Н а т а л ь я К р ы м о в а.

Комиссия по литературному наследию В. Высоцкого.

 

Комиссия по лит. наследию Высоцкого была создана под ру-ководством известного мэтра Роберта Рождественского, но, на самом деле, он всего лишь осуществлял общий контроль и руко-водство, а реальную работу проводила со своими помощниками Наталья Анатольевна Крымова. Один из самых знаменитых те-атральных критиков, жена режиссера Анатолия Эфроса. По тем временам это было событие. И весьма смелый поступок. Изда-ние первого сборника В. Высоцкого (посмертного. При жизни не вышло ни единой его книги). И создание комиссии было проры-вом через все бюрократические препоны к демократии. Вся ра-бота комиссии была окутана глубокой тайной, получить доступ к материалам было практически невозможно.

На этот момент я уже поступила на первый курс Московского Гос. ун-та им. Ломоносова и мы с моей подругой Ольгой Д. ре-шили любой ценой познакомиться с Крымовой. Наталья Ана-тольевна, помимо всего прочего, читала тогда лекции о театре в Домах культуры. Там Ольге и удалось узнать ее домашний теле-фон. Двум наивным девчонкам звонить маститому корифею отечественной культуры было безумно страшно, и первые свои реплики и предполагаемые варианты ответов Крымовой я внача-ле писала на бумажке и потом зачитывала при телефонном раз-говоре. В результате познакомиться с Крымовой оказалось не слишком сложно. Мы сразу настаивали на помощи в работе над литературным наследием Высоцкого, доказывая свою профес-сиональную компетентность. Попав к Наталье Крымовой, мы сразу окунулись в творческую атмосферу, царившую вокруг под-готовки к печати новых книг Высоцкого. Вспоминаю один пора-зивший меня эпизод: в первый день нашего пребывания у Кры-мовой, когда мы тщательно выбирали стихи для публикации, сверяя многочисленные песенные варианты и отбирая лучший, открылась дверь и на пороге возник симпатичный молодой че-ловек, представившийся просто Севой. Мы не придали этому большого значения и продолжали работу. Надо отметить, что случайные люди к работе над рукописями Высоцкого, конечно, не привлекались. Поэтому Крымова особенно не удивилась, что мы с Ольгой знаем наизусть не только все песенное творчество Высоцкого, варианты и подварианты его стихов, но и неизвест-ные, неисполнявшиеся никогда произведения, включая прозу. Иные люди просто и не могли к ней придти. Сева удивил меня тем, что знал не только это: он мог детально вспомнить при ка-ких обстоятельствах писалась конкретная песня и в связи с чем Высоцкий вносил в нее изменения. При чем, он явно был свиде-телем данных событий. Как же я была удивлена, когда моя под-руга Ольга, гораздо раньше меня сообразившая, с кем мы имеем дело, сообщила мне, что перед нами известный актер МХАТА и лучший друг Владимира Высоцкого, Всеволод Абдулов. Ему то-гда было за сорок. Но выглядел он не старше двадцатипятилет-него, к тому же, держался с предельным демократизмом. Рабо-тать с ним было на редкость легко. Он безошибочно выбирал наилучший вариант текста для публикации, обосновывая это со-бытиями из жизни Высоцкого, соответствующими этому тексту, свидетелем которых Сева был или мнением по поводу конкрет-ной песни самого Высоцкого. Работа велась спешно и напря-женно. По двенадцать часов подряд. Однажды Крымова дала нам с Ольгой единственный существовавший в Советском Сою-зе вариант “Романа о Девочках”, который мы за ночь должны были выправить и подготовить к публикации. Тут же мы про-шли краткий курс редакторско-корректорской специфики. Мы поделили листы книги между собой пополам и ночью дома я, светя под одеялом фонариком, т.к. родители не одобрили бы этой моей деятельности, правила страницы.

Ни под одной из этих публикаций не стоят наши фамилии, не говоря уж о невыплаченных деньгах, о которых мы и не думали. Зато сохранилось несколько книг, фотографий и открыток от Крымовой: “С благодарностью за помощь”. И это было пра-вильно. Мы и так получили слишком много. Гораздо больше, чем то, на что могли рассчитывать большинство моих сверстни-ков – юных студентов. Это доступ к уникальным материалам, новые профессиональные знания, заполнение пробелов в образо-вании, знакомство с интересными творческими личностями, на которых мы смотрели почти как на Богов, вхождение в круг эли-ты. Это бесценный опыт. Данная работа дала возможность пре-одолеть себя, ведь уже одна мысль о том, что две первокурсни-цы могут иметь наглость предложить свои услуги столь заслу-женному мастеру, казалась кощунственной. Кроме того, это дало возможность доказать себе, что мы не столь никчемные сущест-ва, способные лишь идти по заданному старшим пути; наши знания являются реальной ценностью и вызывают уважение и признание у профессионалов с многолетним стажем, а что эти книги мгновенно сметались с прилавков, было лучшей наградой. Ведь в этом была и наша заслуга. В период, когда Высоцкого “разрешили” было колоссальное количество дилетантских пуб-ликаций, в основном, в газетах и журналах, в которых грубейше перевирался текст, искажая содержание, а то и вовсе печатались стихи неизвестных авторов под именем Высоцкого. Но такого не могло быть в сборниках, под редакцией Крымовой. Высоцкий сыграл огромную роль в жизни миллионов людей, которые рос-ли и жили с его песнями. Каждый находил в нем что-то свое. Я читала воспоминания инвалидов и тяжелобольных, которые ут-верждали, что песни Высоцкого буквально вернули их к жизни, заставили бороться и не смириться с увечьями. Поэтому он за-служил, чтобы его сборники издавались грамотно, профессио-нально и с любовью.

Все это хорошо. Плохо было другое. Нельзя обращать не-сформировавшуюся молодежь, с восторгом глядящую на своих кумиров, в рабов. А именно этим мы и стали. Наталья Анатоль-евна Крымова была человеком со сложным характером. Миниа-тюрная женщина, с вызывающей прической с хвостиком, кото-рый носят дети, только уже поседевшим; она умела приворажи-вать аудиторию, заставлять огромный зал, затаив дыхание, вслушиваться в каждое ее слово и даже рыдать в наиболее тра-гичных местах ее выступления. Она вызывала комплекс идоло-поклонства. У нее сменилось несколько поколений восторжен-ных девочек, учившихся у нее и помогавших ей. И так уж полу-чилось, что литературные помощники были для нее одновре-менно и домработницами и, даже, волшебницами. Помню, как однажды она дала мне задание раздобыть для нее редкую ме-бель, на которую писались на пять лет вперед. Я на удачу зашла в первый попавшийся магазин, заглянула в какую-то комнату, подозрительно напоминавшую администрацию и стала весьма настойчиво и напористо объяснять, что конкретно мне надо. Я не знаю, за кого они меня приняли, но администратор, изумлен-но на меня поглядывая, тут же выписал талон на нужную ме-бель, которую можно было получить на следующий же день. Крымова долго не могла мне поверить. Вероятно, в данном слу-чае сыграло роль какое-то странное стечение обстоятельств. Но мы делали у Крымовой не только это. Мы покупали продукты, убирали квартиру, стояли в очередях и даже крали стекла из До-ма Художников, а потом удирали через Крымский мост, неся в окровавленных руках свежеизготовленные, поэтому страшно острые, стекла нужного размера.

Но ушли мы от Крымовой не из-за этого. Как-то незаметно она стала посвящать все больше времени работе над книгой ее недавно умершего мужа режиссера Анатолия Эфроса. Мы помо-гали редактировать и эту книгу. Конфликт возник из-за театра на Таганке. Дело в том, что Юрий Любимов, создатель и бессмен-ный главный режиссер этого театра, был за дерзость партийному руководству насильно лишен советского гражданства и был вы-нужден жить за границей. Его имя было вычеркнуто изо всех афиш, в театре его запрещалось даже упоминать. Похвалить Лю-бимова в анонимной записке казалось верхом смелости. Но без Любимова бы театр не существовал и все знали это. Никто из именитых режиссеров не посмел бы возглавить этот театр, яв-ляющийся по-сути авторским, потому что это бы означало на-рушить не только театральные каноны, но и стать иудой по от-ношению к коллективу, преданному своему создателю, и по от-ношению к уважаемому человеку, неоднократно помогавшему и защищавшему своих коллег. Но все же нашелся человек, ре-шившийся занять вакантное место Главного режиссера. Это был Анатолий Эфрос. Юрий Любимов в свое время сотрудничал с Эфросом и приглашал его ставить “Вишневый сад”, в котором Лопахина играл Высоцкий. Но постановочная манера обоих ре-жиссеров отличалась разительно. У Эфроса был совершенно иной стиль. И предложить такому режиссеру возглавить Таганку было весьма странно. Но тут сыграла роль идеология, которая стояла на первом месте и Эфрос предложение принял. Мало кто из таганских актеров и их почитателей простил ему это. Крымо-ва даже утверждала, что постоянные проблемы с таганцами вы-звали у Анатолия Эфроса инфаркт и практически убили его. Но я была на стороне хозяина дома – Юрия Любимова. И не сочла нужным это скрывать. Вероятно, если бы Наталья Анатольевна Крымова была более сдержанным человеком, не столь эмоцио-нально экзальтированным, мы могли бы или продолжить со-трудничество, или расстаться по-хорошему. Но у многих в два-дцать лет экзальтированности тоже хватает, особенно если юношеская эмоциональность постоянно наталкивается на при-вычку вроде бы взрослого и опытного человека постоянно ко-пить и культивировать в себе мелкие обиды; не объясняя при-чин, подолгу не разговаривать, а потом часами отчитывать, раз-бирая по косточкам твой проступок. Игра в молчанку лично ме-ня всегда выводила из себя. Я неоднократно сталкивалась с этим и у других людей и всегда приходила в ярость, т.к. никогда не могла понять, почему, собственно, нельзя просто объяснить, что человеку не нравится.

Так или иначе, общение наше с Крымовой закончилось, да и сама комиссия по литературному наследию Высоцкого просуще-ствовала после этого недолго. Публикаций стало выходить все больше. Они приносили большие деньги и наследники Высоц-кого, а у него тогда оставались в живых отец, мать, жена Марина Влади и двое сыновей, решили поставить это под свой контроль. Мне доводилось видеть Семена Владимировича Высоцкого (от-ца Владимира), который при жизни сына писал на него доносы во властные структуры, а после смерти принял участие в дележе его гонораров. Единственная, кто не принимал участия в этой безобразной склоке, была жена Высоцкого Марина Влади. Она с готовностью предоставляла для публикации эксклюзивные ма-териалы, но наотрез отказалась участвовать в семейной сваре, полностью отгородившись от этого.

Сейчас, конечно, издания самого Высоцкого и материалов о нем поставлены на поток. Немало было вывернуто грязного бе-лья. Но, пожалуй, главные тайны его жизни и смерти остались нераскрытыми. И, может быть, следует так и оставить?