Интервью с Борисом Акуниным, или с Григорием Шалвовичем Чхартишвили
Вступительное слово интервьюера - вернее письмо
Господин Акунин!
Шестнадцать лет тому назад старший редактор отдела прозы афро-азиатских стран "Иностранки" Григорий Шалвович Чхартишвили любезно откликнулся на просьбу о помощи коллеги из Тбилиси по поводу перевода Акутагавы на грузинский язык. Присланная Вами монография Владимира Сергеевича Гривнина "Акутагава Рюноскэ" действительно стала решающим фактором в успехе моего скромного перевода. Теперь же Вы - Борис Акунин, писатель колоссальной творческой активности и европейской славы! Вновь рассчитываю на Вашу любезность и очень прошу разрешения на перевод "Азазель", который, в случае Вашего согласия, будет напечатан как в литературном журнале "Цискари", так и книгой.
"Акунизировав" Россию, перекинувшись на Европу, в Грузии Вы, перефразируя известное выражение Карла Маркса в духе Умберто Эко, бродите как призрак Бориса Акунина, и мирится с Вашим столь не конкретным существованием на Вашей исторической родине, не намерены! Вас надо перевести на грузинский!
Буду до конца откровенным и замечу, что мы рассчитываем предворить публикацию Вашего романа интервью. На вопросы которого (риск-фактор и степень моего нахальства все более увеличивается!!!) очень просим ответить.
И теперь еще об одном! Очень надеемся на встречу с Вами здесь, в Тбилиси! Сердечно приглашаем Вас - я и Ваши многочисленные почитатели!
С уважением,
Михо Мосулишвили
P.S. Как оказалось, Григорий Шалвович Чхартишвили, вопреки нелепым предостережениям и разным слухам, что, мол, не каждому корреспонденту отвечает, дал таки согласие на перевод «Азазеля» и даже ответил на мои вопросы. Предлагаю вниманию читателей интервью с Борисом Акуниным. В заголовок вынесены слова, ставшие девизом всех Фандориных из романа «Алтын-Толобас» - «Сначала честь, а все остальное потом».
* * *
- «Боже, благослави грузин и их вспыльчивый нрав!» - подумает спасенный Николас Фандорин в «Алтын-толобасе» . . . Нам кажется,что в этих словах не только ирония. Правы ли мы, подозревая Вас в грузинских сантиментах?
- Я сам, конечно, никакой не грузин, потому что не знаю ни языка, ни культуры, но все же не могу относиться к грузинам вполне объективно. Симпатичные стороны грузинского характера меня радуют, несимпатичные сердят. Тем более, что и первые, и, к сожалению, вторые я нередко обнаруживаю и в себе, хоть и в адаптированном виде.
- Несколько слов о Вашем детстве . . . Сколько лет прожито Вами в Грузии и какой выглядит Москва в первые дни после переезда из Тбилиси?
- Я прожил в Грузии всего один месяц после рождения, да и родился-то на грузинской территории (в Зестафони) по случайности. Семья была московская, но отец – военный, вот его и послали после академии служить в Закавказье.
- Где Вы учились и как прошли Ваши студенческие годы?
- Я учился в МГУ, специальность – история и литература Японии. Студенческие годы прошли скучно, потому что та Россия, семидесятых годов, была смертельно скучной страной. Треть учебного времени ушла на историю КПСС, научный коммунизм и ленинские зачеты. Сейчас учиться, должно быть, куда как веселей.
- Кто оказал решающее влияние на Ваше пристрастие к литературе?
- Да всё та же скука, питательная среда всяких креативных занятий. Я читал книжки в школе, во время скучных уроков, читал в интституте на скучных лекциях. В литературе жизни, интриги, приключений было куда больше, чем в окружавшей меня действительности.
- Николас Фандорин возвращается на родину! И это в пику множеству отцовских предостережений (зовет,черт возьми, притягивает яко бездна!). Не планируете ли действие одной из будущих работ в Тбилиси? Если да, то мои скромные знания к Вашим услугам.
- Вряд ли действие какой-нибудь из будущих книжек будет перенесено в Грузию – я слишком мало знаю грузинскую жизнь. Скорее севернее, на Кавказ. Меня по понятным причинам очень интересует история кавказских войн.
- Несколько слов о Вашей семье. Помогают ли домашние в Вашей работе, а вернее, не мешшают ли? (Для меня, и не только для меня вопрос на злобу дня. В Грузии литературный труд доходов не приносит, а домашних надо кормить).
- Моя жена выполняет работу целого маленького предприятия: она у меня и литературный агент, и пресс-секретарь, и редактор, и рецензент, и эксперт по налогам, иногда – соавтор инсценировок. Это очень много работы, ведь нужно вести дела с тремя русскими издательствами, двумя десятками зарубежных, театрами, субагентами, журналистами. Правда, и оклад ей приходится платить высокий – сто процентов того, что я зарабатываю.
-Произойдет ли акунизация целого света? (От себя, скромно, добавлю, что стоило бы!)
- Ну уж. Переводят, читают, пишут рецензии, и на том спасибо. Если будет снять голливудский фильм и если он получится удачным, резонанс может быть шире.
- Правда, что постмодерн всех нас чуть утомил? По каким направлениям будет развиваться мировая литература?
- Смотря что понимать под постмодернизмом. Если тексты, проиразстающие из других текстов, то это естественное явление. Куда деться от накопленного литературой культурного слоя? Да и зачем от него куда-то деваться? Ведь 90% информации все мы в любом случае не непосредственно из своего жизненного опыта, а из книг, фильмов, телевидения. Что же до будущего литературы, то я полагаю, что она испытает сильное воздействие компьютерного сознания, и это будет интересно. Тексты станут более вариативными, непрдесказуемыми, изобретательными. Книга постепенно перекочует с бумаги на монитор, и тогда появятся новые возможности: гипертекстуальные, мультимедийные, интерактивные.
-Если Ваши романы сугубо развлекательны, то присутствует ли в них сугестивный пласт? Вопрос, в общем то, слабенький; конечно присутствует, но в какой степени? Честно, отбросив Вашу напускную скромность!
- Знаете, меня часто об этом спрашивают, но я не считаю правильным отвечать на подобные вопросы. Написанный текст – это законченное произведение. Оно такое, какое оно есть. Мои книжки сделаны так, чтобы провоцировать читателя на работу головой и сердцем. Понять и интерпретировать мои романы можно по-разному (так это и происходит, причем иногда трактовки бывают диаметрально противоположными). Да, в каждой книге есть что-то для меня самое важное – идея, образ, вопрос, ситуация. Но очень может статься, что читателя зацепит вовсе не это, а другая, факультативная часть выстроенной мной конструкции. Так и должно быть. Вопросы жизнь нам задает одни и те же, это отвечаем мы на них всяк по-своему.
- После 98-ого года Вы написали столько, что так и подмывает спросить: если то,что Вы называете литеатурным ремеслом на самом деле ремесло, то что же такое современное литературное искусство?
- Высокое искусство не производится на конвейере и не зависит от сроков издательского контракта. Оно созревает медленно, по капле. Подозреваю, что интеллект в этом процессе не то чтобы не участвует, но выполняет вспомогательную функцию. И еще: высокое искусство в момент первого своего появления может быть понято и оценено немногими. Я же делаю массовую литературу, но совершенно по сему поводу не комплексую. Это работа увлекательная, высокопрофессиональная и, как мне кажется, еще более важная, чем занятия элитарным искусством.
- Изучали ли Вы искусство беллетристики на примерах других мастеров? В чем противоречия Акунина с традиционным русским писательством? Каковы основные свойства современной русской прозы?
- Да, конечно. Блестящих образцов для подражания сколько угодно. Шедевр беллетристки – Булгаков, «Мастер» и «Белая гвардия». Ничего более увлекательного на русском языке, по-моему, не написано. Красиво и легко, глубоко, и при этом не опускает тебя вниз, а поднимает вверх. Вот идеальная формула беллетристики: легко, увлекательно и складно о вечном и главном. Современная русская литература грешит противоположным: тяжело, неувлекательно и не слишком складно нудит о мелком и ложнозначительном.
- Являетля ли современный, либо исторический облик Москвы, питательной средой Вашего вдохновения?
- Да. Я люблю сегодняшнюю Москву. По-моему, сегодня в культурном смысле это самое интересное место на земле. Говорю это без патриотического пафоса, ибо хорошо помню времена, когда Москва была дырой и культурным захолустьем. Сегодня это витальный и брутальный, безжалостный и прекрасный Город, в котором плохо быть старым и замечательно быть молодым. Это вампир, который высасывает талантливую кровь из всех капилляров огромной, быстро меняющейся страны. Это, конечно, плохо для России в целом, но для Москвы замечательно.
- Как Вы считаете, случайны ли социальные и экономические неурядицы в странах, исповедующих православие?
- Почему только в православных? А разве в мусульманских и большинстве католических стран дела обстоят лучше? Сегодня благополучнее всего те страны, в которых раньше утвердилась протестантская этика трудоголизма, личной морали и терпимости. В России, да, насколько мне известно, и в Грузии эти качества всё еще довольно экзотичны.
- «… Россия прошлого столетия, особенно второй его половины смотрелась вполне пристойно . . .» - согласен ли автор с мнением Фандорина-внука?
- Пожалуй, согласен. Дикости, конечно, было многовато, но не больше, чем в какой-нибудь Испании. Если бы Александр Третий был поумнее, если б слушал не Константина Петровича Победоносцева, а более дальновидных советчиков, то, глядишь, обошлось бы и без революций.
- «Патриотизм» , «Золотой храм», «Мой друг Гитлер» Миссим(ы) – Ваш подарок всем нам на бывших совковых просторах. Мне , как соавтору сценария, довелось работать над телевизионной постановкой, осуществленной ( и, как мне кажется, удачно) на первом канале грузинского телевидения в 1999-ом году. ( Режиссер – Андро Енукидзе, в ролях Зураб Кипшидзе, Михаил Гомиашвили). Какой Миссима Вам больше нравиться: западник или японский традиционалист? Или одиозность фигуры делает эти два периода его творчества трагично противоречивыми и, как следствие, неразрывно- фатальными? Вне зависимости от содержания ответа, спасибо Вам за подаренную возможность любить Миссиму таким, каким мы его любим!
- Мне Мисима был интересен не как идеолог или носитель тех или иных ценностей, а как ярчайший пример беспримесного таланта, который на разбирает, на кого слететь. Виртуозное владение словом, метафорой, психологией – вот что я ценю в Мисиме и чем восхищаюсь. А самого Мисиму мне жалко: талант оказался для человека слишком тяжелой ношей – раздавил.
- Отношение профессиональной критики к Вам? А наоборот?
- Сначала критики меня гладили по голове, а книги продавались плохо. Потом книги стали продаваться хорошо, а критики стали ругать. Это нормально. Мне грех жаловаться на критику: если б не ее ко мне благоволение на первом этапе проекта, то и успеха бы, наверное, не было.
- Как узнал Голливудский режисер Пол Верховен об «Азазеле» и что произошло потом?
- Он прочитал «Азазель» по-французски, поручил своим агентам добыть мой электронный адрес и прислал письмо. Я в первый момент решил, что это чья-то глупая шутка, но потом пришло письмо и из американского агентства. Сейчас контракт уже подписан, но это, конечно, не значит, что фильм будет снят. Я уже успел стать экспертом по голливудской статистике и знаю, что из пяти подписанных контрактов лишь один превращается в снятый фильм.
- Как утверждают журналисты – « к лицу Федора Михайловича вы приклеиваете бороду Льва Николаевича». Согласны ли вы с ними или нет?
- Я еще и много всякого другого приклеиваю: усишки Лермонтова, шевелюру Дюма-отца, сверху надеваю шляпку Агаты Кристи, на нос – очки Умберто Эко… Черт-те что получается.
Конец интервью.
Маленькая заметка для любопытных читателей:
Приезжать в Тбилиси Григорий Шалвович пока не собирается.Когда соберется, наверное, - сообщит и я обязательно поделюсь об этом с вами. А пока, дорогой читатель, можешь читать увлекательные романы прекрасного мастера современной беллетристики.
Об этимологии фамилии респондента. Она состоит из двух слов - "Чхарти" и "Швили". "Швили" - это, как всем известно, - сын , а "чхарти" - на гурийском диалекте название одной маленькой дикой птички (на грузинском языке "чхартви"). По-русски эта птичка называется кедровка или деряба. Она сама из семейства дроздовых (Turdus viscivorus viscivorus).
Ну, птица как птица , черная, а грудь у нее пестрая. Да и по своему, весьма своевольно поет . . .
Справка:
2004 году грузинское издательство "Арэтэ" выпустил детектив Бориса Акунина "Азазель" в переводе Михо Мосулишвили, а до этого роман с продолжениями печатался в журнале "Цискари".
Следующий роман из цикла "Приключения Эраста Фандорина" - "Турецкий гамбит" уже напечатан в журнале "Литературули палитра"; этот детектив скоро выйдет и отдельной книгой.
А что касается переводчика, он скоро завершит работу над третьем романе Б. Акунина "Левиафан"... |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
