочитая охлажденную водку? Да и теплое пиво зимой не радует нас, потому как холодненькое... И вообще, некоторые реакции могут даже показаться неестественными, если смотреть на них не «изнутри», а глазами иностранца, например.

 

Дальний Восток. Пикник на природе. В компании с двумя английскими инженерами.

Через час веселья у клеенки-самобранки на траве, англичанин жмется и из последних сил решается спросить, где здесь туалет. Ему молча показывают в направлении леса (до Урала эта тайга простирается от берега Японского моря). Идет. Минут через пятнадцать, с искаженным лицом, он возвращется со словами "Там нет нигде туалета, я проверил! Что делать?!"

 

А, скажем, объявление о приближающемся цунами. Что может быть страшнее? Разве что, такое же объявление о предстоящем землетрясении или наводнении. При слове "цунами" на память приходит информация о двадцати- тридцатиметровых волнах, сметающих все на своем пути, о многотысячных жертвах...

 

Какая реакция может быть у нормальных людей? Серьезные, сосредоточенные лица, тревога в глазах, бредущие к вершинам ближайших сопок люди, слезы у женщин… Расположившись на возвышенности кое-как, на камнях и принесенных одеялах, они молча ждут. Не понимая ничего, дети плачут от одного лишь вида взрослых. По всему этому скорбному табору бродят озабоченные медсестры, успокаивая и делая какие-то уколы особо нервничающим. Мы не раз видели такое в кино. И что здесь такого? Нормальная человеческая реакция.

 

Порт Восточный, 1988 год. Теплый летний вечер. Как гром среди ясного неба, по городской трансляции прозвучало предупреждение о приближающемся к порту Восточный цунами, возникшем в результате подводного землетрясения, случившегося где-то у берегов Японии. У тех, кто имел доступ хоть к какой - то морской информации, кроме объявленной, вызвало удивление, что такой тревоги не было объявлено в Находке. Она расположена в том же заливе, но на противоположной его стороне. Это было странно.

 

Однако мы, русские, всегда можем придумать более или менее правдоподобную причину тому, что почему-то, что-то не стыкуется, не делается, не обеспечивается и так далее. Тем обычно и успокаиваемся.

 

По улицам поселка ездила милицейская машина, во всю мощь своего громкоговорителя сообщала о грозящем бедствии, предлагала жителям взять самое необходимое и двигаться к сопкам, забираясь как можно выше. Так получилось, что сопок, как на Дальнем востоке называют горы, в поселке и вокруг него имеется в достатке и широком ассортименте – от небольших до тысячеметровых. Выбирай - не хочу! По странной прихоти своей, народ выбрал только одну - ту самую, куда вела асфальтированная дорога и на вершине которой стоит красивое здание, которое все в поселке называют «бэрэлэска», что является производным от сокращения «береговая радиолокационная станция», что только слегка соответствовало действительной сути этого здания. Однако рассказ наш не об этом.

 

Сейчас трудно утверждать, что это явилось основным мотивом, но аналогия, как говорится, налицо. Если в России что-то происходит, обязательно собирается толпа зевак, для которых опасность – ничто по сравнению с возможностью «поглазеть». Достаточно вспомнить события в Москве во время лихих девяностых. Пули свистят, танки разъезжают по Красной площади, идет захват телестудии… Военные короткими перебежками бегут куда-то, кто-то несет раненого. В это время зеваки с открытыми ртами стоят в гуще событий и смотрят на все, как будто это – постановка, а свист пуль – всего лишь шумовой эффект.… Вот, именно это и двигало народные массы на сопку – не прозевать зрелище!

 

Густой поток возбужденно улыбающихся, весело галдящих людей рекой тёк в неестественном направлении - снизу вверх. Вскоре вершина сопки была заполнена. Народ ждал.

 

Поскольку просто так ждать никто не хотел, да и не в наших это обычаях, все стали доставать то, что посчитали самым главным и взяли с собой. Этого, «главного», оказалось очень немало. Оно лилось рекой, и вскоре перевозбужденный народ несколько успокоился, став при этом еще более веселым и громкоголосым. Дети побегали немножко, покричали и затихли, поскольку время приближалось к «Спокойной ночи, малыши!» и глазки их слипались. Дети постарше нашли себе занятие, сбиваясь в стайки и парочки и стараясь быть в тени. Взрослые стремительно двигались к вершинам самоощущения. Тосты и взрывы смеха перешедших к стадии рассказывания анекдотов людей звучали отовсюду.

 

Примерно в 23 часа многим стало надоедать стояние на сопке, и они спокойно пошли домой, уводя с собой детей. Никакие уговоры идти с ними не действовали на ту, совсем немалую, часть его, которая принципиально решила остаться на сопке, поскольку отмены предупреждения не было. Да и, если быть объективными, не все еще было выпито. «Тревожный» пикник продолжался до рассвета.

 

Долго еще обсуждались все нюансы той ночи. Живущие в Находке работники порта Восточный даже сожалели, что у них не было такой тревоги.

 

Цунами все-таки пришло. Через неделю. Без объявлений и ажиотажа. Вода очень медленно отступила от берегов, обнажив метров десять дна у песчаных пляжей, но вскоре вернулась, захватив пространство, метров на пять больше обычного. Затем все вернулось в первоначальное состояние. Суда, стоящие у причалов, мягко сели на грунт, а затем всплыли. Только вахте на них и пришлось побегать, контролируя натяжение швартовных концов. Событие это порошло тихо и интереса ни у кого не вызвало.