В одном государстве пришли к власти деньги. Под запретом оказались благодеяния и сострадания. Не стало в обиходе жителей дельного или недельного, славного или позорного, ни доброго, ни злого, а только выгодное или невыгодное. Законы упразднили. Честь и стыд выбросили на помойку. Совесть заковали в кандалы. А почет и уважение среди подданных приходилось добывать силой или подкупом.

Жили люди в этом государстве дурно, неразумно, невоздержанно, иными словами, не плохо жили, но медленно умирали.

И как во всяком государстве, кто-то жил в нужде, то есть считался не богатым, а кто-то не нуждался, значит, был не беден.

Люди нуждающиеся, хоть и были несусветными грешниками, тем не менее, считали, что перед Небесным судом все равны, главное - справедливо подсчитать количество грехов. У кого их больше – душа такого человека отправится в ад, а у кого поменьше – место душе в раю.

Даже вывели критерии, по которым следовало производить отбор душ для определения в рай. И со «своим уставом» предполагали отойти в иной мир.

Люди же не бедные, были уверены, что все продается и покупается, в том числе путевка в рай, и втихаря согласовали размер взятки для пропуска душ в райскую обитель.

И вот, лежал на смертном одре один не богатый и не бедный, но погрязший в грехах житель государства, которым правили деньги, и щелкал костяшками конторских счёт: подводил баланс своих поступков согласно установленным критериям, пытаясь честно разобраться, куда, скорей всего, после кончины отправится его душа: в ад или рай. Как не силился он подогнать свой расчет под выгодный ответ – всякий раз выходил ад.

Расстроился этот Житель, но «поезд то ушел»… Правда, еще оставалась слабеющая надежда избежать суровой кары – искренне покаяться перед Богом и попросить у него прощения…

А за стеной в это же время на аналогичном ложе маялся сосед. Нельзя сказать, чтобы у него меньше было грехов, чем у собрата за стенкой, но в отличие от того, не «парился» над выбором, ибо знал наверняка, что его душе уготовлена дорога в рай.

Люто ненавидел умирающий Житель своего умирающего соседа за то, что всё ему удавалось в жизни. И деньги были, и почет… Когда же прознал он, что соседу предначертан путь в рай, озадачился: «У него же грехов больше во сто крат, чем у меня, - рассуждал тот Житель. – Отчего же такая несправедливость?» И стал он отчаянно бить челом, но вымолить прощения у Бога не сумел.

Люди не богатые, наивно уповавшие на Небеса, и даже верившие в справедливость, не предполагали о том, что на самом деле, окончательный вердикт о месте пребывания на том свете, в государстве, которым правили деньги, выносился на земле. И в рай отлетевшая душа попадала не по наименьшим баллам, а по предварительному сговору с продажным Смотрителем Небесных врат.

Совсем отчаялся Житель, отвергнутый Небом и одной ногой ступивший на адову тропу, но пришли добрые друзья проститься и стали подбадривать: «Не отчаивайся, старик. Знаешь, сколько в аду дивных людей? Разве стыдно тебе будет очутиться в их обществе?»

И внял, обреченный на смерть Житель добрым напутствиям, даже приободрился, и со спокойной душой прямиком спустился в ад.

Черти встретили его душу с радостью, подтолкнули к современной печи, рассказали, что изготовлено нагревательное сооружение по нанотехнологии, и гореть будет она с наноудовольствием.

Все понравилось непросветленной душе: и новенькая, блестящая никелем чудо-техника, и технология, которой черти восторгались. Одного не могла взять в толк – куда это трубы от печи вели и для чего.

Не выдержала новоиспеченная душа и спросила об этой загадке у чертей. Рассмеялись в ответ копытные и злорадно поведали, что с недавнего времени райские чертоги отапливаются алюминиевыми радиаторами, соединенными с адом посредством этих труб.

Услыхала несчастная душа такие слова, представила, что огонь, пожирающий её, одновременно будет обеспечивать комфорт бывшему соседу и муки её усугубились.

Стала она биться в конвульсиях, причитая, что несправедливо мир устроен. А черти потешались над наивной душой: «До чего ж вы все глупые. Неужели в вашем государстве, где царствуют деньги, может быть место справедливости?»