Случилась эта история в восьмом классе. Как-то, после урока физики, учительница Галина Ивановна попросила меня остаться. Все ушли на перерыв, а я, подойдя к столу, ждал, когда она закончит записывать что-то в классный журнал. Наконец, с записями было покончено, и Галина Ивановна поведала, что в следующее воскресенье в нашей школе состоится районная олимпиада по физике, и защищать честь нашей школы предоставлена мне. Новость неожиданностью не была, так что особого значения этому я не придал. Хотя кое-что вечером почитал. Кому хочется опозориться.

 

Наступило воскресенье. Я пришел в школу, нашел класс, в котором проходила олимпиада для восьмиклассников. Там уже находилось человек двадцать «олимпийцев» из других школ. И я обратил внимание, что на первой парте, возле входа, сидит девушка с очень красивыми русыми волосами, заплетенными в тугую, длинную косу. Этого было достаточно, чтобы кое-какие мысли стали мелькать в моей не очень обремененной предстоящим состязанием голове.

 

Дело в том, что длинные волосы считались у меня эталоном женской красоты. Может быть, мама, у которой были густые темно-каштановые волосы, сохранившиеся до ее недавней смерти, на это повлияла. Может быть, природное это что-то, но я знаю многих мужчин, неравнодушных к женским волосам. Как поется в одной бардовской песне: «Женские волосы, женские волосы вьются и неустроенный им заменяют уют». Носил я в своем кармане фотографию артистки Жанны Прохоренко и иногда даже хвастался перед своими друзьями, представляя за свою знакомую. А что, я-то ее знал очень хорошо. Один фильм «Баллада о солдате», который я смотрел раз десять, чего стоит.

 

У девушки, сидевшей на первой парте, волосы были шикарные. И сама она была совсем даже ничего. Да еще и незнакомая, хотя в нашем небольшом городке все друг друга знают. Бывает же так, живешь на одной улице со своей одноклассницей, видишь каждый день раз по десять, и никакого внимания не обращаешь. А парнишка с соседней улицы околачивается под ее окнами каждый вечер. А ты где-нибудь под окнами еще у кого-нибудь. Вот уж точно – что имеем, не храним. Но я ведь пишу правду, только фамилии не упоминаю. Так было. Это уже в студенческие годы, познакомившись на танцах с девушкой, мы спрашивали, где она живет. Хорошо, если в соседнем общежитии. Неплохо, если не дальше, чем за пару остановок на троллейбусе. А уж если дальше, то тут все зависело от степени заинтересованности. Девушек же много, со всеми не познакомишься. Но стремиться к этому надо, сами понимаете. С другой стороны, тот, с соседней улицы, парнишка, не рос с ней с пеленок рядом, она же его не доставала до такой степени, что ты за ней с топором гонялся. Так что пускай постоит под дождиком, думая, что уж его избранница точно не такая, как соседка. Пускай постоит. Она его еще потом достанет.

 

А тут, вроде бы, все нормально. И с топором я за ней не бегал и городок у нас небольшой, далеко ходить не надо. Осталась самая малость – познакомиться. Мне уже было не до задачек по физике.

 

План созрел быстро. В темпе расправившись с задачками, не удосужившись переписать их начисто, я накатал еще один экземпляр и направился к столу, за которым сидел преподаватель. Незнакомка, конечно, за такой срок решить все не успела. Она же не знала, что я иду к ней знакомиться. Удивленный преподаватель спросил, что случилось, а я, ничего не отвечая, положил ему на стол листок с решениями и направился к выходу. И, проходя возле девушки, бросил ей второй листок. А он взял, да и упал на пол. Ну, неопытный я тогда еще был, зеленый. Я вышел, и что происходило дальше – не знал.

 

Прошло несколько дней. Все это время я находился в возбужденном состоянии, мечтая о своей Незнакомке, как Дон Кихот о Дульсинее, но как ее найти – оставалось загадкой. За это время Галина Ивановна успела сообщить мне, что, как ни странно, на олимпиаде я занял первое место, набрав 24 очка из двадцати пяти, но это меня не радовало. В обмен на возможность познакомиться я готов был отдать не только первое место, но и гораздо больше. Галина Ивановна, между прочим, не преминула спросить, почему это я хотел свое первое место отдать ученице другой школы, бросив ей листок с решениями. На что я только опустил голову, понимая, что объяснять ей нечего. Была бы она Джульеттой, может быть, и поняла бы. Но Джульеттой она была лет 40 тому назад и по причине этого вряд ли помнит. А напоминать мне как-то неудобно было.

 

Прошло еще несколько дней. Время шло к Новому году, дел было много, и горечь от несостоявшегося знакомства стала меня как-то покидать. Может быть, и забыл бы я вообще об этом эпизоде в своей жизни через пару месяцев. Что он, первый или последний?. Но судьба распорядилась иначе. Так, кажется, пишут в любовных романах? Столкнувшись буквально нос к носу с девчонкой из соседнего класса, я был остановлен за рукав, отведен к окну и получил записку. В которой было написано буквально следующее: «Приходи 29 декабря к нам в 3-ю школу на вечер». И подпись: «Валя». На мой вопрос, от кого записка, последовал ответ: «Узнаешь». Так меня первый раз в жизни пригласили на свидание.

 

Я–то, конечно, догадывался. Но третья школа находилась на так называемом «Заречье», ребята там были те еще, а у меня не то, что Санчо Панса, даже Росинанта не было, чтобы ускакать от преследователей. Не говоря уже о копье. И как бы не пришлось, вместо приятного времяпровождения на балу с таинственной Незнакомкой, кричать, как герою одного известного литературного произведения, которое мы недавно проходили в школе: «Карету мне, карету!». Или: «Коня, полцарства за коня!». Но это мы тогда еще не проходили.

 

Справедливо рассудив, что Росинанта мне найти быстро не удастся, с копьями в школьном музее тоже напряженка, я решил поискать Санчо. Выбор пал на Ваську, одноклассника, друга и мужчину, более опытного в таких делах, чем я. Дело в том, что ходили слухи, что Ваську видели с какой-то девицей из первой школы. Правда, он только улыбался в свои отрастающие усы, не отвечая на вопросы, но дыма без огня не бывает. Совет такого человека был для меня подарком судьбы. И я ему все рассказал. Василий взялся за дело со всей серьезностью, разработал план действий, подсказал несколько важных моментов, нужных для правильного поведения и дальнейшего обольщения Дульсинеи, то бишь – незнакомки Вали, и мы приступили к его осуществлению. Первым делом, как сказал Вася, без подарка идти нельзя. Цветов в такое время года найти было негде, поэтому остановились на конфетах. Подсчитав все свои скромные ресурсы, прикинули, что на полкилограмма карамели хватит. Были тогда в продаже то ли чешские, то ли венгерские разноцветные карамельки с начинкой. Вот мы их перед походом и приобрели. И, в назначенное время, отправились.

 

Приходим к школе, никаких неприятностей, кроме одной: вход на вечер по пригласительным билетам. Покрутившись полчаса на морозе, не найдя никого знакомого, пришлось нам с Санчо скакать назад. Похода не получилось, а конфеты мы благополучно слопали по дороге назад, скрасив, таким образом, горечь неудачи.

 

На следующий день я уже с нетерпением ожидал, что по этому поводу скажет «почтальон Печкин» в лице девицы, передающей записки. Я, кстати, не писал ни разу. В целях конспирации связь была односторонней (что-то я скаламбурил, кажется?). Ожидания не были долгими. На первой же перемене я был задержан, отведен к окну, где и получил очередную записку. Предписывающую явиться в 19.00, 30 декабря, к городской елке. Это уже было легче. Во-первых, территория нейтральная, во-вторых – близко от дома, в-третьих – не надо было с первых минут оставаться один на один, что меня несколько пугало. Правда, Васькины рекомендации - не пытаться сразу приглашать в кино, я помнил, да и денег на кино после покупки конфет не было…

 

Это был последний учебный день, отметки за вторую четверть, так что нас отпустили пораньше. Договорившись с Василием о месте встречи, я пришел домой и стал ждать вечера. Наконец, время «Ч» наступило. Мы встретились, подошли к елке, увидели еще нескольких наших знакомых ребят и стали ждать. Появилась «Дульсинея» в компании подружек и мы, с помощью почтальонши, познакомились. А затем, погуляв немного под елкой, отправились провожать девчат домой. Так и шли: мы с Валей посередке, а, чуть поотстав, с правой стороны - мои друзья. С левой, естественно - Валины подруги. Проводили и отправились по домам

 

Потом было еще несколько встреч по инициативе Вали, уже наедине. Получив очередное послание, я говорил матери, что ухожу на тренировку, а сам бежал к дому, где жила моя «Дульсинея». Мы говорили, рассказывали друг другу о чем-то, потом я ее провожал. Васька требовал отчета, советовал, как поступать дальше, чтобы перейти к более активной части действий, типа поцелуев, но у меня не получалось. Во-первых, была зима, холодно, укромных уголков для уединения не было. Во-вторых, я не сказал с самого начала, Валентина была на полголовы меня выше, и это создавало некоторые неудобства. Согласитесь, в таком положении надо быть поручиком Ржевским, чтобы рискнуть. Да я и не знал, как она к этому отнесется.

 

Такое положение стало меня несколько тяготить. Пару раз, сославшись на занятость, я отказался от встречи, а потом сама жизнь нас развела. Придя однажды на свидание и прождав ее полчаса на морозе, я ушел. А потом оказалось, что моя пассия в это время ходила с подружками на танцы на соседний Крахмальный завод. Ну, таких вещей я не прощал, и все последующие записки возвращал, не читая. А их было много, каждый день. Но я был гордый, как хитроумный идальго дон Кихот Ламанчский:

«Что питает в милой грусть?

Гордость.

Что сулит мне повседневность?

Ревность.

Что лишит меня терпенья?

Презренье.

Значит, верить в исцеленье

Мне расчета больше нету:

Надломили веру эту

Гордость, ревность и презренье».

И. Сервантес. Дон Кихот.