Неведомый зверь жестяной лопатой дворника заскреб за окном.

Серость на мягких лапах крадется в комнату.

Натужно светлеет потолок. Проступают пятна картин на стенах в бессильных попытках справиться с мраком зимнего мира.

Полдень. Надо вылезти из-под одеяла.

В ледяной душ. Нет, сегодня не ледяной, ноу стресс. Сегодня уже можно начинать жить счастливо. Тщательно и спокойно бриться. Теперь шесть лезвий и вибрация. В какой момент стерлась грань между одноразовой и электрической бритвой? Уже и не сказать теперь, ты за пену или на сухую. Все смешалось в этом мире.

Еще чашку кофе, билеты и багаж. Проверить, все ли выключено. Уезжаю.

Стать начальником в бабском коллективе? Не самое привлекательное предложение, но когда нет альтернатив, приходится соглашаться. И искать плюсы. Первый день на новом месте расцарапал меня идеальным маникюром, стрелками, каблуками, и острыми взглядами. Предполагалось, что они соблазнительные? Видимо, да. Еще взбрызги парфюма, крем для рук, подкрашивание губ. Все это как-то не складывалось в красоту. Было больше похоже на непрекращающийся ритуал жертвоприношений какому-то гуру переодеваний из телека. Все эти манипуляции навеки заслонили цель от сторонниц культа. Мы красивые, мы за полшага до идеала, и больше нас ничего не волнует. Пять минут до совершенства, а потом начнется жизнь.

И жизнь приходила с ней.

Она стала моим спасением. Как дуновение ветра отрывает от нудного занятия, так ее появление освобождает от формальности офисного мира. Стальной стержень тоненькой фигуры в зефирных складках шелковой блузы. Воронова крыла волосы. Ловлю взгляд ее кристально голубых глаз. Холодно-розовые губы бесконечно согревают меня легкой улыбкой. Веснушки приносят лучики солнца в мою жизнь.

Море спокойствия обволакивает меня, когда она сидит в задумчивости и накручивает длинный локон на пальчик с коротко остриженными коготками без лака.

На любой вопрос по работе, она внимательно смотрит на вопрошающего. Отвечает, убедившись, что собеседник никак не отличается от своего нормального состояния. Если что-то не как всегда, она, прежде ответа, интересуется что случилось. Никогда не ошибается.

Мне жаль, когда она выслушивает жалобы коллег. Сидит, слегка склонив голову, и нежно смотрит на страдалицу. Я не хочу, чтобы она принимала все близко к сердцу. Девицы уходят от нее окрыленные, а она потом подолгу молчит, задумчиво глядя в окно. Накручивает локон на палец. Она не должна нести все горести мира, ее тонкие плечи опускаются, и нет крыльев, чтобы их поднять. Я хочу подарить их тебе, моя девочка. Хочу сделать тебя счастливой.

Я увезу тебя в Париж.

Мы остановимся в доме с мансардой.

Принести тебе в постель завтрак. Поставить поднос у изголовья кровати и любоваться рассеянным светом из мансардного окна, тонущем в море иссиня-черных волос, раскинувшимся по белой подушке. Ты уже просыпаешься, но не открываешь глаз. Я откину пух одеяла и расстегну белую рубашку, в которой ты спишь. Увижу тонкие ключицы, в которых, как после отлива в ракушках, остается вода после душа. Загорелая грудь с сонмом веселых веснушек. Расстегну еще одну пуговку и покажется округлость груди. Сладкие, мягкие с вишенкой темного соска на вершине. И тут уже будет не удержаться: я прильну к нему и упрусь языком, он немедленно отзовется, превратившись в косточку. Ты мурлыкнешь и потянешься в кровати.

Мы сделаем как потягуши как в детстве. Ты улыбнешься и перевернешься на живот. Открою твою спину и, надавливая и разминая спущусь синхронно ладонями к упругой попке, не удержусь от поцелуя. Ты так хороша в истоме этой утренней дымки. Загорелая шелковая кожа и пробуждающаяся грация округлых изгибов. Посмотришь на меня игриво и улыбнешься. Как я люблю эту нетронутую помадой зовущую улыбку. Не будешь целоваться - еще не чистила зубы. Но никто не запретит мне медленно раздвинуть твои ножки и поцеловать другие губки. Теплые, влажные. Ты отдашься моей воле. И мне раскроются теплые влажные врата розового счастья. Я раздвину пальцами пушистую оболочку и вопьюсь губами в ожидающую плоть . Почувствую на языке набухший клитор, обойду его вокруг и втяну в себя горячую плоть. Приподниму на ладонях томную попку и ты отзовешься изгибом позвоночника и легким толчком позовешь меня войти языком внутрь. Тебе, разгорающейся, этого будет мало, и, целуя взасос твою сочащуюся нежность, я вторгнусь глубже ритмично пальцем. И не остановлюсь, до тех пор, пока его не сожмет первый апогейный спазм. Я замедлюсь и дождусь второго. А потом еще столько, сколько ты мне сегодня дашь, пока не расслабишься и не обмякнешь в моих руках. И я еще чуть дотронусь языком до всех утомленных точек, чтобы на финальном аккорде увидеть крохотную мурашку под вздыбившимся волоском и поймать усталый взгляд из-под опускающих век и блуждающую улыбку полуоткрытого рта. И буду сидеть и разглядывать мою любимую девочку или устроюсь рядом под облаком одеяла на еще несколько бесконечных мгновений неги.

Ты еще не знаешь, что я готовлю. Это будет сюрприз. Прямо сегодня на празднике я отведу тебя от выпивающей толпы и вручу билет с твоим именем. Мы заедем к тебе, я буду терпеливо ждать, пока ты разрешишь вечное «надеть и перегруз багажа». Все не важно, ты прекрасна любая. Думаю, самая красивая нагая. Или мы все докупим на полях. Лишь бы ты стала счастливой, и веснушки взлетали в улыбке. Моя прекрасная. Я буду носить тебя на руках.

Какая же гадская слякоть! Машину не открыть, не извазившись в серой жирной слизи на ручках. Серое небо, темно-серый город, черные силуэты прохожих с кислотными вкраплениями ярких пуховиков тех смельчаков, кто еще борется с опускающимся зимним мороком. Только увеселительные заведения еще изображают мягкоклиматную Европу. Захожу. Вот, сейчас все и решится.

Ну где же ты, моя дорогая. В толпе тебя нет, но тебя видели. Темные коридоры, глубокие тихие комнаты. Твоя тень. Ты не одна? Кто он? Держишь его за руку, просишь остаться. Не уходить и взять тебя с собой? А он уходит.

- Юлечка, что с тобой? Малыш, не плачь! Ти-ишь... Что случилось?

- О-о!

Вздохнула.

- Ты? Привет, все хорошо.

- Привет! Кто это был?

- Никто.

- Прекрасно выглядишь.

Она оцепенела, окинула меня холодным взглядом. Ощерилась на скользкое мгновение, но мгновенно изничтожила эту вольность. Сделала нейтральное лицо. Шелковые черные волосы обрамляли загорелое лицо. Синее облегающее платье с одним плечом обнимает хрустальную талию. Бесконечные ноги в хрустальных туфлях. Она воплощала изысканность и великолепие.

- Юля, у меня предложение...

- Какое! Какое у тебя предложение.

В резком прыжке схватила меня за руку и потащила к дымчатому зеркалу во всю стену.

- Смотри! Смотри! Это же смешно просто!

Темные волосы, синее платье с одним плечом, обнимающее скульптурную фигурку, хрустальные туфли. Все два раза.

Странные зеркала…

- Ты пришла толстая, со стрижкой под мальчика. Ты была невменяема. Мы понимали, что у тебя тяжелый развод. Мы жалели тебя. Мы носились с тобой почти год, и чем ты отплатила? Ты была похожа на всех по очереди. Но посмешище сделала из меня: ты теперь полная моя копия, и этот прикид уже ни в какие рамки! Ты сумасшедшая! И почему ты выбрала именно меня? За что? За то, что я больше всех с тобой носилась?

Я смотрю в зеркало. И там двое. Юля. И я?

- Я - кто?

- Не помню... Страшная и коротко стриженная? Не помню этого. Светлая плоскость в голове, я ничего не помню. Нигде совсем не больно. Кроме Юли, никого нет.

Такая прекрасная, долго слушающая, прощающая. Помню, кто-то бил, а потом долго говорил, как не хотел этого. Никогда не отвлекающаяся от проблемы, да, уйти даже не рассматривалось, надо было быть с ним до конца. Когда всем уже скучно и все понятно, а я все верила, что он обязательно изменится, и будет совсем по-другому ко мне относится. Так, как я отношусь к ней…

В зеркале одна.

Ю-ли-я.

Мой островок.

В океане сна.