Мыкола Бондаренко и Пётр Силин выросли в Славянске, в Донбассе. Одноклассники, они поступили и вместе учились в одном из вузов Киева. Майдан перевернул судьбы многих людей. Мыкола пошёл служить в Национальную гвардию, а затем стал членом «Правого сектора». Принимал активное участие в событиях второго мая в одесском Доме профсоюзов. Пётр, напротив, выступал против национализма и русофобии, участвовал в митингах протеста в Луганске, где училась его любимая девушка Светлана. Был жестоко избит киевскими боевиками. А когда поправился и приехал в родной Славянск к родителям, там начиналась война. Глава 8. Будни войны. 1. Блокпост представлял собой металлическую будку от старого ЗИЛа да несколько десятков использованных покрышек, сложенных баррикадой и частично перекрывавших дорогу. Обещали привезти из Славянска бетонные блоки, но, видимо, не до того было новым властям ДНР (Донецкой Народной Республики). Спасибо хоть горячим питанием обеспечивали. Вот и теперь, минут двадцать назад голубоглазая улыбчивая девушка Светлана уехала на стареньких жигулях, оставив два объёмистых термоса с наваристым украинским борщом и гречневой кашей. Шестеро молодых ребят-ополченцев с утра заступили на дежурство. Проверяли проходившие мимо машины, следили за дорогой, но больше скучали, прячась от палящего солнца в будке либо на зелёном разнотравье в её тени. «Укропы» (украинская армия) сильно не досаждали, и бояться их вроде бы не приходилось. Молодые люди маялись бездельем, стучали костяшками домино, а чаще просто болтали – о чём придётся. Автомат Калашникова был один на всех, и его гордо носили на груди по очереди – не снимая с предохранителя, но держа палец в непосредственной близости от спускового крючка. После обеда Василий – самый младший из группы – пошёл на родник, чтобы вымыть освободившиеся термосы и принести в них прохладной ключевой воды. Ничто не предвещало беды, как вдруг со стороны блокпоста он услышал шум, громкие крики, а затем – автоматную очередь. Парень бросился назад, но издалека увидел нечто такое, что заставило его упасть на землю у придорожных кустов, затаиться и с ужасом наблюдать за происходящим, ничем не выдавая своего присутствия. А посмотреть было на что. Бронетранспортёр с развевающимся на ветру жёлто-голубым флагом стоял рядом с блокпостом. Бойцы нацгвардии и одетые в чёрное «правосеки» за короткое время успели выбросить из будки практически всё, что там было, и теперь шустро загружали награбленное имущество в бездонное «брюхо» БТРа. Пятеро разоружённых ополченцев покорно стояли лицом к баррикаде из покрышек – ноги широко расставлены, руки на стене. Единственное их настоящее оружие – автомат Калашникова осматривал средних лет белобрысый лейтенант, прислонившись спиной к одинокому придорожному дереву. По характерному акценту захватчиков Василий понял, что перед ним «западенцы» – жители западной Украины, о которых болтали всякое. Например, что все они там в Галиции – поголовно бандеровцы. Вдруг один из разоружённых повстанцев выхватил из баррикады небольшую покрышку, на которую всё это время опирался руками, и слёту ударил ею стоявшего рядом «правосека». Сбил его, попытался вырвать из рук оружие, но замешкался, потерял драгоценное время, и офицер, всё ещё стоявший с трофейным автоматом в руках, скривив губы и почти не целясь, молча полоснул короткой очередью поперёк груди взбунтовавшегося «аборигена». Тот упал, а очередная порция больно жалящей свинцовой мошкары ровной строчкой прошила голени стоявших в ряд четверых его товарищей. Почувствовав жуткую боль, все они непроизвольно опустились на колени. И лишь спустя минуту один из истекавших кровью ополченцев обернулся, чтобы посмотреть в глаза извергу, коему совесть позволила стрелять в безоружных людей. А тем временем подельники хладнокровного убийцы отпинали ногами тяжелораненого бунтовщика и отволокли его, поставили рядом с остальными. Затем здоровенный детина, взгромоздившись на БТР, с воплями «Слава Украине!» из крупнокалиберного пулемёта буквально изрешетил, изрубил в капусту всех пятерых – молодых, не нюхавших пороха ребят. Их тела, прошитые насквозь, разорванные в клочья, упали в придорожную пыль, обильно орошая её своей кровью. Такой же алой, как нижняя полоска российского флага, сброшенного с флагштока и расстрелянного вместе с его защитниками. Улыбаясь легко и непринуждённо, обмениваясь шутками по поводу только что совершённого преступления, нацгады как ни в чём не бывало завершили погрузку трофеев и отправились восвояси. Не помня себя от нахлынувших чувств, Василий выбрался из своего укрытия. Будто зомби, с пустыми термосами в руках прошёл он вдоль разбитой баррикады, бесцельно покружил вблизи блокпоста и почти вслепую, с трудом расклеивая слипшиеся от слёз веки, медленно двинулся по пустынной дороге к городу. Спустя полчаса парнишка добрёл до дома Светланы, которая, приняв у него вымытую посуду, поняла без слов, что случилось нечто ужасное. Пробитые пулями изуродованные останки ребят похоронили с почестями. И после этой жуткой трагедии даже самые закоренелые скептики признали наконец тот факт, что к ним на землю Донбасса пришла война. Но не та, которую они видели в советских фильмах – полная показного героизма, высоких идей и великих подвигов. И даже не та призрачная и далёкая, почти нереальная, о которой рассказывали иногда увешанные медалями старики. Пришла война – будто смерть с косой, отбирая жизни у молодых ребят, убивая всех без разбора. Нагрянула в их дома, которые теперь им самим придётся защищать от супостата. Брать в руки винтовки, автоматы и идти на смертный бой. И никто не сделает это за них. Даже Россия, до которой, казалось бы, рукой подать. А потому после отпевания и погребения невинно убиенных ангельских душ все, кто мог держать в руках оружие, для кого слово «честь» не превратилось в пустой звук, встали на защиту родной земли. Многие записались тогда в ополчение – в легендарный отряд Игоря Стрелкова. Что бы ни говорили, но именно он организовал оборону Славянска от укронацистов. 2. Светлана, сердцем чувствуя надвигавшуюся беду, долго не хотела отпускать своего Петю домой одного. Однако учёба в Луганске закончилась, и на крыльях любви она прилетела вслед за ним в родной Славянск. Не думала тогда юная красавица, что их город станет непреодолимым препятствием на пути украинских войск к Донбассу. Война не терпит сторонних наблюдателей. Поэтому девушка, как и многие горожане, помогала восставшим: на старом отцовском жигулёнке развозила по блокпостам обед, готовила, стирала, убирала. В общем, делала ту простую, но нужную работу, без которой бойцы чувствовали бы себя сиротами. Пётр, вступив в ряды славянского ополчения, быстро постигал азы военного ремесла. В составе диверсионно-разведывательной группы он не раз ходил по тылам противника. Поначалу было непривычно и даже жутко стрелять в живых людей – в солдат украинской армии. Но убийства мирных жителей, изнасилования, грабежи и другие бесчинства, совершаемые незваными пришельцами, ожесточили его некогда мягкую и нежную юношескую душу. Парень с содроганием сердца смотрел на разрушенные дома, на обезображенные трупы мирных жителей, среди которых были его друзья, случайно попавшие под ночные обстрелы артиллерии либо под дневные налёты авиации. И от этого закипала у молодого ополченца злоба, крепло желание мстить – уничтожать ненавистных захватчиков до тех пор, пока не оставят «нацгады» в покое священную землю Донбасса. Даже Светлане порой становилось страшно, когда её возлюбленный рассказывал ей о рейдах по тылам противника. В такие мгновения он, казалось, покидал свою прекрасную нимфу, менялся внешне и внутренне – становился жёстким, мстительным и беспощадным, заново переживая смертельно опасные моменты боестолкновений. Глаза его при этом светились каким-то новым, непривычным для неё хищным блеском. – На то она и война, – говорил молодой боец, нервно сжимая губы, – или ты уложишь в землю противника, или он уничтожит тебя! Случилось так, что однажды ополченцы взяли в плен «свидомого укропа» – отпетого наци и потомственного бандеровца. Молодой, всего-то лет двадцати от роду, он поразил ребят безграничной самоуверенностью, наглостью и какой-то фанатичной убеждённостью в своей правоте. На нём была новенькая форма угольно-чёрного цвета, эффектно оттенявшая бледность разбитого при задержании лица. Красная повязка на рукаве дополняла сходство с теми, кто бесчинствовал здесь, на земле Донбасса во времена Великой Отечественной войны. Допрашивали бандита с пристрастием. И когда вытянули из него всё, что тот знал, Пётр задал «нацгаду» вопрос, очень важный не только для него, но и для всех жителей прифронтового Славянска: – Скажи, зачем вы пришли на нашу землю? Почему убиваете? Что вы вообще здесь забыли? Бандеровец посмотрел на парня холодным взглядом, помолчал немного. Было заметно, что глаза его помимо воли стали наливаться звериной тоской и ненавистью. Весь его мрачный облик, высокомерный взгляд – всё было буквально напитано барским презрением к ополченцам, ко всему народу Донбасса. Он встал, гордо расправил плечи и, видимо, окончательно потеряв чувство реальности, утратив инстинкт самосохранения, ответил дерзко и высокомерно: – Кто ты такой? Все вы здесь плебеи, отребье, алкаши! Одно слово – генетический мусор! Скажи мне, на что вы способны? Не знаешь?! Низшая раса, мутанты, недочеловеки! Вы взбунтовавшиеся смерды! Донбасс, Крым, иные земли – всё здесь принадлежит нам. И вы ещё пожалеете, что взяли в руки оружие. А могли бы стать гражданами Украины – великой европейской державы. Не захотели? Теперь валите в свою московию! Чемодан – вокзал – Россия! А ежелти не уйдёте, не очистите от своих вонючих ватников эту землю, то будет у вас только два пути – либо стать нашими рабами, либо отправиться к праотцам. Ну, предатели, колорады, выбирайте! – Та-ак! Значит, рабами… что ещё угодно ясновельможному пану? Ты давай, говори, не стесняйся, здесь все свои. А ху-ху не хо-хо? – с шутовской ухмылочкой обратился к «рабовладельцу» один из повстанцев. – А вот этого не желаете отведать? Огромный кулак потомственного забойщика приблизился к носу раззадоренного собственной наглостью нациста. Затем, описав дугу, будто в цирке, крепкая кисть шахтёра сложилась в такого же невероятного размера фигу и вновь повисла в воздухе перед незваным гостем. Ополченцы дружно захохотали, но тут напускная клоунская улыбка слетела с лица работяги, и он добавил вполне серьёзно, твёрдо и решительно: – Это наша земля! Россия, Новороссия – как угодно. И вам, подлые твари, не панствовать здесь никогда! – Это Украина, Великая Украина, – вдруг заорал изо всей мочи «майданутый» фанатик, раздувая ноздри и забыв обо всём на свете. – Вы рабы наши, грязные взбунтовавшиеся рабы. Ваше дело – шахта, и мы загоним вас всех в ярмо или раздавим, как бешеных псов. А потом каждый из нас, победителей, получит по угольной копанке и по два десятка невольников. Вы будете на нас работать!.. «Рабовладелец» вдруг осёкся, почуяв, что сказал лишнего. Удивлённые ополченцы все разом повернули головы в его сторону. Мёртвая тишина повисла в воздухе. – И кто это тебе обещал такое? – прервал молчание пожилой шахтёр с автоматом на шее, глядя прямо в глаза извергу. – Ты! Это ты снарядом разворотил мой дом! Ты убил мою жену. Ты оставил меня одиноким бобылём на старости лет! От свинцового ненавидящего взгляда старого забойщика бандеровец даже слегка присел, чтобы казаться меньше ростом. Почуяв неладное, он молча опустил глаза и понурил голову, видимо, сожалея о том, что так некстати случился с ним этот роковой истерический припадок. – А ну, пошли, провожу тебя в твои хоромы царские, падишах хренов! – сквозь зубы процедил работяга. – Нет, я ещё не всё сказал, я много знаю, наша воинская часть… Но сильный пинок под зад и хлопок закрывшейся двери не дали договорить несостоявшемуся рабовладельцу. – Ты что там удумал? – раздался вслед ушедшим запоздалый окрик командира. Однако было поздно. Спустя несколько минут послышался негромкий хлопок выстрела, и вернувшийся шахтёр доложил начальству: – Значится так: убит при попытке к бегству. Затем, помолчав, добавил: – Всё, хватит, терпение лопнуло. Не нужны нам больше такие нахлебники. Сверх меры их расплодилось – один с сошкой, а семеро с ложкой… Никто ему не возразил, только средних лет ополченец, участник чеченской войны заметил: – Кровавая бойня нам тоже ни к чему. Учись сдерживаться. Воевать можно месяц, два, три, но не более. Потом «крыша едет». Превращаешься в дикого зверя, в умалишённого. Все проблемы хочется разрешить как сейчас – с помощью автомата. И даже в мирное время тянет иногда сделать так же: нет человека – нет проблемы. Такая вот кара божья ложится на наши слабые плечи. За то, что убиваем, за грехи наши тяжкие! А ты, браток, не поддавайся этому дьявольскому искушению, не бери грех на душу. Намотай нервы на кулак и крепись! 3. Война набирала обороты. Городское кладбище росло с невиданной доселе быстротой. Гора Карачун не давала покоя жителям Славянска. С этой господствующей высоты «нацгады» били по площадям, строго соблюдая установленное чьей-то железной рукой ежедневное расписание артиллерийских ударов. Так делали пунктуальные немцы в Отечественную: война войной, а обед по расписанию. Но однажды снаряд разорвался на базарной площади в самый разгар торговли. И ужас от случившегося кровавого месива надолго отучил людей собираться толпами. А после того, как была обстреляна одна из похоронных процессий, на кладбище вообще перестали ходить. Убитых предавали земле где-нибудь в огородах – в надежде на то, что потом, после войны оставшиеся в живых сделают всё, как положено. Небольшой отряд Стрелкова рос. Чуть ли не каждый день приходили новые бойцы. Но не все могли выдержать железную дисциплину, установленную командиром, не каждому были по плечу суровые военные будни. Большая часть новобранцев отсеивалась, оставались самые стойкие, самые преданные Донбассу его защитники. Иногда хоронили убитых, отправляли в тыл раненых. Война есть война, и место выбывших из строя героев занимали верные их товарищи по оружию. Брат, браток, братишка – именно так называли друг друга ополченцы. Да и то сказать: нет для истинного воина роднее человека, чем тот, кто с риском для жизни прикрывает его во время боя. «Сам погибай, а товарища выручай», – так учил когда-то русских солдат великий Суворов. И неважно, какого ты возраста, роста, национальности, веры. Главное – что ты готов отдать свою жизнь за родную землю, за свободу, за преданных и близких людей. Быстро летит время, если человек занят делом. Вот и Пётр наконец освоился на новом месте. Тем более что сражаться с врагом приходилось в родном Славянске, где знал он каждую тропинку, каждый овраг, каждый кустик. Благодаря этому его ДРГ (диверсионно-разведывательная группа) всегда слажено и скрытно выходила в любую заранее заданную точку, благополучно минуя кордоны противника. А затем, выполнив задание, бесследно растворялись в складках местности, оставляя «укропов» в растерянности и недоумении. Во время одного из рейдов был ранен командир группы. И вполне естественно, что наш герой занял его место. Откуда только ни приходили люди в ополчение: из Донбасса, из России, а позже – и из дальнего зарубежья. Но как огня боялись подлые захватчики выходцев из легендарной Чечни. Много отважных воинов дал миру этот свободолюбивый народ. И если слышал трусливый «укроп» боевой клич чечена: «Аллах ак бар!», то в ту же секунду невообразимый ужас посещал его мутную неопохмелённую душу. Причём, даже маститые иностранные наёмники относились к воинственным горцам с уважением и опаской. Однажды после захода солнца Пётр, оставив свою группу отдыхать в небольшом лесочке, вместе с одним из братьев пошёл в разведку. Надо было узнать, как охраняется склад с боеприпасами, чтобы, выждав момент, снять часовых и за счёт противника пополнить свои оскудевшие запасы. Но вдруг послышались характерные хлопки, и разорвавшиеся неподалёку мины стали осыпать головы разведчиков комьями сухой донецкой земли. Пытаясь уйти из-под обстрела, Пётр с товарищем пробежали по дну оврага метров сто, а затем разделились, чтобы поодиночке подобраться к складу. Разрывы стихли, и в густых ночных сумерках наш герой нырнул в свежую воронку от снаряда, коих здесь было наворочено великое множество. Но тут он к своему ужасу и недоумению вдруг увидел перед собой троих «укропов». Видимо таких же, как и он сам, разведчиков, укрывшихся от «дружественного» огня. Гранаты не было, поэтому, не раздумывая ни секунды, парень схватил комок земли, замахнулся и бросил, после чего крикнул что было мочи, коверкая слоги и буквы: – Аллакукбар!!! Никто не смог бы поручиться за чистоту нижнего белья укровоинов после сего действа, но разведгруппу – будто ветром сдуло. Наш герой, правда, также «рванул» в противоположную сторону. И когда за широким разлапистым кустом он упал на мягкую летнюю траву, то долго ещё, с трудом сдерживая рвущийся наружу неистовый судорожный хохот, катался там, переворачиваясь с боку на бок и повторяя про себя малопонятный клич, который, по сути, спас ему жизнь. А из зажатого рукой рта молодого воина по широкой донецкой степи разносились какие-то странные звуки, отдалённо напоминавшие поросячий визг. Их-то и услышал командир украинской разведгруппы. И пытаясь сохранить своё начальственное достоинство, с видом знатока сообщил своим подчинённым: – Чуете, вроде хрюкает? Похоже, чечен кабана поднял. Ну ладно, пошли отсюда. 4. Так неспешно начиналась новая гражданская война, в которой снова, как и во все времена, убивали друг друга наивные простые люди – обманутые души Украины. Взаимная ненависть с каждым днём разгоралась всё больше. И забывая, с чего всё началось, раззадоренные противники продолжали бить-колотить друг друга почём зря. Зачем, ради чего? Да больше из чувства ненависти и взаимной обиды, пытаясь отомстить за смерть своих друзей, родных и близких. Те же, кто послал их на эту бойню, с радостью и вожделением продолжали набивать свои карманы, подсчитывая барыши и насмехаясь над чужим горем. Правду говорят: кому война, а кому мать родна. Помнится, после подписания Хасавюртовских соглашений по Чечне Б. А. Березовский сказал А. И. Лебедю: «Какой бизнес вы развалили! Всё так хорошо (было), ну, убивают немножко. Всегда убивали и убивать будут». Что тут скажешь? История повторяется. Всё – как всегда. Эй, господа олигархи! Сколько долларов положили вы в свои карманы? Какой барыш принесла вам смерть каждого преданного земле ополченца, старика, женщины, ребёнка? А сколько стоит жизнь одного солдата «незалежной»? Знают они, сколько. Только молчат, не хотят ни с кем делиться. А совести у этих нелюдей давно уже нет! Продолжение следует. Все части смотрите на моей страничке. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
