…Вы не видели мальчика, такого худого с белыми кудряшками? Волосы у него светятся на солнце и в непогоду – тоже. Нет? Не видели? — Ан, брось дурачиться и выходи. Ни на минуту нельзя оставить. Я же знаю, ты где-то здесь, прячешься. …Мальчика такого, с тонким хрупким лицом, как скрипка? И пальцы у него, как смычки, и звучат, когда он касается ими лица. Эту музыку слышат не все. Она – как ультразвук. Её нужно улавливать. … Мальчика такого – худенького?.. — Ан, ну хватит. Брось баловаться. Мне уже, правда, не по себе, Ан. Да стойте же, остановитесь. Вы все – с сумками и сетками, с зонтиками и портфелями. Между вами человек затерялся. Даже не человек – ангел. Мой ангел-хранитель. И если он обиделся, то зря. Что я такого сказала? Отматываю кадры назад. Смешные человечки бегут-бегут, спиной вперёд, нелепо размахивая руками. Окурки прыгают им в рот из урн, трамваи пятятся назад, как раки. И вот он – стоит, прислонившись к тополю, чертит что-то на земле носком босой ступни. Смотрит не на меня – на свои рисунки. — Ты не справляешься со своими обязанностями. Зря ешь ангельский хлеб. Никакого проку от такой службы. Одна слава, что ангел… — Ты без меня пропадёшь. — Конечно, без тебя я никто и звать меня никак! У меня интересная работа, меня ценят… — А ночи ? — Что – ночи? Ну да, бывает, я и по ночам работаю… — Ты не всегда работаешь… — Бессонница… к тому же… по ночам я пишу стихи… Вернее, писала, пока ты не свалился на мою голову… — Как это? Ты писала стихи, когда меня еще НЕ БЫЛО? — Вот именно! Мне никто не мешал. Никто не отвлекал меня от работы своими дурацкими вопросами! И какое кому дело, чем я занимаюсь по ночам! И чем я занимаюсь днем! И вообще – как я живу, черт возьми!!! - Не говори при мне «черт» . Я все-таки ангел. - Ну да. Ты лазишь в окна и соседи мне постоянно делают замечания, ты своими дурацкими крыльями постоянно смахиваешь на пол посуду – перебил уже все, что только можно, все, что бьется в этом доме. Ты вечно витаешь в облаках, вместо того, чтобы помыть за собой посуду. Я опаздываю на работу, а тебе, видите ли, нужно на небо, - там без тебя солнце не взойдет! Целыми днями тебя носит, непонятно где, потом ты сваливаешься мне на голову и стряхиваешь прямо на ковер звездную пыль. А пылесосом пользоваться ты так и не научился. Это ниже твоего небесного призвания! Ты, видите ли, ангел с крылышками белыми, а мне достается вся черная работа. И что? Это называется ангел-ХРАНИТЕЛЬ??? Еще немного и ты превратишься в ангела-хОронителя, у меня просто нет больше сил, нет сил… Почему ты плачешь? Ты считаешь, что я к тебе несправедлива??? - Нет, просто мне жалко тебя… - Жалко? Тогда бери пылесос, ангельская твоя душа!!! Ан, ну хватит. Право, это уже не смешно. Шутка затянулась. Я начинаю тревожиться. Довольно, слышишь? Это форменное ребячество. Так вести себя ангелу не подобает. … Вы мальчика не видели? ОБЪЯВЛЕНИЕ Потерялся мальчик. Ангел. Витает. Пальцы тонкие, длинные, с заусеницами. Грызёт ногти - не удалось отучить. Светится. Верит. Нашедшего просят беречь, как зеницу ока. Нет ничего безнадёжнее, чем искать ангела в толпе. Уши, ноздри, подбородки. Вон серёжка с бриллиантом. Расстегнулась. Сейчас соскользнёт на асфальт, как слеза. Бриллиант – фальшивая слеза. Волнует только хозяина. Плечи, лацканы, пояса, чулки в полоску, туфли с задранными носками… Мальчик мой, Ан, ты где? Бесполезно искать ангела в толпе. Может быть, он сейчас там, вверху – парИт над крышами. Он так любит парИть… Но ведь собирается гроза – душно. Достаточно искры, чтобы крылья вспыхнули. И тогда… Ан, мальчик мой, где ты? Если не вернешься, что будет со мной? Никому в этом мире я не нужна так, как тебе. Это небо огромно. Там тьмы тем ангелов, но все они чужие. Кому из них я могу сказать вот так запросто: «Ты раскокал стекло, так будь любезен…» Остальные ангелы бродят по земле, заходят в двери, и какие же они после этого ангелы? Но нет тебя на земле. Не вижу тебя в небе. Где ты? А дома чайник воет так тоскливо, что чаю не хочется. Я слушаю, как он скулит, как он невыносимо скулит, и думаю о своём. Чай горчит, как полынь. Его невозможно пить – вечер выдавил туда яд по капельке. Я пью яд воспоминаний. Все началось именно с этого… Я услышала звон. Стекло – вдребезги. Брызги стекла, как брызги шампанского – обещание счастья. — А вот и я. Немая сцена. Театр двух актёров. Стою, скрестив руки на груди, и молчу. У суфлёра отгул. Я не знаю своей реплики. — Вот и я! – он повторяет эту фразу, словно она – кульминационная точка спектакля. Его выход. — Какого чёрта? Только вчера вызывала стекольщика… — Чёрт ни при чём. Я ангел. — Ангел, а бьёшь стёкла… — Мне иначе не войти. — Все нормальные люди пользуются для этой цели дверью. — Я не человек. Я ангел. Ангелы падают с неба. Кое-кому это может доставить неприятности, но не тебе. Ведь я ТВОЙ АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ. Понимаешь, - ТВОЙ? — Убирайся к дьяволу. Мне сейчас до ангелов… — Дьявол – павший ангел, а я упавший. Видишь, коленку зашиб, помоги мне подняться, больно... - Ну? И кому нужен ангел с разбитой коленкой? - Тебе. — Да? С чего ты взял, что мне вообще кто-то нужен? Мне прекрасненько живется одной! — Не говори так! Тебе без меня не может быть хорошо. - Хм… Надо же… МИСТИКА КАКАЯ-ТО. ДЬЯВОЛ… АНГЕЛ… НУЖНО МЕНЬШЕ РАБОТАТЬ И БОЛЬШЕ СПАТЬ. А НА НОЧЬ ПРОВЕТРИВАТЬ КОМНАТУ. ВПРОЧЕМ, ТЕПЕРЬ И ПРОВЕТРИВАТЬ НЕ НАДО, ОН РАСКОКАЛ МНЕ СТЕКЛО. — У тебя кровь? Ты порезал крыло осколком. Нужно быть осторожным. Ведь никто не знает, чем лечить ангела. Дай-ка заклею рану пластырем. Ну вот, мало того, что коленку ободрал, так еще и крыло... Сейчас залью зелёнкой. Тоже мне – хранитель с оцарапанной коленкой и ободранным крылом… Теперь я знаю – ангелы пьют чай. С вишневым вареньем, но чтобы без косточек. Они немного капризные, эти ангелы… От ватрушек отказался. Ест гренки с голландским сыром. Вытер губы салфеткой, поправил нимб на голове и приступил к своим обязанностям. Начал хранить. Теперь это так называется… - Хватит работать. Я хочу спать. - Спи. Я уже постелила тебе. - И еще расскажи сказку… - Мне нужно кое-что доделать…. - Тебе же рано вставать! Я на рассвете лечу на небо, кто сделает мне бутерброд? - Ангелы едят бутерброды? Это что-то новенькое… - Может, другие и не едят, но тебе это не все равно? Мне нужен бутерброд. Я к обеду могу не вернуться. - Ага, значит, сами себя накормить не можем. Значит, ангелы - белоручки? - Белокрылые мы... - Ух ты… Вы – белокрылые. А мы, значит… - …вы тоже белокрылые, но еще умеете делать бутерброды. Рассказывай сказку. - Я не знаю сказок. Мне их никогда не рассказывали… - Тогда расскажи о себе. - О себе?… Но это мало похоже на сказку… Если и похоже, то на очень грустную сказку. Такие на ночь не рассказывают… - Тогда расскажи о себе не грустную. Придумай! «В некотором царстве, в некотором государстве жила была королева…» - …или злая фея… - … нет, добрая королева... - … ну хорошо. Если ты так хочешь, пусть будет добрая… И вот однажды ей свалился на голову ангел. Настоящий ангел, по совместительству чертенок. - … так не бывает… - …бывает. В моей сказке все бывает. Этот ангел был совсем не приспособлен к жизни на земле. Королева постоянно находила под его кроватью какие-то клочки облаков, обломки солнечных лучей… А однажды он затащил на кухню радугу. Она была огромна, оцарапала кухонный гарнитур и забрызгала семью цветами – красным, оранжевым, желтым, зеленым, голубым, синим, фиолетовым - разделочный столик. Теперь его не отмыть никакими растворителями… - … ты еще не сказала, что когда он принес домой ведерко небесной синевы, то расплескал содержимое прямо на паркет. И теперь там большая синяя клякса… - Королева от этого просто пришла в ярость, она была злой королевой… - Нет доброй! - Ладно, пусть так. Но добрые королевы тоже иногда злятся… Ан, мальчик мой, что с тобой? Где ты, Ан? Чайник скулит совсем, как щенок, которому отдавили лапу. А сумерки медленно сползают с крыши – вот-вот свалятся на головы прохожим. И тогда… Ты плохо одет, туника совсем не греет. У тебя даже нет зонтика. Грянет дождь – вымокнет крыло и отклеится пластырь. Ранка ещё не затянулась как следует… Никто не подскажет тебе дороги, а ты не знаешь ко мне наземного пути, ты же упал с неба. Господи, я тогда отругала тогда тебя за разбитое стекло… Ты разобьешь мое сердце, если не вернешься… Ожидание невыносимо. Тишина оглушительная. Не слышно даже, как муха пролетает. — Алло, это справочное больницы? К вам сегодня мальчик не поступал? Мальчик. Светловолосый такой, тонкий, как скрипка. Что с ним?… Да всё, что угодно, могло случиться, это же ангел – он очень раним. У него крылья… — Подождите, не вешайте трубку. Я правду говорю – ангел… Короткие гудки. Так скулит щенок, когда он голоден, а за столом едят мясо. Смешно и глупо бродить по большому городу (такому большому, что ты его даже толком не знаешь) – искать мальчика со светлыми кудряшками. Простого ангела. Но я больше не могу сидеть тут, когда он – там. Хватаю плащ – собирается гроза, всё ещё собирается, – и выбегаю из дому. Я ныряю в ночь головой, барахтаюсь в ней, захлёбываюсь. Где-то там - Ан, мой мальчик. Босой и усталый. Он с утра ничего не ел. Гренки не в счёт. Такой беззащитный, такой уязвимый с белыми крыльями в чёрной ночи. Любой может обидеть, и некому заступиться. Кто же будет хранить его, моего ангела-хранителя. Боже! — Ан, мальчик мой, – зову я. – Ан, откликнись!… Ночь черна. Нет, право же, я была к нему несправедлива. Ну что такого он мне сказал? Мне. Нужен. Ангел-хранитель. Нужен. ТЕБЕ НУЖЕН АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ. ТЫ БЕЗ МЕНЯ ПРОПАДЁШЬ. Пропаду. ПРИЗНАЙСЯ, ТЫ ЖЕ БЕЗ МЕНЯ УЖЕ НЕ СМОЖЕШЬ ЖИТЬ. Признаюсь. Поздно? — Вы кого-то ищите женщина ? — Себя. — Кого? Три часа ночи. Я схожу с ума. По улицам шарахаются пьяные и поют «Миллион алых роз». Сегодня пятница и розы цветут вовсю – завтра на работу не идти, можно отоспаться. А мне? Зачем мне эта работа, если его – нет? Что будет завтра со мной, если его не будет? ЧТО весь мир по сравнению с оцарапанной коленкой, кое-как замазанной зелёнкой, потому что ему было больно, и он вырывался. — Потерпи, – сказала я. – Иначе может начаться заражение. — Я постараюсь, – сказал он. И закусил губу. И глаза у него стали большие. Ан, мальчик мой… — Боже мой, ну на кого ты похож? Нимб набекрень и с волос капает. — Где тебя носило? Ангел, попавший под дождь, похож на мокрую курицу. — Я весь дрожу, мне так холодно… — Вижу. Снимай скорее тунику и положи крылья на батарею. Постой, я закрою форточку. Как пить дать схватишь насморк. — Ну ладно… — Молчи. Молчи и слушай, когда с тобой старшие разговаривают. — Я не виноват. Я привык жить на небе, там просторно, а здесь… Так много людей и все толкались. Я потерял тебя… …Господи, какие беспомощные эти ангелы… - А если б с тобой что-то случилось? Он шмыгнул носом. Где-то в шкафу было малиновое варенье. Ангелы едят варенье. Чашку – самую большую. Потом в постель, укрыть ватным одеялом. Нужно, чтобы пропотел, как следует, а то завтра будет жар. Бог знает, как этих ангелов лечат… Чайник весело посвистывает. — Что – дразнишься? Конечно, я схожу с ума, а им все ни почем. Да, я нервная, я злая, я несправедливая, а они, видите ли, ангелы… Чайник пытается подвывать, но у него ничего не получается… Из меня выходит пар, выходит горечь, обида на жизнь и злость, выкипает все вместе со слезами облегчения. Я сосуд, наполненный стоградусной любовью. Нужно немного остыть, и тогда она будет в самый раз, чтобы не обжечь, но согреть. — Ан, – говорю я, делая акцент на каждом слове, – ты должен быть осторожен, понимаешь? Ты ведь меня хранишь, и если с тобой что-то случиться, то, как же я? Он выпивает целую чашку чая с малиновым вареньем. Ангелы любят малиновое варенье. Он даже от ватрушек не отказывается – голод не тётка. Засыпает на ходу, а когда я укладываю его в постель и накрываю ватным одеялом, так забавно чмокает губами, как могут только ангелы. Ни у кого другого не получилось бы… День закончился. Наконец-то я могу сесть за печатную машинку. Пишу трудную повесть о своем непростом детстве, о том, как мне не хватало любви и понимания. Я как раз остановилась на той странице, где маленькая девочка, убежавшая из дому, перелазила забор какого-то заброшенного сада, сорвалась, упала на землю и плакала, сжимая в руке желтеющие стебли травы. Вдруг она встала на колени и посмотрела на небо. Вытерла слезы и не по-детски прокричала: «Боже, пусть хоть кто-то меня полюбит! Вот такую, как есть, - плохую!» Я как раз остановилась на этой фразе: «Она протягивала руки к небу, веря, что оттуда придет спасение. Обязательно придет спасение с неба…» Мне предстояло еще описать холодный детский дом, первую любовь, жестко отвергнутую и высмеянную… и чувство ненужности, и ту записку, которую она написала, непонятно кому: «Раз я никому не нужна, мне не нужна эта жизнь, полная ненависти и страданий…» Работаю до самого утра, почти не отдыхая. Успеть бы все закончить до его пробуждения, пока свежи мысли и ощущения. Я же обещала приготовить бутерброды. Там, на небе, кто о нем позаботься? Там же их тьмы тем. Тьмы тем. А у меня он - один. Единственный. Только я… И когда, наконец, всё сделано, и последний лист ложится в папку, я встаю из-за печатной машинки… и вдруг замечаю на паркете следы ступней. Откуда грязь? Ах ты, боже мой! Ну конечно это Ан. Ведь на улице шел дождь… Я беру влажную тряпку и вытираю следы. Утром отмою его в ванной. И никому не скажу, что у ангелов бывают грязные пятки. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
