Как-то я шел по городу и зажигал фонари, которые, стоило мне только отойти, сразу же гасли. Шел я и случайно увидел небольшую афишу. Она гласила, что в город приехала необыкновенная выставка с кратким названием – «люди».

Через совсем небольшой промежуток времени я уже стоял перед огромным, в два десятка этажей зданием. Немного постоял у входа и зашел в него. Вопреки моим ожиданиям, людей было совсем немного. В этот солнечный день оказалось мало желающих томиться под пятиметровыми потолками гигантского музея.

Я остановился у прохода, ведущего в первый зал. На вывеске прочитал: «Глупость». Беспрепятственно прошел в зал, никто не взял с меня денег. Здесь, наконец, увидел других посетителей. Многие из них, стоя около стекол, за которыми вероятно находились экспонаты, громко и неудержимо смеялись. Я подошел к первому стеклу, за ним был обычный человек, такой же, как я или ты. Он сидел на суку и, поджав губы, целеустремленно пилил его. Затем я осмотрел весь зал, там везде были люди, причем, как и подсказывала вывеска, все они совершали совершенно глупые поступки. Глядя на некоторые экземпляры, я сам не удержался от улыбки.

После «Глупости» были залы с такими названиями, как «Жадность», «Трусость», «Предательство». Особенно заинтересовал меня зал «Ложь». По размеру он был просто огромен, и здесь было представлено много чего: от безобидного детского вранья до серьезного расчетливого обмана и клеветы.

Реакция посетителей выставки была самая разнообразная: кто-то зевал, кто-то смеялся, кто-то расстраивался, а кто-то злился. Мне же с каждым пройденным павильоном становилось все больше не по себе. Я уже хотел уйти прочь из музея, настолько мне было неприятно оставаться здесь, но не было ни одной двери, что вела бы отсюда. Было лишь две дороги: назад, туда, в те тоскливые павильоны, где уже погасили свет, или вперед, в зал, над которым красочными буквами было написано слово «Смерть». Я решил идти вперед.

Я зашел в полутемную, уже не такую большую, как предыдущие, комнату. Низкие потолки будто давили на грудь, здесь было тяжело дышать. Кроме меня осталось всего трое человек: молодая пара и бледный среднего роста человек в черном костюме и в черном котелке. Некоторое время поколебавшись, я начал осмотр.

Почти сразу меня захлестнуло волной самых разнообразных чувств: ужас, гнев, недоумение. Женщина с проломленной головой, мертвая, но все еще избиваемая пьяным мужем; маньяк, аккуратно надрезающий кожу юной девушки; труп мужчины, которого заказал его партнер по бизнесу; пьяная драка с летальным исходом; чарующий прыжок с моста в ледяную воду – образы сменяли друг друга с невероятной скоростью. Не в состоянии продолжать осмотр, я, шатаясь, пошел к проходу. Уходя, оглянулся на парня и девушку. Парень выделывался перед ней, улыбался и смеялся, хладнокровно выпалывая смысл жизни и святость смерти этих людей. А глупая девушка восхищалась его стойкостью, жизненной закалкой и ироничным отношением к их гибели. За мной двинулся лишь бледный человек.

Оставался один зал: «Равнодушие». Он оказался светлым и просторным, не создавал неприятных ощущений. После картин смерти я спокойно наблюдал за равнодушием людей к чужим проблемам. Но равнодушие становилось все страшнее и страшнее. Старый дедушка, тихо умирающий от голода, забытый детьми и внуками; нищий, просящий подаяния, но встречающий лишь холодные взгляды да надменные плевки; скины, бьющие иностранца прямо в вагоне метро, и люди, медленно, пятясь, удаляющиеся куда подальше. И в их глазах всё: и тупость, и трусость, и предательство, и обман – глупые оправдания для самого себя. Они сами убивают его своим равнодушием.

Я вскипел и кинулся к стеклу. И стуча по нему, бешено заорал: « Я не такой!!! Я не такой!!!». Мой крик пронзил небеса насквозь, достиг звезд и, оттолкнувшись от них, уходил в другие реальности. Вот только никто его все равно не услышал. Я кричал так долго и так громко, что голос мой пропал. Мне стало тяжело дышать, я начал задыхаться и упал на пол, свет померк. Царапая себе горло, будто пытаясь проковырять там дырочку, отчаянно прохрипел: «Я не такой…».

Ко мне подошел бледный человек в черном костюме. И Черный человек спокойно, тщательно пережевывая каждое слово, медленно промолвил голосом, очень напомнившим мне мой собственный: «Нет, ты точно такой же».

Потом я помню, как долго лежал на вымытом весенней кровью асфальте, не крича, но что-то тихо нашептывая самому себе. Затем я встал и, медленно шагая, слился с толпой.