Февраль.

Так… так-так-так… семь утра, подъем. Душ, быстрый завтрак, работа, обед, работа, мазагин, задания, подработка, ужин, дом, занятия, письмо, спать. Подъем, душ, завтрак, работа, работа, обед, дела, работа, дела, дела, дела, ужин, дом занятия, дела, дела, дела, спать. Подъем, душ, завтрак, работа, обед, дела-дела-дела-дела, работа-работа-работа, занятия, дела-дела-дела, спать. Подъем, работа-работа-дела-дела-работа-работа-работ а-дела-дела-дела-дела-дела-дела-дела… … …

СТОП!

Она остановилась посреди улицы. Был уже май. Вокруг все было зеленым. Листва на деревьях, казалось, уже давно сдружилась солнцем, птицы весело пели песни, и цвели одуванчики. Когда они успели зацвести? Когда вообще успело наступить лето? На улице ведь почти лето, даром, что май…

Теплый воздух обволакивал ее, а легкий ветер раздувал волосы. Она подняла усталый взгляд к небу – оно было таким чистым и таким голубым, что захотелось забыть про все и окунуться в него. Солнце сияло так, что взгляд, привыкший за последние месяцы созерцать лишь подобие солнца на заставке на рабочем столе (хотя, и это он видел редко), едва ли мог его выдержать.

Трава прошелестела что-то утешающее, а ветви деревьев прошептали что-то ободряющее, но все они звали остаться с ними. Все равно смысл был здесь. Здесь все было едино и все были вместе, никто ничего не требовал, сроки не поджимали. Здесь было все, потому что ничего не было нужно.

Она долго смотрела на деревья, на траву, на одуванчики, на небо, на солнце… Ей было так хорошо с ними… А как хотелось остаться!

Спустя какое-то время она достала ключи от домофона и, бросив сожалеющий взгляд на все великолепие мая, шагнула в холодный подъезд многоэтажного дома.

А на улице по-прежнему стоял май и цвели одуванчики.