ПРОЛОГ

 

- Мой парень после длительной разлуки заявил, что у него спермотоксикоз. Что это такое, и как он действует на мужчину?

Борис Бехер, врач-сексолог:

В медицине термина «спермотоксикоз» не существует, так в народе называют длительное отсутствие секса. Первое время у мужчины могут быть неприятные ощущения в области яичек - со временем это пройдёт. Но продолжительное воздержание для сильного пола чревато серьёзными проблемами с эрекцией, так как отсутствие семяизвержения понижает уровень половых гормонов в крови, а это уже может привести к импотенции. Интимная жизнь должна проходить в чётком, стабильном ритме в зависимости от физических возможностей и сексуальности партнёров.

- Спермотоксикоз - (от греч. сперма — семя; греч. токсикоз — ядовитый) В традиционной медицине такое явление отсутствует. Спермотоксикоз — болезненное состояние у человека мужского пола, в основном психосоматическое, обусловленное действием на организм отсутствия семяизвержения.

Проявляется как желание полового акта. При спермотоксикозе голова перестает нормально выполнять свои функции, происходит переход в состояние условного отравление организма.

При спермотоксикозе мужчина теряет работоспособность, бдительность, становится раздражительным, превращается в животного самца.

Все мысли направлены на получение полового удовлетворения (наслаждения).

Проблема решается семяизвержением (эякуляцией).

Варианты семяизвержения могут быть как акты вагинального секса, так и другими формами получения оргазма — ласками, мануальной стимуляцией полового органа мужчины, в виде маструбации (онанизм, рукоблудие), а также оральным, или анальным сексом, включая пенетрацию.

У женщин спермотоксикоз отсутствует.

Многие женщины недооценивают проблему спермотоксикоза у мужчин. Будучи в паре с мужчиной нужно следить за проявлениями спермотоксикоза и, что называется, систематически «доить» мужчин, иначе они пойдут к другой самке.

Нужно понимать, что когда сперма «бьет в голову», у мужчины переключается мышление на другие задачи, и винить его в этом нельзя, нужно находить способы и методы семяизвержения у мужчин.

Периоды спермотоксикоза у различных мужчин разные, у кого-то 1 месяц, а у кого-то два-три дня.

Соответственно женщины во время месячных (~ 1 неделя) попадают в критическую зону явления спермотоксикоза у мужчин.

- Рукоблудие. "Грехи блудные естественные: блуд и прелюбодеяние. Грехи блудные противоестественные: малакия, мужеложство, скотоложство и им подобные" (свт.Игнатий Брянчанинов, т.1, гл. "Восемь главных страстей с их подразделениями и отраслями"). Малакия - греческое слово и означает – онанизм, или рукоблудие. "Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии (онанисты), ни мужеложники… – Царства Божия не наследуют".

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ

 

Лекция началась с неожиданного – на доске вывесили два плаката с голой женщиной и голым мужщиной, со всеми неприкрытыми местами. Нельзя сказать, что наш институт был продвинутым в вопросах воспитания половой культуры, но сегодня, по-видимому, решили сделать первый шаг. На нашем факультете интернационального и европейского права Университета Париж Пантеон-Сорбонна, мы изучали всё что угодно, кроме голых тёток и дядек, но преподаватели, по-видимому, решили исправить эту несправедливость. По аудитории пробежал оживлённый ропот, под который на кафедру поднялся средних лет мужичёк в очках.

- Итак, господа, сегодня мы будем говорить об онанизме.

Ему пришлось прерваться, так как в аудитории поднялся невообразимый шум: кто-то смеялся, кто-то хлопал, кто-то топал ногами – в общем, всё как всегда, когда речь заходила о чём-то интересном.

- По вашей реакции я понял, что каждый из вас испытал на себе это действо, и не только испытал, но и получил при этом порцию удовольствия в той, или иной степени. Сразу скажу – это нормально. Готов спорить, что большинство из вас тщательно скрывают это, но, смею вас заверить, этим занимается практически сто процентов населения Земли. Мы с вами не исключение, поэтому перейдём сразу к анализу этого популярного занятия. Согласитесь, в мире трудно найти такое занятие, которым бы увлекались все, включая священнослужителей и инвалидов. А коль это так, скажите мне, пожалуйста – почему это является грехом и, как следствие, приводит к тому, что шансов попасть в рай, нет ни у одного представителя нашей цивилизации. Ведь малакия, с греческого – онанизм, рукоблудие, является неестественным блудным грехом, наравне с мужеложством, скотоложством и так далее. Для того, чтобы разобраться в этом предлагаю вам всем вспомнить, как всё начиналось, - тут он сделал паузу, оглядел зал и продолжил, - я не буду вас вгонять в краску и сам отвечу. У каждого в первый раз это происходило по-разному: кто-то получил первый оргазм залезая по канату, кто-то во сне, кто-то по совету друзей, а я, например, борясь со старшей сестрой. В любом случае – это происходило неосознанно и спонтанно. В чём же здесь грех? Его здесь нет! Грех в том, что осознав технику разрядки от воздержания, а в детстве и юношестве по-другому не бывает, мы с удовольствием повторяем всё это, получая удовольствие, то есть оргазм, неестественным путём. Вы согласны?

- Нет, конечно, - крикнул кто-то с последнего ряда. Все обернулись в его сторону.

- А почему нет? – приглашал к диалогу преподаватель.

- Я согласен, что мужеложство и скотоложство неестественный способ разрядки от воздержания, - начал Мишель, парень из Марокко, - но онанизм тем и отличается, что происходит естественно, от того же каната, во сне, или поглаживания самого себя. Мы ведь не грешим, когда делаем массаж, или купаемся для удовольствия. Так и наши руки не блудят греховно, а делают движения, которые приносят радость, освобождение от гнетущего.

- Вот, - прервал его учитель, - молодец! Суть в том, что человек, особенно мужского пола, не может нормально, полноценно жить и трудиться, если его мысли заняты только тем, что ищут возможность освободиться от тяжёлого состояния, называемого в народе спермотоксикозом. Не находя другого выхода, а в детстве и юности его вообще нет, юноши и мужчины делают это самостоятельно. В мире было бы в сотни раз больше насильников и сексуальных маньяков, если бы человек не мог сам себя освободить от этой болезни. И тогда я опять вас спрашиваю – в чём грех?

Зал ответил легким ропотом, но никто ничего не говорил вслух.

- Вот скажите, девушки, вам было бы приятно сидеть в нашей аудитории, если бы вместо милых и приятных парней рядом с вами, сидели бы озлобленные мужики, с нарушенной психикой и налитыми кровью глазами, пожирающими вас похотливыми взглядами? «Конечно, нет!» – отвечу я за вас. Так что, дружно начнём кричать: «Регулярный онанизм укрепляет организм!»?

- А что, есть и обратная сторона медали? – выкрикнул кто-то.

- Конечно, друзья мои, конечно. И вот тут мы начинаем подходить к тому аспекту, который однозначно говорит: «Онанизм – вреден!» Причём об этом в один голос говорит как медицина, так и церковь. И хотя застойные явления в простате никогда ни к чему хорошему не приводили (имеется ввиду простатит, рак предстательной железы и т. д) медики говорят однозначно - главная профилактика от застойных явлений в простате – регулярная половая жизнь с постоянной, любимой женщиной. Ведь многие даже не представляют, насколько важны чувства для чисто физиологического акта опорожнения простаты. Степень выделения секрета зависит от высоты оргазма. Когда нет психологического влечения к партнерше, возникает неполное опорожнение выводных протоков ацинусов. Застой и задержка секрета создает почву для возникновения воспалительного процесса, формирования камней и развития фиброзных, рубцовых изменений в простате. Технический секс, которым вы, молодые люди частенько подменяете понятие любовь, приносит только частичное освобождение психики и простаты. Тот же онанизм, который так же частично приносит пользу, фактически является не той монетой, которой мы должны платить за многочасовое сидение за компьютером, за доступное порно, за девиц, которые сами прыгают в постель – просто так, чтобы сравнить размеры пенисов у знакомых. Любовь, или, как минимум сильное увлечение и симпатия, придающая взаимоотношениям между мужчиной и женщиной особую, нервно-чувственную ауру, только это может дать истинное наслаждение и, соответственно, здоровье.

Казалось, преподаватель достиг того, чего хотел. Все молчали и переваривали в умах сказанное.

- А для чего Вы повесили эти картинки? – раздался голос сзади.

- Вы, вероятно, думаете про ружьё, которое висит в первом акте?

- Ну, типа того.

- Нет, ничего такого не будет, просто хотел изначально привлечь Ваше внимание. Знаете, я недавно видел на заднем стекле машины объявление: «Принимаем заказы на убийство» и ниже «А теперь, когда вы обратили внимание – продаю гараж». Так что, как вы говорите – типа того.

Он слегка поклонился и вышел под наши аплодисменты.

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

 

Иван Николаевич каждый раз, из года в год, заходя в столовую, первым делом смотрел на Клару и не переставал удивляться двум вещам. Первое, что он не понимал - как такая молодая девка, а ей было всего-то двадцать восемь лет, могла довести себя до такого состояния. Юра, её муж, говорил по секрету, что она весит уже сто пятнадцать килограмм. Это при росте сто шестьдесят два сантиметра! Одна на кухне, на буровой, целый день пашет, как лошадь, и ведь не только не худеет, но и продолжает полнеть. Не понятно. Но самое непонятное было другое – как они занимаются сексом? Юрка об этом не рассказывал, а сам он даже представить не мог. Может это, конечно и лучше – чтобы всегда под боком была баба, но не такая же. Сам он очень трудно переносил вахту только по одной причине – мучил спермотоксикоз. Можно без этого дела прожить неделю, ну две, а месяц – очень тяжело. Вахтовый метод работы – месяц тут, месяц дома – его уже давно достал, но бросать такую работу он не имел права. Нужно доучивать сына, да и дочери тоже ещё помощь нужна. Так вот и мучился, уже почти двадцать лет. С собой он всегда возил небольшую фотографию полуобнажённой Деми Мур, из фильма «Стриптиз». Она ему и помогала переносить длительное отсутствие секса. Это уже вошло в привычку – как только он оставался один, он доставал карточку и грезил с помощью правой руки. После засыпал, и потом спокойно шёл на работу. Работа была очень тяжёлая и ответственная – помощник бурового мастера. Нельзя, чтобы посторонние мысли отвлекали от сложного процесса и, поэтому, он очень любил Деми Мур. Даже больше, чем жену. Конечно, он женился по любви, родили и воспитали детей, и сейчас, после двадцати лет брака, он испытывал к ней, своей Валюше, самые хорошие чувства, но…. Последние две вахты, после которых он прилетал домой, заставили его серьёзно задуматься. Всё было как всегда – встреча в аэропорту, дорога домой с расспросами и рассказами новостей, обед и - страстные поцелуи в постели. Но в последний раз ОН просто не встал. Пошутили, списали на долгую дорогу, и спокойно заснули. На следующий день «это» всё-таки произошло, но как-то вяло, без должного фанатизма, который всегда присутствовал после долгой разлуки. И так было весь месяц, пока он был дома. Ему лишний раз уже не хотелось быть объектом странных взглядов жены, ну, а Валюха была просто в недоумении. Так и расстались. Приехав на работу, он много думал об этом и не понимал в чём дело. Прошло две недели, и он вынужден был доставать Деми Мур. И вот тут произошло невероятное – оружие его работало, и было в отличной форме. Он успокоился и стал ждать конца вахты и встречи с женой. Встреча произошла, но все повторилось – осечка. Жена устроила небольшой скандал, обвинив его в том, что у него «там» кто-то завёлся. Он её успокоил, но прежнего контакта уже не было. Это стало как мучение. Жена, погладив его, убеждалась, что ничего полезного не происходило, с раздражением отворачивалась, ну, а он стыдливо целыми днями прятал глаза. Сейчас, когда вахта опять подходила к концу, он с ужасом ожидал, что будет дома. Он достал потрепанную карточку, внимательно посмотрел на неё, вздохнул и, как обычно, окунулся в грёзы.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

 

После прошедшей лекции факультет взорвался. Во всех разговорах проскальзывало то, что все они услышали от знаменитого профессора из Дании. Всеобщее веселье перекинулось на приколы и разговоры.

- Девчонки, пойдёмте с нами лечить спермотоксикоз, – прикалывались пацаны.

- А без любви полностью не опорожнишь простату! – парировали дамы.

- Так давайте с любовью, а то ведь рукоблудие неестественный грех!

- А мы теперь и естественным грехом не будем без любви заниматься!

Ну и так далее. Сергей, конечно, прикалывался и смеялся вместе со всеми, однако ему было не до смеха. Дело в том, что он был конченным онанистом, и теперь понимал, что нужно срочно эту ситуацию менять. В детстве и юности его родители, спасибо им конечно за это, заставляли день и ночь сидеть за учебниками, заниматься с репетиторами и ходить на платные курсы французского языка. В результате – у него толком и девушки постоянной не было. В то время, когда его сверстники уже познавали сладости взрослой жизни по дачам и свободным хатам, он в своём активе имел только ночь с Любкой, одноклассницей. Но ночью этой он только и добился того, что залез рукой ей в трусики и помог получить оргазм. «Туда» было нельзя, а оральный секс она категорически отвергла. После этого они перестали встречаться, так как маструбировать она могла и сама, а встречаться без особых чувств и целоваться по подъездам – ни ей, ни ему было не интересно. Потом была ЮрАкадемия, которую он закончил с отличием, потому что отец пообещал ему учёбу в Собоне, если он отлично окончит. Всё так и случилось, но опять личная жизнь его была поставлена на второе место. Учиться, учиться и ещё раз учиться. Пару контактов у него, конечно было. Тогда, на первом курсе, когда праздновали окончание первого семестра, он снял проститутку на ночь. Но уже через двадцать минут выгнал её, так как ему стало противно. Просто представил сколько литров семенной жидкости приняло её лоно. По той же причине он не стал долго встречаться с Ленкой, с параллельного курса, которая уже давно была девушкой всеобщего пользования. Она всегда, не стесняясь, говорила: «Если хорошо покормят и дадут выпить – я никогда не против раздвинуть ноги». Он был из провинции и, поэтому, все продвинутые девицы могли максимум мило улыбнуться ему, а в мыслях у всех них был только поиск хорошей партии для семьи. В общем, не складывалось. И приходилось ему, как и в школе, работу по освобождению простаты доверять правой руке.

В Сорбонне было ещё хуже – нормальных баб вообще не было. Все эти развратные тёлки вызывали только отвращение. Как можно было их целовать, если у них во рту побывало столько всего разного и грязного? От одной этой мысли его тошнило.

Заканчивался четвёртый курс. Скоро можно будет поехать домой, поездить по рыбалкам, за грибами. В мечтах о каникулах он сам себе пытался врать. Конечно, всё это будет, так же как и встреча с родителями, сестрой и друзьями. Но в глубине души он очень надеялся и мечтал встретить ту, которая освободит его от этого тяжёлого груза, от этой дурной привычки, от этого постыдного прошлого.

 

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

 

Врач сообщил, что простатит бушует во всю. Как гром среди ясного неба. Хотя доктор «успокоил», что это ожидаемо, так как часто мужчине приходиться переносить длительные регулярные воздержания.

Домой шли под ручку. Валюха даже обрадовалась тому, что сказал доктор. По её логике главное – что это не баба на стороне. А то, что это серьёзная болезнь её ничуть не расстраивало. «Вылечим, и не такое сейчас лечат», - сразу же сказала она. Доктор очень много всего наговорил, но главное – регулярный секс, желательно с одной, любимой особой. С души отлегло. Домой пришли – и его прорвало, как тогда, в гостинице, которая была с большим трудом снята на сутки для их встречи, в молодости. Вино, свобода, полный интим, а не зажималки в гараже, вид шикарного молодого тела – сделали своё. Теперь всё было иначе – была свобода от гнетущих мыслей, причём как с её, так и с его стороны.

Жизнь налаживалась, Валька цвела, как майская роза, а за окном бушевала весна. Были сданы анализы, выписаны таблетки и назначен приём на тринадцатое число. Это число было счастливым в их жизни: они жили в тринадцатом доме, Света, старшая дочь, родилась тринадцатого числа, да и познакомились они тринадцатого июня. Как раз сынок сообщил, что приезжает на каникулы – так что целых полмесяца они будут вместе. Может с невестой познакомит – дочка что-то намекала, но он так ничего не понял. Ну да ладно, главное – скоро все увидимся.

 

remark: Я мог бы закончить свой рассказ тем, что сын приехал с невестой, и они вскоре поженились, что все проблемы в семье закончились, болезнь отступила, а отец перестал работать вахтовым методом, устроившись на хорошую должность в родном городе. И вообще - нет такой проблемы, которую невозможно решить вместе, с любовью и взаимопониманием, но, …в реальной жизни всё не так просто.

 

Анализы после приёма у доктора тринадцатого числа Ивану Николаевичу пришлось сдавать ещё раз – что-то там было не понятно. Он сдал анализы все, какие только можно: и кровь из вены, и кровь из пальца, и мочу, и даже рентген. Врач сказал надо, чтобы определить точно степень заболевания, и, соответственно, лечения. Девочкам из лаборатории заплатил за скорость, и они пообещали к двум часам подготовить все результаты. Валюха была на работе, и он зашёл, пока было время, к старому приятелю. Тот обрадовался и сказал, что неплохо было бы «посидеть за чаркой». Договорились встретится в три часа, после того, как сходит к доктору. Прогулка по городу его успокоила, и в два часа он, абсолютно спокойный, зашёл к врачу.

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

 

Влюбился он сразу. Сергей сразу понял – это она. Так бывает. Так случилось. Он ехал к родителям, на каникулы, с аэропорта, и она подсела к нему на сидение в маршрутке. Куда исчезла стеснительность, откуда взялась смелость – он не понимал, но, тут же, перешёл к делу:

- Привет, меня зовут Сергей, - сообщил он, как бы по секрету, попутчице.

Она посмотрела на него сквозь очки, опустив книгу, и слегка кивнула, затем опять вернулась к чтению.

- У Вас не получится меня игнорировать, я хочу с Вами познакомиться.

- А с чего это Вы решили, что я знакомлюсь в общественном транспорте? – удивилась она, отложив книгу.

- Всё правильно, Вы не должны знакомиться в общественном транспорте, просто глупо будет мне за Вами следить, куда Вы едите, потом узнавать – кто Вас знает, а затем подговаривать кого-то, чтобы нас познакомил. Не проще ли без посредников?

- А зачем Вам знакомство со мной? Неужели я похожа на тех доступных женщин, которые с удовольствием заводят новые знакомства, вне зависимости от места и обстоятельств?

- Вы вообще ни на кого не похожи. Согласитесь, сейчас редко встретить красивую девушку, которая с удовольствием читает «Три товарища» Эрих Марии Ремарк, а не сидит, тупо упёршись в айфон?

Она слегка улыбнулась, прикрыла книгу и, в первый раз, внимательно посмотрела на него.

- Итак, я Сергей, - он протянул ей руку.

- Ну, хорошо, я Катя, - и их руки прикоснулись в лёгком рукопожатии.

Не понятно почему, но по коже пробежали мурашки.

- А почему Вы без чемодана?

- То есть?- удивлённо спросила она, а затем спохватилась, - Вы, вероятно, решили, что я откуда-то прилетела?

- Ну, да. По моим наблюдениям люди ездят из аэропорта, в основном, откуда-то прилетев.

- Ну, значит я исключение, - улыбнулась снова она.

- Я же говорю, что Вы ни на кого не похожи. Просто ездили в аэропорт послушать звуки взлетающих самолётов, так?

- Нет, - она начинала общаться без напряжения, - я ездила туда по работе. А Вы?

- А я - нет. По учёбе.

- Сплошные загадки, - она отвернулась к окну, как бы обижаясь.

- Катя, а вы уже свободны от работы? Как-никак пятница, короткий день.

- А что? Хотите провести со мной вечер? Так это у Вас не получиться. Работа у меня заканчивается через час, и я уезжаю к родителям, в деревню, так что - зря старались!

- А можно я с Вами поеду в деревню?

- Зачем?

- Ну как, с родителями познакомимся, покажете мне деревенскую красоту.

- Ну, Вы даёте, молодой человек. Десять минут знакомы, а он уже с родителями собрался знакомиться. Вы знаете, Сергей, у меня взрослые родители, и они очень попросили меня не возить к ним всяких, тем более, случайных знакомых. Они будут рады только в одном случае – когда я им привезу своего жениха, будущего мужа.

Глаза её победно светились, и она, с гордостью, открыла книгу, давая понять, что разговор закончен.

- Катя, - он взял её под руку, - так это как раз тот случай. Я хочу на Вас жениться.

- Ладно, молодой человек, поприкалывались, и хватит, мне на следующей выходить.

Она встала и пошла к выходу. Потом повернулась и проронила:

- Всего доброго, женишок!

С огромным чемоданом он выскочил следом за ней, но она шла слишком быстро, он не успевал. Тогда, выскочив на край тротуара, он поднял руку, и, через пять секунд, возле него остановилось такси. Бросив чемодан в багажник, он скомандовал:

- Вон за той девушкой, в белой куртке, но близко не подъезжай.

Девушка зашла в какое-то административное здание.

- Что это за фирма? – спросил он у таксиста.

- Водоканал.

Он глянул на часы.

- Полчетвёртого. Они сегодня до четырёх?

- Да, они в пятницу до четырёх.

- Слушай, шеф, будь другом, мотанись купи штук пять гвоздик, а я здесь подожду, даже чемодан не буду вынимать. А потом её подождём и поедем в деревню.

- Какую?

- А хрен его знает. Вот выйдет и скажет.

- Любовь – морковь?

- Ну, типа того. Сделаешь? Держи деньги.

- Ладно, давай, тут не далеко.

Катя вышла в пять минут пятого и сразу, на пороге, получила букет гвоздик. Коллеги одобрительно загудели, она покраснела и жестом предложила отойти.

- Ты что, серьёзно?

- Ну, я же не похож на придурка?

- Очень даже похож.

- Кать, смотри, вон стоит такси, мы сейчас садимся и едем знакомиться к твоим родителям. Потом поедем к моим. А чтобы ты поверила мне – смотри, - он достал из кармана студенческое удостоверение, в котором была его фотография. – Я учусь во Франции, в Сорбонне, приехал к родителям, на каникулы, вот мой паспорт. И пожалуйста, не думай долго, а то у меня денег не хватит.

Сказать, что она была поражена – значит не сказать ничего.

- Ну, ты точно ненормальный, - только смогла она выговорить, направляясь к такси.

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

 

При слове «рак» все люди выглядят одинаково. Глаза пустые, нижняя губа начинает трястись, на губах застывает красноречивое недоумение. Иван Николаевич был, кажется, готов ко всему, но всё равно это слово прозвучало зловеще.

- Это уже точно?

- А вы думаете, что это я вас просто так на повторные анализы направил?

- Да, - опустил голову в полной растерянности он, - и что теперь?

- А теперь будем лечиться и тут, в общем-то, у нас с Вами неплохие перспективы. Рак простаты лечиться почти в восьмидесяти случаев из ста, так что с этим как раз проблем быть не должно.

- А с чем будут проблемы?

Врач внимательно на него посмотрел, снял очки, встал и подошёл к нему вплотную.

- А проблемы у нас вами будут с вирусом иммунодефицита, проще говоря, со СПИДом.

Глаза их встретились, и каждый из них пытался в них прочитать своё. Доктор думал: «Начнётся истерика с матами и угрозами, или нет?», а Иван Николаевич пытался найти в глазах собеседника намёк на розыгрыш.

- Вы не шутите?

- Нет!

- Это полный …..

- Да, это, голубчик, как два туза в прикупе на мизере, в преферансе.

- И что теперь делать?

- Лечить, что делать! Заразились вы недавно – не больше полгода, так что и здесь шансы есть. Вы в первую очередь придумайте, что жене будете говорить о своих похождениях, а завтра ко мне, начнём бороться.

- Жене? Так Вы думаете, что это я?

- Я не думаю, я предполагаю, а вы уж там сами, без меня, разберитесь, и завтра вдвоём ко мне. До свидания, и не опаздывайте, в десять жду.

Иван Николаевич вышел из кабинета и тут же присел. В голове творилось что-то невероятное, и он никак не мог прийти в себя. Минут через десять в голову пришла мысль, от которой ему стало плохо. Он точно знал, что у него последние три года ни с кем, ничего «на стороне» не было. И так получалось, если доктор сказал полгода, то это всё от Вальки? Значит, он там терпит все эти тяготы и лишения, а она тут…. Он встал и резко направился к выходу. Возле ступенек его ждал Генка, тот самый, с которым они договорились посидеть за рюмкой.

- Ну, что, как там, не смертельно? – улыбаясь, спросил он.

- Как раз смертельно. Очень даже смертельно. Гена, мне сейчас не до тебя, так что…хотя, - тут он замолчал, глянул внимательно на него и схватил за грудки, - А теперь рассказывай, что знаешь про Вальку.

- Слушай, Ваня, ты это, полегшее, я как раз тебе всё и хотел рассказать. Пойдём, посидим, я всё что знаю – расскажу, а что не знаю, то врать не буду.

Иван Николаевич отпустил его.

- Извини, пойдем, тут такое дело, надо срочно выпить.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

 

В голове вообще не было никаких мыслей. Если раньше он себе представлял знакомство с родителями невесты, как волнующее событие, то сейчас он был абсолютно спокоен и всю дорогу только и поглядывал на свою будущую невесту. То, что это она - у него не было ни малейшего сомнения. «Это судьба», - убеждал он сам себя и не давал никаким другим мыслям даже малейшего шанса на существование.

Через полчаса подъехали к небольшому, но ухоженному дому, со спутниковыми антеннами на фасаде. Катя вышла, а он задержался расплатиться с водителем. Когда тот назвал сумму, Сергей понял, что не хватит. Вывернув карманы насчитал только половину.

- Ладно, давай сколько есть, сам таким безбашенным был, - согласился таксист.

- Спасибо, шеф, - не знал как отблагодарить его Сергей, - дай визитку, буду проездом наберу.

Тяжёлый чемодан был сейчас совсем не к месту, но что поделать. Вошли в дом. В комнате их встретила приятная высокая женщина, лет пятидесяти и грозного вида мужчина, той же возрастной категории. Разговор как-то не складывался, было видно, что Катя и её мама нервничают, а отец вообще практически не участвовал в разговоре, только хмыкал иногда. Кое-как дотянули до ужина, и тут выяснилось, что Катин отец без «ста граммов» за стол вечером не садится. Причём пьёт он только напитки своего приготовления. И хотя последние полгода Сергей всего несколько раз пил пиво и вино, пришлось принимать участие.

- Так как к тебе относиться, студент загранишный? – С иронией поднял первую рюмку отец.

- А вот посидим, выпьем, поговорим, там сами и решите. Что толку, если я сейчас буду тут Вам свои чувства и планы рассказывать. Утро вечера мудреней, - закончил ни к селу, ни к городу он и резко опрокинув рюмку, стал закусывать.

- Ну, ну, - отец тоже выпил.

- Катя молчала практически весь вечер. Было видно, что ей самой было интересно, чем это всё закончится.

Закончилось, по-видимо, всё плохо. Проснулся он на сеновале, одетый. Кругом бегали куры, и гавкала противным лаем собака. Конец вечера он не помнил, и потому уже был готов к тому, что его чемодан стоит возле выхода. Голова не болела, но тяжесть от спиртного чувствовалась. Надо было набраться смелости, вставать и идти извиняться, если что-то натворил.

Он постучал в дверь, вышла Мария Никитична, мать Кати.

- Доброе утро зятёк, заходи, что встал на пороге?

- Доброе утро!

Стол был накрыт жаренными сырниками, со сметаной и вареньем.

- Сейчас, позову всех. Катя, Саша, за стол, женишок проснулся.

Вышла Катя в красивом халате и сразу улыбнулась:

- Привет, голова в порядке?

- Ты знаешь, голова не болит, но какая-то тяжёлая с непривычки.

- Мой напиток лучше любой этой гадости магазинной, - из комнаты вышел Александр Михайлович, - как, зятёк, не замёрз?

- Да, нет, нормально.

- Ну коль так, давай завтракать.

За завтраком выяснилось, что вчера, при всех, признавался в любви Кате и назначил свадьбу через две недели.

- Не передумал за ночь? – все обернулись к нему.

- Нет, конечно. Вы же знаете, что у пьяного на языке, то у трезвого на уме. Завтра едем знакомиться к моим родителям, а потом к вам – свататься.

- Ну, ладно, ешь, давай, сметаны побольше – быстрее отпустит.

Когда позавтракали, Катя предложила прогуляться – показать ему прелести деревенской жизни. Всё действительно было красиво – и ухоженный пруд в центре села, и старая мельница, и дорога мощёная, но интересовало его совсем не это.

- Кать, ты мне напомни, ты вчера согласилась выйти за меня замуж, а то я как-то смутно….

- Конечно согласилась, - улыбнулась она, - ведь ты сказал, что если я откажу, ты повесишься на первом суку.

- Да?

- Да, но согласилась я не поэтому.

- А почему?

- А потому что ты сказал, что в одну постель мы ляжем только после свадьбы - как у нормальных людей.

- Вот тут я, конечно, дал маху. Ну, ничего, потерплю, дольше терпел. А как насчёт поцелуя?

- Ты действительно ненормальный, но, наверно, я тебя такого и ждала так долго.

Губы их прикоснулись, и только тут он вспомнил, что забыл почистить зубы.

- Несёт перегаром?

- А сам-то как думаешь?

- Не хорошо отвечать вопросом на вопрос, но на дурацкий можно. Ну, что, Кать, звоню своим, едем знакомиться?

- А что это ты так торопишься?

- А то, что вчера пообещал до свадьбы ни-ни, вот и тороплюсь.

- Ну, понятно, спермотоксикоз.

- А ты откуда знаешь?

- Так ведь ты вчера нам с моим отцом целую лекцию об этом прочитал.

- Ты серьёзно?

- Ну, да!

- Да, тогда ты просто обязана через час быть готова к поездке.

- Электричка через два часа, так что пойдём пообедаем и вперёд, на борьбу со страшной болезнью века!

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

 

Первая бутылка закончилась очень быстро, даже не успели принести горячее. Пили и ели быстро, чтобы потом не отвлекаться по мелочам. Оба знали – разговор будет долгий и не простой. Иван Николаевич просто ел и пил от нервов. В голове всё смешалось, и он думал, что для наведения порядка в мыслях просто необходимо принять определённую дозу. Ну, а Гена просто хотел снять камень с души и, попутно, решить кое-какие вопросы личного характера. Когда горячее вместе со второй бутылкой принесли, Гена налил и, поднимая рюмку, произнёс:

- Хватит жрать, пора мне тебе кое-что поведать, пока трезвые.

Выпили молча, закусили.

- Ну, давай, выкладывай, как ты, сволочь, от меня всё скрывал, - он отложил вилку и нож, уселся поудобней.

- Ты знаешь, Вань, а я себя сволочью и не чувствую. Для начала пойми, что когда дочка твоя переехала в ту квартиру, что ты ей купил, Валька твоя…

- Не моя она мне теперь, - прервал его Иван Николаевич.

- Ладно, так вот, сестра моя, Таня, ну, одноклассница твоя, рассказала мне, что Валька стала поздно возвращаться с работы. Живёт она в доме напротив и всё видит – кто, когда и с кем. Но, по началу, думали, что работает человек допоздна, мало ли – муж в отъезде, сын учится, дочь устраивает свою личную жизнь, что ещё человеку делать? Так вот, когда ты месяц назад уехал, сидели мы с Танюхой на кухне, обмывали премию. Видим, за домом такси в кустах остановилось. Из него выходит Валька и шмыг домой, стараясь не привлекать к себе внимания. А через пять минут из такси выходит водитель и следом за ней. Мы сидим – мало ли, может, забыла баба что-то, вот человек и понёс. Короче, вышел он через два часа, и мы с Танькой поняли, что к чему. Потом Танька рассказывала, что он чуть ли не каждый день так к ней в гости захаживает.

- Кто он? - сжав зубы, выдавил из себя Иван Николаевич. Не русский он, таксует на синей девятке. Танька говорит, что живёт на квартире с какой-то чумой, в общем, какой-то непонятный крендель, не местный.

- Так это он и заразил её, а она меня, - он взялся наливать.

- Чем заразил–то?

- СПИДом, Геночка, СПИДом!

- Да ты что? Правда?

- А ты думаешь я просто так к доктору зачастил? – они выпили, и он продолжил. – Случилось, Генка, интересное кино. Я значит пашу там на буровой. Без бабы, без водки, без всяких излишеств. За эти годы от воздержания без бабы заработал себе сначала простатит, а потом и рак предстательной железы. Три месяца назад у меня перестаёт нормально вставать на жену, так как спермотоксикоз во время вахты я лечил своей правой рукой. Два месяца назад уезжаю с этой непонятной ситуацией на работу, а жена решает, что ей не надо воздержания и заводит себе какого-то вонючего таксиста, причём так заводит, что заражается от него СПИДом, а потом, когда приезжаю я, то она успешно заражает этой гадостью и меня. В итоге – у меня рак простаты и СПИД, жена потаскуха, всё летит к чёрту. Хорошая комедия получилась, а?

- Вань, ты так говоришь, как будто это я виноват. Я не мог тебе раньше ничего рассказать, пока сам не увидел. Да и вообще – никто у них возле постели свечку не держал. Может они там в лото играют.

- А СПИД я подхватил от своей правой руки, так что ли?

Допивали молча.

- Что делать, Гена? Сын приезжает, невесту, вроде, везёт, а тут такое.

- Да, тут покумекать надо. Сына надо спокойно встретить, а с Валькой – скажи, что доктор на время анализов запретил этим заниматься, будет отмазка, чтобы пока в доме покой был. Завтра, пока Валька на работе, заходи часика в три к Таньке, сестре моей. Она напротив, в тридцать восьмом доме, в восемнадцатой квартире живёт. Во-первых, баба тебе поподробнее всё расскажет, да и подсказать, наверно, что-то сможет. Бабы они такой народ, как там у классика: «Женщина порой такую гадость придумает, что мужчине и в голову не придёт».

- Не знаю, но пока давай так, предварительно, и договоримся, а к врачу завтра я сам схожу. Только ты помалкивай.

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

 

В десять часов Иван Николаевич вошёл в кабинет в доктору.

- Здравствуйте!

- Присаживайтесь, я сейчас, - не поднимая головы, врач поздоровался, продолжая что-то писать. Когда закончил, отложил ручку и недоумённо спросил – А где жена?

- Она сегодня не сможет, она зайдёт в другой день.

- До рукоприкладства не дошло? Я так понимаю источник заразы – она?

- Нет, доктор, что Вы, какое рукоприкладство, просто обстоятельства.

- Ну, ладно, это меня меньше всего интересует. Вот, возьмите, я тут с коллегами посоветовался, и мы решили лечить две болезни одновременно. Почки и печень у Вас в порядке, сердце тоже, так что, будем усиленно лечить. Всё, что нужно я здесь написал, график приёма, процедуры, всё расписано по дням, на две недели. После этого делаем ещё раз анализы и смотрим, а там и решим, как действовать дальше.

- Хорошо, всё понятно. Единственное, что я Вас попрошу, дать мне какую-то бумагу, чтобы я отослал на работу. Я не хочу, чтобы там все, всё узнали, так что больничный, или как-нибудь ещё, мне нужно эту вахту пропустить. За эти полтора месяца и станет всё ясно. Так ведь?

- Хорошо, завтра зайдёте, я что-то придумаю. И с завтрашнего дня начинайте действовать по той схеме, что у Вас в руках.

- Спасибо, доктор, до свидания!

Он вышел, на душе стало спокойней. Вчера вечером было трудно держать себя в руках и не показывать вида, что что-то произошло. Но обошлось – объяснил, что встретил друга, тот уговорил его посидеть. А утром, прикинулся, что похмелье и не встал завтракать. Так она и ушла. Теперь нужно подумать, как же этих скотов поймать на горячем. Может Танька что-то подскажет. Сейчас одиннадцать, до трёх ещё далеко, хотя, может она дома, можно и сейчас зайти. В это время зазвонил телефон. Звонил сынок, сообщил, что приедет сегодня к семи, с невестой. Зашибись! Тем более надо идти к Таньке, а потом готовиться к встрече – сынок ведь не виноват, что мама….

Дошёл быстро, Танька была дома.

- Привет, красавица, - искренне обрадовался он встрече.

- Привет, - улыбнулась она, - заходи, Генка сказал, что ты в три придёшь.

- А что, я помешал?

- Да, нет, проходи, кофе будешь? Или что покрепче?

- Даже не знаю, вечером сын с невестой приезжает, хотя, давай, за встречу можно.

Пока Таня вытаскивала закуски и накрывала стол, он осмотрелся. Кругом был порядок, всё обставлено не дорого, но со вкусом. Удивительно, но с годами Татьяна не сильно изменилась, и была ещё очень даже ничего.

- Как живёшь, Танюха?

- Да ничего живу, сам видишь. Дочка, как и твоя старшая, закончила институт, вышла замуж, живет в столице, работает. А я так и не вышла замуж, всё тебя жду.

- Давай, Тань, за встречу, рад тебя видеть.

Выпили, закусили.

- Ну, а у меня сама знаешь – полный песец.

- Да, знаю.

- Ты, наверно не всё знаешь. Помимо того, что я теперь рогатый муж, так она, сволочь, меня СПИДом наградила. За то, что я там как проклятый. А он а тут, -

он еле сдержался, чтобы не заплакать от обиды, - так и это ещё не всё. Я там из-за этих систематических воздержаний заработал сначала простатит, а теперь – рак простаты. Как говорит врач – два туза на мизере.

- Впору вешаться.

- Ты всегда умела успокоить. – и тут они рассмеялись.

- Ладно тебе, не конец света, может, обойдётся?

- Что, обойдётся? СПИД, рак, или рога отпадут?

- Ты главное успокойся. Я тут думала, что тебе нужно лечиться срочно и параллельно застукать их в постели – тогда не отвертятся. А так ты только себя опозоришь, если начнёшь разборки прямо сейчас.

- А как я их застукаю?

- Я уже думала и вот что придумала. Ты сделай вид, что уезжаешь на работу, как ни в чём не бывало, а сам будешь жить тайком у меня. И когда увидим, что голубки собрались спариваться, зайдёшь домой, и всё встанет на свои места.

- Как это у тебя поживу?

- А молча! Скрытно зайдёшь ночью, и тихонько будешь жить. Не волнуйся – долго ждать не придётся. Тем более, что если её не будешь трогать до отъезда, она быстро этого приведёт.

- Так, получается, что я, завтра, беру бумагу у доктора, посылаю её в контору, отпрашиваюсь, а сам собираюсь и уезжаю через две недели. Из аэропорта беру такси, приезжаю к тебе, живу, принимаю лекарства и жду, а там как бог даст. Так?

- Так!

- А я тебя не сильно стеснять буду, всё-таки неудобства, тем более, что я болен такой заразой.

- Да, ладно. Эта зараза передаётся только половым путём, и то, только, если без презерватива. А насчёт стеснения – я, Вань, давно тебя люблю, сам знаешь. Помнишь, на выпускном, я тебе призналась?

- Помню!

- Так что поживу с любимым мужчиной хотя бы так.

- Ты серьёзно?

- Серьёзно, Ванечка, серьёзно. И, если хочешь знать, как только у тебя всё разрулиться, я с удовольствием за тебя выйду замуж. Возьмёшь?

- Ну, ты, Танька, даёшь! Столько лет прошло – конечно возьму, только когда от заразы этой избавлюсь.

- Ты о Вальке, или о СПИДе?

- От обоих.

Ещё раз выпили, она поцеловала его в щеку. Потом набрала Гену по телефону, сказала, что ему приходить уже не надо, обо всём уже они договорились.

Когда он уходил, обнялись, как тогда, на выпускном вечере, и он быстро ушёл, так как не хотел, чтобы она видела, что слёзы всё-таки потекли из глаз.

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

 

Вечером, за столом, все были «при параде». Мама сияла своим лиловым платьем, отца нарядили в костюм с галстуком, а сестрёнка была в блузке с таким глубоким вырезом, что мама её погнала переодеваться. Долго рассаживались, наливали, накладывали в тарелки, потом отец начал тост:

- С приездом, сынок, наконец-то ты приехал не один, вздрогнем! – и, не дожидаясь никого, махом перевернул рюмку.

Как обычно в таких случаях, обстановка была натянутой. Было видно, что отец не в форме, мать в недоумении, от того, что отец не в форме, а сестричка с огромным интересом изучала Катю, с ног до головы,

- Мама, папа, можно я скажу? – Сергей встал. – Дорогие родители! Хотя мы с Катей познакомились совсем недавно, мы сразу же полюбили друг друга и хотим жениться, ну, то есть, попросить Вашего благословления на брак. С Катиными родителями мы это уже обсудили, так что теперь слово за Вами.

Катя тоже встала рядом с ним, так они и стояли, ждали ответа.

- Ваня, что молчишь? Давай, говори!

Иван Николаевич встал, и вспомнив сегодняшний разговор с Таней, сестрой Гены, вполне спокойно и доброжелательно сказал:

- Мы не против, даже очень «за». Тебе жить с Катей, раз Вы так решили, значит, так тому и быть!

Всё встало на свои места. Начали обсуждать - когда и где.

- Пап, мам, я тут, когда учился ещё и подрабатывал, так что на скромную свадьбу у меня есть.

- И сколько стоит, по-твоему, сейчас скромная свадьба? – съязвила сестрёнка.

- Думаю тысячи три!

- Ха, посмотрите на этого чудака! Да за три тысячи ты разве что только спиртное купишь!

- Нет, не только. Я имею в виду три тысячи евро, дорогая, - по-братски ответил Сергей.

- Ну, тогда конечно.

В общем, предварительно решили праздновать у них в городе, гостей много не звать, а завтра, все вместе собрались ехать на машине к родителям Кати - сватать невесту.

Положили их в одной комнате, даже не спрашивая. Сергей даже не знал, что делать. С одной стороны – дал обещание, а с другой – если лягут вместе в постель, боялся, что не удержится. Так, собственно, и случилось. Впервые он ощутил себя мужчиной. Впервые всё произошло с любовью. Впервые с ним искренно и нежно обнималась такая же влюблённая девушка. Впервые он почувствовал, как она по-настоящему получает оргазм. Не было фальши, имитации чувств, не было механического спаривания, а была просто любовь. Не та, которой «занимаются», а та, которая охватывает всё - и тело, и душу, и разум. То, чего он так долго ждал, произошло. Ему совсем не хотелось спать, и он просто смотрел на этот носик, большие ресницы и чуть приоткрытые губки рта. Она спала, а он просто лежал и благодарил судьбу за то, что с ним произошло.

Разбудили рано, не дав им, как следует, пообниматься утром. Завтракали, как всегда у них это было, яичницей с колбасой. Отец с детства к этому привык и они, всей семьёй, тоже подсели на яичницу. Причём отец всегда её делал сам. Детская колбаска, подрумянившись, переворачивалась и заливалась сверху яйцами, а затем перемешивалась. Подавалось потом это с горчицей, чёрным хлебом, с сыром и кофе. Сергей так давно мечтал о таком завтраке, что когда начал есть, зажмурился от удовольствия.

- Пап, ну, расскажи секрет. Я тысячу раз смотрел, как ты это делаешь, тысячу раз пробовал сделать сам, но не получается такая вкусная.

Иван Николаевич расцвёл. И хотя ему сейчас было не до комплиментов, он всё равно улыбнулся.

- Главное, чтобы ты не попал на всю жизнь, как я, на приготовление завтраков в свое новой семье.

- Уже попал, - Катя до того заразительно засмеялась, что её подхватили все.

Доехали быстро, за полтора часа, В дороге много разговаривали о том, о сём. Катя позвонила родителям ещё вчера, так что их ждали.

Родители были настолько искренне рады так стремительно приближающейся свадьбе, что без церемоний, сразу кинулись обниматься и целоваться. Да и согласовали всё быстро. За обедом, как полагается, выпили, причём Катин папа не преминул рассказать, как зятёк первую ночь очутился на сеновале. Много шутили, как старые, добрые знакомые, но, ближе к вечеру, засобирались домой. Молодых оставили у Кати, чтобы завтра ехать на работу и отпрашиваться в отгулы. А сестра повезла родителей домой.

Родители Кати, не смотря на всю строгость отца, уложили их в одной комнате, принимая уже их свадьбу как свершившийся факт.

 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

 

Катю отпустили в отпуск на целый месяц, и они дружно кинулись в гору забот, без которых не обойтись при подготовке в свадьбе. Кто пережил это – знает. Неделя пролетела как один день.

На роспись приехали к двенадцати. Вошли в зал, и заведующая загсом почти сразу приступила к процедуре. Когда торжественная речь была закончена и все уже были к тому, что сейчас их пригласят для росписи, сзади кто-то громко сказал:

- Стойте! – вышел молодой человек и, встав перед всеми, объявил, - Как жаль, что у нас не спрашивают, как во Франции, нет ли здесь того, кто обладает информацией, или знает причины, по которым нельзя заключать этот брак. Я считаю, что пора так делать, и Вы, уважаемые присутствующие, сейчас поймёте почему.

- Кто Вы такой, и по какому праву вмешиваетесь в установленную законом процедуру бракосочетания? – энергично вмешалась заведующая.

- Буквально минуту, и вы поймёте, - он достал планшет из сумки и повернул к присутствующим, – дело в том, что присутствующая здесь невеста, является популярной порнозвездой, смотрите!

С этими словами он включил экран и все с ужасом увидели ужасные кадры, на которых Катя, в окружении трёх смуглых мужиков, вытворяла то, за что небезызвестная Саша Грэй получила Оскара.

Все оцепенели.

- Да это же монтаж, ты кто такой? - Сергей кинулся с кулаками на парня с планшетом.

- А ты у невесты своей спроси – монтаж это, или нет!

Все, в том числе Сергей, повернулись к Кате. Она стояла спокойная, и, не капли не смутившись, просто и искренне сказала:

- Он прав, это не монтаж.

Заведующая, со своей помощницей, а также кто-то из толпы приглашённых, упали в обморок.

- Ты что такое говоришь, Катя? Ты хочешь сказать, что видео подлинное? – Сергея трусило, как больного.

- Это стопроцентно подлинное видео, - с невозмутимым лицом ещё раз повторила она, - мама, папа, я могу теперь сказать правду?

Вышел отец, опустил голову, и кивком головы показал, что он разрешает.

- Дело в том, друзья мои, что, - тут она сделала паузу, слегка, иронично-горько, улыбнулась, обвела всех взглядом и продолжила, - это позор нашей семьи, и мы в него стараемся никого не посвящать. Но в данном случае мы сделаем исключение. На этом профессиональном видео работает в кадре моя родная сестра, Тоня. Мы с ней близнецы. Она уехала от нас в Санкт Петербург четыре года назад и стала профессиональной актрисой этого жанра. Мы с тех пор с ней не общаемся, отец её проклял. Я рада, что все об этом узнали до свадьбы, чтобы потом не было всяких пересудов. Мы, конечно, должны были посвятить в этот секрет Серёжу, но сами знаете, у нас всё настолько быстро произошло, что просто не было удобного случая. А ты что, Серёжа, действительно подумал, что это могла быть я? И Вы все тоже?

- Да ты что, Катенька, просто сердце чуть не встало от такого, поставь себя на моё место.

Они обнялись, всех упавших откачали и по-быстрому закончили всю церемонию. Только выходя из зала, когда он взял Катю на руки, он вспомнил о парне, который чуть не сорвал их свадьбу.

- Кто же всё-таки этот парень, и где он?

- Это мой двоюродный брат. Я специально так сделала, чтобы никогда, ни у кого потом не могло возникнуть вопросов.

- Ты это сделала специально? А если бы кого-то в зале инфартик посетил?

- Не волнуйся, с моей стороны все, всё знали, а у твоих, кроме запаха хорошего скандала никаких ощущений быть не могло.

Решили ехать в кафе, на объездной дороге, так как после произошедшего всем захотелось чего-нибудь принять, тем более, что до назначенного срока в ресторане оставалось ещё чуть более часа.

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

 

Праздничные дни пролетели быстро. Молодые решили ехать во Францию, в Париж. Пока переоформили паспорта, пока открыли визу Кате, пока оформили все документы, пролетело две недели. Провожали их родители в аэропорту. Так решили, что Катя тоже будет поступать в Сорбонну, на тот же факультет, где учился Сергей. Если получится, им, как мужу и жене, дадут отдельную комнату в общежитии, и они смогут спокойно жить, без лишних расходов на квартиру. Сергей сказал, что за год найдёт работу и попробует подготовить Катю к сдаче экзаменов. Поэтому проводы были невесёлыми – уезжали надолго.

- Да, не волнуйтесь, Вы, - успокаивал их всех Сергей, - через полгода увидимся. На рождественские каникулы приедем домой.

- Вы, уж если надумаете рожать, то приезжайте сюда, вместе легче будет, - мама Кати не скрывала слёз.

- Хорошо, мама, не плачь, всё будет хорошо.

И они улетели. Домой Иван Николаевич и Валя ехали молча. Завтра он улетал на работу, и она пыталась его отговорить:

- Бросил бы уже эту работу, как-то бы прожили.

- Да, как-то бы, наверно, прожили. Поеду, в последний раз, а там посмотрим.

Утром попрощались дома, и она проводила его, как обычно, до автобуса.

- С аэропорта, перед отлётом позвоню. Потом туда не звони – роуминг, дорого, я через недельку сам позвоню. Пока!

Они обнялись, как обычно, и Иван Николаевич уехал. Доехав до аэропорта, он подошёл к стойке регистрации, и спросил у девушки - нет ли каких-то изменений по вылету самолёта. Затем пошёл в туалет и, убедившись, что никого поблизости нет, выскочил на улицу через запасной выход. Там его уже ждал на своём УАЗике, Генка. Он прыгнул в кабину:

- Погнали, вроде никого не было.

- Да, я тоже следил - ни его, ни её не было.

- Значит, парочка уверена, что всё это правда. Тем легче нам будет их застукать тёпленькими. Гони, Генка, как бы нам не опоздать на праздник ненасытной любви.

- А чего ненасытной?

- А того, что я после того, как узнал, ни разу к этой твари не прикоснулся. Так что тётенька очень соскучилась по мужской ласке и не будет откладывать встречу в долгий ящик.

- Ты просил меня напомнить, чтобы ты позвонил ей.

- Ах, да! – он вынул телефон и стал набирать, - Валя? Ну, всё, регистрация заканчивается, времени мало, пока! До встречи!

Дорога показалась очень долгой. Когда подъехали к подъезду Татьяны, был глубокий вечер. Прошмыгнули в подъезд, зашли в квартиру.

- Ну, что, Танюха, ещё не было гостя?

- Нет, не было. Я, как ты, Ваня, просил - следила, не отрывая глаз.

- Это хорошо. Будем ждать.

- Я так думаю, что сегодня его не будет. Побояться, что рейс отменят, или чего-то ещё. Хотя, всё может быть. Сестрёнка, может быть соберёшь что-то на стол, а то есть хочется?

- И выпить, - добавил Иван Николаевич.

- Всё готово, сейчас разогрею, я готова ко всему.

Сидели долго, до часу ночи. Хорошо сидели, по очереди наблюдая за подъездом напротив. Генка решил идти домой, а Татьяна погасила свет, чтобы лучше видно было.

- Как думаешь, придёт сегодня?

- Уже нет. Он всегда к часу уже уезжал, дома ведь тоже баба не дура у него сидит. А ему от неё пока деваться некуда, квартира на неё снята, так что нет, сегодня уже кино не будет. Пошли спать.

Легли в одной комнате на разных кроватях.

- Как там лечение, Вань?

- Да так себе. Доктор говорит, что за две недели не могло произойти кардинальных изменений. Но анализы хуже не стали, и это обнадёживает.

- Да, хорошо бы.

- Как молодые?

- Да ты уже слышала, как свадьба чуть не сорвалась?

- Да, тут такое рассказывают.

- Что именно?

- Да что невеста сама это всё подстроила, чтобы потом не объясняться каждому встречному.

- Так и было. Отчаянная девка. Ты знаешь ведь, сейчас половина мужиков в интернете сидит, да и порнушкой не брезгуют, рано, или поздно кто-то бы и нарвался на то видео, и тогда уже никому ничего не докажешь. Облили бы грязью с ног до головы. А так – всем языки прищемила. Да и в Европу решили поехать правильно. Пока молодые - пусть мир посмотрят, может и приживутся там.

- Ну а ты как для себя решил, Ваня?

- Да никак! Пока, надо стерву эту проучить, развестись, а там жизнь подскажет.

- Правильно, Ванечка! Знай, что теперь я всегда с тобой буду. Спокойной ночи!

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

 

Пришёл он к ней на третий день. Татьяна заметила его сразу.

- Вон он. Видишь, как крадётся. Осматривается. За пазухой бутылку прячет. Шмыг – и всё, уже в объятьях нашей общей знакомой. Вань, не торопись. Сядь, пусть минут десять пройдёт.

Иван Николаевич еле высидел пять минут.

- Всё, пошёл, а то с ума сейчас сойду.

Выйдя из подъезда в Генкиной синей куртке с капюшоном, в тёмных очках, он быстро юркнул в свой подъезд. Пред дверью своей квартиры остановился, выдохнул, достал ключи и очень осторожно провернул защёлку замка. Дверь, которую он перед отъездом тщательно смазал, так же как и замок, бесшумно открылась. Было тихо. Очень медленно, на цыпочках, он дошёл до спальни и увидел то, что и предполагал. Верхом на таксисте скакала его голая Валька. Бесстыдно, с вздохами, закрыв глаза. Увядающая грудь, которую он так любил целовать, качалась, как уши спаниеля.

Мужик заметил его первый и скинул её с себя в сторону, прикрываясь простынёй. Поднявшись с пола, она громко застонала от досады и ужаса.

Все замерли.

Первым прервал затянувшуюся паузу таксист.

- Слушай, - начал он с характерным акцентом, - я не знаю ваших дел, но она меня сама попросила, говорит, что ты - импотент.

- Так, уже интересно, продолжай, - Иван Николаевич присел.

- Я тут ни при чём, сам разбирайся со своей бабой, а я пошёл, - с этими словами он стал спешно одеваться.

- Ни при чём, говоришь, а как же быть с тем, что ты её, а затем она меня заразила СПИДом?

- Каким ещё СПИДом?

- Болезнь такая есть заразная, которая совсем не лечится. Так вот, дядя, ты сначала её заразил, потом она меня, и, в скором времени, у нас в городе буду трое внеплановых похорон. Так что, быть не при чём у тебя не получится. Ты, тварь, приговорил нас с ней не просто к разводу, это можно пережить, а ты приговорил нас к неминуемой скорой смерти.

Валька заплакала и стала одеваться.

- Так вот, ребятки, сексуальные, за то, что вы сделали, решил я вас наказать. Я бы мог вас, здесь, обоих пристрелить, к чертям собачим, и мне бы дали годика три, но я решил, что сидеть в тюрьме, из-за каких-то тварей, мне не понравиться. Поэтому тебя, сволочь, - тут он достал из-за пазухи пистолет и направил на таксиста, - я решил кастрировать. Не только за то, что ты со мной и с нею сделал, а ещё для того, чтобы ты, скотина нерусская, больше никого не смог заразить.

Иван Николаевич взвёл курок и выстрелил. Таксист упал, Валька заорала.

- Не ори, дура, это газовый пистолет. Открой форточку. А теперь, одевайся.

Он вышел на кухню, взял самый острый нож, которые наточил перед отъездом, и спокойно вернулся в спальню. Из кармана достал тонкую капроновую нить и кинул ей.

- Бери, перетягивай ему член у основания.

Она взяла жгут, посмотрела на него и поняла – спорить не надо. Присела и стала вязать. Иван Николаевич достал из кармана телефон и стал снимать происходящее на видео. Когда она всё сделала, он остановил съёмку.

- Теперь, когда я включу камеру, ты возьмёшь, и со словами: «За то, что ты меня изнасиловал», отрежешь со злостью ему это дело. После чего мы позвоним в «скорую», а я уйду. Поняла? Я не хочу, чтобы дети знали какая у них мать. Давай!

Она всё поняла. По его сигналу она сделала, как он говорил. Крови было не много. Таксист от боли очнулся. Валя вызвала скорую, и Иван Николаевич выключил камеру.

- Заявление в милицию она на тебя писать не будет – ты своё уже получил. После того, как выйдешь с больницы, немедленно уезжай. Если увижу в городе – пристрелю по-настоящему.

Он быстро собрался и вышел. Через несколько минут они с Татьяной наблюдали из окна, как врачи выносили на носилках человека.

- Ты что с ним сделал?

- Ничего. Человек просто присутствовал на процедуре нашего развода. Вот, посмотри! – и включил ей видео.

- Тебя не посадят?

- Не знаю, наверно нет.

- А с Валькой что будет?

- Завтра у доктора договорились встретиться.

 

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

 

К доктору Валентина не пришла. Он зашёл сам. Врач констатировал улучшение анализов по раку и отсутствие результатов по СПИДу. Прописал ещё лекарств и попросил прийти через месяц. Выйдя из кабинета, услышал, как звонит телефон. Ему звонили сообщить, что она вскрыла себе вены.

- Она жива?

- Да, и просит Вас к ней прийти, в тринадцатую палату.

Доктор констатировал улучшение анализов по раку и отсутствие результатов по СПИДу. Прописал ещё лекарств и попросил прийти через месяц.

В палату к ней заходил с жалостью. Всё, что осталось от прежней его жены – это глаза. Сегодня она их не прятала, а жадно всматривалась в него. Он молчал, даже не поздоровался. Она поняла, что ненависть и отвращение, которую он

питает к ней, уже ничем не исправить.

- Спасибо тебе, Ваня, за всё. И за вчерашнее спасибо. Знаю, не простишь, поэтому не буду умолять, скажу лишь, что жаль мне не удалось уйти тихонько. Второй раз я не смогу. Дай Бог тебе выздороветь, это будет не справедливо, если ты из-за меня умрёшь. Возьми – это завещание на всё на тебя. А это заявление на развод, занеси в ЗАГС.

- Всё?

Она кивнула и отвернулась, так как слёзы брызнули у неё из глаз. Он вышел. То, что произошло, куда-то уплыло. Без всякого сожаления он зашёл в ЗАГС, затем в горисполком, к мэру, и попросил его куда-нибудь пристроить на работу. Они были с ним знакомы давно, ещё до того, как он стал сволочью и вором. Тот пообещал что-то придумать.

Татьяна его ждала.

- Всё, Танюха, заявления в ЗАГСе, скоро разведусь и будем играть с тобой свадьбу! Согласна?

Она кинулась ему на шею и расцеловала.

Вскоре они расписались в тихой деревушке, подальше от людских глаз. Иван Николаевич получил должность инженера по технике безопасности на местном заводе. А Татьяна, так же, как прежде, продолжала шить на дому своим клиенткам. Зарабатывала, между прочим, больше, чем он.

 

Прошло полгода, и они стали ждать в гости сына. Созванивались редко, поэтому новостей было мало. Он так и не смог сообщить о матери, что она ушла в монастырь, который находился за тысячу километров от их дома. Дело замяли, никто не пострадал. Квартира, в которой они раньше жили, пустовала. Он не хотел там жить, но заходил, проверял всё ли нормально. Продавать не хотел, надеялся, что сын вернётся, и будет жить рядом. Дочка иногда приезжала, но, как ему казалось, во всём винила его, хотя всей правды ей никто не рассказывал. Таксиста посадили за убийство молодой девушки. Было понятно, что он вычислил, кто его заразил и поквитался.

Болезнь не уходила. Рак отступал, а вот со СПИДом всё было сложнее. Хотя до СПИДа ещё было далеко, так как его диагноз был ВИЧ-инфицированный, но он понимал - это неизбежно, и тогда, если произойдёт поражение иммунитета, он будет беззащитен против любой инфекции, как и те десятки миллионов человек, которых этот вирус уже убил. И хотя они с Танюхой жили полной жизнью, предохраняясь от заразы, мысль о том, что его жизнь скоро закончиться, не давала покоя. По глазам врача он понимал, это не лечится. Горы перелопаченной информации – и тот же результат. Множество примеров, в которых сообщалось об исцелении, в большинстве своём были или рекламным ходом какого-то производителя лекарств, или уловки шарлатанов. За полгода он испробовал почти всё – не помогало. И тогда он решил рассказать всё сыну. Именно поэтому в этот раз он ждал его с особым нетерпением и какой-то призрачной надеждой.

 

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

 

Сын его не понял. Вернее категорически отказался верить тому, что ему рассказал отец. После того вечера, когда они сидели вдвоём до утра, он собрался и уехал к матери, в монастырь. Иван Николаевич очень переживал по этому поводу, хотя Татьяна ему твердила:

- Не мог нормальный сын сразу в это поверить. Всё правильно он сделал. Он, в данной ситуации, единственный, кто встать на защиту чести своей матери. Так было во все века, и хорошо, что это есть и сейчас. Любая мать, пусть трижды будет пропащей женщиной, всегда останется самой лучшей для сына, так же как и любой сын, всегда, для матери будет самым лучшим. Теперь всё зависит от неё. Если она захочет тебе отомстить – она легко это сделает. Расскажет ему, что заразу ты привез, что у тебя там были женщины, а эпизод с таксистом и твоё видео спишет на видеомонтаж. И ничего ты уже ему не докажешь. Так что будем ждать, Ванечка.

Ждать пришлось долго – почти неделю. Сын не позвонил, а приехал неожиданно, вместе с Катей. По его виду стало понятно – разговор будет сложный. Решили разговаривать в квартире, где они счастливо жили многие годы. Всё в ней напоминало о тех годах. Сергей обвёл взглядом комнаты – всё было как прежде. Присели на кухне. Отец ждал, что скажет сын и жадно ловил его взгляд.

- Я не знаю, что тут у Вас произошло, мать наотрез отказалась об этом говорить, но то, что произошло что-то очень страшное, это факт. Она попросила больше её не тревожить своими приездами и письмами. Она хочет забыть прошлую жизнь и посвятить себя служению Богу. Я не хочу верить в то, что ты мне рассказал и показал, так как, - тут он запнулся, - так как это моя мать. За последний год это уже вторая попытка отобрать у меня самого близкого человека. В прошлый раз не получилось, и в этот не получится. Я всё равно должен вернуть мать к нормальной, человеческой жизни.

- А почему это ты считаешь, что в монастыре ненормальная и нечеловеческая жизнь? Пути Господни неисповедимы.

- Прекрати, отец. Ты понимаешь, что я имею ввиду. Я буду настаивать, чтобы ты мне помог в этом. Если ты являлся причиной, по которой она туда ушла, то ты и будешь причиной, которая вернёт её оттуда.

- Сынок, это храм Божий. Туда нельзя приходить и уходить по чьей-то прихоти. Только сам человек может это для себя решить. Только так, и никак иначе. И пожалуйста, не делай меня виноватым. Я тебе всё рассказал, как было, и не думаю, что ты можешь меня судить. Не дай Боже тебе пережить то, что пережил я. К сожалению я неизлечимо болен, поэтому дни, или месяцы мои сочтены. Я хочу, чтобы мы сейчас поговорили о другом. О квартире, о вас и ваших планах.

- Для меня сейчас главное – это мама. Остальное меня, пока, мало интересует. Я ещё раз настаиваю – помоги мне вернуть мать, и тогда всё будет по-прежнему.

- По-прежнему, это как?

- По-прежнему, это значит, что у меня, как и прежде, будет отец и мать.

- А если я скажу ещё раз тебе, что в этом деле я тебе не помощник?

- Тогда я не смогу спокойно, как прежде, видеться и общаться с тобой.

- Вот оно как. Значит, ты считаешь нормальным, что я десять лет пахал вахтовым методом, чтобы тебя выучить, и заработал, в итоге, рак простаты - от систематического спермотоксикоза. Что из-за того, что я заработал этот рак, и начались сбои в нормальной половой жизни у нас, с твоей матерью, а затем она заимела себе любовника, который заразил нас СПИДом. И вот я, который всё это пережил, теперь готовлюсь к неизбежной смерти, а сын, ради которого я работал, заявляет мне, что не хочет со мной видеться? Я всё правильно понял, сынок?

- Пойдем, Катя! – Сергей встал и направился к выходу.

- Уходить никуда не надо. Я в этой квартире жить не смогу, поэтому – она ваша. Вот ключи, делайте, что хотите.

Иван Николаевич вылетел из квартиры и бросился на улицу. От обиды ему не хватало воздуха, и защемило сердце. Он медленно дошёл до подъезда, где они жили с Татьяной и присел на скамейку. Выскочила Таня и вынесла в рюмке корвалол:

- Быстро выпей, и давай не будем сейчас умирать от сердечного приступа. Для тебя в этой жизни написан другой сценарий.

Минут через пять отпустило. Они зашли в квартиру, и он ей всё рассказал – чтобы стало легче.

- Ничего, Ваня, вспомни себя в двадцать семь лет. Ещё пионерская зорька в одном месте играет. Ничего, время всё лечит.

- Нет его у меня. Да и не всё оно лечит, к сожалению. Не, ну ты представляешь, это он намекал, чтобы я поехал к ней и ещё просил прощения за то, что она сотворила, а потом ещё уговаривал вернуться, а? Какого тебе?

- Ладно, ладно, успокаиваемся – и за стол. Коньячку пару рюмок, пельменьчиков тарелочку и теплая постель, с любимой, вылечат тебя очень скоро, пошли!

 

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

 

Сергей приехал снова только через год. У Кати неожиданно скончался отец от инсульта. После похорон приехали решать вопрос с квартирой. Сергей позвонил и сухо спросил:

- Я хочу продать квартиру.

- Ну, во-первых, здравствуй, сынок! Во-вторых передай Кате наши соболезнования, мы только вчера узнали от случайных людей. Хотели приехать, но решили, что если бы Вы захотели, то позвонили. Вот, дождался от тебя звонка. Квартира твоя, дарственная на твоё имя готова, но я думал, что ты, хотя бы из приличия, поинтересуешься моим здоровьем. Но, если тебе важнее квартира, приходи, забери документы и делай с ней что хочешь.

- Мне будет удобнее, если ты передашь документы мне сегодня.

Трубку повесили. Таня уже стояла с корвалолом возле него.

- Давай, для профилактики.

Он выпил механически. Взял телефон и позвонил Гене:

- Гена, привет! Ты сегодня во сколько можешь заехать к нам на десять минут?

- Привет! А чего только на десять минут? Я и на пару часиков заеду, с собой прихватить?

- Не надо, всё есть. Так во сколько?

- В пять заканчиваю, в пять пятнадцать у вас.

- Годится! – он положил трубку, повернулся к Тане и убитым голосом объявил, - приготовь хороший стол на пять часов.

- Что, Серёжа с Катей зайдут? - взволновано встрепенулась она.

- Нет, мы с Генкой сегодня будем сделку обмывать.

- Да, а какую?

- Вечером узнаешь! Пойду, к врачу схожу, может, чудо случилось, анализы позавчера ведь сдал, сегодня будет результат.

Чуда не случилось, всё по-прежнему было без улучшений. Хотя врач успокаивал, что организму трудно одновременно с двумя такими болячками бороться, он понимал, дела его плохи. По себе он ничего не чувствовал. Они с Танюхой жили в своё удовольствие – много бывали на природе – собирали грибы, рыбачили, охотились. Много ездили по знакомым и одноклассникам в другие города, отдыхали на море. Однако, мысли о скором конце всегда его тревожили, и не давали покоя.

Вернувшись домой, он поел и уснул. Таня незаметно выскочила на улицу и побежала к Сергею. Дверь открыла Катя.

- Катенька, прими наши соболезнования. Царство небесное твоему папе.

- Спасибо, заходите.

- А Сергей дома?

- Нет, ушёл давать объявления о продаже квартиры.

- Катя, - начала Татьяна, - ты понимаешь, не по-человечески это всё. Отец места себе не находит. Ты должна ему помочь всё-таки встретиться с отцом, ведь не известно – свидятся ли ещё.

- Я понимаю, но делать ничего не буду. Это его дело, и я не собираюсь вмешиваться.

- А ты изменилась. Так ты хочешь сказать, что Сергей не собирается с ним встречаться?

- Я хочу сказать, что вам пора. Если придёт Сергей и застанет вас здесь – будет скандал.

- Я поняла, Катя. Мне плевать на скандалы. А вот то, что вы добиваете всем этим итак смертельно больного близкого человека, это не по-людски. Бог вам судья.

Она вышла, как оплёванная. Никогда её ещё не охватывал такой ужас от человеческой жестокости. В тот же миг она силой воли вычеркнула этих людей у себя из памяти, и спокойно пошла домой. Между домами они столкнулись с Сергеем. Он приостановился, а она прошла мимо, сделав вид, что проходит мимо пустого места.

Придя домой, спокойно стала накрывать на стол. От звона тарелок проснулся Иван Николаевич. Умылся, начал ей помогать.

Гена пришёл, как и обещал, в пять пятнадцать. Зашёл, хотел раздеваться, но Иван Николаевич его остановил.

- Гена, у меня к тебе просьба, не раздевайся. Дело на пять минут.

- Ну, давай.

- Вот, возьми, занеси в мою бывшую квартиру и отдай эту папку Сергею.

- А почему я, сам, что ли не можешь?

- Гена, - оборвала его Таня, - тебя попросили, как человека, чего выкобениваешься? Сбегал, передал и бегом назад, за стол. У меня уже мясо в горшочках с грибами стынет, и водка греется.

- Ладно, чё накинулись, уже и спросить нельзя. Так что, просто отдать и всё?

- Да, просто отдать Сергею, и всё, за стол. Давай.

Через десять минут они дружно чокнулись и Иван Николаевич произнёс, как тост:

- За мою бывшую квартиру, пусть новые хозяева в ней живут долго и счастливо.

Выпили, потом ещё и ещё. Таня не уступала мужикам, так как решила сегодня тоже напиться. С каждой следующей рюмкой за столом становилось теплее и спокойнее. Утихала душевная боль, уходило, не оставляя следа, прошлое. Всё затянулось туманом. Хорошим туманом, без которого было бы намного хуже.

 

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

 

Сергей с Катей на сорок дней решили не оставаться. С денег, которые получили от продажи квартиры, оставили две тысячи долларов на памятник и оградку.

- Сходишь, мама, закажешь, а через год поставят.

- А вы, что через год не приедете?

- Не знаем, мам, это мы тебе на всякий случай.

- Ну, спасибо! Хорошо зарабатываете, если такие деньжища водятся.

- Да, уже хорошо. Мам, а что ты говорила, что Тоня должна приехать?

- Да, позвонила и сказала, что сегодня будет. А что, не хочешь видеться?

- Ну, почему же, приедет – свидимся, сестры, как-никак.

- Привет, сестрёнка, здравствуй, мама, - за спиной неожиданно появилась Тоня.

Сергей с удивление смотрел на милую, симпатичную девушку, которая поразительно была похожа на Катю.

Поздоровались, сели за стол, помянули отца. Потихоньку разговорились.

- Вы когда назад?

- Тонь, ты знаешь, наверно завтра. Хорошо, что ты приехала, с матерью побудешь, а то нельзя её ещё одну оставлять.

- Нет, ребята, у меня съёмки на послезавтра. Поэтому я тоже завтра улетаю, я уже и билет купила, так что сиделка из меня не получится.

- И что, бросим так её одну?

- Почему, бросим? Просто у каждого своя жизнь и никто не собирается подстраиваться под обстоятельства. Ничего страшного, так ведь, мама?

Мать кивнула, встала из-за стола и пошла, чтобы никто не видел наворачивающиеся слёзы.

- Как вы там живёте?

- Да ничего живём. Серёжа устроился на работу, помощником коммерческого директора. Зарплата приличная. Приедем, будем снимать квартиру, а то от этой общаги уже тошнит – там одни чёрные живут. Так сказать - афроамериканцы.

Я тоже скоро пойду на работу.

- Слушайте, а можно я к вам через полгодика приеду? У меня как раз перерыв между съёмками. Или вы актрис интересного жанра не хотите видеть в своём доме?

Катя посмотрела на Сергея, а он, в свою очередь на Тоню.

- Я не против, только мы заняты целыми днями, сама там будешь.

- Да вы мне особо и не нужны. Я Париж хочу посмотреть, да и дельце там у меня небольшое есть. Обузой не буду, деньги у меня есть. Пришлёте приглашение?

- Хорошо, сестричка, приезжай. Там и поговорим. А сейчас я пошла собираться.

- А я пойду, посплю. Кать, ты бы сгоняла где-то купила на вечер вискарика, или текилу, а то пить это пойло уже не могу.

Вечером собрались близкие знакомые. Посидели немного и разошлись. Мама пошла спать, а молодёжь продолжила веселье. Поминками это было трудно назвать, так как много смеялись и шутили. Отца вспомнили только один раз, и то, мимолётно, невзначай. Засиделись допоздна. Утром позавтракали и поехали в аэропорт. Через два часа каждый летел в свою сторону, со своими мыслями. Катя думала о том, как она обставит квартиру. Тоня думала о скорой поездке в Париж. Сергей думал и о Тоне, и о Кате. Причем мысли были очень сумбурные, и не понятные. Только одно удивляло его. Он сам себя ловил на мысли, что ему было абсолютно всё равно, чем занимается Тоня. И даже вспоминая то видео, его не охватывало отвращение к этому человеку. Наоборот, она оказалась вполне нормальным человеком, приятным в общении. А что до её работы – так ведь это работа. Кто-то чистит туалеты, кто-то выносит утки из-под больных, кто-то лечит геморрой, ковыряясь в задницах. Так он думал и, в конце полёта, уже сам себя переубедил в том, что порноактриса не самый худший вариант, тем более, что там хорошо платят. А это, как ни парадоксально, очень важный, если не самый главный аргумент.

И, размышляя об этом, ничего ему его сердце не подсказало. А ведь именно в это время, в страшных муках, в далёком монастыре умирала его мать. Умирала долго и громко. От боли она сорвала голос, и уже в изнеможении не кричала, а хрипела, с выкатившими от боли глазами. И в этих муках она думала только о нём, о своём любимом Серёженьке. Перед глазами пролетело всё: и тяжёлые роды, и кормление грудью, и воспаление лёгких, когда она чуть не сошла с ума. Вспоминалось всё до мельчайших подробностей. Никого, никогда она больше него не любила. И даже то, что он её не ослушался, не приехал ещё раз забрать, а она бы уже согласилась, не могло изменить её чувства к нему. В последнем вздохе, с полными от слёз глазами она прошептала только одно: «Серёженька, мой любимый сынок, прощай».

Похоронили её тихо, по монастырским правилам. Согласно предсмертной воле

усопшей, сообщать никому не стали, да и не было ни адресов, ни фамилий, ничего. Только и осталось-то от человека - холмик и крест с надписью: «Здесь покоится послушница Анастасия».

 

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

 

Тоня, как оказалось, родилась раньше Кати, и поэтому, старалась всё в доме взять под своё руководство.

- Спасибо, что встретили, родственнички. Без приглашения меня бы не пустили. В аэропорту пять девчонок сняли с рейса – заподозрили, что те едут сюда заниматься проституцией. И меня бы не пустили - не замужем, молодая, красивая – значит проститутка.

Она по-хозяйски обошла все три комнаты, посмотрела какая из них для неё, и довольная плюхнулась на тахту.

- А я тут у вас, по ходу, задержусь. Вас не стесню, а вместе веселей.

После ужина сообщила:

- Знаешь, что, сестричка, я не хочу сидеть у вас на шее, поэтому хочу взять на себя всю кухню.

- Да на здоровье!

- Нет, ты не поняла, я хочу полностью всё взять на себя – от покупки всех продуктов, до мытья посуды.

- Да брось ты, Тонька, что мы тебя не прокормим? Правда, Серёжа?

- Я не знаю, разбирайтесь сами, только я хочу быть уверен, что мой желудок не пострадает.

- Вот и решили. Ты как, Катя, готовишь ему, по заказу, или удивляешь каждый раз?

- Только по заказу. Его желания предугадать трудно, особенно это касается еды.

- Ну, сейчас вообще заинтриговала. Короче, рассказывайте – где берёте продукты, и что готовить на завтра?

Готовила она очень хорошо. Кате стало намного легче, да и по деньгам всё складывалось как нельзя лучше, тем более, что она была уже на четвёртом месяце беременности.

Тоня и этот момент учла и, через пять дней после своего приезда соблазнила Сергея. Не то, чтобы он этого хотел, но Катя уже чисто технически не могла его полностью удовлетворять. Случилось это как-то буднично. Он пришёл раньше с работы, а Катя сдавала вечером зачёт. Тоня сразу же предложила:

- Может помочь снять спермотоксикоз, а то, смотрю, скоро штаны порвёшь.

- Ты понимаешь..

- Да, понимаю я всё, не дурочка, - оборвала она его, - но лучше так, чем будешь втихаря бегать к вонючим проституткам.

- Ты так говоришь, как будто тебя только с иконы сняли.

- Так, Серёжа, давай договоримся на берегу. Порно – моя работа. Там настолько жёсткие требования к чистоте, что даже при малейшем намёке на какую-то заразу, актёра вышвыривают на улицу без выходного пособия. Ещё вносят в базу данных, и ты уже никогда не сможешь работать в этой сфере. Поэтому, в этом отношении там всё идеально чисто. А что касается морально-этического аспекта, то тут просто нужно всё смотреть с правильного ракурса. Тебе ведь впихивают в голову вещи, которые ты считаешь недопустимыми? И что? Ты, ради денег, ради карьеры всё терпишь, и позволяешь им это делать, не смотря на свои принципы. Так и тут. Мне никогда не нравилось то, что я делаю, но я просто актриса, которая вынуждена играть отрицательные роли. Понятно? Тогда давай быстро в постель, лечиться.

Вечером, как ни в чём не бывало, они дружно ужинали и строили планы на будущее.

- Представляешь, Кать, у меня же здесь есть знакомый. Он давно уехал сюда, а мы с ним вместе работали. Правда, он по другому профилю – он гей. Я с ним созвонилась, и он нас всех пригласил завтра в ресторан, вот, я записала.

- ИКРА, - прочитал Сергей, - это на бульваре Распай. Русский ресторан. Там в основном икра и водка, но качество отменное. Как, Кать, сходим?

- А почему нет? Правда я очень отрицательно отношусь к этой категории, так называемых, мужчин, но в данном случае можно сделать исключение, а кто платит?

- Тут платит каждый за себя. Поэтому икру ложками не жрать, водку стаканами не пить.

Ресторан был уютный, современный, без намёка на русское. Сразу бросалось в глаза фортепиано, потрясающего алого света.

- Вообще, это не ресторан, а модерновое бистро, с великолепной кухней. А основал его уроженец Санкт-Петербурга Михаил Андреевич, - объяснил сразу Жан-Пьер, которого все в России звали Женя.

Познакомились, выпили, поболтали о том, о сём. Тоня и Женя ушли на перекур, а Серёжа с Катей остались слушать живую музыку. Когда они вернулись, Женя тут же бросился расспрашивать о беременности Кати, сроки, когда рожать. Потом попросил разрешить нас сфотографировать. Фотографировал долго, в разных вариациях. Через час попрощались.

- Что значит русский человек – заплатил за всё сам. Знала бы, что так будет, я бы всё здесь попробовала.

- Ладно, и так хорошо, тебе на ужин не надо ничего готовить.

В воскресение решили просто бездельничать. Идти после вчерашнего ресторана никуда не хотелось, а для прогулок погода была неподходящая. Лежали все на одной тахте и смотрели какую-то сопливую мелодраму. Неожиданно раздался звонок. Тоня взяла свой телефон.

- Привет, нормально. Спасибо за ужин, всё было хорошо. К нам? Сейчас? Не знаю, сейчас спрошу, - она прикрыла телефон рукой, - Женя звонит, хочет с нами встретиться.

- Так, иди, прогуляйся, мы тут при чём?

- Серёжа, он говорит, что хочет со всеми нами встретиться, есть разговор. Он уже возле дома, с бутылкой коньяка.

- Ладно, пусть заходит, пошли, переоденемся. А ты накрывай на стол, подружка гея.

Женя вошёл, осмотрелся, присел.

- Мило тут у вас. Не помешал?

- Нет, мы тут бездельничали – кино смотрели, - Тоня поставила сыр и колбасу на стол, - сейчас бокалы принесу.

- Камю Элеганс, - прочитал Сергей. Не пил ещё.

- Это не из сильно дорогих, но выдержка – не менее 10 лет.

Попробовали, восхитились, стали ждать – когда Женя скажет, зачем припёрся. Тот молчал и говорил о чём угодно, кроме того, за чем пришёл. Когда бутылка наполовину уже была пуста, поинтересовался:

- Дорого сейчас за квартиру в этом районе берут.

- Дорого, но нам здесь удобно.

- Хотите через год купить такую же?

- Я не думаю, что ты допускаешь, что мы скажем «нет», - Тоня присела, - ладно, хватит задрачивать, говори, зачем пришёл?

- В общем, так, - он поставил бокал. Я вчера охренел от вашей похожести, сестрички. И от того, что Катя беременна.

- Хорошо начал, не останавливайся на мелочах, - Тоня с нетерпением ждала продолжения, предчувствуя что-то хорошее.

- Так вот, у меня давно уже лежит в столе классный сценарий. Если кратко, то порноактриса беременеет и, затем рожает. Вычислив день, она понимает, что отцом может быть один из трёх, которые снимались с ней в тот день. Дальше интриги, поиски, любовь и хэппи энд.

- Слишком кратко, но ладно. Мы причём?

- А вот тут, как раз, и интересно. Беременная нужна натуральная, и роды натуральные. А где я вам найду такую актрису, которая будет сниматься до, во время и после беременности. Нет, конечно, ничего невозможного нет, но при этом бюджет фильма будет космическим, съёмки будут длиться больше года, и так далее. А тут, если предположить чисто гипотетически, то мы снимаем вас двоих – одна снимается беременная и рожает, вторая играет порноактрису, вас же родная мать не различит, то мы за три месяца запустим фильм в прокат, причём вы заработаете очень неплохие деньги.

- Ну и ты, соответственно, тоже не сильно обеднеешь, - Тоня встала и принесла ещё сыр, - всё это хорошо, но есть три «но».

- Слушаю?

- Во-первых, для этого нужно на это уговорить Сергея с Катей, во-вторых, нужно знать сумму, а в-третьих, у меня виза через неделю заканчивается.

- Во-первых, продюсер сказал, что вопрос визой решит, во-вторых, для того, чтобы получить согласие Кати и Сергея я и сижу здесь, а в-третьих, - триста тысяч евро, а это, между прочим, неплохие апартаменты в пригороде.

 

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

 

Мария Никитична, мать Кати и Тони, уже привыкла к новому расписанию своей жизни. Утром вставала, кормила двадцать курей, которых оставили, чтобы были яйца, затем шла в церковь, стояла службу и потом возвращалась домой. Садилась возле окна и смотрела, как идут люди с электрички. Нет, не просто смотрела, а жадно всматривалась в силуэты и лица спешащих людей. «А вдруг захотят неожиданно приехать?» - думала она. Затем она кушала, и ложилась отдыхать. Потом, в четыре часа, встречала вторую электричку и только потом шла во двор. В частном доме всегда есть работа во дворе, а с тех пор, как не стало Саши, все заботы по дому легли на неё. Вечером она опять ходила в церковь, и потом ждала третью, последнюю, вечернюю электричку. Она специально съездила в город, в аэропорт, чтобы узнать расписание самолётов оттуда. Потом сравнила с расписанием электричек и решила, что приехать молодые могут только на трёх, в одиннадцать, шестнадцать и в двадцать один тридцать. На могилку ходила в воскресение. Сидела подолгу и плакала. Как жить дальше – она не знала. Просто жила и ждала чуда. Чудо не приходило. Но сегодня, к калитке подошла какая-то девушка, позвонила. Мария Никитична быстро вышла.

- Вы мама Кати?

- Да, а что случилось? – не узнала её Мария Никитична

- Здравствуйте! Нет, не волнуйтесь, ничего не случилось. Можно я войду?

- Ох, дура старая, совсем из ума выжила, человек пришёл, а я его за порог не пускаю, стала причитать она, - проходите, как вас величать?

- Я Света, сестра Серёжи, Вашего зятя. Мы на свадьбе виделись, не помните?

- Да, дочка, садись. Чайку поставить?

- Спасибо, я не надолго, обратно электричка через сорок минут, так что хочу до вечера домой попасть.

- Да, оно и понятно.

- Мария Никитична, а я ведь к Вам с посылочкой от Кати.

- Да? – было видно, как засияло лицо пожилой женщины, - а что ж это она тебя решила погонять по электричкам, адрес что ли забыла мой?

- Нет, не забыла. Просто это деньги, а на почту отправлять она не захотела. Мне перевела на карточку, и вот я здесь. Вы не волнуйтесь, мне не сложно.

- Деньги, говоришь?

- Да, вот здесь тысяча долларов. Если хотите, я поменяю на наши.

- Вот, значит как! Я её жду тут каждый день, глаза все проглядела, а она не звонит, не пишет, решила деньгами от матери с отцом откупиться?

- Что Вы, Мария Никитична, просто они там работают, учатся целыми днями, наверно не всё получается, вот и решила вам помочь.

- Тебе сколько раз звонили?

- Раза три, - соврала Света, разговаривали они каждую неделю.

- Вот, видишь, а со мной ни разу. Вот и получается, что родители для них – ничто. Наверно своим папе с мамой Сергей частенько позванивает?

- Сергей не общается ни с мамой, ни с папой, - Света опустила глаза.

- Ах, вон оно как, не общается. Так это он и дочь мою заставляет не общаться. Вы что, молодёжь, совсем с ума посходили? Как это можно с родителями не общаться? «Почитай отца твоего и мать, это первая заповедь с обетованием», «Слушайся отца твоего: он родил тебя; и не пренебрегай матери твоей, когда она и состарится» - это не я придумала, так Господь велит, а кто этого не делает, тот грех страшный на себя берёт. Вот, что, милая, забери-ка ты эти деньги, отошли назад и скажи, чтобы купили билет и немедленно прилетали – он к своим, а Катя с Тоней к своим родителям. Не для того мы их рожали и воспитывали, чтобы всякие морды на поганых купюрах созерцать вместо личиков детишек наших родненьких. Уходи, и больше с такими поручениями ко мне не приезжай. Приедешь – не пущу. Прощай, Света, и прости, может ты тут и ни при чём.

В тот же день Света вечером позвонила Кате. Она выслушала молча, пожала плечами и сказала ей, чтобы та деньги оставила у себя – мало ли что, на всякий случай.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

 

Пробы прошли успешно. Съёмки шли полным ходом. Катя оказалась неплохой актрисой и вполне устраивала всю съёмочную группу. О Тоне вообще никто ничего не мог сказать – она играла все свои эпизоды на «ура». Пять месяцев пролетели незаметно. Катя уже с трудом ходила, но нужно было доснимать эпизоды и в таком состоянии. Для достоверности её снимали по пояс оголённой. Эти сцены её особенно давались с трудом, и она целыми днями пропадала в павильонах. Тоня в это время помогала Сергею пережить вынужденное воздержание, что у неё получалось совсем не плохо.

Через неделю всё было снято, и все ждали только родов, съёмки которых были обязательным пунктом контракта. Катя боялась этого момента больше всего. Тоня её успокаивала, как могла. Женя нанял хорошего врача, который был готов в любой момент принять роды. В палату, где она должна была рожать, завезли аппаратуру, и начали репетировать.

В предполагаемый срок у Кати начались схватки. Её срочно перевезли в клинику и начали снимать.

- Дублей не будет, сама Катенька понимаешь, от тебя сейчас зависит успех фильма, - Женя нервничал больше всех. Сергею запретили присутствовать, так как по сценарию героиня рожала без присутствующих.

Через три часа вышел Женя. Футболка на нём была мокрая. Из палаты доносился детский крик.

- Всё нормально, старик, - у нас девочка. Через полчаса ему разрешили зайти.

Катя лежала измученная, красная, и мокрая.

- Какой кошмар, - только и сказала она, - если бы знала, что так всё будет, ни за что бы не согласилась.

- Всё, Катенька, всё уже позади. Отдыхай. Я утром приеду.

В студии все собрались на фуршет. Материал был отснят, и все были счастливы. Подошёл Женя.

- Слушай, Тонька, у меня родилась мысль. Давай, в случае успеха, теперь ты будешь беременной, а Катя будет играть ту, что до и после. Сделаем вторую серию, продолжение, только уже усложним. Тонька беременная будет сексом заниматься, ну и так далее, а? Представляешь?

- Представляю! Только давай сначала за это рассчитаемся.

- Да, ладно, в контракте чётко написано – на шестой день, после окончания съёмок.

- Ладно, поговорим потом, нам с Серёжей пора, надо всё приготовить к приезду Кати.

- Только не беременей без моего разрешения, ладно?

- Ладно, будь спок!

Дома, традиционно, сначала были процедуры для снятия напряжения, потом ужин. В первый раз легли вместе в постель.

- Серёжа, а ты не думал, что через месяц Тоня отойдёт и как мы дальше?

- Думал. Кате всё расскажем и будем жить втроём, как шведская семья.

- Ты думаешь Катька согласиться?

- А куда она денется?

- Возьмёт, психанёт, и уедет к маме.

- Не уедет, мать её уже не примет, обиделась.

- Запомни, мать всегда примет своего ребёнка, особенно в беде, так что я не уверена, давай пока не будем ничего ей говорить.

- Хорошо. Давай ещё разок, больно ты хороша, сегодня, чертовка.

- Я всегда хороша с тобой, потому, что ты мой первый, по-настоящему желанный мужчина.

Неожиданно зазвонил телефон. Звонила Света:

- Привет, поздравляю папаша!

- Спасибо, сестрёнка!

- Мама умерла.

- Когда?

- Точно не знаю, но уже давно.

- А почему не сообщили?

- А ты им адрес оставлял?

- А ты?

- За себя отвечай, сынок. Я хоть позвонила, поинтересовалась, а вы там вообще с Катькой охренели. Не звонят, не приезжают, весело Вам там, да? Ты знай, Серёжа, тебе такое не пройдёт даром. Я очень не хочу, чтобы эти твои грехи по отношению к родителям отложились на судьбе твоих детей, но так, к сожалению, бывает, подумай.

- Только не надо меня делать ещё и виноватым. Это они намутили – пусть им Бог будет судьёй.

- Ну-ну. Библию почитай, или в интернете набери, что такое почитание родителей, может очки твои розовые и спадут с твоего носа.

- Ладно, хорош мне нервы трепать. Сообщила, и на том спасибо.

- Не нужно мне твоё спасибо, как Марии Никитичне ваши вонючие деньги. И вообще, пошёл ты…

Трубку повесили.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

 

Иван Николаевич узнал о смерти Валентины от Светы.

- Ты поедешь на могилу матери?

- Конечно, пап, поеду!

- Когда?

- Собиралась в следующую пятницу.

- На машине?

- Нет, поездом.

- Сама?

- Да!

- Я поеду с тобой. Вернее, поедем на машине, вместе. За выходные обернёмся туда и обратно, чтобы не отпрашиваться. У нас сейчас завал. Договорились?

- Хорошо, пап.

Вечером он сообщил о смерти Валентины Татьяне.

- Мы поедем вместе со Светкой съездим.

- Она согласилась?

- Да!

- А Сергей?

- Ничего не говорила.

- Конечно, поезжай, ведь сколько прожили вместе, детей вырастили, да и с дочкой пообщаешься, столько не виделись. На день рождения свой её пригласи.

- Хорошо, я знал, что ты меня поймёшь.

Ехали долго. Дороги были отвратительные. Добрались в субботу утром. После того, как они показали свои документы, их запустили вовнутрь. Это был старый закрытый монастырь. Их провели на кладбище и показали могилку. Ничем не примечательный холмик, с обычным деревянным крестом, каких было там десятки. И только надпись указывала, что тут покоится именно она. Положили цветы, и стояли молча. Слёз не было ни у него, ни у дочери. Каждый думал о своём. Единственное, что объединяло их мысли – это Сергей.

- Она ведь его больше всего любила.

- Да, но я, пап, не обижалась.

- Он знает?

- Да!

- Обещал приехать?

- Нет!

- Почему?

- Он очень изменился. Главное для него – деньги. Всё, что денег не приносит, на это он не обращает внимания.

- А Катя?

- Да ну их, пап! Как думаешь, хорошо ей там, на небесах?

- Я думаю – хорошо! Грехи все свои она замолила, а остальное не важно. Так что, будь уверена, ей там очень хорошо, и Бог даст, увидимся.

- А ты что, хочешь, чтобы там Вы были опять вместе?

- Наверно, да. Мы ведь, дочка, прожили очень хорошую жизнь, и то, что так случилось – это, наверно, для всех нас испытание. Очень тяжёлое, очень сильное испытание. Бес попутал, и теперь вот мучаемся все.

- А ты в церковь ходишь?

- Нет, не хожу. У меня не как у всех. Я считаю, что Бог у меня в сердце, он всегда со мной, поэтому мне не надо никуда ходить. Когда хочется, я мысленно обращаюсь к нему со всем, что у меня на душе.

- Пап, неужели ты скоро умрёшь? – Света заплакала и уткнулась в его грудь.

- Не знаю, наверно, да! Но ты не плачь, доча, мы всё равно с мамой будем возле Вас, наших любимых, маленьких детишек. Пойдём, я думаю, мама нас слышит и не надо омрачать нашу встречу с ней.

Всю дорогу назад Света спала, а он не мог понять, что же произошло. Там, в монастыре, на могиле Вали, он говорил то, что ему и в голову не приходило. Губы сами всё рассказали, как будто кто-то другой, а не он всё это говорил. Теперь нужно было это всё понять, переосмыслить и очень многое для себя решить.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

 

Сказать, что у фильма был грандиозный успех, было нельзя. Успех заключался в том, что его бюджет окупился и даже получился небольшой плюс. Случилось это не сразу. Поэтому проект второго фильма сразу отложили. Деньги им заплатили, но, опять же, не сразу. Они стали подыскивать домик, или квартиру на окраине. Оказалось, что цены на более-менее приличное жильё, даже в пригородах Парижа начинались с трёхсот тысяч евро. Вариантов было мало, съёмки отложили, так что решили ждать.

Сегодня было день рождения у маленькой Машеньки, и все вместе собрались вечером за праздничным столом. Машеньке исполнилось полгода, и она уже спокойно сидела в своём стульчике, с интересом рассматривая всё вокруг. Веселье как-то не складывалось. Мечты о скорой покупке своей квартиры не оправдались, на работе у Сергея повышения не предвиделось, Тонька была без работы. Только у Кати было всё нормально – она защитила экстерном диплом и теперь могла спокойно искать работу, а пока получала пособие.

В конце вечера Катя, как бы невзначай, сообщила:

- А я ведь, ребятки, завтра улетаю.

- Куда это мы улетаем, в сказку? – Сергей даже не понял того, что она сказала.

- Я, вместе с Машенькой, улетаю к бабушке, вот билеты, дорогие мои родственнички.

- Ты чего это, вдруг? – Тоня подошла и пристально заглянула в глаза Кати.

- А мне просто надоело ваше скотство. Уже почти год Вы оба мне изменяете, причём нагло, и подло. Можете не возражать. Я женщина и знаю, как часто мой муж хочет «спустить пары». Так вот, когда мне стало уже неудобно прыгать на нём, я заметила, что он ко мне охладел. Я перечитала кучу советов из женских форумов и выяснила, что любящие свою жену мужики, у которых нет никого на стороне, даже в беременность, до самых родов уговаривают своих жён им «дать».

Серёжа молча переносил воздержание и я решила проверить. Вот здесь, - она показала на горшок с искусственным кустарником, - я установила видеокамеру. Всё самое интересное я переписывала, и у меня уже скопилось достаточно хорошего видео с вашими забавами. Вы даже спали вместе, когда я рожала. Как это мило с Вашей стороны! Так вот, сейчас Вы вдвоём, по-быстрому, оденетесь и уйдёте, до восьми часов утра. К этому времени я спокойно соберусь и уеду. А вы потом делайте, что хотите. Ни ты Тонька, ни ты Сергей меня больше не интересуете. И, пожалуйста, без уговоров, соплей и просьб о прощении. Не прощу, ни одному, ни другому. А тебе, Серёженька, я советую до десятого числа, каждого месяца, присылать мне треть своей зарплаты. Если же кто-то из вас не выполнит того, что я говорю, я немедленно вызываю полицию. Вы же не забыли, что Машенька родилась во Франции, и является её подданной. А французы умеют заботиться о своих подданных. Я не шучу – в случае чего затаскаю по судам. Понятно? А теперь десять минут – и чтобы духу Вашего здесь не было, твари. Да, кстати, половину гонорара я забираю, ты же понимаешь, Сергей, что там твоих денег нет, мы эти деньги заработали с Тонькой, так что, сто пятьдесят тысяч я уже перевела на свой счёт. Всё, спасибо за внимание и прощайте.

С этими словами она зашла в детскую и плотно закрыла за собой дверь.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

 

Мария Никитична сегодня шла домой улыбаясь. Первый раз, на вечерней службе, батюшка трижды осенил её крестом и благословил. Лил проливной дождь, она вся промокла, но всё равно шла и улыбалась. Зайдя домой, она первым делом зажгла свечку, ту, которую её дети привезли из Иерусалима, с Храма Гроба Господнего. Разделась и тут же кинулась к окошку, чтобы не пропустить электричку. На улице стали появляться первые люди, которые бежали под дождём домой. Всё было как обычно, она присела и стала жадно вглядываться в силуэты. Резкая вспышка света ослепила её. Глаза плохо видели, но она пристально стала вглядываться и увидела, что возле калитки остановилась машина. Двери открылись, и из машины вышла Катя. Она бы узнала этот силуэт из миллионов. Ей не обязательно было видеть её лицо, ей не обязательно было уже смотреть. Она не бежала, она летела к своей маленькой девочке, которая на руках держала крохотного человечка, её кровинушку, маленькую Машеньку. Обнявшись, они не заметили, что дождь прекратился, они не слышали, что таксист спрашивал, куда занести чемоданы, они просто плакали от счастья, и ничего вокруг в этот миг для них не существовало.

Когда уложили Машеньку спать, сели на кухне пить чай. Разговаривали долго. Катя ничего не скрывала от матери и всё, что у неё накопилось на душе, рассказала.

Ничего не могла ей сказать мама, ни плохого, ни хорошего.

- Что ты молчишь, мама?

- А что говорить доченька? Я после того, как Света мне рассказала всё про родителей Серёжи, уже и не знаю, что и думать. Всё в этом мире перевернулось, и судить обо всём этом мне уже никого не хочется, да и не зачем. Жизнь всё равно расставит всё по своим местам. Об одном тебя попрошу, Катенька, позвони отцу Серёжи, пусть приедут, внучку увидят. Как бы там не было, а они имеют на это право. Ты же знаешь, ему недолго осталось, пусть хоть какая-то радость у человека появится.

- Хорошо, мама, завтра позвоню и приглашу их в гости.

- Спасибо, милая, пойдём спать, завтра к папе на могилку сходим, поговорим.

После обеда, когда сходили на кладбище, Катя позвонила Ивану Николаевичу:

- Здравствуйте! – она специально не представилась и не назвала его по имени, чтобы проверить, помнит ли он её голос.

- Здравствуй, Катенька, что-то случилось?

- Нет, Иван Николаевич, а почему Вы спрашиваете?

- Просто, когда Вы не звоните, я знаю, что у Вас всё хорошо. А раз позвонили, значит, что-то случилось.

- Нет, не волнуйтесь, - она решила не говорить пока об их разрыве с Серёжей, - просто я приехала к маме с Машенькой, Вашей внучкой, хотим пригласить Вас в гости.

- Ой, спасибо, дочка. Так неожиданно. Конечно, приедем, в пятницу, или субботу, как вам удобнее?

- Приезжайте в пятницу, с ночёвкой, посидим, поговорим, рюмочку выпьем, а в субботу на могилу к папе сходим.

- Договорились, Катенька, мне одному приезжать?

- Ну почему одному, возьмите Свету с собой, я буду рада видеть вас обоих.

- Хорошо, спасибо, Катюша, до встречи!

Мама одобрительно кивнула:

- И от меня тебе спасибо, доченька. Это по-нашему, по-человечески. Пойдём по магазинам, а то у меня сама видишь, и мыши повесились.

- Пойдём, это я люблю. А ещё я соскучилась по кухне, хочется самой всё приготовить, хорошо?

- Да ради Бога, готовь на здоровье, а я тогда комнату гостям приготовлю, да в доме приберусь. Совсем всё паутиной заросло.

У женщин закипела работа, причём обычную, рутинную работу по дому они обе делали с необыкновенным удовольствием, припевая каждый свою песенку.

Когда приехали гости, всё в доме блестело, а стол ломился от всяких вкусностей.

Встретились, как родные. С радостью. Так встречаются, когда хотят этой встречи обе стороны. Так встречаются, когда рады видеть друг друга. Так встречаются, когда долго не встречались. Дедушка был без ума от Машеньки. Он привёз целую гору игрушек и теперь сидели на полу, вдвоём, и, счастливые, игрались. Мария Никитична сидела и улыбалась. Девчонки пошли поболтать в Катину комнату. Потом сели за стол, много пили, так как, пока не виделись, скопилось много тостов. За внучку, за приезд, за Свету, которая была беременна, в общем, пили от души и для души.

Разошлись далеко за полночь. Девочки легли у Кати в комнате, а Иван Николаевича уложили в зале, на диване. Когда Света с Машей уснули, Катя выскользнула из спальни в зал, и увидела, что Иван Николаевич не спит. Она поняла, что он ждал её.

- Садись, Катюш, расскажи всё-таки, что случилось, не томи душу.

- Разошлись мы с Серёжей. Изменил он мне с моей сестрой. И не просто изменил, а предал. Всё время, пока я была беременной, и после того, как родила, они постоянно, много мне изменяли.

- Ты уверена в этом?

- Полностью, я установила видеокамеру и всё тайно сняла.

- Понятно. И что теперь?

- А теперь я буду жить у мамы, а они там. Будет деньги высылать мне на дочку, как-то проживём.

- Развелись официально?

- Пока нет!

- Ну и правильно. После того, что случилось нужно обязательно пожить подальше друг от друга, а там сердце всё подскажет. Это я тебя не успокаиваю, нет. И переубеждать тебя нет смысла, ты пострадавшая, делаешь всё правильно. Просто не рви по живому. Нашу с Валей историю вспомни. Измена, конечно, это грех и предательство, но…. Ты всё-таки не торопись. Я не говорю, чтобы ты его прощала, нет. Но помни, что когда проходят годы, и меняются обстоятельства, очень часто на всё в прошлом смотришь по-другому. Даже церковь учит, что раскаяние – это путь, который может, а иногда и должен, пройти каждый. Ибо все мы грешны. Ну, это я своё мнение сказал, так сказать, опираясь на свой горький опыт, а решать, конечно, тебе. Иди, доченька, спи спокойно, у тебя теперь есть стимул жизни, Машенька, расти её и радуйся, да нас не забывай.

- Хорошо, Иван Николаевич. Мы теперь будем часто видеться, когда-нибудь и мы к вам приедем.

- Милости просим, очень буду рад. Спокойной ночи!

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

 

Прошла неделя, а у него не выходила из головы та поездка к внучке. Это был один из самых счастливых дней в его жизни, с тех пор, как всё случилось.

- Круг замкнулся, наверно скоро меня не станет. Ты уж, Танюха, меня прости, но прошлая жизнь не отпускает.

- Я понимаю, только что-то ты рано собрался. Никакой круг ещё не сомкнулся, в нём не хватает ещё пару звеньев, так что, не торопись.

- Да, ты права, хотелось бы, чтобы всё закончилось, как в хорошем сериале, но боюсь, что не получиться.

- Не бойся, всё получится, вот увидишь.

Через неделю он слёг. Всё шло к развязке. Врач, который его наблюдал все эти годы, подтвердил – организм потерял иммунитет и вскоре всё закончится.

- Спасибо, доктор, за всё.

- Мне очень жаль, но медицина, пока, бессильна, а чудес не бывает. Прощайте, Иван Николаевич. Постарайтесь быть самим собою, и молитесь, это сейчас именно то, что Вам нужно.

Он ушёл, и вместе с закрывающейся дверью ушла последняя надежда.

- Конечно, Танюха, он не должен был мне этого всего говорить, но я уже давно взял с него обещание, что он мне не будет врать. Он молодец. А ты не реви, ещё, может, месяц проживу, слышала? Мне сейчас только слёз твоих не хватает. Давай, будем подниматься, накрой стол, выпить хочу, поговорить с тобой хочу.

Приехала Света, которой позвонила Татьяна.

- О, привет, а ты какими судьбами?

- Да проезжала мимо, дай, думаю, заеду, видишь, какой у меня нюх – прямо к столу.

- Нюх, говоришь, - тут он внимательно посмотрел на Татьяну, - ну, ну.

- Как дела, давай по стопочке?

- Пап, мне же нельзя!

- Я тебе тысячу раз давал читать эту книжечку, «Алкоголизм»,где чёрным по белому написано: «Детям с четырнадцати лет, как и беременным ежедневная норма потребления вина не должна превышать двести граммов». Ты понимаешь слова – ежедневная и двести граммов?

- А что, вино есть?

- Танюша, тащи вино!

- Как твой, не пьёт?

- Нет, пап, сказал: «Пока не родишь – не буду!»

- Видишь, а ты его бросать хотела. Человека надо понимать и помогать. Он нормальный мужик, живи с ним, главное, что он тебя любит. Видишь, как у Серёги всё перевернулось?

- Да, ну давай, пап, за здоровье!

Как только Света уехала, Иван Николаевич упал и потерял сознание.

Скорая приехала быстро. Его привели в чувства и дали снотворное. Таня позвонила Свете.

- Так, я наверно у вас заночую, хорошо?

- Хорошо, возвращайся.

Света смотрела ни уснувшего отца и думала, что это всё. Но он неожиданно проснулся и спросил в бреду:

- Серёга ещё не приехал?

В этот момент зазвонил телефон.

- Дай, Таня, трубку, это мне, - он еле говорил, - Да, сынок, ты где?

Света с Татьяной переглянулись, понимая, что это бред.

- Конечно, жду, конечно, дождусь, постараюсь, - трубка упала из рук, и он опять потерял сознание.

Врачи молча переглянулись, когда зашли, и сообщили, что уже не надо ничего колоть, всё уже за пределами их возможностей.

Две женщины сидели и плакали, так как понимали, что возможно уже никогда его не увидят.

Прошёл час. Иван Николаевич опять очнулся, оглянулся, сам сел на край кровати и удивлённо, спокойно сказал:

- Девчонки, а почему Вы ещё стол не накрыли? С минуты на минуту Сергей приедет, а мне даже с сыном и посидеть не дадите?

- Ой, Света, действительно, что это мы, совсем забыли. Давай, помогай.

Они всё делали, как он хотел, понимая, что в последние минуты спорить нельзя. Когда всё было готово, он сам налил всем, и в рюмку, где должен был быть Сергей. Он улыбнулся и приложил палец к губам.

- Слышите, такси подъехало. Иди, Света, открывай.

Света встала, подошла к двери и открыла. На пороге стоял Серёжа. От неожиданности она чуть не упала.

- Привет! – он бросился к отцу.

Так это что он действительно час назад звонил? – Таня тоже от неожиданности присела.

- Ну, да, я с аэропорта позвонил и сказал, чтобы меня подождали к ужину, - он повернулся к отцу,- ну, как ты?

- Ты знаешь, бывало и получше, но сейчас тоже неплохо.

- Что врачи говорят?

- Да всякую ерунду, садись, давай за встречу. Девчонки, вы что замерли?

Света отозвала Татьяну,

- Что это было?

- Не знаю, но мне казалось, что я схожу с ума.

- Я тоже. Смотри – вроде отошёл, я неверно поеду. Если будет плохо, звоните.

- Хорошо.

Света попрощалась и уехала. Татьяна пошла спать в соседнюю комнату.

- Пап, ты прости меня, за всё. Я не знаю, как это получилось, но уже ничего не вернуть.

- Всё нормально, сынок. Я на тебя уже давно не держу зла, я ведь всё прекрасно понимаю, и переосмыслил многое, но что толку, как ты говоришь, уже ничего не вернуть. Внучка у меня такая красавица. Недавно был у них в гостях, приглашали.

- Да? И как там они?

- А вот ты с утра возьмёшь мою машину, вернее нашу машину – я тебя сразу в техпаспорт вписал, - поедешь и сам всё узнаешь. Только выбрось всё из головы. Только ты, она и дочка. И говори сердцем, не думай, не подбирай слова, просто скажи, что хочется, а там, будет всё зависеть от того, поверит она тебе, или нет. Потом приедешь, всё расскажешь, а сейчас спать, утром рано вставать.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

 

Утром Иван Николаевич не захотел вставать, а скорее всего, не смог. Сказал, что у него больничный, и он имеет полное право лежать целый день в постели. Когда Сергей уехал он позвал Таню.

- Присядь. Мне кажется, теперь уже все звенья на месте.

Таня отрицательно покачала головой и заплакала:

- Нет, ты должен дождаться внука.

- Ну, ты даёшь, Танюха. А потом правнуков, а потом ещё что-то придумаешь, нет. Не гневи бога, всё и так хорошо. Я хочу тебя попросить об одной вещи.

- Проси!

- Давай я поеду в больницу. Я не хочу, чтобы весь этот ужас происходил у тебя на глазах. А потом заберёшь меня, в день похорон, возле подъезда полежу, чтобы как положено все простились, и на кладбище. Пожалуйста, пойми, так будет для всех лучше. Я с доктором договорился, а ты будешь приходить и кормить меня, так как я не смогу ту баланду есть. Выполни, ты ведь всегда меня слушала.

Таня по телефону всё рассказала Сергею и они, все вместе, приехали к нему.

- Помирились? – спрашивал он их обоих.

- Да! – отвечала Катя.

- Если ещё раз такое произойдёт, ты ему, дочка, отрежь яйца, говорят, помогает.

И они уехали. А он, спокойно, без мучений, той же ночью умер. Хоронили всей семьёй. На поминках Света рассказала Серёже и Кате как они ездили к матери, на могилку.

Таня на сорок дней отдала Серёже коробку, где были сложены его вещи.

Разбирал коробку он сам. Разбирал и думал: Вот так, проживёшь жизнь, закопают в землю, и только память близких и содержимое коробки будет иногда напоминать о том, что когда-то, давно, жил такой человек, но потом его не стало, и всё!

Перебирая фотографии, вспоминал всё об их прошлой жизни. Всё хорошее, конечно, плохого не помнилось, да и кому оно нужно сейчас, это плохое. Пересмотрев альбомы, достал награды отца. Медаль «за освоение Севера», медаль за «Трудовую доблесть» и орден «Знак почёта», которым он очень гордился. На дне коробки лежал конверт, в котором была небольшая фотография, на которой позировала полуголая Деми Мур. Он очень долго держал её в руках, рассматривал, пытаясь понять - зачем и почему она здесь? Но так и понял. Сложил всё обратно в коробку и заснул, пытаясь хотя бы на время забыть всё то, что с ними всеми произошло.

 

ЭПИЛОГ

 

Идея «уважения к месячным» уже давно довольно-таки популярна. Во многих странах ПМС рассматривается как болезненное состояние и даже, иногда, как смягчающее обстоятельство. Так и апеллируют – «состояние аффекта, вызванное ПМС».

Мужчины негодуют: «Необходимо ввести аналогичные «мужские» защитные и оправдательные понятия.

Необходимо, как можно скорей, легализовать понятие «спермотоксикоз». Предлагается незамедлительно начать компанию в прессе. Нанять авторитетных учёных. Расписать все ужасы спермотоксикоза. Объяснить человечеству, насколько он опасен, как он давит на психику, сводит человека с ума, и т.д..

Подключить лучших юристов, которые докажут: «Мужчина, который пережил воздержание более месяца (лучше недели), «за себя не отвечает», при этом во всеуслышание напомнить про грех рукоблудия и про грех Онана. Необходимо объявить спермотоксикоз общенациональной проблемой. Продавать лекарства, не снижающие потенцию, но при этом смягчающие муки абстиненции. Поднять во весь рост проблему недостаточного количества кукол и резиновых вагин для бедных. И так далее.

Можно, конечно, не принимать всё это всерьёз, но …кого касалось – тот знает, что смешного в этом очень мало!