Демонесса ночи

 

Ночь мягко накрывает город черным бархатом, и белоснежный зимний шелк послушно прячется под плотной тканью. Что спорить, если время пришло. Нет, еще несколько месяцев и в белом куполе проснется гневный дух, он нальется краской и уже сочно-голубой шелк будет упорно сопротивляться… но сейчас величественная ткань захватила власть и вновь влетела, сорвалась, ворвалась Она.

 

Ворвалась в покой бархата, мгновенно нарушив, смешав, перемешав все. Словно по сигналу зажглись огоньки множества окон. Маленький новый мир ожил и задышал в новом ритме.

 

И не понять этому мирку сколько потерял он, не видя в ночи летящую в порывах ветра демонессу.

 

Из складок гламурного черного шелка то и дело сыпется желто-золотистый бисер. Как две лукавые бусинки блестят Ее глаза, развеваются на ветру волосы цвета ночи. Или это ночь сейчас цвета ее волос?

 

Сорвавшись с тонкой шеи, полетел вниз медальон. Но не рухнул, не упал, а завис, зацепившись за бархат.

 

Демонесса будто бы рассмеялась и ринулась вниз, в мирок, в город. То кутаясь в ткань, то разбрасывая ее черными крыльями, она летит между домов, между окон, между жизней. Остановится, блеснет лукаво двумя звездами и летит дальше. А в покинутой квартире уже не спят, там уже властвует дух ночи.

 

И новый мир бушует до рассвета, пока на престоле Она. И краски новой жизни не тусклее, а ярче, насыщенней. И юным старцам, оставшимся на краю прошлой жизни, испугавшимся заглянуть в темь, не понять, не вдохнуть полной грудью, не почувствовать ночь. Прелестную, гневную, летящую от света в тьму, Ночь Демонессы. Обманутые, наивные, мертвые где-то в сладкой неге сна, они лежат бездвижно. Напуганы ли, несчастны или счастливы, все одно – мертвы сейчас перед поглощающей жизнью. А новая жизнь все летит потоком и на главной волне, впереди летит-плывет Демонесса. Повелительница и раба.

 

Успокаивается дух, еще бы бушевала, летала, смеялась, но бархат уже багровый, он исчезает, прячется, уходит за невидимую грань.

 

И Она, мягко пропадающая в новом шелке, успевает лишь сорвать зацепившийся талисман. Бисер сам прыгает в складки тускнеющей ткани.

 

И новый мир засыпает, умирает, уходит. Остается за той, другой гранью. Ложится в нежное небытие, чтобы вновь ожить скоро, вновь оживить воздух и смешать краски. И ворваться черным водопадом под Ее властью. Властью живой и пьянящей Демонессы Ночи.

 

 

 

***

 

Он был молод. Молод, несмотря на то, что это была его трехсотая осень. Он, как и сто, как и двести лет назад сидел сейчас на берегу Томи. Вода потемнела, берега изменились, новые мосты пересекали реку, но одно оставалось неизменным – диск луны, светлый талисман ночи. Он смотрел в небо, и на его губах играла легкая улыбка. Усмешка. Все в этом мире менялось. Уходило старое, приходило новое, все преобразовывалось, бежало, текло со временем. Время обходило стороной только троих: его, ее и талисман.

 

Он был молод. Он был молод вот уже третье столетие. Третье столетие он растворялся в ночи под легкими лучами ночного солнца. Третье столетие смотрел он на ее невидимый танец, на желтый бисер, рассыпающийся по небу, на легкий шлейф, раскинутый словно крылья.

 

Его волосы сливались с темнотою неба. Его лицо было тронуто светом талисмана. Его видела только она. Ее видел лишь он.

 

Третье столетие он сидел на берегу Томи. Как и триста лет назад небо неизменно, неумолимо светлело. Она светлела вместе с небом, она растворялась в закате, она уходила за бархатный занавес, оставляя единственного благодарного зрителя в грязной пелене утра.

 

Небо светлело. Он провожал ее глазами, он обнимал ее взглядом и прощался до следующей ночи, следующего молчаливого танца…

 

Вот уже третье столетие он уходил в день. Уходил, чтобы вернуться потом на берег Томи, в бархатную ночь ее танца.

 

Танца Демонессы Ночи.

 

 

 

***

 

 

 

Волшебный танец заговоренных движений

Кто-то заметил за сотни лет,

А природы лёгкий неброский гений

Улыбнулся, махнул рукой и оставил след.

 

Встал рассветом с помятой земли,

Тёмным стеклом голубые глаза накрыл,

За одно потушив в небесах огни,

Последним взглядом поверх сонных крыш.

 

До следующего заката, он снова стал человеком,

Простым и очень грешным смертным среди толпы.

Пряча взгляд в глубине сварочных стёкол,

Бережет его, что б утопить в волшебной ночи.

 

Когда вновь Он и с луною берег

И холодный песок под локоть,

Когда взглядом Её бархат на прочность мерить

И понимать, что для Бога он слишком молод.

 

Танец заговоренных движений

Под звуки лунного света,

Внимал юный Демон - природы гений

Улыбаясь в глубину бесконечного лета.

 

Луна и звёзды в небе высоком,

Она в своём зачарованном танце,

Меж его пальцев течёт песок,

Cамого древнего в мире сердца.

 

____________

 

Спасибо большое Дмитрию Лопатину за стихи к рассказу