Из книги «Служебный пасьянс».

 

Где выкапывают можжевельник…

 

До ближайшей заправки ехать было недолго, однако бензина могло не хватить. Андрей Михайлович все же выехал вперед, старясь не делать лишних маневров. С ровной скоростью вел он свою красную «Ладу», поглядывая на панель приборов: индикатор бензобака уже отчаянно сигналил: напои меня! Или не любишь больше свою Ладушку? Поберег бы ее, она не в том уже возрасте, чтобы всасывать в себя грязь со дна бензобака… Знаю, знаю, Ладушка, отвечал Андрей Михайлович. Но потерпи, хорошая, кто ж знал, что так получится. Обещаю — как буду в твоей аптеке, куплю тебе самую лучшую присадку, рекламы этих примочек вон сколько стало. Хоть не верю я такой рекламе, так совесть успокою. Эх, стареем мы с тобой, Ладушка, стареем, что мне, что тебе — все больше об аптеках приходится думать. И без этого никак. Вот полечил недавно твою правую ногу, столько всего заменил — и гляди как шустро ты снова бегаешь на дальние расстояния. Масло у тебя в моторе чистое — блестит как девица, а сам мотор бьется ровно, спокойно, — точно сердце у импотента. Хотя и мое сердце давненько не волновалось… Эх, жизнь! Хоть и не старый я еще, а не так удивляюсь тебе, как раньше. Но что верно то верно — многое я повидал на своем веку, трудно уже чем-то удивить…

— Ну да ладно, хватит об этом, — встряхнул сам себя Андрей Михайлович, — чем так ворчать, лучше б на природу больше смотрел, или ходил бы к ней на свидания — раз больше не к кому. Или посмотри на женщину впереди, что открывает багажник у белой «Нивы». Вот на что надо обращать внимание, и опять удивляться начнешь. Смотри, как она наклонилась, укладывая что-то в багажник…

— А ты, Ладушка, — Андрей Михайлович обратился к своей машине, в таких случаях она была для него первым советчиком. — Что скажешь на это…

«Лада» ответила ему — тихо-тихо, почти неслышно. Мотор ее затих, и прокатившись немного по инерции, она встала; Андрей Михайлович едва успел выправить машину на обочину.

— Та-ак, — протянул он, — что называется, приехали. Или это ответ твой, Ладушка? Может, женщина у «Нивы» тебе понравилась? Деваться некуда, придется идти к ней…

 

Андрей Михайлович вышел из машины, взял из багажника пустую пластиковую бутылку и щелкнул сигнализацией.

— Программа выполнила недопустимую операцию, — произнесла женщина у «Нивы», когда Андрей Михайлович подошел к ней с бутылкой в руках. — И будет закрыта.

— Здравствуйте, — сказал Андрей Михайлович, — это вы о какой программе?

— О вашей конечно же, — ответила, выпрямившись, женщина и, взяв в руки саперную лопатку, бросила на него взгляд гюрзы. — На мужчин, что подходят в дороге, моя программа отлажена. Лопатку в руки — и по голове. Либо еще по одному месту.

— Разумная программа, — ответил Андрей Михайлович, — если иметь ввиду мужчин, которыми и управляет это самое место. Но быть может, у вас в программе предусмотрены и другие дорожные ситуации? К примеру, надо было такому случиться — моя «Лада» встала именно рядом с вашей машиной. Говорит, что бензин закончился.

— Не морочьте мне голову, — сердито прервала его женщина.

— Поверьте, я говорю правду! — стал оправдываться Андрей Михайлович. — Но должен признаться, я не уверен, что машина сделала это случайно. Порой мне кажется, что у нее тоже своя программа, в каких-то моментах она берется управлять и мной. Или подслушивает мои мысли в дороге. Вот ехал я и думал — давно меня ничто не удивляло. И на тебе — бензин в машине закончился недалеко от женщины, которая говорит на языке компьютеров.

— И не только говорю. У меня с ними идет постоянный обмен информацией, отчего и я становлюсь умнее, и они.

— То есть рядом с вами и компьютеры умнеют? Ну тогда позвольте хотя бы постоять около вас, ума набраться. Его-то мне всегда не хватало.

— Оно и видно, — съехидничала женщина. — Апгрейд вашему софту не помешал бы.

— Нет, ну что за чудеса, на лесной дороге встретить такого продвинутого пользователя.

— Я не просто пользователь. У меня фирма, которая продает компьютеры, ставит на них самый современный софт. И она же лечит компьютеры, меняет железо, вправляет им мозги…

— Стоп! — Андрей Михайлович остановил женщину и с удивлением посмотрел на нее. — Вы ремонтируете компьютеры? И правите им мозги? Вот это совпадение! Теперь я понял, зачем «Лада», которая давно уже вертит мной как хочет, остановилась рядом с вами.

— И что же вы поняли? — спросила женщина.

— Что мне и не стоило ехать дальше. У меня проблема с ноутбуком, который зачудил и стал вести себя как капризная девица.

— С компьютерами тоже надо уметь обращаться. За ними надо ухаживать, вовремя обновлять программы, их не надо обижать, стучать по ним, когда что-то слетает. И тем более компьютеру не понравится, если вы предложите ему пиво или кофе, пролив эти жидкости на клавиатуру.

— Вот и ноутбук мой обиделся, другого объяснения не вижу. В какой-то момент он просто не стал включаться. Через фирму, где покупал его, ноутбук отправили на сервис. Спустя время возвращается он обратно, включаю его при получении — все работает. Принес домой, а ноутбук не включается. Вернулся на фирму, там пытаются его включить — ноль реакции. Отправили ноутбук обратно на сервис. Через пару недель вернули его на фирму, снова проверяю при получении. Пошла загрузка программ, все нормально. И в мире ничего особенного не происходит — при сотрудниках фирмы зашел на портал новостей. Одним словом, работает компьютер, спасибо сервису — починили. Приезжаю домой, нажимаю на кнопку включения — и опять ноль реакции.

— Может, аккумулятор разрядился? — вставила женщина.

— Да нет, я и от сети его включал — не работает. Получается, едва я переступаю с ноутбуком порог своего дома, он тут же уходит в неконтакт. Капризничает. Делать нечего, возвращаюсь на фирму, хорошо, они еще работали. Ставлю им на стол ноутбук, и ни я, ни кто другой включить его не могут.

— Что же было дальше?

— Директора фирмы не было, мне предложили приехать на другой день. А ноутбук даже на ночь у себя не оставили. Видно, побоялись — странный он какой-то, что от него ожидать, неизвестно. На другой день директор фирмы отправил меня в сервис, в котором этот ноутбук побывал уже дважды. Езжай, мол, туда и сам проси, чтобы компьютеру этому вправили, наконец, мозги…

— Интересный случай. И на что же обиделся так ваш ноутбук?

— Мне надо было срочно сделать один документ. Второпях я ошибся при его сохранении, а на то, чтобы заново напечатать, времени уже не было. Получилось, что вся сделанная начисто работа оказалась напрасной. Я и сказал в сердцах: «Ах, чтоб тебя…» И закрыл ноутбук, хлопнув по его крышке. Вот он и обиделся…

— Понятно… Думаю, вы напрасно ехали в тот же сервис. Если два раза там ничего не сделали — не будет толку и в третий; видно, там просто нет специалистов достаточной квалификации.

— А вы лечите компьютеры от таких обид?

— Я лечу компьютеры от глупостей их владельцев.

— Согласен: глупо так хлопать компьютер по крышке. Но получается, что «Лада» моя остановилась около вас неслучайно…— И Андрей Михайлович окинул женщину таким взглядом, что она снова взяла в руки лопатку и угрожающе, хотя и не вполне серьезно, помахала ею в воздухе.

— Ах, вы кот… Напомнить о моей программе? Лопаткой — и по голове!

— Помню-помню, — поспешил заверить ее Андрей Михайлович.

— Вы еще скажете, что и ноутбук ваш капризничал для того, чтобы мы с вами встретились… Напридумывали тут: и машина вами вертит, и компьютер на вас в обиде! Не удивлюсь, если и бензину у вас полный бак.

— Ну вот, — с усмешкой произнес Андрей Михайлович, — меня приняли за ловеласа с большой дороги… Это что-то новое.

— Послушайте, господин неловелас! Сегодня у меня еще столько дел, я специально встала пораньше, полусонная приехала сюда, чтобы выкопать куста три можжевельника. Мне говорили, они есть тут, в лесу, буквально в полсотне метров. Потом их надо отвезти на дачу, и столько еще предстоит всего, а тут вы с какими-то байками…

— Все понял, — ответил Андрей Михайлович, отошел ненадолго к своей машине и вернулся обратно уже в ветровке и коротких сапогах.

— Давайте поступим так. Вот вам ключи от моей машины, в ней будет покомфортней, чем в «Ниве». Покемарите немного, догоните свои сны, а я схожу в лес. Поговорю с деревьями, заодно и подыщу для вас можжевельник. Кстати, надо еще знать, как его выбирать и как выкапывать.

Женщина даже не успела что-то ответить, как в руках у нее оказались ключи от «Лады», а лопатка — у Андрея Михайловича.

— Должен же я как-то отработать бутылку бензина, которую попросил у вас. А вы отдыхайте! Если хотите, заодно убедитесь, что и бензин в баке на нуле, и байка про обидчивый ноутбук не придумана — он на заднем сиденье. К тому же в машине у меня есть универсальное средство от гаишников. Если захотите — могу поделиться…

— О чем это вы? — слегка оторопев, женщина попыталась что-то уточнить, но Андрей Михайлович уже спускался в небольшой овражек у дороги, а затем скрылся в лесу.

 

К «Ниве» он вернулся меньше чем через час, принес сначала один куст можжевельника с корнями в большом коме земли, затем еще пару. Положил кусты у багажника «Нивы» и направился к своей машине. В руках у него был букет из нескольких веточек с гроздями калины.

— Очень люблю калину, — сказал Андрей Михайлович, протягивая букет женщине, сидевшей в кресле пассажира. Сам же сел на место водителя. — Хотя и не сладкая это ягода, да сейчас еще и незрелая. Но я поговорил с деревцем, попросил прощения — и у него, и у птичек, которые зимой недосчитают этих веточек. Попросил калину передать птичкам, чтобы к зиме они летели к моему дому, там они сполна восполнят потерю. Тем более, что кроме калины, под окнами у меня растет шикарная рябина! Всем рябинам рябина…

— Говорите, говорите, Андрей Михайлович, я уже знаю, что от вас ожидать… — ответила женщина и, потянувшись в своем сиденье, посмотрела на него: гюрза в ее глазах исчезла.

— Та-ак…— ответил Андрей Михайлович несколько играючи. — Я предложил вам просто покемарить в машине, а вы, как вижу, успели с ней подружиться, и она представила меня этим именем.

— Не представила, а проговорилась. И я про вас столько знаю…

— Так что — вариант с лопаткой по голове отменяется?

— Отменяется! — со смехом ответила женщина и даже взяла Андрея Михайловича за руку. — Одного я так и не поняла — про средство от гаишников. Так заинтриговали, что и про сон забыла. Думала, если на сиденьях нет — значит, в бардачке. А там страховой полис на имя некоего Андрея Михайловича.

— Ну так это полис на владельца машины. Мало ли ездят на машинах по доверенности…

— И разговариваете вы с нею тоже по доверенности? И крутит она вами — по доверенности? Вы оба крутите любовь друг с другом.

— А что, любовь по доверенности невозможна? Или вы, как женщина замужняя, — Андрей Михайлович кивнул на обручальное кольцо на ее правой руке, — допускаете любовь только в браке, с законным, так сказать, владельцем?

— Нет, тут вы правы — свидетельство о браке не гарантирует ни сохранность любви, ни любовь вне брака.

— Выходит, у меня есть шанс?

— Опять вы как кот?

— Так вы же сами сказали, что лопатка по голове отменяется?

— А по другому месту?

— Все! Замолкаю! — шутливо сказал Андрей Михайлович. — Только где ваша логика? Сначала признали любовь вне брака, и в то же время отказываетесь признавать любовь по доверенности…

— Не морочьте мне голову! В бардачке у вас была вот эта синяя книжка, и в ней рассказ, где эта ваша красная «Лада» не только разговаривает со своим хозяином, но и женщин ему подбирает!

— Да мало ли красных «Лад» на дороге…

— Ну конечно, как же я об этом не подумала? — воскликнула женщина. — Только вот незадача: я не только компьютерщик, я кандидат наук. До этой чертовой разрухи и всего прочего у меня была своя лаборатория. Я привыкла перепроверять все данные, а лазером добиралась, казалось, до самой сути вещей. В том рассказе я прочитала о царапине на «Ладе», что как царапина на сердце, напоминала ее хозяину о прошлой любви. Так вот, я специально вышла из машины и нашла ту самую царапину! И эти ваши разговоры с деревьями, кустики калины, за которые просили прощения — все это выдает вас с головой…

— Кто же знал, что в прошлой жизни вы были ученым и ничего от вас не утаишь…

— Что значит была, я и сейчас продолжаю исследования, моделируя нужные мне процессы на компьютерах.

— Понятно.

— Ну, если понятно, тогда давайте знакомиться. Ольга Павловна. Если хотите — просто Ольга.

— Очень приятно. Тогда если хотите — просто Андрей.

— Значит, будете просто Андрей. Так где обещанное средство от гаишников, Андрей? Заманили им в свою машину, заставили искать даже в бардачке…

— Так вот оно — на заднем сиденье.

Андрей кивнул на несколько газет, лежавших рядом с сумкой, в которой угадывался ноутбук.

Ольга взяла одну из них и повернула на первую страницу, почти целиком занятую известной картиной с тремя богатырями, только вместе древних русичей на ней были изображены гаишники.

— И что — этими газетами вы отпугиваете гаишников? Как комаров?

— Нет, но если тормознут за что-то, я дарю им эту газету. Смотрите, мол, как дружен с ГАИ, даже материалы про вас печатаю. А подписывал эти материалы ваш главный начальник. Денег за рекламу не дал, но если что, сказал, можете просить у его подчиненных снисхождения…

— И что — помогает?

— Еще как! Редактор сказал: если так пойдет, тираж придется допечатывать.

— Вы учились на журналиста?

— Нет, по образованию я юрист.

— Тогда что значат для вас эти рассказы? — Ольга кивнула на синюю книжку, она оставила ее на заднем сиденье.

— Трудный вопрос, — ответил Андрей, — в двух словах не ответить.

— Вы куда-то торопитесь? Я так расслабилась, что никуда уже спешить не буду.

Андрей посмотрел в ее глаза негюрзы и задумался.

Ольга отодвинула кресло назад и, вытянув ноги в джинсах, растянулась в кресле в полуоборот к Андрею.

— Правда, я сегодня совсем не выспалась, а ваша «Лада» меня так хорошо приняла, в ней так уютно…

— Вы же знаете, чем это чревато…

— Знаю, знаю… Если я ей понравлюсь, она начнет меня клеить к вам. Вы рассказывайте, а я, если позволите, закрою глаза. Пусть ваш рассказ догоняет мои утренние сны.

— Может, просто включить тихую музыку?

— Делайте что вам говорят!

— Да-а, можно представить, как вы командуете в своей фирме! Вас и компьютеры слушаются безоговорочно…

— Вот-вот… Так что рассказывайте о себе, глядишь, я и пойму тогда, как вылечить ваш ноутбук от обид. Только стоп, мне кажется, кто-то говорит, я что-то слышу…

Андрей прислушался, озабоченно посмотрев вокруг, заглянул и в зеркало заднего вида.

— Да нет, ничего не слышно. И у машины вашей никого нет.

— Неужели не слышите — сейчас прямо и говорит!

Андрей посмотрел на женщину с хитрым прищуром и спросил:

— И что же я должен услышать?

— Послушайте свою «Ладу». Она говорит, что нам пора переходить на «ты».

— Так и говорит? Придется слушаться.— Андрей взял руку Ольги, поцеловал ее в ладошку, затем прошелся губами по пальцам, и сказал: — Все-таки не зря «Лада» остановилась около тебя. Ну как бы ты стала выкапывать можжевельник, такими ухоженными пальчиками, с таким стильным маникюром…

— Перчатки бы надела…

— А эти стразики на длинных, такой красивой формы, ногтях? Обязательно бы зацепила. Так бы потом жалела! Не знаю, что могут сказать о мужчине его книги, но руки женщины говорят о ней многое…

— Ишь ты, какой знаток женщин! Признаться, сама этого боялась, но что делать… Мне так нравится на мой даче, а рядом с патио кусты можжевельника были бы хороши…

— Так попросила бы мужа…

— Вот только не надо говорить сейчас о мужьях и женах! Зачем портить такое хорошее утро? Моя дача — это мое личное пространство, я все делаю на ней сама и на свои деньги…

— Хорошо, ты только успокойся, никто не посягает на твое пространство. Лучше расслабься и подреми. Закрывай глаза. Все, ты уже спишь…

— А сказку?

— Какую сказку? Речь была о рассказе, который догонит твои сны…

— Все равно это будет сказкой…

— Почему ты так решила?

— Потом скажу…

— Хорошо, будет тебе сказка. Ты уже закрываешь глаза?

— Закрываю, закрываю… — ответила Ольга и, придвинувшись к Андрею, прислонилась к его плечу. — Мне наперед понравилась твоя сказка. Все это утро как сказка. И голова уже куда-то поплыла…

— Дать таблетку от головы?

— О чем ты? Какая таблетка? А еще знаток женщин! Все, рассказывай сказку, я закрыла глаза.

— Точно закрыла?

— Можешь убедиться.

Андрей Михайлович наклонился к ее лицу, с минуту-другую рассматривал его и затем поцеловал в закрытые глаза, брови, прикоснулся губами к ее губам…

— Только не увлекайся, пожалуйста, — не поднимая ресниц, тихо попросила Ольга. — Мне сейчас так хорошо…

Андрей обнял ее, прижав посильнее к себе, и начал свою сказку:

— Жил был писатель. Писал он все больше о любви, одним словом, обычный писатель. Хорошо ли писал или плохо, для сказки нашей значения не имеет. Скажем только, что доходов от своего занятия у него не было, и в материальном плане жил не то что бы плохо или хорошо, а скажем так: хотелось бы иметь больше, но и с тем, что есть, жить можно. И потому материальное у писателя всегда было где-то на втором плане. А на первом месте у него было писательство. Оно было для него главным, важнейшим, единственно достойным и как воздух необходимым занятием.

Одним словом, это был нормальный писатель, что для всех прочих ясно значило — человек не вполне, а может, и совсем не нормальный. И потому некоторые из неписателей, имеются ввиду люди нормальные, порой искушали его:

— Слушай, а если тебе дать золота, столько, чтоб хватило на полгода очень хорошей жизни, ты сможешь прожить эти месяцы как все нормальные люди? Трать золото как хочешь, ни в чем себе не отказывай, но только не пиши…

— Не-е, — отвечал наш сказочный писатель, — как же так, не писать! У меня книжка о любви на столе, а вы говорите — не пиши!

Удивлялись искусители, думая про себя: «Добро бы платили ему за книжки золотом, тогда б упорство это было понятно…» Но вслух продолжали искушать:

— Ну, хорошо, мало тебе шести месяцев — вот тебе золота на целый год! Гуляй не хочу, только не пиши!

— Ну вы даете! — отвечал писатель. — Что мне этот год, пролетит — не заметишь. Не-е, я лучше еще пару книжек напишу, о любви.

Много ли мало времени прошло с тех пор, как вдруг слух разносится: писатель-то в обычные люди подался. Мыслит и живет теперь как другие люди, работает по прежней специальности, а главное — и капли в рот не берет! Имеется ввиду — ни строчки не пишет!

Диву даются люди: что же сталось с писателем? Что сподвигло его так измениться? Может, побороли его искусители, золота или еще чего предложив сверх меры? Или комета пролетела мимо, сменив его внутренние магниты?

Думали-гадали люди, но так и не поняли, что с ним произошло, отчего он, на время или навсегда, оставил писательство…

— Обманщик! — воскликнула Ольга и выпрямилась в кресле.

— Почему?

— Вместо сказки у тебя получилась загадка! Я теперь голову буду ломать, и не успокоюсь, пока не узнаю ответ.

— Успокойся! Что за важность такая — ответ на загадку. Жизнь так опутывает нас загадками, мы и тысячную долю их решить не можем. Иди ко мне, ты же хотела подремать…

— Хотя бы намекни на ответ? Не забывай — я ведь исследователь…

— Хорошо, скажу тебе так. Писатель показал кому-то свои творения, и ему посоветовали заняться чем-то другим.

Ольга повернулась к Андрею и внимательно посмотрела в его глаза.

— Такой вариант возможен, но не для тебя. Мне кажется, ты упертый.

— Разве я говорил, что эта сказка обо мне?

— Опять обманываешь.

— Если вести речь обо мне, то в себе я еще не разобрался. Когда-то внешняя жизнь была лишь фоном, вторым планом в спектакле, в котором я играл самого себя...

— Но был же какой-то сценарий?

— Только в наметках, да и тех не придерживался. Потом оглянулся — и не могу понять, где это я был и куда меня завело.

— Но книги-то остались…

— Возможно, эти книжки для меня — как для тебя наука. Хотя и не совсем. Сейчас в лесу, на полянке рядом с калиной я увидел дикую яблоню. Она уже почти вся сухая, часть ствола ее выжжена — молния ли попала, или рядом кто костер разводил… Но среди переломанных, уже трухлявых сучков и веток, я заметил несколько ветвей с пышной зеленью, среди которой были и мелкие яблочки. Потрогал одно из них — оно оказалось твердым и гладким, точно фарфор. Но яблочко было настоящим. Мне еще подумалось — подъехать бы сюда по первым морозцам, когда калину прихватит, в это время я и собираю ее на запас. Со своего участка ни калину не беру, ни рябину, только смотрю, как птицы их склевывают. Разные прилетают птицы, порой смотришь — что за чудо на ветку село, таких и не видел раньше в наших краях. Для себя беру ягоды только из лесу.

— Такими же букетами, какой принес для меня? — вставила Ольга. — Красивый букет получился…

— Нет, все в букеты переводить — столько веточек наломается. Хотя в букете калина действительно красива. И раз это сказка, пусть калина растет на деревьях прямо букетами, только срывай и дари женщинам…

— Нет, так я не согласна. Букеты из калины можно дарить только мне, не вздумай дарить их другим женщинам…

— Хорошо, не буду. Так вот, для себя я беру ягоды только из леса. Вот и подумалось сегодня — приеду сюда за калиной, заодно попробую и яблоки, посмотрю, какой на вкус этот ее дикий сосед. Немного и сорву, дома вылежатся в ящике с сеном. Если, конечно, эти яблоки не опадут, или птицы их не расклюют. Надеюсь, и эту зиму деревце переживет. Ствол его наполовину мертв, но все же остались в нем какие-то проходы для влаги и полезных вещей из почвы, раз яблоки урождаются. С трех сторон яблоньку подпирают заросли калины, но от сильного ветра и они могут не спасти. От большого снега в зиму тоже надо беречься, не то и живые ветки сломаются…

Но пусть даже вызреют эти яблочки в ящике с сеном, и по вкусу будут не хуже других. Только в магазинах их продать не получится. Какие яблоки сейчас там выставлены? Красивые, румяные, одно к одному, некоторые и в бумажки завернуты. Ни червоточинки на них, ни темного пятнышка. И понятно почему — они же как неживые, покрыты воском или чем-то еще, химикатами напичканы — червяк в них и при желании жить не сможет. Потерей и хлопот с ними немного, да и реклама как баранов гонит на них покупателей…

— Это да, рекламой из кого хочешь можно сделать барана…

— Вот и в издательствах требуют, чтобы тексты были как яблоки в воске. Обычные тексты, не пропитанные, точно нитратами, кровью, без проституток или менеджеров с кокаином, для издателей точно эти дички из природы. Так что если иметь в виду материальную сторону, то книжки эти мне ничего не дают. Наверное, есть издательства и с другими подходами, я ведь и не пытался что-то предпринимать — на другом зарабатывал, бывало и много. Но эмоции от обладания большими деньгами, от умения их зарабатывать, не сравнить с ощущениями, которые порой охватывают меня, когда пишу. Их не сравнить и с эмоциями от обладания женщиной. Творчество свойство того же порядка, что и любовь. Но перед экстазом, перед кульминацией в творчестве бледнеют краски и яркого оргазма. Не знаю, стоит ли в этом признаваться, но когда я описываю любовные отношения, и тем более, когда подхожу к их кульминации, я так порой возбуждаюсь, что мне необходима, крайне необходима в этот момент женщина! И это возбуждение ни от вида обнаженной натуры, ни от сцен, к примеру, на видео с элементами эротики…

— Скажи уж прямо — от порнофильмов… — вставила Ольга.

— Это возбуждение от творчества, эта страсть ни с чем не сравнима! Она так колоритна, так мучительно томима, а когда герои в книге приближаются к гвоздю программы…

— Ну, хватит! — воскликнула Ольга. — Я не могу больше это слушать! Не то сама сейчас на тебя накинусь!

— Правда? — приблизив ее лицо к себе, шепотом спросил Андрей.

— Правда, — так же шепотом ответила она.

Андрей обнял Ольгу и стал жадно целовать ее лицо, тянущиеся ему навстречу губы. Распахнув на ней куртку, стал целовать шею, а пальцы уже расстегивали блузку, освобождали из белья ее грудь. Он сжимал ее нежными прикосновениями, направлял к губам ставшие упругими соски. Целовал их, втягивая в себя, а руки его уже чувствовали полную свободу…

— Что ты делаешь, — шептала Ольга, отвечая ему жаркими поцелуями, — здесь же машины ездят, увидят…

— Хочешь, я покажу тебе, где выкапывал можжевельник? Там поляна такая красивая, вся в цветах, которые поднимаются над высокими травами. И этот ковер с цветами стелется прямо до зарослей калины….

— Очень хочу…

 

Вернулись они через час, в обнимку, прижимаясь друг к друг и такие счастливые…

В машине он снова стал целовать ее, и руки его снова были нескромными. Наконец Ольга обняла Андрея и так прижала к себе, что руки его лишились свободы нескромничать.

— Хватит, хватит уже, не то я с ума сойду! Мне еще работать сегодня. Давай просто посидим, чтобы я могла вернуть свою голову на место. Последний час ее со мной не было.

Обнявшись, они молчали какое-то время, пока Ольга не спросила задумчиво:

— Как думаешь, эта наша встреча, все, что произошло сейчас, может быть простой случайностью? Или все было заранее предначертано, предусмотрено?

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто не верится, что все это — случайно. Что компьютер твой зачудил, и ты поехал на сервис. Что машина остановилась не где-то, а рядом со мной, директором компьютерной фирмы. И так повлекло нас друг к другу, будто сто лет ждали этой встречи…

Ольга оторвалась от Андрея и внимательно посмотрела ему в глаза.

— Да, нас обоих повлекло друг к другу, — сказал он то, что она хотела услышать.

— С ума схожу, просто голову потеряла. Когда села в эту машину, почувствовала твой запах, запах мужчины, но не резкий, не грубый. Я устроилась в кресле, и так стало хорошо, захотелось просто подремать. Но потом во мне проснулась деловая женщина. Я напряглась: а вдруг ты все это сочинил: и про бензин, и про компьютер. Проверила: нет, все так и есть. И потом, ты уж прости эту недоверчивость из жизни, я открыла бардачок, чтоб посмотреть, есть ли в нем какие документы. Увидела страховку, и эту синюю книжку с рассказами о любви. Открыла один из них, а как дошла до одного места, так и поплыла головой, к тебе навстречу…

— Что ж так подействовало на тебя?

— Один момент о доннике, сейчас специально открою…

Ольга взяла с заднего сиденья синюю книжку, пролистав, отыскала в ней нужное место, и стала читать:

«…Этот роман был ярким, может быть, оттого, что протекал на природе — при любой возможности мы выезжали за город.

По кругу горизонта там открывались зеленые луга, пшеничное поле и деревня вдоль высокого, в зарослях ивы, берега реки. А небо, присев на облака, смотрело на нас из прозрачных высей. Смотрело и солнце; лишь иногда, из вежливости, оно уходило в облака. И, смущаясь, краснела моя милая «Лада».

А какие вокруг были травы!

Вот донник — сердечная трава, казалось, она и растет со дна счастья. У нее длинные продолговатые веточки, покрытые белыми и маленькими, как снежинки, цветками-листочками.¬ Она заглядывала ими в окно «Лады», и счастье будто брызгало в нас мелким дождиком. А мы возвращали его цветам донника! Потому что находились на самом дне счастья…»

— Кошмар какой! — продолжила Ольга. — Мы с тобой знали друг друга меньше часа, а я прочитала эти абзацы, и буквально зашлась от ревности: как, в этот самой «Ладе» ты был с какой-то женщиной, занимался черт знает чем, так что и солнце смущалось! Я будто стояла у машины, все видела, и солнце хватило меня тепловым ударом. Мне захотелось выкинуть эту женщину из машины и самой оказаться на ее месте. Ведь я так соскучилась по настоящей любви…

Ольга снова стала обнимать, целовать Андрея, пока он — по ее просьбе — не прижал ее руки к себе…