Маму мою в нашем посёлке (Оранжереи Икрянинского района Астраханской области) знали очень и очень многие. Знали как хорошего, квалифицированного врача, как отзывчивого и душевного человека, готового всегда придти на помощь «болящим и страждущим». Она была единственным врачом во всей близлежащей округе, кто в мирное время удостоился ордена «Знак Почёта».

К тому же была она участницей Великой Отечественной войны. Окончив в 1940 году Астраханский мединститут, поработала в Мордовии около года. Ей, молодому врачу, вместе с фельдшером и санитаркой, втроём, надо было обслуживать население, проживающее на территории восьми сельских советов.

В детстве как-то не особенно обращал внимание на дату её рождения – 22 июня. Повзрослев, представил себе однажды, как в воскресное утро 1941 года накрывала она на стол, готовясь отметить с подругами своё двадцатипятилетие.

А тут вдруг речь Молотова по радио! Вот тебе и день рождения! Кончилась мирная жизнь. Вызвали маму в Саранск, зачислили в штат развёртываемого тылового госпиталя. Лечила она поначалу легко раненых бойцов и командиров. В дальнейшем работала в освобождённых Пензе и Брянске. А с августа 1943 года старший лейтенант медицинской службы Ольга Ростовская трудилась уже в эвакогоспитале, входящем в состав Второго Прибалтийского фронта, участвовавшего в наступательных операциях.

Во время боёв врачи, медсёстры принимали за сутки десятки, а то и сотни раненых. Замёрзших, тяжёлых, окровавленных. Задубевшие гимнастёрки, кирза разрезаемых сапог, бледные, страдающие лица…. Операции шли конвейером, часто под вой и взрывы снарядов. Медицинский персонал госпиталей был по преимуществу женским, «люди в белых халатах» работали до изнеможения, валились с ног от усталости. Возвращали к жизни, возвращали в строй 75-80 процентов раненых. В короткие минуты отдыха врачи, сёстры старались внести в жизнь раненых душевную теплоту, уют. Порой чинили их одежду, писали за них письма родным…

Три последних года жизни мама жила у меня в Знаменске, прикованная тяжёлым недугом к постели. С каждым месяцем ей становилось всё хуже. Уже и телевизор смотреть не хотела, и книги не читала. Иногда радио слушала. А любимой певицей её была Клавдия Шульженко. Написал я тогда стихи, где была такая строфа:

 

День прожит. Как боец из окружения,

Он вынесен, спасён от пуль и ран.

А завтра – День Победы. И Шульженко я

Включу для мамы про однополчан…

 

А пятого марта прошлого года (в очередную годовщину маминой смерти) появилось вот это:

 

СЕМЬ ЛЕТ

 

Этой лунною ночью проснулся, прислушался:

Показалось, что звал меня издалека

Голос очень родной, и вихры непослушные

(Те, что в детстве имелись) ласкала рука.

 

Я потом ещё долго не спал и ворочался,

Всё ходил где-то в прошлом, версту за верстой.

Этой ночью – семь лет, как вошло одиночество

В мою душу сыновью: я стал сиротой.