А Зависть Не думала завидовать подруге. А получилось всё само собой, Когда её, держа за обе руки, Чужие люди повели домой. Она мне отдала на память платье. Счастливая, у ней теперь семья. А я осталась в детском доме плакать. И злиться, и корить во всём себя. Завидовать, что я не вышла ростом. Косички - как мышиные хвосты. Обычные глаза, слегка курноса. Нет и намёков "женской красоты"… Наш детский дом - большой волшебный остров. Здесь жители живут без пап и мам. Решила, что когда я стану взрослой, Я помогу таким же малышам. Чтоб не терпели завистей "укусы". Чтоб навсегда прогнали этих змей. Чтоб детские глаза не знали грусти, А видели улыбки матерей! --------------------------- --------------------------- Б Она полюбила — да то на земле и не ново. Любила здесь каждый листок и негромкий мотив, Как ветер ловила попутное новое слово, И в гибких травинках теряла свой речитатив. Ей море приснилось, а в нём — голубые медузы В молчанье катали на спинах неспешный восход, И девочка светлая нежное перышко музы Тихонько макала в лучистую мраморность вод. Потом полюбила сидеть на краю. Подоконник — Был местом свободы — курила, смотрела всё ввысь. Ход выцветших мыслей, как будто затасканный ролик, И больше вопросов, чем шанса ей выбраться из. Обычно сбегала. Так было не раз. Забиралась В запретный свой сад, где завился хмельной виноград. Касалась травы – расцветал земляничный физалис, Вдыхала до одури сладкий привязчивый яд. Под горечью мыслей душа, наконец, воскресала... В саду одичавшие травы как бритвенный нож. Она собирала букеты, очнувшись, бывало, Когда замерзала, и в тело карабкалась дрожь. Изранены ноги, изранены руки заметно... Стихи так похожи на первый (последний) запой. Всегда возвращалась, неся на запястьях браслеты — Засохшие соки цветов и травы зверобой. Ступенечки вверх тяжело одолеть, а вниз — круча. Она всё впитала и горечь, и сладость грехов. Но что же так медленно, словно занозится, мучит — Пьёт горькая девочка горькую тяжесть стихов. И жить бы как все, но попытка как пытка — нелепа, Стократно нелепо — чем хуже, тем лучше — и пусть… Но после падений она поднималась из пепла И вновь разливала особую тихую грусть. |