Протяжный вой прорезал покрывало тишины и страха, окутавшее это мрачное место.

- Быстрее, - крикнул Валерик, - они нас догоняют.

Он бежал самый первый. Пот тонкими струйками скатывался с его лица, и падал на землю, прерывистое дыхание, казалось, эхом разносилось по лесу, но останавливаться было некогда. Грациозно, словно пантера, он перепрыгивал через бесформенные коряги, валяющиеся на земле. Словно нищие, просящие подаяния, тянули они свои ветви-руки вверх, цеплялись за одежду, пытались задержать. Мертвые ветки кустарников хлестали по открытым участкам кожи, каждый раз оставляя после себя новые раны. Но Валерик не обращал на них внимания, он стремился вперед, к спасению, к выходу.

Все быстрее он отдалялся от остальных и единственный, кто мог поддерживать его темп, был Димка.

-Валерик, я с тобой, - то и дело напоминал он о себе.

Ни Хохол, обладающий более, чем двухметровым ростом и весом в сто двадцать килограмм, ни Санчес, который, словно пародия Хохла, весил не больше тушки тощенького цыпленка, никак не могли угнаться за резвыми Валериком и Димкой. С каждой секундой они отставали все больше.

Призрачный туман окутывал траву и мертвые кусты. Его белый покров обнимал стволы деревьев, и будто бы высасывал их энергию. Этой ночью лишь одна луна понимала беглецов, она стояла на их стороне, освещая путь.

Смертельный марафон казался вечным. Их сердца бешено колотились, ноги отказывались слушаться, а ветки так и лезли под ноги, разбивая коленки в кровь. Сил становилось все меньше и меньше, но инстинкт самосохранения заставлял бежать.

- Ууу… - раздалось очередное завывание. Волки, словно играли с беглецами. Каждый раз, когда кто-либо из четверых падал от изнеможения, новое завывание раздавалось совсем рядом. Иногда позади, иногда где-то сбоку.

Димка и Валерик убежали уже довольно далеко, когда услышали позади тихий вскрик Санчеса.

- Санчес, - тут же подбежал к нему Хохол, - вставай! Надо бежать!

- Не могу! - застонал Санчес, - Я больше не могу…

Не слушая его, Хохол, словно пушинку, закинул тощее тело на плечи и побежал дальше, укрывая глаза друга от веток, и подставляя вместо них свое массивное тело.

- Ууу…, - дыхание волков преследовало, нагоняло.

- Валерик, давай подождем, - падая на колени, крикнул Димка. Он чувствовал, что силы оставляют его. Еще чуть-чуть и он упадет на землю. Ему нужен отдых, хотя бы немного, хотя бы минутку.

- Вставай, слюнтяй! - проревел Валерик. - Они уже близко!

- Но как же Хохол и Санчес! - задыхаясь, спросил Димка и оглянулся. В полумраке леса Хохла и Санчеса уже не было видно, они остались где-то там позади, по другую сторону темного занавеса. Лишь отдаленное тяжелое дыхание напоминало об их присутствии.

- Я не виноват, что кто-то отрастил себе большую задницу, здесь каждый сам за себя…

Его фразу прервал короткий крик Хохла.

- Хохол… - рванулся Димка обратно.

- Нет, - схватил его за руку Валерик и потащил в другую сторону, - им уже ничем не помочь… Выживает сильнейший…

Валерик прекрасно понимал, что сейчас у них с Димкой появилось немного времени. За это время он надеялся выбраться из этого дьявольского леса. Кому пришла в голову бредовая идея ночной охоты? Кажется, это предложил Хохол. Сказал, что не плохо бы немного поохотиться на лис. Ладно, все остальные, но почему он, Валерка, согласился на это?! И, главное, что не могло уложиться в голове, куда подевались их ружья? В миг четверо охотников превратились в жертвы, как такое могло произойти…

Волчий вой, снова разнесся над лесом. На сей раз, он звучал оттуда, куда они с Димкой так спешили.

- Вот, дерьмо! - ругнулся Валерик и резко свернул влево. Димка, словно безвольная кукла, рванул за ним.

Дерево, еще дерево. Над головами - бесформенные тени птиц, холодный ветер подгоняет в спину, сбивает с ног. Сухие листья закружились в черном вальсе, пытаясь попасть в глаза.

«Слабак!» - подумал Валерик оглянувшись на Димку. Его совершенно не беспокоило то, что Хохла и Санчеса больше нет. Они его давно раздражали: один своей безграничной тупостью, которая каким-то чудесным образом смогла поместиться в маленьком теле, а другой… Другой просто своим внешним видом… Единственный, с кем Валерка мог нормально общаться был Димка. Но и тот частенько умудрялся сделать много глупостей, как, например, сейчас. Вместо того, чтобы спасать свою бесценную жизнь, Димка впал в ступор. И из-за чего! Из-за двух безмозглых идиотов, которые не смогли уберечь себя.

Валерик ошибался. Димка не был слабаком, впрочем, как и безвольной куклой. Пока они бежали, он постоянно озирался по сторонам. Не было в нем уверенности Валерика в том, что волки оставили их в покое. Вот и сейчас, когда Валерик неожиданно свернул влево, Димка мельком глянул назад и успел заметить старого волка. Его белая шерсть местами полностью отсутствовала, обнажая розовые шрамы, а на одном глазу было большое бельмо. Он не собирался их преследовать, лишь вышел чуть вперед, и медленно сел. Димке даже показалось, что волк специально вышел на открытое место, чтобы его можно было увидеть.

- Пригнись! - гаркнул Валерик. Стоило Димке это сделать, как в миллиметре над головой пронеслась толстая ветка, слегка чиркнув по макушке.

Новое завывание волка впереди заставило Валерика вновь сменить направление. Он тихо выругался и направился туда, где, возможно, не было волков. В какой-то момент Валерик замедлил ход и уже был готов остановится для небольшого отдыха, но очередной вой позади заставил его отказаться от этого желания.

Будто ощутив новый прилив сил, беглецы рванули вперед.

- Стой! - закричал Димка, - река…

- Что за чертовщина? - остановился Валерик. - Я знаю эти леса с детства, нет тут реки.

- А это что же, по-твоему? - жадно глотая воздух, спросил Димка.

Бурному потоку, расположившемуся в небольшой низине, могла позавидовать любая горная река. Ревущее течение, словно не желало пускать беглецов дальше. Они стояли и смотрели за утекающими потоками воды, не в силах что-либо сказать. Шум реки заглушал все звуки, поэтому Валерик и Димка так и не услышали, как их настигли три волка: щенок, молодая волчица и белый старый волк, с бельмом на левом глазу.

С тихим рычанием волчица, не замедляя бега, напрыгнула на Валерика, и нанесла разящий удар в спину. Острые когти с легкостью порвали толстую ткань куртки. Из свежих ран засочились алые струйки крови, а сам он, неестественно изогнувшись, упал в реку. Раны не были смертельны. Валерик сумел подняться на ноги и обернуться, но стоило ему это сделать, как Димка непроизвольно отпрянул назад. Руки Валерика покрылись глубокими морщинами, а его лицо сейчас меньше всего напоминало лицо человека. Это была мумия. Обвисшая кожа бесформенными лоскутами болталась на дряхлом черепе, некогда густые волосы превратились в жидкие седые нити, безжизненно спадающие на глаза.

Всего несколько секунд эта мумия стояла по колено в реке, а потом течение просто переломило ноги, будто это были не кости, а две сгнившие изнутри палки.

Всплески воды подняли радугу. Разноцветной полудугой она унеслась ввысь. В темное звездное небо, к одинокой Луне, невозмутимо наблюдающей за происходящим…

Когда река унесла останки Валерика так далеко, что их уже нельзя было разглядеть, волчица медленно перевела свой взгляд на Димку. Он был не в силах скрыть свой страх. Страх не перед смертью, а перед ТАКОЙ смертью, когда он из обычного парня, полного сил и жизненной энергии превратится в живой труп.

Волчица не могла не заметить этот естественный ужас, плескавшийся в глазах парня, и, увидев его, она улыбнулась. Черт возьми! Димка не мог ошибиться, это был не оскал, а именно улыбка. Улыбка сарказма, улыбка человеческой жестокости, улыбка радости, а, может, улыбка жалости.

Подняв голову к небу, волчица взвыла последний раз, отошла немного назад и прыгнула на Димку. Он лишь успел закрыть глаза, а потом почувствовал два удара. Один - когтистой лапой по щеке, а второй - в бок, более мощный, помешавший его телу упасть в бурное течение. Волчица никак не могла одновременно нанести эти два удара. Второй - принадлежал старому волку.

Тихо постанывая, Димка лежал на берегу и не желал открывать глаза. Больше всего ему хотелось, что бы все это стало кошмарным сном, чтобы он открыл глаза и вновь оказался бы в своей однокомнатной квартире, с ободранными обоями и потрескавшимся потолком.

- Вставай, - неожиданно произнес басовитый голос.

От неожиданности Димка подчинился команде, поднявшись на ноги и открыв глаза.

- Зачем ты спас его? - спросил нежный женский голос.

- Незачем убивать их всех, у нас есть возможность исправить ошибку… - пробасил старый волк. Голос принадлежал ему, Димка в этом был уверен. - Тебе повезло, - обратился старый волк к Димке. - Вам была дана жизнь, что бы воспевать душу, разум и чувства, данные вам свыше, но ты не только не сумел правильно воспользоваться своим даром, ты осквернил данное тебе. У тебя есть возможность все исправить…

- Я… Я не понимаю, о чем вы говорите, - запинаясь произнес Димка. Но в его голове замелькали отдельные кадры, которые постепенно начали складываться в небольшой фильм.

- Ты зря меня обманываешь, мальчик. Прежде всего, своими словами ты обманываешь себя. Как бы ты ни старался вычеркнуть из своей жизни все, совершенное вами, ты не сможешь этого сделать.

- Я… Я не понимаю, о чем вы говорите, - робко повторил Димка.

Старый волк глубоко вздохнул, покачал головой и продолжил:

- Главный виновник тех вечеров уже мертв - его поглотила река времени. Мы наказали его, но всего этого могло бы и не быть. Всего этого МОЖЕТ не быть, если ты поймешь правильно мои слова. В твоих силах все исправить…

Каждое слово старого волка кинжалом вонзалось в Димкино сердце, заставляло вспоминать то, что он уже почти забыл, почти заставил себя забыть. Те вечера, когда четверо молодых парней решили проверить, сколько преступлений может сойти им с рук. Кровь, насилие, убийства… Сколько времени это продолжалось? Неделю? Месяц? Год? Димка не помнил этого, он заставил себя забыть. А, может, нет? Ведь снятся же ему каждую ночь кошмары, от которых просыпается он в холодном поту… Сколько еще продолжались бы их «шалости», если б Санчес не впал в истерику, после которой все поняли ЧТО они наделали… О, да! Димка бы все отдал за то, чтобы не было тех вечеров, чтобы найти волшебный ластик, который сотрет все их ошибки.

- Что… Что я должен сделать? - спросил Димка.

- Я вижу, что ты все понял, - сказал волк, заглянув в Димкины глаза. В них по- прежнему был страх, но сейчас он постепенно отступал, а его место занимали надежда, упорство, решительность все изменить. - Да, - кивнул волк, - тогда тебе пора…

И прежде, чем Димка успел задать вертевшийся на языке вопрос, острые зубы старого волка вонзились в его шею.

 

- Почему именно он? - решилась задать вопрос молодая волчица, когда все три хищника собрались над бездыханным телом Димки.

- Он - единственный, кто сможет что-либо изменить. Они вчетвером - как четыре человеческие сущности. Коварство, доброта, трусость и раскаяние. Доброта и трусость не способны победить коварство. Это может сделать лишь раскаяние. Потому что из коварства всегда можно сделать наивность, из доброты - злость, из трусости - смелость, и лишь раскаяние - неизменно. Чем будет больше их взаимная вина, тем сильнее будет раскаяние. В этой реальности победило коварство, посмотрим, сможем ли мы изменить ход событий…

Старик замолчал. Ему больше нечего было сказать, да и незачем. После недолгой паузы три волка аккуратно спустили бездыханное тело Димки в бурный поток реки времени, где невидимые силы подхватили его и понесли против течения.

Туман рассеялся, роса крупными каплями легла на листья и траву. Робкие лучи рассвета показались из-за горизонта. Вскоре, сумрачная ночь сменится зарей, лунный диск померкнет и станет почти невидимым, уступая место другому, более сильному светилу. Вскоре, новый день наберет силу…

- Второй шанс… Не каждому он выпадает… - задумчиво произнес старый волк, смотря вслед уплывающему Димке, и прежде, чем тонкая материя этой реальности разорвалась на мелкие кусочки, а невидимые пальцы Создателя начали сплетать новую реальность, прежде, чем бурлящие потоки реки времени исчезли, вновь окутав ВЕСЬ человеческий мир, три волка, три слуги времени, три его составляющих обернулись мелкими рыбешками и с плеском скрылись под водой. В недрах вечных потоков времени, хрупкость и податливость которых столь же велика, сколь и их могущество…