Большие истории маленького кафе. Музыкальная трагикомедия с тремя воспоминаниями.
Пролог. На сцене обустроен интерьер небольшого кафе. Стоит несколько круглых столиков, у входа вешалка. В углублении находится барная стойка, за которой стоит бармен и протирает стаканы. Справа на сцене небольшой помост – собственно, сцена кафетерия. Начинает играть вступление песни Edit Piaf ‘Milord’ Выбегает певица. Певица: О, дивный мир – Монмартр, Людских грехов парад, Здесь всяк играет роль, А жизнь – лишь маскарад. Придя сюда шутом, Ты станешь вмиг царем И править будешь всем, Под бокалов перезвон. Пройдут, смеясь, года, И вновь придя сюда Ты вспомнишь молодость И юные года… Не важно, кем ты был, Как юн и одинок: Здесь встретил целый мир ты, Переступив порог. Маленькое кафе, Уютный уголок – Здесь историй море, У каждого свой рок. И если хочешь ты, Поведаю я их: Большие истории – маленькое кафе… Allez venez Milord Vous avez l'air d'un môme Laissez-vous faire Milord Venez dans mon royaume Je soigne les remords Je chante la romance Je chante les milords Qui n'ont pas eu de chance Regardez-moi Milord Vous n'm'avez jamais vue... Mais vous pleurez Milord... Ça j'l'aurais jamais cru. В зал кафе входит пожилой мужчина с тростью, на нем костюм и повязанный вокруг горла платок. Это владелец кафетерия, Анри де Льего. Он подходит к сцене и аплодирует. Анри: Браво, браво, Шери, публика будет довольна. К Анри подходит одна из официанток. Официантка: Месье Анри, к вам там мужчина. Анри: Пригласите его. Она отходит, возвращается с молодым человеком в плаще и очках. Это – журналист Пьер Гармин. Пьер подходит к Анри и жмет ему руку. Пьер: Мое имя – Пьер Гармин, я постоянный корреспондент «Рю де Пари». Месье Льего, помните, мы договаривались об интервью? Анри: Конечно, конечно. Прошу. (жестом приглашает его сесть за один из столов, они садятся) Пьер: Еще раз спасибо, что согласились. Анри: Что вы, что вы. Пьер: Ну что, начнем? Анри: Погодите, может, вы что-нибудь хотите? Я ведь должен изобразить гостеприимного хозяина. Кофе, чай? Пьер: Ну… Может, кофе. Если можно. Анри: Конечно можно! Мы же французы – как же без кофе? Пьер: Простите? Анри: Ну вы слышали: глупая статистика. Согласно ей, на одну душу нас, населения, в год приходится по 5 килограмм кофе. Пьер: Да? Я не знал. Анри: Да и не важно. Официантка приносит поднос с двумя чашками, ставит перед господами. Анри: Спасибо, Анна. Девушка, улыбаясь, уходит. Мужчины делают по глотку. Пьер: Ну что же, месье Льего… Анри: Зовите меня Анри. К чему эта официальность – я не настолько стар. Пьер: Конечно, Анри… Итак. Ваше кабаре одно из старейших на Монмартре. И сегодня, в день его девяностого юбилея, я хотел бы взять интервью у вас, его владельца на протяжении вот уже... 60 лет, верно?. Анри: (кивает) Все, чем могу помочь… Пьер: Наши читатели хотели бы взглянуть на ваше легендарное кафе со стороны обычных жизненных историй. Ведь это не просто место – эти стены, наверное, наблюдали судьбы многих людей. Анри: Конечно. Уж чего, а историй тут предостаточно. Пьер: Ну что же, начнем с начала… Анри: Хорошо. Чтобы бы сделать первым… О, есть одна история. Это было уже много лет назад, в 30-х годах прошлого века. Я тогда работал простым администратором… Затемнение.
Сцена первая. Архитектор. Громко звучит песня Paul Belle “La Parisienne”. Загорается свет, на сцене стоит певица. Это она поет. В зале пусто. Она пританцовывает. Потом, на середине припева, она останавливает пианиста за фортепиано, тихо с ним переговаривается. Дальше звук со сцены только приглушенный. Пианист ей что-то наигрывает. Она пробует петь. Потом снова его останавливает, снова советуется, тот варьирует мелодию. Они репетируют. Прямо под сценой сидит один посетитель, негромко хлопает певице. Кроме него в кафе сидит девушка за дальним столом, почти у барной стойки. Она медленно пьет коктейль, изредка записывая что-то в блокноте. Входит мужчина в костюме. Садится за стол, заказывает кофе. Это Мартино, психоаналитик. Некоторое время ничего не происходит. Со стороны входа раздается шум, в кафе вбегает Валентино, архитектор. Его пытается остановить адимнистратор, Анри. Анри: Валентино! Не сегодня! Прошу! Ты ведь пьян! Валентино: (ревет) Где она? Анри! Пусти меня, я тебе говорю! Она здесь? Я чувствую ее духи! Валентино отталкивает Анри, проходит внутрь. Увидев девушку за столиком, встает как вкопанный. Та медленно поднимает на него глаза. Валентино: Вот ты, чертовка. Посмотрите на нее – сидит тут, королева!.. Мари: Валентино, что ты хочешь? Валентино: Почему ты сегодня не пришла домой? Мари: Потому что я не хотела. Валентино: Мари!.. Ну за что ты так со мной? Анри: (подбегает сзади) Валентино, пойдем, я доведу тебя до твоей студии… Валентино отталкивает его снова, Анри отмахивается рукой и уходит. Валентино: Мари, почему ты не принимаешь меня? Мари: А почему ты вчера развлекался с этой пустышкой, Альтой? Валентино: Мари… Мари, это была случайность! Мари: И рубашка с брюками случайно слетели с тебя на забытый мной дома ридикюль? Валентино: Да, да! Случайно! Ты этого не должна была увидеть… (Пауза) То есть, я не это хотел сказать. Я не должен был допустить подобного! Вот! Это – глупый случай. Мне нужна лишь ты! Мари: А я не хочу тебя видеть. Валентино пару секунд смотрит на Мари. Потом резко заворачивается с завыванием, встает спиной к ней. Наталкивается взглядом на Мартино, уверенно направляется к его столику и садится. Мартино с интересом разглядывает то Валентино, то девушку. Валентино смотрит на него. Валентино: О, женщины, вам имя – вероломство… Мартино: Простите? Валентино: Совсем забыл! Валентино – вольный архитектор. Мартино: Очень приятно. Я Мартино, психоаналитик. Валентино: Психоаналитик? Мари: Мозгоправ. Вот поговори с ним – может, он чего тебе посоветует, сумасшедший! Валентино: Merde! Подожди, Мари – я разговариваю с человеком! Мари поднимает ладонь, и делает вид, что разговаривает ей (жест, которым мы изображаем «Бла-бла-бла»). Валентино: Простите, месье Мартино. У этой мадам абсолютно нет манер. Мартино: Ничего, ничего. Смотрите, я врач – и я занимаюсь человеческим внутренним спокойствием. Это новое направление в медицине. Валентино: Да вас мне сам Господь послал! Сейчас вы решите все ее проблемы! (Мари смеется) Мартино: Конечно. У вас случился какой-то конфликт? Валентино: Конфликт? Конфликт?! Да, черт возьми, это не просто конфликт! Эта женщина – моя femme fatale… Мари: Точно. Как и Сюзетт, и Альта, и Катарина, и эта – как ее?.. Лоренца! Валентино: (хватается руками за голову) Пресвятая Дева, ну сделай что-нибудь! Видите, Мартино? Она считает меня изменником! Кобелём! Мартино: Абсолютно безосновательно, я полагаю? Валентино: Конечно! (пауза) Погодите, на что вы намекаете? Мари: На то, что ты бабник, Валентино! Валентино: Я ищу вдохновения! Мари заливается смехом. Валентино: Не смейся надо мной! Никто не смеется над Валентино! Да, Мартино, да, я падок до женской красоты. Признаю – это не правильно. Но в душе – в моей душе, в самом нутре ее – я всегда с ней одной! Мартино: И вы пробовали ей это доказать? Мари: Ни разу! «Малышка, как прекрасно смотрится эта шляпка – снимай ее скорее и прыгай на матрас» - вот и все ухаживания! Валентино: А портрет?! А стихи?! Мартино, портретов этой женщины я написал штук двадцать, как минимум! Мари: Ага. И все продал. Половину – до того, как я их увидела. Валентино: Прости, а на что-то я должен содержать свою студию?! (к Мартино) Мартино, друг, сейчас я расскажу вам одну историю… Встает. Начинает играть вступление песни Edit Piaf ‘Mon manege a moi’. Валентино, танцуя, отходит к сцене. Во всей песне мелодия одинаковая : мелодии сначала идет пара тактов со звонкими звуками (как ксилофон или колокольчики), потом четыре доли пустые. В эти пустые доли Валентино сначала поет, а потом у него с Мари идет диалог. Валентино: Тяжела мужская доля, Я в этом убежден – Как вырваться на волю, Когда в душе ты обручен? Все девушки прекрасны – Охотятся на нас. Сопротивления напрасны, Лишь если ты не… Мартино: (перебивает, Мари смеется) Я вас понял. Валентино: (уже говорит) Итак, доктор, ну вы понимаете? Я просто не могу им сопротивляться. Это не моя вина. Я – лишь жертва обстоятельств. Мари: (тоже говорит в пустые такты) О, да, ты – жертва! Валентино: Да – жертва! А как еще это назвать: Если красота побеждает меня? (снова начинает петь) Ищу я вдохновенье В простейших лишь вещах. Одно из них – наслаждение Быть «другом» для девах. Что за архитектор я без музы? Я был бы обречен. И виноват ли (громко выделяет следующее слово, вскидывает руки) Валентино, Что в женщин он влюблен? Конец песни, Валентино «падает» обратно на стул. Валентино: Ну и что вы скажете, доктор? Мартино: Занятно… Скажите, Валентино, а ваши… увлечения не мешают вашему творчеству? Валентино: Вы знаете, доктор, каждый раз, как она уходит, она обещает поджечь мою студию, а портки раздать бездомным – вот это помешало бы моему творчеству. Мартино: Нет, вы не до конца поняли. Не становится ли вам тяжелее придумывать что-то новое без нее? Валентино: Ну конечно, мешает! Я клепаю бездарные коробки (взмахивает рукой и случайно сам себя бьет в глаз. Мари еле заметно дергается к нему, доктор это замечает, задумывается) Ай, ты, черт!.. Теперь глаз будет болеть! Доктор, а вы, случаем, кроме всего своего не окулист? Мартино: Нет, простите. Но я, кажется, придумал, как решить вашу другую проблему. Валентино: Правда? Черт подери, да ведь это прекрасно! Валяйте! Мартино встает сам, поднимает за руки Валентино, кладет что-то на стол из внутреннего кармана пиджака, потом отводит Валентино на пустое пространство у сцены, поворачивает к себе спиной. Мартино: Вот так, хорошо. Идемте. Вот так. Не волнуйтесь – это проверенный психолона… психоа… психоаналитический метод. Вставайте, повернитесь спиной. Отлично. А теперь закройте глаза и расслабьте тело. Валентино: (закрывает глаза) Док, а подействует? А-то я не спец в этом деле… Мартино: (в сторону) Да я тоже… Валентино: Что вы сказали? Мартино: Нет, нет, ничего. Расслабьтесь. Расслабились? Отлично. В этот миг Мартино резко бьет Валентино ребром ладонисбоку по шее, Валентино падает с каким-то французским ругательством. Мари вскакивает из-за своего стола, подбегает к ним, садится на колени, и обнимает Валентино, гладит его по голове. Мари: Валентино! Милый Валентино! Что вы с ним сделали? Зачем вы его ударили?! Милый мальчик, доктор ударил тебя… Ну ничего, ничего, сейчас все пройдет. Не болит? Валентино: (мычит) Моя голова… Мартино стоит рядом, убирает руки в карманы брюк, покачивается на носках туда-сюда. Мартино: Собственно, что и требовалось доказать. (в сторону) Ууф, сработало… (снова к Мари с Валентино) Видите, Мари – вы искренне любите этого человека. Иначе бы вы не бросились к нему. А то, что он гуляет – вы будьте всегда рядом с ним. Они, творческие люди, такие – ветреные, мечтательные. А Валентино, как я понял по его словам – особенно… творческий. И все будет хорошо. Валентино: И это все, Мартино? Мари сильнее прижимает Валентино к себе, улыбается. Мартино: А вам еще что-то надо, Валентино? Пауза. Мари гладит Валентино по голове, он смотрит на нее. Валентино: Нет, док. Больше ничего. Вы – гений. Мартино: (поворачивается и идет к выходу) Отлично, тогда за этот сеанс – оплатите мой кофе. Если что еще – я оставил визитку на столе. Конец сцены. Затемнение.
Когда свет загорается, за столом вновь сидят Анри и Пьер. Пьер вытирает рукавом слезы и смеется. Пьер: О, хорошая история, отличная. Анри: Да что там! Таких историй – миллионы! Вот, скажем, был случай – пришел к нам землеустроитель как-то. И сказал, мол, «Ваше кафе расположено в зоне повышенной сейсмической активности. Сносить, мол, надо». Пьер: И что же вы? Анри: А что же я? Я – нечего делать, покачал головой, погоревал… Ну если сносить – что делать-то? Так потом выяснилось – у него здесь в юности возлюбленная жила, а потом она его бросила – а с местом этим памяти слишком много осталось связано. Вот он и решил его – фьюих! – и убрать. Удалить, так сказать, раздражитель. Пьер: Как? И что же дальше? Анри: Ну что? Мы же тоже не звери, все понимаем – он как нам это рассказал, так мы его тут же с одной девушкой из кордебалета познакомили. Сейчас они на Крите, в свадебном путешествии. Уже год пятый, наверное. Они смеются. Пьер: Анри, удивительно! Это все… Действительно, чудное ваше место. Но скажите, вот ваше кабаре иногда называют «Американским кафе АнРика» - почему? Анри: Ах, да, эта пародия на Касабланку. Рик – АнРика… Почему? Просто я очень люблю многие американские композиции – и постоянно заставляю разучивать своих музыкантов джаз, блюз, рок… Французы тоже пытаются последнее время их писать, но… Вы слышали Эдди Митчела? Это же ужас какой-то! (смеются) Но началось, наверное, все не с меня. Однажды, лет пятьдесят назад, ко мне попал пианист – француз, проведший детство в Штатах… Затемнение.
Сцена вторая. Кадастровик. В кафе ночь, приглушенный свет. Внутри сидит только один человек за фортепиано, на крышке инструмента стоит лампа, освещающая партитуру. Мужчина играет мелодию Джорджа Гершвина ‘Summertime’. Молчит. Потом поет: ‘Summertime, and the livin’ is easy…’ Замолкает. Снова играет вступление. Тут со стороны двери раздается громкий треск и шум, кто-то заходит внутрь. Появляется фигура взломщика. Пианист взволнованно гасит лампу, встает, вглядываясь в темноту. Медленно, шаг за шагом идет к входу, подняв кулаки. С другой стороны точно так же пробирается взломщик, но поднятым он держит пистолет. Они одновременно доходят до середины сцены, и… Проходят в разные стороны, не заметив друг друга. Взломщик доходит до пианино, пианист до двери. Смотрят, ничего не видят. Пианист чешет в затылке. Спиной они начинают идти в обратную сторону. Идут, идут… И на центре натыкаются друг на друга спиной. В этот момент свет загорается. Пианист: (испуганно) Кто здесь? Взломщик: (тоже испуганно) Я здесь. Пианист: А, ну ладно… Они, прижимаясь друг к другу спинами, резко поворачиваются на 180 градусов. Снова, естественно, никого не видят перед собой. Пианист: А где тут? Взломщик: А зачем? Пауза. Тут оба резко оборачиваются. Взломщик направляет пистолет на пианиста. Взломщик: Руки вверх. Пианист поднимает руки, а потом резко опускает их, и выбивает пистолет у взломщика. Оба падают на колени и ползут к пистолету. Взломщик успевает первым и, стоя на коленях, направляет ствол на пианиста. Взломщик: Подними руки, а то я стреляю. Пианист: Слушай, а ты быстрый… Бегаешь? Взломщик: Плаваю. Подними руки, а то я стреляю. Пианист: А костюмчик-то у тебя не дешевый. Италия? Взломщик: Франция. Пианист: Адрес портного скажешь? Взломщик: Подними руки, а то я стреляю. Пианист встает с колен, отряхивает брюки и идет к пианино. Взломщик: Э, ты куда это? Ну-ка руки подними! Пианист нарочито поднимает руки и садится за инструмент. Пауза. Пианист: Ну? Взломщик: Что? Пианист: Ну? Взломщик: Да что ну? Что «ну» - да «ну»? Пианист: Я говорю, дальше-то что? Взломщик: Что дальше? Ты тут вообще что?.. Пианист: Я тут «кто». Я пианист, видишь? (поворачивает в воздухе туда-сюда ладони) А ты? Взломщик: А я, видимо, взломщик… Э, слышь, ты чего это разговариваешь со мной? Пауза. Пианист: Ну чего хотел-то? Хотел чего? Взломщик садится за стол, расстегивает пуговицу пиджака, забрасывает ногу на ногу. Взломщик: Ну вообще было бы чаю неплохо… Пианист: Бельгиец что ли? Взломщик: Ну да… (секунду соображает, потом вскакивает) Слышь, ты мне тут не шуткуй! Ну-ка! Пианист опускает одну руку и чешет бок. Взломщик: Так, подними! И вообще, ночь на улице – ты что тут делаешь? Пианист: Работаю я тут. Взломщик: Да я говорю – тут-то ты что делаешь? Делаешь ты что тут сейчас? Пианист: Да я уж год тут работаю. А ты? Взломщик: А я тут… Пианист: Взламываешь? Взломщик: Ну да… Э, слышь, ты че? Пианист: (зевает) Да я так, беседу поддержать. Можно, я руки опущу? Затекли. Взломщик: Валяй. Э, стоп – а вдруг, у тебя оружие там? Пианист: Ну тогда не буду? Взломщик: Да, держи тогда. Пауза. Пианист: Так ты чего хотел-то? Взломщик: А, точно! (хлопает себя по голове и идет к барной стойке, за которой, видимо, касса) Пианист: Ты там не смотри. У нас в кассе денег нет – мы на ночь всю выручку в сейф сдаем. Взломщик: (останавливается) Как? И чего тогда делать? Пианист: (пожимает плечами) Ну иди, банк ограбь… Тут из-за барной стойки с нечеловеческими зеваниями поднимается крупный мужчина. Взломщик замирает, пианист опускает руки. Мужчина берет со стойки стакан воды, полощет горло, сплевывает. Потом видит их двоих, пару секунд сонно смотрит. Затем снова нечеловечески зевает и скрывается под стойкой. Взломщик: А это еще что такое?.. Да вы что! А ну как щас убью всех! Пианист: Да ты не ругайся. Не кричи. Чего кричишь? Не буди человека – ему завтра вставать в 6 часов. Взломщик: Чего-чего? Пианист: Вставать ему, говорю, в 6 – не буди его. Взломщик: Чего это? Пианист: Да спит он, говорю. Бармен наш. С женой поругался – она его из дому выгнала. Ну а он, не будь дурак, на работе теперь ночует. Взломщик: Ну и чего? Я-то тут причем? Пианист: Да не, ты грабь, грабь… А, нет, стоп, нечего же грабить… И чего делать? Ну не знаю… Ну хочешь, возьми, что найдешь – может, на полу монетки какие закатились куда. Поищи сам. Взломщик: А ты что? Пианист: А что я? Взломщик: Смотреть будешь? Пианист: А что? Да не стесняйся. Я мешать не буду. Зажигает лампу на пианино, опускает руки на клавиши, снова играет вступление ‘Summertime’. Взломщик: Э, ты чего это? Ты что делаешь? Пианист: А, ты против? Отвлекаю? Прости, я – тшш (приставляет палец к губам) – я все, перестал. Взломщик: Да нет, играй… (пауза) Ну я грабить? Пианист: Ну давай. Взломщик делает шаг. Тут встает. Взломщик: Дык я ж, это, не грабить пришел. Пианист: А чего пришел? Взломщик: Да я ж разломать тут все, порушить… Вот. Пианист: Зачем это? Это ты – не надо, брось. Слушай… (пауза, пристально смотрит на собеседника) А ты танго танцуешь? Взломщик: Ну есть немного. Пианист: Слушай, раз ты все равно тут, а грабить нечего – помоги, а? Взломщик: Че это, помоги? Пианист: Ну, вроде, не чужие уже люди… (пианист встает и идет ко взломщику, тот от него пятится) Взломщик: Че это мы, не чужие? Пианист: Слушай, есть одна девушка… Взломщик: Ну и здорово. Я то что тут? Пианист: Да погоди. И вот она танцует танго. Взломщик: Поздравляю. Я-то тут причем? Пианист: Ну смотри, говорю – есть девушка, она танцует. Взломщик: Ну? Пианист: Танго танцует. Взломщик: И? Пианист: Ну помоги! Взломщик: Да чего помоги-то? И шел бы к своей дуре танцующей – не мешай людям грабить! Пианист: Да ведь ты же не грабить. Взломщик: Да какая разница!.. Пианист: Ну слушай, ну помоги. Потренируй меня. Взломщик: С ума сошел? Э, не, я в этом не участвую. Нет, нет – и не проси даже! (резко отходит в сторону, складывает руки на груди, пианист подбегает к нему, в просящей позе, увидев его взломщик небрежно тычет в него пистолетом и стоит дальше) Не проси, не умоляй – не буду! Пианист: Ну ты ведь танцуешь… И она… Взломщик: Не, не, я не могу… Ты сам-то тренируешься? Пианист: Да тренируюсь – но мне партнерша нужна! Пауза. Взломщик: Вот и вали тренируйся! Чего ты к честным людям-то пристаешь! Пианист: Ну пожалуйста! Ну жалко тебе что ли? Пауза. Взломщик: А, ладно, вставай! Они встают в позу для танца, взломщик кладет руки пианиста на нужные места – одна на талию, вторая под его руку. Взломщик: Руку выше. (пианист поднимает ту руку, которой держит руку взломщика, выше) Выше руку. (еще понимает) Да выше руку-то. Да не ту руку-то! Вот, так, молодец. Ну а теперь, смотри – раз-два-три (делают три шага, пианист идет сбивчиво) Потом танцуют по залу танго. Фоном играет мелодия Lydie Auvray ‘Tango Terrible’. Взломщик изредка говорит: «Ногу вперед!», «Отклонись!», «Вот так!», «Теперь пошел!». В моменты, когда идет па с резким поворотом головы – они оба резко поворачивают головы туда-сюда, взломщик наставляет пистолет, танцуют дальше. Тут со стороны входа раздается звон, шум распахиваемой двери, и стук женских каблуков. Вбегает девушка. Это Люча, жена Вольтера, бармена. От неожиданности взломщик запрыгивает на руки к пианисту. Люча: Вольтер! Вольтер, милый! Дальше она замечает пианиста со взломщиком. Взломщик спрыгивает с рук пианиста, они быстро оба садятся за фортепиано. Пианист играет, взломщик тихо поет: ‘Summertime, and the living is easy. Fish are jumping and the cotton…’ Оба смотрят на нее. Люча спрашивает пианиста: «Здесь?» Он кивает в сторону стойки. Люча откидывает голову, отбрасывая волосы с лица, и идет к стойке. Люча: Вольтер! Мой малыш! Из-за стойки встает заспанный «малыш» Вольтер. Люча подбегает к нему, запрыгивает на него, держится руками за плечи, целует его в лоб, нос, щеки. Люча: Прости, прости, прости! Милый мой мальчик, бедный. Злая Люча обидела его? Ну прости. Люча такая, она из Прованса, она – душа ветреная, глупая. Ну глупая. Ну дура. (обращается к пианисту со взломщиком) Дура? (они переглядываются, потом дружно кивают) Вот, видишь, дура... Вольтер: Люча… Люча: Ну пойдем домой, милый. Люча приготовит тебе любимые артишоки… Не злись. Не злишься? Ну вот и умничка. Вольтер с Лючей на плечах идет к выходу, у дверей останавливается, смотрит на пианиста со взломщиком. Вольтер: (виновато) Люча… Они уходят. Взломщик смотрит на пианиста. Тот пожимает плечами и снова играет. Взломщик упирается локтем в фортепиано, и кладет голову на ладонь. Вломщик: Да, скоро лето… Пианист: Слушай. Вот ты все говоришь: «Не грабить, не грабить». А чего ты сюда забрался-то? Взломщик: Да глупый я потому что. Я, смотри, я инженер… Пианист: Инженер? А по какой специальности? Взломщик: Городской кадастр. Пианист: Чего-чего? Взломщик: Ну смотри, я за операциями с землей, с правами и правилами всякими на нее слежу. И еще, бывает, прихожу куда, смотрю все, меряю, а потом говорю – можно строить или нельзя, и сколько земля стоить будет. Пианист: Оценщик, что ли? Взломщик: Ты чего меня обижаешь? Не оценщик я – инженер! Пианист: Ладно, прости… А чего тут-то ты делаешь? Взломщик: Да глупый – говорю же. Мне заказали землю тут оценить, купить кто-то что-то хочет. Ну я сделал все, сказал, а мне – много, мол, не будем столько тратить. И тебе гонорар платить не будем – мол, раз не покупаем, то чего тебе-то платить, раз не помог ничем? А у меня дети дома, жена… Пианист: Ну а кафе-то наше тут при чем? Взломщик: Жену, говорю, кормить надо. И детей растить. Пианист: Ну? Взломщик: Да ты пойми – если у вас тут какие беспорядки, чего, неблагополучный район, то… цена упадет, в общем. Ну и тогда… Пианист: И тогда ты решил тут все разломать, чтобы гонорар свой получить? Взломщик: Ну да. Глупо – сам знаю. И смысла в этом… Эх, что теперь сокрушаться-то? Все равно гонорара мне не видать. Пианист: Да ты не отчаивайся! Что ж ты сразу так не сказал – мы б придумали чего с этим? Взломщик: Да как бы я? Пришел человек грабить – и тут такие… Не, ну что ты… Пианист: Ладно, ладно. Давай так – утром хозяин придет, расскажем ему все, покумекаем. А он мужик толковый, – во такой! – он точно что подскажет тебе. А хочешь – вообще давай, к нам музыкантом? Взломщик: Чего? Каким музыкантом? Пианист: Ну или певцом? Ты как запел тогда – у меня аж все внутри перевернулось! Взломщик: Да ты чего?.. Не, я нет. Не, ну я пас. Ну что ты? Нет, я так не могу. Ну какой я певец?.. А сколько платят? Пианист: Прилично. Ну, давай! Давай! Попробуй! Давай споем. (снова играет вступление к ‘Summertime’) Давай, “summertime, and the livin’…” Ну? Чего молчишь? “summertime…” Ну? Не стесняйся. “summertime…” Взломщик робко присоединяется. Взломщик: (замолкает) А точно поможете? Я… Дети… Пианист: Не бойся – у нас тут всем помогают. Да и танго, помнишь? Все честно: ты мне - я тебе. Ну? Взломщик кладет пистолет на крышку фортепиано. Вместе поют: Взломщик: Summertime, And the livin' is easy Fish are jumpin' And the cotton is high Пианист: Oh, Your daddy's rich And your mamma's good lookin' So hush little baby Don't you cry Взломщик: One of these mornings You're going to rise up singing Then you'll spread your wings And you'll take to the sky Вместе: But until that morning There's a'nothing can harm you With your daddy and mammy standing by. Конец сцены. Затемнение.
Снова наше время и Пьер с Анри. Анри: Вот, собственно, на следующее утро тот пианист и рассказал мне эту историю. Пьер: Невероятно… А вы тогда уже были владельцем? Анри: Ну конечно, конечно был. Пьер: И вы тогда помогли ему? Анри: Да. Заказал оценку земли себе под шато. (смеется) Пьер: Ясно. То есть, именно благодаря этому пианисту вы теперь играете не только Эдит Пиав и Джо Дассена, но и Бобби Дарина, Фредди Меркури?.. Так? Анри: Не совсем. Простите меня, я отойду на секунду… (встает из-за стола, рукой подзывает официантку) Анна, принеси молодому человеку еще чашечку чая. Я пойду, надо поговорить с Мадам Гарнье, нашей дивой… Пьер: Конечно, конечно… Анри уходит. Пьер сидит, делая пометки в блокноте. Через секунду Анна приносит чай. Пьер: Скажите – Анна, верно? – Анна, а как вам здесь работать? Анна: Знаете, это очень странный вопрос… Пьер: Пьер. Анна: …Пьер. Просто… я выросла в этом кабаре. Моя мать была местной танцовщицей, больше тридцати лет назад. А теперь… А теперь, когда родители уже старые - преемник месье Льего помогает мне заботиться о них. Пьер: Преемник? Анна: Ну конечно, преемник! Посмотрите на самого Анри – он уже еле стоит на ногах, плохо видит. Зато он горд духом, он… Я не знаю ни одного другого человека, что был столь добр, умен… В общем, грустно это. Если бы отца у меня не было – наверное, я бы считала им Анри. Пьер: А почему это место ваш дом, Анна? Анна: Потому что вся моя жизнь прошла здесь, я говорила. Плюс, именно здесь познакомились родители. Кстати, об американской музыке – вы ведь спрашивали – однажды она спасла посетителю этого кабаре жизнь… Затемнение.
Сцена 3. Юрист. Загорается свет. В кафе добавляется мольберт с плакатом: «С новым 1973 годом!» За разными столами сидят люди. На сцене танцовщицы репетируют танец под песню Питриции Каас ‘Mademoiselle’. Входит мужчина, за ним врывается несколько хлопьев снега. Это Джон, юрист из Нью-Йорка. Он отряхивает плащ, снимает его и вешает при входе. Проходит, садится за стол. Подходит официантка, принимает заказ. Через некоторое время приносит стакан. Он благодарит ее, отпивает чуть-чуть. Девушки на сцене танцуют. Он смотрит на них пару секунд, потом отворачивается и смотрит в никуда. Затемнение. Свет загорается – кафе уже опустело, остался только Джон, официантка и танцовщицы. Девочки сидят на сцене, Тьери – режиссер – проводит с ними «разбор полетов». Официантка подходит к Джону. Что-то говорит, мы не слышим. Джон поднимает на нее взгляд, смотрит, снова опускает голову, качает ей, и жестом отсылает ее. Она бросает гневный взгляд, подходит к режиссеру. Официантка: Тьери, там посетитель – он отказывается уходить. Тьери смотрит туда, куда она указала, видит Джона, кивает. Хлопает девочками и идет к Джону. Тьери: Простите. Джон: Yes? Тьери: Не хочу вас обидеть, но мы сейчас закрываемся. Джон: Yes, я тоже скорьо… Тьери: И вам придется уйти. Сейчас. Нам надо отпустить персонал по домам – праздник. Джон: О, no, no, no. Отпускайте – я могьу отин. Тьери: Простите, но вам надо уйти. Одному нельзя. Домой. Праздновать, кушать новогодний ужин. Джон внимательно рассматривает Тьери, потом кивает на стул. Джон: Sit. Тьери: (официантке) Он пьян? Много выпил? Официантка: Ничего. Заказал стакан воды, как пришел – и весь вечер его и пил. Тьери подозрительно смотрит на Джона, садится. Джон: Where are you from? No, не так… Откьуда ты фром? Тьери: Я прошу вас. Мы можем заказать вам такси, если желаете, но месье… Джон: O, no, no, no… Ньикуда. Я (тыкает пальцем себе в грудь) Я – фром Канзас. Знаъешь? Канзас. Тьери неопределенно кивает. Джон: Good. И я учился Гарвард. Lawyer. Юрьист. Понималь? Тьери: Да, конечно. Но пора домой. И в Гарварде, наверное, уже все спят – пора и вам… Джон: Стоп. Но. Слушай. Я работаль Нью-Йорк. Потом пригласили сюда, France. Тьери: Франсе́ Джон: Ну вродье то́го. И здесь, Франс, я защищьял человек. Bad, bad man. И потом йа понималь – зачем? Зачем все? Я – гад… Тьери: Нет, ну что вы… Джон: Да, вот так вот. Пффф. Йа защищаль, он на свободе – и я получаль money. Тьери: Ну вот и замечательно. Тогда теперь идите домой, купите подарки семье, близким… Джон: (неожиданно агрессивно) Кому?! For whom?! Nobody! Nobody around! Jesus Christ… God damn Frenchmen… Официантка: Что он сказал? Тьери: Что любит френчменов. Не отвлекайся. (Джону) И что теперь? Джон: А тьеперь… Теперь тут. Вы домой, а я тут – гульяй душа. Сначала продаваль душа, теперь ее гуляй. И не для кого купить пот-арк… Тьери: Что купить? Джон: Потьарки. По-тар-кьи. Глупый френч. Я один – понимашь? Тьери встает из-за стола и отводит под локоть официантку. Официантка: Ну и что? Когда он домой уйдет? У меня дома Франц ждет гусика. Тьери: Малыш, не волнуйся. Сейчас все будет. Официантка: А что он говорит? Тьери: Да откуда я знаю? Я не говорю по-английски! Пока они говорят, Джон встает сам и неровным шагом идет к девочкам-танцовщицам. Их трое. Что-то им говорит, они смеются, снова говорит, снова смеются, жмут руки, потом одну из них он увлекает за собой и делает пару па из вальса. Тьери: (быстро подходит) Эй, что вы делаете? Перестаньте! Перестаньте сейчас же! Девушка 1: Тьери, да остынь ты. Видишь, мы танцуем с Джоном. Тьери: (мужчине) То есть, теперь вы – Джон? (просто до этого ему Джон не представился) А ну отстаньте от девочек! Девушка 2: Тьери, ну не будь букой. Девушка 3: (с ней танцует Джон) Да, Тьери, не будь букой. Джон: Да, Тьери… Тьери: (резко его перебивает) Вот только посмейте сказать то же самое, Джон! Я прошу вас удалиться! Мы закрываемся! Официантка: Да! А у меня – Франц без гуся сидит! Девушка 2: Да не убудет от твоего Франца! Он сам как гусь. Девушка 1: И губами, как клювом хлопает! (изображает губами, как он это «делает», все, кроме официантки смеются. Тьери открывает рот, но вовремя ловит вылетающий смех и закрывает рот) Тьери: Джон, послушайте… Приходите послезавтра – завтра у нас выходной – вы послезавтра приходите. А потом, а там… Да прекратите вы уже танцевать! Джон перестает танцевать и идет к Тьери. Джон: А-то что? Тьери, давъаите так: один песня. Я – петь одна песня, ваш мюзикьант играть, а потом – goodbye и farewell. Ок? Девушка 1: Ой, Джонни, вы поете? Девушка 2: Ну не милашка ли? Официантка: Нет, ну это невозможно! Вы-таки решаете что? У меня там… Девушки вместе: Франц без гуся. Мы знаем. Официантка: Тьери! Девушка 1: Тьери! Девушка 2: Тьери! Девушка 3: Тьери! Джон: (подражая всем, потом смеется) Тьери! Тьери резко взмахивает руками. Тьери: А ну тихо все! (пауза. Тьери смотрит на Джона, который стоит, с улыбкой покачиваясь, и под какой-то внутренний ритм щелкает пальцами) Ладно. Одна песня. Джон: (хлопает в ладоши) Отлично! Гуд олд Джазз! Тьери делает рукой отмашку пианисту. Пианист: (ранее и после за этим всем только наблюдающий) Что будем петь? Джон подходит к нему, шепчет пару слов на ухо, тот кивает, Джон говорит еще что-то, они смеются, пианист кивает. Джон отходит к сцене, пианист дает вступление к песне Bobby Darin ‘Beyond the Sea’. Джон: (поет) Somewhere beyond the sea, Somewhere, waiting for me, My lover stands on golden sands And watches the ships that go sailing… Там, за сто морей, Есть та, что всех важней – Моя любовь меня там ждет, И я возвращаюсь скоро. Есть дом, но он далеко, Я здесь уже слишком давно, И лишь мечта ведет – Только, куда приведет? Резко замолкает. Неуверенно сходит со сцены, кладет деньги на крышку пианино и идет к выходу. Джон: Thank you. Все молчат. Тьери: Джон… Джон, подождите. Ну куда?.. Я… Не отчаивайтесь, Джон. Юрист – это прекрасная профессия. И то, что один клиент попался нехороший – ну так у нас тоже хулиганы постоянно… Вы можете помочь людям. Джон: (не оборачиваясь, смеется) Да. Sure. Мой ко́рман – вот, чьему я помогаю. Всьу жизнь. Тьери: Но ведь никогда не поздно все исправить… Джон, ну куда вы? Ну куда вы идете? Там метель… Джон: Куда? Туда. В метель – и с мостика, вниз, в лед… Тьери: А, ну ладно… Что?! Куда?! Вы с ума сошли?! А ну-ка стойте! Официантка: Отлично! И все это – в мою смену! Тьери: Да погоди ты! Девушка 1: Джонни, ты ведь не собрался нас покинуть?! Девушка 2: Джонни, не надо! Тьери догоняет его и встает на пути. Тьери: Нет, Джон. Вот и нет. Вот и никуда вот вы сейчас не пойдете! Джон: И что тогда? Фраааанц придьот с гусиком сьюда? Тьери: Джон! Это серьезно! Перестаньте шутить! (официантке) Ну-ка кофе для Джона, быстро! Официантка: Отлично, то ему петь, то ему с моста прыгать – а теперь кофе ему подавай! Ветреный мужчина, непостоянный! (уходит) Тьери подводит Джона к стулу, сажает его. Девушки-танцовщицы окружают его, гладят по голове. Девушка 1: Бедный мальчик, Джонни, задумал с моста прыгать. Ну ничего, мы тебе поможем… Девушка 2: Поможем, конечно. Джонни любит кашку? Теа готовит очень вкусную овсяную кашку – и с ней Джонни забудет свои глупые мысли. Девушка 3: Нет, не с ней, а с оладушками Луизы. Девушка 2: С кашкой Теы! Девушка 3: Оладушки! Девушка 2: Кашка! Девушка 1: Девочки, не ссорьтесь. Джонни поможет омлет от Сары. Собираются ссориться, Тьери их останавливает. Тьери: Девочки, оставить нас ненадолго. (девушки возвращаются к сцене) Джон… Джон, ну послушайте. Ну зачем вам это? Так нельзя. Джон: Я сделаль десижн. Тьери: Ну сделали вы свой… Ну и отмените его! Ведь просто… Слушайте, я придумал. Да, все, придумал! Вот так давайте – давайте сыграем с вами в карты. (достает из кармана колоду карт, машет ею в воздухе, кладет на стол) Сыграем партийку. Вы выиграете – делайте, что хотите. Хоть с моста, хоть с Эйфелевой башни – тихо, не отвлекайтесь, потом решите, откуда. А выиграю я – вы откажетесь от своей глупой затеи. Джон: И как же вы узнаъете, что я не обмануль вас? Тьери: Полагаюсь на ваше слово джентельмена. Пауза. Джон: Fine. Прыгнуть я всегда успейу. Тьери хлопает в ладоши и сдает карты. Затемнение. Изредка слышны их возгласы: «А вот так?», «А я сейчас так!», «Ха, вы проигрываете!», «А если сейчас…», «И погоны, погоны!» Когда свет загорается, Тьери сидит в майке и трусах, руки на коленях, его одежда аккуратной стопкой сложена на столе. Он хлопает ладошами по коленям. Тьери: Мда… Как-то я не рассчитал. Вы опытный игрок. Джон сидит, довольно сложив руки на груди. Подходит официантка. Официантка: Хорошо, ты хоть кафе ему не проиграл… Тьери: Проиграл. Пять партий назад… Джон смеется. Джон: Тьери, вы – very funny man! Все, все проиграль! (хлопает его по плечу) Вообще все! А я… Слушайтье, как-то… Как-то мне… Тьери: Что? Что вам? Джон: Я раздумаль прыгьять. Не хочу! Официантка: (тихо) Раздумал он! Я говорю – непостоянный. А может, нам его – того? Самим с моста сбросить? А-то без кафе как-то… Тьери: Уйди, дура! У тебя там Франц без гуся сидит. Официантка: Ничего, маминых пирожков поест. (Джону) Итак, Джон, что вы собираетесь делать с нашим кафе теперь? Мне работу терять нельзя. Джон думает. Джон: Говоритье, никогда не позтно все править? Думаю, начинать надо се́йчас. (пауза) Тье́ри, мы с вами до́говор не заключаль? Нет. Вот я и решил – я оставляю кафе вам! Тьери с официанткой облегченно выдыхают. Джон: Уф, а хорошо-то как! И вы знаете, раз я больше не прыгаю – может, пойти еще кого обыграль? Официантка: (тихо) Сначала – не прыгает, а теперь еще других ободрать решил. Не только ветреный, но и азартный. Тьери: Тсс, тихо. (Джону) И что вы теперь будете делать? Джон: Для начала, я отдам вам одежду. Оденьтесь, Тье́ри, это… В общем, оденьтесь. А потом – ехать домой. Буду заниматься долговыми обязательствами. Помочь льюдям. Это будет nice. Встает, Тьери тоже, спешно одевается. Джон: Ну, я поехаль? Столько надо у́спеть, живем лишь раз! Тьери: Живем раз – но аэропорт до завтра работать не будет. Тут бьют часы. Официантка: (задумчиво) О, Новый год… Девушка 1: Новый год… Пауза. Тут все разом понимают, и громко: Все: Новый год! Ураа! Тьери: Сара, неси шампанское! Теа, стаканы, быстрее! Быстрее, быстрее! Все суетятся, бегают, приносят шампанское, разбирают стаканы. Тьери открывает бутылку, все: «Ура!» Разливают, пьют. Все: С Новым годом! Джон: Тьери, девочки… Я хотеть делать тост. Я… Спасьибо вам. Спасибо вам всем. Я рад, что именно сегодньа зашел сюда, в ваше ка́фе. И теперь… Теперь я… Надеюсь, что в Новом году за то, что вы мне сегодня подарили – вам будет лишь добрый и счастье. Тьери с улыбкой протягивает Джону руку. Тот ее жмет, они смеются. Играет вступление песни Queen ‘Who wants to live forever’. Джон: Новый юный мир – Нет в нем места для нас. Мир жил до нас, и вряд ли встанет время после нас. Все: Успеть и жить – навеки. Дать жизни шанс – навеки. Тьери: Каждый новый день Полон жизни и грез. И каждый раз скорбеть о чем-то нам не хватит слез. Официантка: Наш мир для нас – навеки, И каждый миг – навеки. Рискнешь ли жить – навеки, Смеясь над всем? Джон: Так не скорби. Что впереди? Каждый миг цени – Всему вопреки. Все: Мир наш, мир здесь – навеки! Сегодня мы – навеки! Навеки – возможно все. Мы будем жить – навеки! Пусть пролетят столетья. Мы живы - и что главней? Джон: Who waits forever anyway? Конец сцены, затемнение.
Свет загорается. Вновь Пьер с Анной. Пьер: И кто же из них была ваша мать? Анна: Папа всегда любил блинчики… (смеется) Ну хорошо, Пьер, я должна идти. Работа – вы понимаете. Пьер: Да, конечно. Анна, стойте... Можно я как-нибудь еще зайду к вам в кафе? После работы? Анна смущенно улыбается и опускает глаза, встает. Стоит, потом кивает и быстро уходит. Пьер, улыбаясь, откидывается на стуле. Возвращается Анри. Анри: Ну что, мой друг, вот я снова с вами. Вы тут не скучали? Пьер: Нет, ни капли. Анна – официантка – рассказала мне замечательную историю. Анри: Вот и славно. Она хорошая девушка, Пьер. (заговорчески подмигивает, Пьер смущается и отводит глаза) Ну что, продолжим? У вас остались какие-то вопросы, Пьер? Пьер: Ну, разве что, один. Здесь столько всего произошло… А сегодня – в наши дни? В плане, хоть что-то здесь случается? Анри: Ну, именно сегодня затишье… Да и из мадам Гарнье все сильнее сыпется песок… Понимаете, Пьер, сейчас все немножко быстрее. И люди – с ними просто не успевает ничего здесь произойти. Оно радо бы – да человек уже убежал. О, смотрите. Показывает рукой на вход. Заходит молодой человек. На ходу бросает официантке: «Кофе». Садится за стол, Анна приносит кофе. Молодой человек глотком его выпивает, кладет на стол деньги и выходит. Анри: Что и требовалось доказать. О, еще один. Сцена повторяется вновь, уже с другим человеком. Потом еще раз – парень и девушка. Пьер: И… И все? А вам не обидно? Анри: Что, то, что век мой прошел? Нет, поздно обижаться… Да и пустое это. Жизнь, она ж безгранична и непредсказуема, но всегда по кругу идет. О, смотрите: Заходит молодой человек, садится за стол. Долго смотрим меню, наконец заказывает. Потом достает из кармана блокнот и начинает задумчиво что-то писать. Анри: Такого рода посетителей уже немного. Но попадаются. И… Знаете, я тут руководствуюсь одним принципом. Пьер: Каким же? Играют вступительные такты песни Queen ‘The show must go on’. Анри улыбается. Зашедший молодой человек: (поднимает голову от блокнота и поет) Каждый хочет Чего-нибудь урвать, Чтоб на злате Холодном умирать. Вновь и вновь – да помнит кто-нибудь, зачем же мы живем? Анри: Слишком быстро Проносятся года. И передышка – Вновь прийти сюда. (разводит руками) Целый мир – в стенах простого на Монмартре кабаре. (в зал) Шоу будет жить! Шоу будет жить! И пусть я буду сгорблен, Внутри душа истерзана, Но этот мир будет жить. Постепенно на сцену выходят все участники спектакля, по очереди присоединяются к песне. Не важно, сколько Вокруг дурных вещей, Не важно, с кем ты – Ты будь к себе честней. Вновь и вновь – пытайся вспомнить, для чего пришли сюда. Отбрось сомненья, Сними забот наряд, Вновь улыбнись – И все тебе простят. И где-то далеко найдешь ты уголок, где сможешь вольным стать. Show must go on! Show must go on! Жизнь никогда не встанет, Все будет продолжаться вновь и вновь - Шоу вечно. Моя душа в цветах, как радуга весной, И если веришь в сказку ты, пойдем, мой друг, со мной! Я могу летать! Show must go on! Show must go on! Я не боюсь ветров, Я к трудностям готов О, ради шоу. Я буду жить, И вновь любить, Бороться, победить , погибнуть - для него Все для него… Для него. Show must go on. Занавес. Конец. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
