Дождь лил уже всё утро, и прекращаться вовсе не собирался. Даже здесь в лесу лужи стояли под деревьями. Любомир пригнулся, проходя под тяжёлой еловой веткой. Тут же подул лёгкий ветер и Любомир попал под целый поток холодной воды с веток деревьев.

- А я думал, что волхвов и дождём не мочит!

- Да ну! Больно много ты знаешь!

Любомир обернулся к мальчишке, бежавшему за ним всю дорогу от села.

- Слушай, малец. Шёл бы ты домой. Учитель не любит, когда деревенские к нам сами приходят.

- Я мешать вам не буду, Перуном клянусь! Не прогоняй меня, Любомир!

- Ну, ладно, идём со мной.

Они вышли на маленькую поляну. Там стояла изба, которая и была домом Любомира последние семь лет. Провожатый его разглядывал избу и был явно разочарован.

- Я думал, что изба у вас на курьих ножках, как в сказках!

- Эх, ты! Это у Бабы Яги избушка на курьих ножках! А мы, волхвы, живём там, где нам боги велят.

- Любомир, а что учитель твой сейчас делает? Наверное, смотрит на волшебное блюдо, по которому катается золотое яблочко? И так вы узнаёте, что на всём белом свете делается?

- Учитель мой книги читает. Вот в них и написано, что на всём белом сете делается. Вот я и пришёл, а тебе домой пора. А то отец тебе уши надерёт, что полдня за мной по лесу бегал.

Мальчик побежал обратно, оглядываясь на ходу. Наверное, хотел всё-таки увидеть что-нибудь волшебное.

Любомир открыл дверь и вошёл внутрь. На стенах висели пучки трав, лягушачьи шкурки, связки засушенных ящериц и змей. Возле печи стояли горшки и кувшины всех размеров. Посредине стоял стол, заваленный деревянными дощечками и толстыми пергаментными книгами. За столом сидел учитель Любомира – волхв Велемудр, бывший верховный волхв бога Велеса в стольном граде Киеве. Он внимательно читал книгу – это были “ Сравнительные жизнеописания “ Плутарха. Читал он её далеко уже не первый раз и, по мнению Любомира, должен был выучить её наизусть. Услышав скрип открываемой двери, Велемудр, обернулся к своему ученику:

- Что-то ты долго сегодня! Ну, как там дочка кузнеца? Легче ей уже стало?

- Да, учитель. Лихорадки нет у неё, кашель меньше стал, вставать начала понемногу.

- Сказал им, что бы давали ей горячее молоко с мёдом?

- Сказал, и отвар из девяти трав отдал, который утром сварил.

- Хорошо, я думаю, она выздоровеет и скоро.

Любомир достал из мешка и начал расставлять на столе каравай хлеба, кувшин с молоком и жареного зайца, завернутого в кусок чистого холста. Он нарезал хлеб и мясо.

- Учитель, садитесь обедать.

Волхв подвинулся к столу и принялся за еду. Любомир ел молча, потому, как не следовало ему влезать с пустыми разговорами.

- Что в селе говорят, Любомир? Княжьих людей не видно там?

- Нет, учитель, не видно. Глушь здесь, не ездит никто – ни купцов нет, ни княжьих людей. Даже за данью не приезжают, будто забыли про них.

- Да, уж. Поищи где-нибудь ещё такую глухомань. Живём в лесу, носа не высовываем, прямо, как при царе Горохе.

Велемудр вздохнул, вспомнил о временах, ушедших давно и безвозвратно. Время былой славы, которая исчезла за один день и оставила после себя только воспоминания. Эти воспоминания не оставляли его никогда.

- Что же в Киеве твориться сейчас? Эх, узнать бы! Что там князь Владимир, то? Перевернул он на Руси весь прежний порядок. Как справляется он с державой теперь?

Эти разговоры велись почти каждый день – старик никак не забывал прошлое. Любомир привык к этому и лишних вопросов не задавал. Но, сегодня почему-то не выдержал:

- А почему же так получилось, учитель? Кто в этом виноват?

- Жалеешь, небось, что сидишь здесь, а не в стольном граде? Да… Я тоже думал, кто виноват? Долго думал, пока не понял – сами мы и виноваты. Вот слушай, как это получилось:

Ещё совсем в недавние времена была на Руси старая вера, унаследованная от предков. Вера эта говорила о том, каким богам молиться, как построить дом, вырастить урожай, создать семью и почитать предков. Короче говоря, как человеку жить на свете. Прошли годы, слились они в века, многое изменилось на земле. Славянские племена создали свою державу – Русь, границы которой проходили от Варяжского моря до Русского моря. И были у молодой державы сильные соседи, слишком ею недовольные. И особенно Византия, чьи владения разоряли походы русских князей.

Шестнадцать лет назад был Велемудр верховным волхвом в храме бога Велеса в Киеве. Был он в почёте у народа, слушались его советов князья. И князь Святослав слушал волхва и молодой князь Владимир Святославич.

Держава русская росла год от года – приумножали её князья своими походами. Одной военной силы стало недостаточно, что бы управлять ею. Понадобилась опора на духовную силу.

По совету Велемудра собрал князь Владимир в Киеве волхвов всех богов, которым поклонялись славянские племена. Поставили новые храмы и начали служить им. Волхв так говорил об этом молодому князю: “ Что же мы за держава, если в каждом селе своему богу поклоняются? Славянские племена верят в одних богов, да называют их по-разному. Многие люди и не ведают, что поклоняются одному богу, только под разными именами. Оттого и порядка у нас нет. Одна держава у нас теперь – одна вера должна быть“.

И всё было хорошо до поры до времени. Вот только одно было плохо – главным среди богов считался Перун, значит и главным над всеми волхвами был жрец Перуна Всеслав. Был он мужик противный и наглый, а Велемудр, вовсе считал его дураком, каких на свете было мало. Происхождения же он был знатного – из тех родов полянских, что правили до прихода князя Олега в Киев. Благодаря этому он и стал верховным волхвом, а не по своим заслугам, как некоторые. Происхождением он своим гордился без всякой меры и считал, что все должны ему подчиняться, а обязанностей у него никаких быть не должно.

Бывало, говорил ему Велемудр: “ Грамота наша известна только волхвам, ею священные книги записаны. А Русь теперь держава обширная, народу в ней много, купцы и ремесленники наши с иноземцами торгуют. Всем им без грамоты никак нельзя. Надо школу в Киеве открывать”. На это Всеслав отвечал ему: ” Так заведено предками, что грамота наша предназначена только для священных книг. И не нам порядок этот менять”.

Глядя на главного волхва, и другие стали ему подражать. Многие стали мзду брать за хорошие предсказания, другие жертвенный скот на рынке продавали. А духовными исканиями никто не занимался – одни сплетни на уме были.

Ещё один недостаток был – ничего не говорилось в священных книгах о князе и его власти. Ну, если дань кто не доплатил, или восстание поднял. Что с такими делать – на это волхвы ответа дать не могли.

Так что, вместо порядка получились разброд и шатанье. Последняя капля упала на пиру перед походом на Херсонес.

Решил тогда князь Владимир захватить Херсонес греческий. Через него шла основная торговля Византии с Русью, северными и восточными странами. Тогда бы большая часть торгового пути “ из варяг в греки “ принадлежала Русской державе. Перед походом собрал князь дружину свою, волхвов и знатных людей киевских. Вот там Всеслав окончательно всё и испортил.

Князь объявил, что вместо себя в Киеве оставляет дядю своего Добрыню. На что Всеслав ему ответил: “ Не по обычаям это. Наместником князя должен главный из волхвов оставаться“. Слово за слово, поспорили они. Всеслав и сказал князю: “ Я потомок наших первых князей Киевечей и моё слово выше твоего должно быть, морда варяжская! Потому, как ты есть сын рабыни, и власти над волхвами не имеешь!”

Владимир ничего на это не ответил. А через несколько месяцев пришла весть о том, что в Херсонесе князь Владимир принял крещение и возвращается обратно вместе со священниками греческими.

Велемудр тогда в который раз оправдал своё имя и, поняв, что это означает, сбежал из Киева до прихода князя. Всеслав же разделил судьбу своего бога, идол которого дружина сбросила в Днепр.

Что и говорить, никто с тех пор не слышал, что бы князья русские ходили в походы на греков.

- Да, уж! Вот так всё и было. Поплатились мы все за глупость Всеслава. А я говорил ему, что бы с князем не спорил! И где же ты, Всеслав, теперь? Да…

Волхв замолчал, переживая вновь давние дела. Любомир выслушал рассказ учителя и тоже задумался, разглядывая обглоданные заячьи косточки.

- Скажите, учитель, а почему князь оскорбился на то, что его сыном рабыни назвали? Что же здесь постыдного? Он же не выбирал, от кого ему родиться!

- Верно, ты подумал! Надо было знать самого князя. Он и слышать об этом не мог, всякому мстил за обиду. С самых малых лет. Мне об этом дядя его Добрыня говорил. Братья его Ярополк и Олег – дети угорской княжны были, а Владимир – сын ключницы Малуши. Братья его с детства обижали, называли сыном рабыни. Потому, как завидовали брату, который был куда успешнее их в учении.

- Так он всю жизнь этого слышать не мог?

- Да, не мог. И чем дальше, тем больше. Враги его только так и называли, потому, как всем им до князя далеко было, и оскорбить его более было нечем. Слушай, что случилось с полоцким князем, к дочери которого Рогнеде Владимир сватался. Князь сказал ему, что не отдаст княжну сыну рабыни. В ответ на это Владимир и захватил его город, князя убил и дочку себе забрал.

- Полоцкому князю соврать надо было бы, а не лезть на рожон.

- Правильно рассуждаешь, Любомир. С правителями спорить опасно. Я, вот, читал эту книжку греческую.

Велемудр хлопнул по Плутарху.

- Так всегда было. Не надо князьям перечить. Плохо это заканчивается.

Любомир убирал со стола, а волхв всё не мог отвлечься от прошлого, перекладывал с места на место свои книги.

- Всё теперь пропадёт, всё изменится. Придут новые люди на Русь, будут говорить, что до них и не было ничего. Вот, как мы жили всегда, что нам от предков завещано: в день зимнего солнцеворота – праздник Коляды. Люди веселятся, ходят друг к другу в гости, поют песни в честь Коляды. В начале весны – Масленица, летом – купальский праздник. И так год за годом, век за веком. А теперь всё изменится.

И тут Любомир вновь не сдержался, не смог промолчать:

- Учитель, а как же мы дальше жить будем? Нельзя всё просто так оставить. Что же нам делать?

- Что делать?

Волхв наклонился к Любомиру.

- Я долго ждал, пока ты этот вопрос задашь. Полгода уже ждал. Ну, что-то надо делать, нельзя сидеть, сложа руки. Вот только кому это поручить?

Любомир поглядел на учителя. Он чувствовал, что начинает понемногу понимать его замысел.

- Ну, мне можно поручить.

- А ты действительно этого хочешь? Я всё время удивлялся тебе, ждал, когда ты сбежишь отсюда. Мне бы твои годы, ни одного дня в такой глуши не остался.

- Вы же сами меня учили, что верность своему долгу надо хранить всегда – и во славе и в позоре.

- Да, выучил я тебя слишком хорошо. Ты действительно в это веришь?

- Верю. В этом моя судьба.

- Судьба наша предопределена, но не всегда. Иногда боги дают нам возможность выбора своей судьбы, свободного выбора. Теперь у тебя такая возможность. Как ты сам решишь, так и будет. Решай.

- Я давно уже всё для себя решил. Рассказывайте, учитель, что вы придумали.

- Хорошо, слушай меня. Все эти годы я писал книгу. В ней я собрал всё, что знаю о вере нашей, были о давних временах, преданья о наших первых князьях и войнах. Всё это и ты теперь знаешь, и всем нашим людям это когда-нибудь будет известно.

- Я должен буду рассказать всем о ней?

- Нет, пока никто не должен узнать о книге. Всё будет сложнее. Тебе, Любомир, надо вернуться в Киев. Там ты станешь христианским священником.

- Зачем?

А вот ни о чём подобном он и подумать ранее не мог. И перестал понимать что-либо в словах учителя.

- Зачем я должен это делать? Какая же будет нам польза?

- Давай объясню. Оказалось, что многое можно поменять. Только душу нельзя. Ты должен будешь сохранить душу нашего народа. Ты будешь говорить людям о том, во что ты сам веришь. Сам понимаешь, как это сложно и что на этом пути ты будешь один. Меня в Киеве слишком хорошо знают и там я помочь тебе ничем не смогу.

Любомир молчал, и волхв продолжал дальше:

- Много к нам на Русь приходило – разные народы, разные веры. Со всеми я говорил и понял – нет веры ни плохой, ни хорошей. Люди, вот, разные бывают. Какие люди к нам от греков придут, не знаю,… Может, откажешься всё-таки?

- Нет, уже не откажусь.

- Я так и думал. Тогда тебе надо собираться – завтра в путь.

Утро нового дня выдалось таким же дождливым. Но никто из них не расстраивался, потому, как знали, что дорога в дождь будет удачной.

Любомир взял свой мешок с вещами и книгами, и хотел, было идти, но учитель остановил его:

- Подожди, давай посидим перед дальней дорогой. По нашему обычаю надо помолиться богам, попросить у них помощи в пути.

Любомир сидел молча и думал, что же ждёт его в будущем. Заглянуть вперёд, как его учили, не получалось. Грядущая даль никак не хотела открываться. Что же, придётся узнавать о своём будущем, только пройдя весь жизненный путь до конца.

Дорога на Киев сворачивала к югу. По пути стали встречаться сёла, стоящие на широких лесных полянах. А по дорогам спешили путники в сторону стольного града и обратно. К одним из них подошёл Любомир:

- Как мне до Киева дойти?

Пожилой крестьянин вместо ответа обернулся к своей жене, сидевшей вместе с детьми на телеге.

- Слышишь, Мила, человеку в Киев надо. А мы из Киева идём на север. На старости лет пришлось новый дом искать.

- Что же с вами случилось?

- Неужто ты не слыхал, что идёт сейчас беспрерывная война с печенегами? Совсем от проклятых житья не стало. Два месяца назад напали на наше село печенеги, сожгли его.

Крестьянин был рад собеседнику, как и любой человек, переживший несчастье. Каждый надеется, что, рассказав о своих бедах, тут же найдёт помощь в них.

- Так и жили, как мыши в подполе, из-за кочевников проклятых. А как с дочкой беда случилась, не выдержали, ушли из дома, от могил дедов.

Крестьянин махнул рукой в сторону молодой женщины, сидевшей на телеге.

- В тот день, когда напали на нас печенеги, муж её погиб и детей двое. Прямо на её глазах. С тех пор и сама она стала, как дитя малое. Не ходит и не говорит вовсе.

Любомир поглядел на женщину. Лицо её было бледным. Смотрела она так, как будто видела что-то, неизвестное другим людям.

- Чем помочь ей, теперь никто не знает. Видно, суждено ей свой век калекой доживать.

Любомир подошёл к ней, взял за руки и посмотрел в глаза. Взгляд женщины, бессмысленно блуждавший ещё мгновение назад, замер, встретившись с его взглядом. Он резко потянул на себя, её руки. Женщина встала на ноги и медленно пошла за ним. Он отпустил её руки и отвернулся в сторону. Женщина обернулась назад. Только теперь она и узнала свою семью.

Дальше были слёзы и слова благодарности, которых Любомир уже достаточно наслушался за свою очень недолгую бытность волхвом.

Весь остальной путь до Киева обошёлся без приключений.

Стольный град встретил Любомира большим скоплением народа, от которого он давно отвык. Парень с трудом проталкивался сквозь толпу на узких улицах Подола. Видно было, что в столицу съезжались люди со всей Русской земли. Любомир поднялся вверх на Гору.

Знал он, что делает это напрасно, но всё равно пошёл на то место, где раньше стоял дом его отца. Тринадцатый год пошёл с тех пор, как отдал отец его в обучение волхвам.

Дома не было. На его месте стояла боярская усадьба. В этой части Горы всё изменилось – там стояли новые дома, в них жили незнакомые ему люди.

Отец и мать Любомира умерли давно, ещё до его бегства из Киева. Был у отца ещё брат, но он жил далеко отсюда, в самой Тмутаракани. Вряд ли кто-нибудь узнал сейчас ученика волхвов.

Любомир огляделся ещё раз. Дома вокруг больше не казались ему такими высокими, как раньше. Просто за прошедшие годы он стал взрослым.

Расспрашивая по дороге прохожих, Любомир вышел к храму. Киевляне называли эту церковь Десятинной. Её начали строить по приказу князя Владимира восемь лет назад и закончили совсем недавно. И сейчас ещё вокруг церкви работали мастеровые, заканчивали мелкие недоделки. Любомир поговорил с одним из мастеровых, который вошёл внутрь церкви и вернулся вместе со священником-греком.

- Ты говоришь, меня какой-то русич спрашивает? Где он?

Любомир вышел вперёд.

- Что ты хотел?

Любомир снял шапку и поклонился в пояс.

- Здравствуйте, святой отец. Меня зовут Любомир, я пришёл сюда, потому что хочу стать христианином.

Священник очень удивился такому ответу. Во-первых, он услышал его на греческом языке, во-вторых, очень немногие славяне сами приходили с такими просьбами. Видя удивление священника, Любомир продолжал:

- Я пришёл в Киев из Новгорода, потому что много слышал…

Священник прервал его:

- Пойдём за мной, расскажешь о себе.

Любомир пошёл следом за священником. Пройдя несколько шагов, он остановился. Он чувствовал опасность, которая была совсем близко. Это чувство было тёмным и неопределённым, но никогда его не подводило. Сейчас должно было случиться что-то плохое. Грек обернулся к нему:

- Отчего ты остановился?

Любомир посмотрел наверх, опасность исходила оттуда. Работники снимали с купола церкви последние строительные леса. Священник стоял как раз под ними. Любомир оттолкнул его в сторону. А через мгновение туда, где они только что стояли, сверху упала тяжёлая балка.

В другое время Любомир порадовался бы, что его предсказание спасло чью-то жизнь, но сейчас ему стало не по себе: “ Вот сейчас они и догадаются, кто я. Зачем же я это сделал?”

Но опасения его оказались напрасны. Священник поднялся на ноги, оглядываясь вокруг, и всё ещё не веря в случившееся. К ним подбежали работники со всего двора. А на шум из церкви выбежал греческий мастер, работавший внутри. Он обратился к священнику:

- Отец Дмитрий, с вами всё в порядке?

- Да, в порядке вроде бы. Благодаря этому молодому человеку. Он вовремя заметил, как падает эта балка.

Теперь на Любомира было обращено внимание всех окружающих. Что ему дальше делать, он не знал.

Мастер поглядел наверх, на купола церкви и сказал священнику:

- Простите меня, святой отец. Я должен был бы сам наблюдать за всеми работами.

- Ты не виноват. Пойдём со мной Любомир.

Священник привёл его к себе в дом, стоявший рядом с церковью. По дороге Любомир рассказал, что он сирота, сын новгородского купца, и пришёл в Киев, что бы услышать о новой вере.

- Ты и грамоту греческую знаешь?

- Да, немного.

Священник слышал, что Любомир запинается, говоря на греческом языке. Но грамотный человек был слишком большой редкостью.

- Ещё что знаешь, язык какой-либо?

- Да, хазарский. Болгарский и польский тоже.

Дома у священника прислуга накрыла на стол. Священник усадил Любомира за стол и сам сел напротив. Он продолжал присматриваться к молодому славянину. Даже на первый взгляд он сильно отличался от своих соплеменников, проводивших время в беспрерывном веселье. Дмитрий очень устал от здешних жителей, от их привычки к разгульной жизни. Как-то он даже сказал князю Владимиру: “ Веселие Руси в питие”. И князь с ним согласился.

Священник подумал, что сегодня ему повезло дважды. Он спасся от верной смерти и встретил человека, который может очень пригодиться в будущем.

- А который тебе год?

- Девятнадцатый.

- Если хочешь крещение принять, примешь. Имя тебе только надо новое выбрать… Илларион.

Любомир понял, что вместе с новым именем для него начнётся новая жизнь, которой он пока ещё представить себе не может.

 

Спустя восемнадцать лет. 1019г.

Солнечным воскресным утром народ киевский выходил из Десятинной церкви, где только что закончилась праздничная служба. Люди столпились в дверях, не торопясь выходить наружу. Каждый вытягивал шею, все старались получше разглядеть нового киевского князя Ярослава. Всего лишь четвёртый месяц правил он в Киеве и люди продолжали присматриваться к нему. Все думали, что за человек новый князь и чего ждать от него.

Сам Ярослав вместе с женой и ближними боярами стоял в церкви. Он разговаривал с ними, одновременно оглядываясь через плечо на киевлян. Князь прекрасно видел, как народ разглядывал его. Смотрели на него с любопытством и надеждой - прежний князь Святополк основательно всем надоел.

Ярослав наклонился к одному из бояр, сказал ему несколько слов. Боярин же подошёл к священникам, обратился к ним со словами от князя:

- Великий князь Ярослав Владимирович просит вас сегодня в терем к нему пожаловать!

Священники в долгу не остались. Одних из них, грек Дионисий, ответил боярину:

- Прошу передать мою благодарность князю. Я с радостью принимаю его приглашение и обещаю вскоре прибыть к нему.

Илларион промолчал, идти на встречу с князем ему вовсе не хотелось, остаток дня он собирался провести совсем не так.

Ярослав направился к выходу. Киевляне, расталкивая друг друга, начали выходить из церкви.

Илларион смотрел вслед князю и его окружению, и на душе у него было невесело. Всё, что происходило в последнее время, радости не добавляло.

Поначалу же всё шло благополучно. Прежний настоятель, отец Дмитрий, оказался человеком доброго нрава. Был он хорошо образован, не без способностей, но бедность и отсутствие связей в Константинополе не дали ему сделать карьеру в Византийской империи. Потому он и отправился в славянские земли. Дмитрий был в числе священников, прибывших с князем Владимиром из Херсонеса. За годы пребывания на Руси он так и не смог приспособиться к здешней жизни.

Дмитрий хорошо отнёсся к молодому славянину, который напоминал ему самого себя в юные годы. Постепенно Илларион стал для него незаменимым помощником при общении с местными жителями. Благодаря греку он значительно расширил своё образование. До тех пор он и не представлял себе, насколько обширен мир вокруг него. Из языков он выучил ещё и латынь. Память у него была прекрасная, натренированная ещё в детстве, когда он выучил наизусть славянские Веды. А там одних исходов славянских племён было штук шесть. Правда, предки его никогда не искали потерянный рай, а просто прятались от кочевников.

Позже он начал читать греческих и римских авторов, книги которых иногда привозили на Русь заезжие греки.

Князь Владимир умер четыре года назад. Новым великим князем стал его сын Святополк. Был он довольно странный. Постоянно расспрашивал киевских людей, кто на самом деле был его отцом – Владимир или брат его Ярополк. Вообще то, на этот вопрос не могла ответить его собственная мать. Постоянно порывался отомстить своим братьям непонятно за что. В конце концов, отомстил.

В ответ на это началась междоусобная война между братьями. В помощь себе Святополк позвал поляков. Они хозяйничали в Киеве, заранее примеряясь к новым землям. Смутой пользовались кочевники, грабя окрестности столицы. Народу приходилось самостоятельно оборонять город, помощи от князя с дружиной было мало.

Победил в войне Ярослав, выкинув всех их из города. Ничего, кроме радости, это у киевлян не вызвало.

Дмитрий умер, и на его место прислали нового священника Дионисия. Это был первый человек, с которым Илларион не смог найти общего языка. Трудно было разговаривать, когда на тебя смотрят, словно ты и не человек, а какой-то песиголовец.

Разговаривал Дионисий с ним пренебрежительным тоном, постоянно вмешивался в его собственные дела. Ещё он косо смотрел на его приятелей. Они называли его славянским именем, и приходили запросто, поговорить о жизни и решить некоторые вопросы. Когда же Дионисий понял, что образование Иллариона было ничуть не хуже его собственного, отношения вовсе стали натянутыми.

Так неудачно прошёл этот последний год. Постепенно он начал тяготиться своим положением. Все усилия, которые он затрачивал, давали слишком незначительный результат. Сам, в одиночку, он мало, что способен был сделать. Видимо, для него пришло время изменить свою жизнь, пока ещё для этого достаточно было сил. Этим он и собирался заняться в ближайшем будущем.

Хочешь или нет, но от княжеского приглашения отказаться нельзя было. Пришлось Иллариону идти к князю вместе с Дионисием, в обществе самом для него неприятном.

В тереме у великого князя был порядок. Слуги следили за чистотой с удвоенным усердием, потому, что побаивались за своё положение при новом князе. Сейчас уже и не видно было следов того, как здорово здесь проводила время польская дружина.

Слуга проводил священников внутрь, в покои князя. Сам князь уже ждал их, сидел за столом вместе с женой, княгиней Ингигердой.

Ярослав был весел, в прекрасном расположении духа. Видимо, радость от обретения киевского престола ещё не отступила перед каждодневными заботами. Он приветствовал их весьма доброжелательно. Дионисий и Илларион сели друг напротив друга. Князь обратился к Дионисию:

- Я рад, очень рад встретиться с вами. Я много слышал о вас от здешних жителей. Вы проделали такой долгий путь, чтобы приехать сюда.

- Да, это так. Но я не жалею об этом. Все опасности пути ничто по сравнению с возможностью принести на вашу землю свет нашей веры.

- Конечно. А хорошо ли вы устроились на новом месте? Нет ли у вас нужды в чём-либо?

- Нет, всё благополучно.

- Если понадобиться что-нибудь, говорите немедленно! А как вам здешние жители? Хорошо ли помогают в ваших благих делах? Князь небрежно махнул в сторону Иллариона.

- Да, некоторую поддержку я получил.

- Это хорошо. Ну, а насколько ваш помощник в этом разбирается?

- Я не ожидал, что здесь так хорошо знают Святое Писание. Только вот одно меня смутило, те слова, что он сказал на службе перед битвой с печенегами “братья, будем же храбро вместе сражаться, лучше умрём, а врагу не сдадимся, не отдадим родной земли!” Слишком воинственный дух, нет ещё полного понимания!

- Что же, не всё сразу, как говориться…

- Да, очень он хорошо сказал! – Княгиня, равнодушно молчавшая до сих пор, оживилась.- Совсем как Боян, скальд русичей. Я люблю слушать его песни о знаменитых воинах, а особенно эту:

- Словно сизый орёл под облаками, словно серый волк в чистом поле, словно белка быстрая по дереву, так лети песнь моя о славном князе Бусе, о его храбрых воинах...

- Прошу тебя, жена, не пересказывай нашим гостям всю песнь, иначе мы до утра будем тебя слушать! Им, наверное, это не интересно!

Да, Иллариону действительно не интересно было бы слушать песнь, потому, что на самом деле он её и придумал. Хорошо зная древние былины, он и начал писать. А исполнял его песни перед народом и на пирах знати Боян. Лишняя слава при его нынешнем положении была не нужна. Ну, а то, как хорошо запомнила слова песни княгиня, стало для него большой и очень опасной неожиданностью.

Между тем, князь продолжал любезно беседовать с Дионисием:

- А я вот, не выспался сегодня. А всё потому, что читал почти до утра. Принесли мне “Сравнительные жизнеописания “ Плутарха, и пока я не дочитал жизнеописание Александра Великого, спать не лёг. Я был поражён, сколь удивительные подвиги совершил Александр в таком молодом возрасте и за такой короткий срок!

- Да, царь Александр это действительно величайший человек! Он покорил Персидскую державу, многих царей и военачальников азиатских, и создал огромную империю от нашей родной Греции до далёкой Индии. За всю свою жизнь Александр не знал поражений!

- Ну, это не совсем так! – Илларион тут и вмешался в разговор. – Когда Александр отправился в поход на север от Персии, его войско столкнулось со степными скифами. Вот тогда он и потерпел поражение. Войско Александра не смогло идти дальше.

Илларион сказал это и усмехнулся, вспоминая своё прошлое. Дионисий ответил ему злобным взглядом, видимо решив, что насмехаются над ним лично. А князя только порадовал такой поворот в разговоре:

- А ведь, действительно, так оно и было! – Ярослав откинулся на спинку кресла, он выглядел ещё более довольным, чем в начале их разговора. – Да, так оно и было. Но к нашим нынешним делам это не имеет отношения.

Князь снова обратился к жене:

- Мы с тобой должны уже идти, а я сейчас не могу, есть ещё одно дело. Но люди без нас не начнут, поэтому на пир тебя проводит Дионисий. Я попозже подойду.

Княгиня поднялась со своего кресла и пошла к выходу. Дионисий направился за ней. Ярослав посмотрел им вслед, дождался, пока за княгиней закроется дверь, и пересел в кресло напротив Иллариона. Князь разглядывал его с подозрительным любопытством:

- Я много о тебе знаю. Знаю, что люди тебя уважают, потому, что для каждого умеешь нужное слово найти. Что знаешь наши древние былины, которые рассказывал, когда детей грамоте учил. Что от недугов многих больных вылечил. Давно я таких людей не видел. Последний раз встречал, когда вовсе молодым был. Думал, нет их уже, не встречу больше никогда. Что скажешь?

- А я отпираться и не буду. Правильно догадался.

- Такой человек мне нужен. Сейчас особенно. Тяжело у вас здесь, в Киеве. В Новгороде куда проще мне было. В стольном граде народ не такой, ко всем свой подход найти надо. А у тебя получиться, я знаю. Да, кстати, отчего грек на тебя всю дорогу косился? Из-за того, что люди приходят тебя послушать, а не его?

- Просто я людям сказал, что христиане в праздники тоже не работают. Поэтому, наверное.

Ярослав улыбнулся, покачал головой и протянул ему руку. Илларион без колебаний пожал руку князя.