Основная антиномия компаративистики, как мне понимается, состоит в трудности сохранения формальной точности переводимого стихотворения (архитектура, ритм, размер и т. д.) при полном соответствии содержательной части (точный перевод слов, идиом, эпитетов…). И наоборот. То есть, грубо говоря, переводчик рискует либо увлечься подстрочником и зарифмовать строки «в лоб», напрямик, в ущерб красоте, либо так поэтически переосмыслить текст, что оригинальное произведение в получившемся переводе узнать чрезвычайно трудно. Всё это крайности, но как достичь «золотой середины» - чтобы и смысл сохранить и поэтику передать? В этом и заключается мастерство переводчика. Бывает, переводной текст благодаря профессионализму переводчика даже выигрывает по сравнению с оригиналом (хрестоматийный пример из прозы – переводы романов Воннегута). К чему я веду. Только лишь к тому, что бывают удачные и неудачные переводы. Как судить об «удачности» перевода? Сейчас это настолько сложный вопрос… В принципе, утверждать о хорошем качестве перевода без поправок на «имхо» (личное субъективное мнение) дозволительно только ученым-литературоведам. Но почему бы просто не попробовать? Попытка не пытка. На приведенное ниже стихотворение я набрел совершенно случайно, так сказать, без злого умысла. Элегия Смерти Сопрелые листья шуршат под ногами. Душа, ты же рядом со мною стояла. И были мы вместе в безмолвном молчанье, И тужного сна нам являлись зерцала. Лицо твоё бледность хранило и горе, Как в признаке смерти, была его суть, Лишь волны из грусти на бренном просторе, Терзали мою исстрадавшую грудь. Да, был то мне знак, что скоро наступит Прощанья ненужный с тобою нам час... И жизни прошедшей, лишь призрак средь мути, Могилою хладной разлучит в миг нас... Судьбина ударом своим миновала, Зову из кладбища, душа, я тебя... Лишь ветер осенний в лицо бьёт устало Природа молчит и молчит, не скорбя... Молчит, и жизнь гонит вдаль руслом привычным, Не видя тоску и не внемля беде... Слезам не вникая моим горемычным, О том, что смерть ходит со мною везде... Автор: Аксиния Давыдова. Произведение: Разберем сначала минусы, касающиеся данного стихотворения без привязки его к оригиналу (стихотворению неизвестного сербского поэта). 1. «Сопрелые листья шуршат под ногами» - сопрелые - значит гнилые. Они не шуршат. "сопрелый [сопрелый] прил. разг. Испортившийся от сырости и тепла; сгнивший" (Толковый словарь Ефремовой). Ко всему прочему, здесь употреблен совершенный вид (приставка со-), что говорит о том, что этот самый процесс «сопревания» завершен и ни о каком «переходном этапе» от сухости к гнилости речь идти не может. 2. «В безмолвном молчанье» - тавтология. 3. «Тужный» – новообразование, в русском языке такого слова нет. 4. «Лицо твоё бледность хранило и горе, // Как в признаке смерти, была его суть» - неправильно построенная фраза во второй строке. Препарируем ее: «Его суть была, как в признаке смерти». Могу допустить такое: «Его суть была как (суть чего?) признака смерти». Но «Его суть была как (в чем?) в признаке смерти» – совершенно несочетаемое. Вернее было бы «Как признака смерти была его суть». 5. «Волны из грусти» - предлог «из» явно лишний. «Не видя тоску» - неудачная фраза. 6. «Исстрадавшую» – такой формы слова не существует. Есть «исстрадавшаяся» и «страдавшая». 7. «Был то мне знак» – неуклюжая инверсия. Здесь лучше было бы: «То был мне знак». То же самое – в строке «Прощанья ненужный с тобою нам час». Можно сказать, что слова в некоторых строках расставлены как попало, в угоду ритму. 8. «разлучит» – ритмически неверное ударение (на «у» вместо «и»). 9. «Молчит, и жизнь гонит вдаль руслом привычным» - пропуск ритмического ударения на значимом слове «жизнь». Строка читается трудновато. 10. Неверная пунктуация, кое-где орфографические ошибки («в миг»…). Удачной авторской находкой можно назвать употребление устаревших «судьбина», «зерцала», создающих необходимый колорит. Теперь обратимся к оригиналу, чтобы понять, какие неточности встречаются в стихотворении уже как в переводе. Под нама лисје шуштало је жуто, Крај мене, душо, стајала си ти; Мирна си била, — ах, и ја сам ћут'о, Обома нама тужни беху сни. Тавно бледило по чеоцу твоме, К'о признак смрти, ширило се свуд, Валови туге у тренутку томе Бурно су моју таласали груд. То беше предзнак, да ће скоро доћи Растанка нашег нежељени час, К'о дим, к'о магла да ће радост проћи, И небо да ће раставити нас... Удар судбине обиш'о ме није, Из гроба заман дозивљем те ја; Јесењи ветар у лице ме бије, Природа ћути око мене сва — Ћути, и живот гони својим редом, Не види тугу, не разуме јад, Ни вреле сузе по лицу ми бледом, Ни смрћу твојом оборен ми над. (Неизвестный сербский поэт 19 века) 1. Оригинал не имеет заглавия. Перевод озаглавлен «Элегия смерти», что не совсем соответствует содержанию. Элегия – это «жалоба» (греч.) Здесь еще и допускается двойное прочтение: «Элегия (кого/чего?) Смерти» или «Элегия (кому/чему?) Смерти»? Соответственно, Смерть, судя по заголовку, является либо адресатом, либо автором стихотворения, а это абсурдно. 2. Несоответствие ритма и размера. Я совершенно не профи в сербском стихосложении, но в оригинале очевидно тяготение к 4-ст. амфибрахию (с многочисленными усложнениями, в т. ч. цезурами), почти что дольнику, и чередованию мужских и женских рифм. В переводе же этот ритм соблюдается не везде. Яркий пример – первая строфа, где одни женские рифмы (окончания). 3. Чрезвычайно вольный перевод – с одной стороны. «Под нама лисје шуштало…» - «Сопрелые листья шуршат под ногами» - прошедшее время переводится настоящим. «Обома нама тужни беху сни» (дословно «у нас были грустные сны (мечты)) переводится как «И тужного сна нам являлись зерцала». В первой строке «сопрелые», хотя в оригинале – «желтые». Ветер бьет в лицо «устало», хотя в оригинале такого нет. «Волны из грусти на бренном просторе» - туда же. «Удар судбине обиш'о ме није» (удар (переворот) судьбы меня не обошел) переводится вообще обратным «Судьбина ударом своим миновала». «Нежељени» переводится как «ненужный», хотя смысл здесь совсем не в «нужности». 4. С другой стороны – местами – перевод ну слишком напрямик. «Душа» - оригинальное «душо» совершенно очевидно следует переводить не напрямую, а как обращение – «душа моя», «душечка» и т. п. Душа ведь субстанция аморфная, она не может стоять рядом… Вывод, который напрашивается после этого анализа: стихотворение слабое как само по себе, так и в качестве перевода. Я предпринял попытку перевести стихотворение сербского поэта по-своему, учитывая всё вышеизложенное. Вот что из этого вышло: Шуршал под ногами из желтых листьев Ковер. Ты стояла ко мне лицом, Безмолвна, душа моя, будто снился Двоим – одинаковый тяжкий сон. Каким же лицо твое было бледным, Предчувствие смерти виднелось в нем. Сжималось в груди моей сердце. Следом – Тоска так мучительно жгла огнем! То знак, расставание предвещавший, Напрасно пытались его бежать. Туман заволок все надежды наши, И встретилась с небом твоя душа. Увы, от судьбы я не жду пощады, Зову из могилы тебя, мой друг… В лицо дует ветер осенний, хладный, Природа молчанье хранит вокруг. Проносится жизнь без конца и края, Ничто не нарушит привычный ход – Ни слезы мои, ни печаль мирская, Ни смерть, что однажды за мной придет... Комментарии к переводу: 1. Ритмически стихотворение приближено к особенностям русского стихосложения (проще для восприятия носителем русского языка): ритм упорядочен до четкого 4-ст. амфибрахия с одним выпадающим тактом в каждой строке. Чередование мужских и женских рифм сохранено. 2. Первая строфа: Под нама лисје шуштало је жуто, Крај мене, душо, стајала си ти; Мирна си била, — ах, и ја сам ћут'о, Обома нама тужни беху сни. «Под нами» заменено на идентичное «под ногами», «желтая листва» превратилось в более поэтичное «из желтых листьев ковер». «Возле меня» переведено как «ко мне лицом», что придает фразе дополнительный оттенок близости. «У нас обоих были грустные сны (мечты)» заменено на «будто снился // Двоим – одинаковый тяжкий сон». Здесь «обоим» = «двоим», настроение грустного, тяжкого сна сохранено. 3. Вторая строфа. Тавно бледило по чеоцу твоме, К'о признак смрти, ширило се свуд, Валови туге у тренутку томе Бурно су моју таласали груд. В первых двух строках оригинала внимание автора (ЛГ) сосредоточено на лице подруги: оно бледное и на нем признак смерти. В переводе немного больше эмоциональности, но суть остается прежней. «Сжималось в груди моей сердце…». Автор пишет, что «грудь в ту минуту бурно терзало горе». Я разделил «бурно» и «терзало» в разные строки и добавил «сердце», чтобы компенсировать низкую смысловую наполненность третьей строки оригинала. 4. Третья строфа. То беше предзнак, да ће скоро доћи Растанка нашег нежељени час, К'о дим, к'о магла да ће радост проћи, И небо да ће раставити нас... Пришлось делить единое предложение на два: в оригинале «то был знак, что скоро настанет нежелательный час нашего расставания». Признаться, немного в угоду рифме. Снова низкое наполнение двух первых строф пришлось компенсировать некоторой «отсебятиной». «Как дым, как мгла» = «туман»; «радости» заменено на окказиональный синоним «надежды»; «принял» переведено как «заволок», что превратило обычное выражение в идиому (кстати, в оригинале, конечно, употреблено также переносное значение). «Чтобы разделить нас» - заменено на близкое по смыслу «И встретилась с небом…» (соответственно, разлучилась с лир. героем). В обоих случаях поэтическое описание гибели. 5. Четвертая строфа. Удар судбине обиш'о ме није, Из гроба заман дозивљем те ја; Јесењи ветар у лице ме бије, Природа ћути око мене сва — Первая строка: «удар судьбы меня не обошел». Можно сделать вывод, что судьба не щадит лирического героя. Это отражено в переводе. Остальные строки переведены близко к оригиналу, разве что добавлен эпитет ветра – «хладный» (вполне логично). 6. Заключительная строфа. Ћути, и живот гони својим редом, Не види тугу, не разуме јад, Ни вреле сузе по лицу ми бледом, Ни смрћу твојом оборен ми над. Поэтическая «вольность», переосмысление. В строфе говорится, что «жизнь идет своим чередом, не замечая грусть и бедность», и далее «не замечая ни горячей слезы на моем бледном лице, ни твоей смерти, которая убила и меня». 7. Особенности языка. «Бежать» - здесь употреблена устаревшая форма «избегать»: «бежать сов. и несов., чего. Избежать (избегать), удалиться (удаляться) от чего-н. (поэт. устар.). Ее постели сон бежит (несов.). Пушкин. Я еле бежал (сов.) соблазна» (Толковый словарь Ушакова). «Печаль мирская». «Мирской» здесь – «1) Соотносящийся по знач. с сущ.: мир, связанный с ним. 2) Свойственный миру, характерный для него» (Словарь Ефремовой). Насколько удачным получился мой перевод? По точности, на мой взгляд, он почти не противоречит оригиналу. Стилистика должна подчеркивать то, что стихотворение написано в 19 веке, но в то же время оно не должно быть трудным для чтения. Ритм и размер приведены в соответствие с оригинальным текстом, но в то же время учтены особенности восприятия русского языка. Я рискну утверждать, что в моем переводе, по сравнению с первоначальным, больше сохранена оригинальная поэтика; удалось избежать неточностей и откровенных ляпов; рифмовка точнее и качественнее; образы передают настроение и идею оригинального стихотворения. Впрочем, не исключаю справедливой критики. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
