Есть истории, которые начинаются и заканчиваются. Есть истории без конца. Бывает история начинается сейчас, а заканчивается через много лет, или наоборот, начинается с конца много лет спустя. Есть истории, про которые знаешь. Есть случайные истории. А есть не истории, которые не начинаются и не заканчиваются. Они как мозаика, которую собираешь или не собираешь по осколкам разных, случайных совпадений.

 

Вот такие истории я люблю. Которые нужно лепить, как аппликацию, и только собрав полностью картинку, видишь истинный смысл.

Когда-то я жила в большой квартире на окраине города. Одна в целом мире, без друзей и врагов. С моего окна открывалась причудливая картина: слева густой и глухой лес, за которым в принципе была жизнь. Я это знала. Чуть правее – психиатрическая больница или дурдом. Мне всегда хотелось увидеть там психов, хотя я понимала, что их не выпускают наружу. Я только видела машины, которые заезжали и выезжали, и фантазировала о той, потусторонней жизни людей. А сразу напротив возвышался мусоросжигательный завод. Я часами стояла на балконе и всматривалась в его строение, изучала его форму, каждую трубу, которая злорадно дымила переработанным мусором со всего города. Когда ветер дул в мою сторону, в лицо ударяла волна невыносимой вони. А потом ветер утихал или разворачивался в другую сторону, и можно было глотнуть нормального воздуха. Сказать чистого не могу, а вот без запаха – это да. Так и получалось. Если самум – все форточки на замок, и видно только как сквозь щели проникают тонкие зловонные струйки. А если пассат, то можно позволить себе долгие, задушевные путешествия к звездам через открытые окна. Но это в начале. А потом все равно привыкаешь. Порой уже даже не различаешь вкуса кислорода – просто окунаешься в эту атмосферу с головой. И нет проблем.

 

Дальше шло озеро. Сложно сказать, какого оно было размера. С моего балкона оно казалось не большим, а в масштабе завода, наверное, вполне приличного диаметра. Озеро лежало с правой стороны, у подножья завода. По крайней мере, так запечатлелась картинка в моей голове. Вода в озере была черная и уж наверняка жутко грязная и даже радиационно небезопасная. Ведь все стоки с завода шли именно в это озеро, все помои сливались в воду и не известно, какие реакции проходили внутри этого скопища человеческих отстоев. Ходили легенды, что под озером есть саркофаг, якобы для сбора всего этого мусора, который давным-давно никем не чистился, и что количество переработанных отходов в нем достигло крайней отметки. И из-за опасных химических связей всей собравшейся гадости, мутационных реакций в ней, саркофагу суждено взлететь в небо и распространить над городом смертельные аромаяды. Я до сих пор до конца не верю в эту чушь, однако человеческое невежество иногда заставляет думать, что может случиться и не такое, что человек в побеге за высоким смыслом жизни таки готов захлебнуться в собственных фекалиях, фонтанирующих над головой. Но тогда я стояла на своем пустынном балконе и вглядывалась в чернь тротилового озера, а перед моими глазами возникали огромные волны, вздымающие ввысь, такой себе атомный грибок, который заслоняет собой весь горизонт. Да, моя фантазия бушевала. Мне очень хотелось, чтобы это озеро, наконец, взорвалось. Каждый вечер я выходила на балкон и смотрела, но оно продолжало лежать на своем месте. Я разочаровывалась, но с другой стороны была рада, потому что по ту сторону озера, в противоположно опасной близости к заводу стояли дома. Жилые дома. С моей стороны казалось, что они растут из самого озера, настолько близко они располагались. И я всегда думала, что им явно ещё хуже, чем мне, ведь они практически в самой пасти ядовитой бездны. Да что говорить, я была в шоке – как там вообще можно жить? И кто там живет? Нормальные люди или гуманоиды со дна дремучего озера? Временами мне казалось, что там вообще никто не живет, что это заброшенные дома в радиационной зоне риска для жизни, что всех жителей экстренно эвакуировали далеко отсюда, и они уже никогда не вернуться. В такие моменты становилось жутко, и обязательно подымался ветер. Но потом в домах напротив зажигались окна. Обычно я наблюдала это по ночам – видимо кто-то вставал в туалет или к ребенку, или страдал бессонницей, играя с выключателем, или кто-то постучал в дверь, или зазвонил телефон, или пора на работу, или…или…или…Значит там живут люди…Такие же как я. Скорее всего, они тоже знают, что их озеро скоро взорвется. Может быть, они даже приготовились к этому и наверняка успеют эвакуироваться. А успею ли я?...

Мне было 16 лет. Я сидела на балконе, смастерив из диванных подушек себе высокое кресло, и думала о том, как бы мне успеть эвакуироваться с девятого этажа во время взрыва озера…

 

Я успела. Не помню уже как, но успела. Озеро, конечно, не взорвалось, но я успела эвакуироваться. С тех пор прошло семь лет…семь лет свежего воздуха…семь лет до того, как я встретила его…

 

...Мы много гуляли по городу. Этот человек стал для меня большой историей. Одной из тех, которые начинаются незаметно, а кончаются не сразу. Мы узнавали друг друга долго и по страницам, по солнечным лучам и рассветам, по дорогам и улыбкам, по множеству разных мелочей, которые всегда имеют большое значение. Он был большой загадкой, неуловимой и близкой, такой ясной и запутанной. И когда я ехала в его дом, я уже все знала, но ожидала найти там его настоящего, а нашла…себя прошлую…

Обычный дом, чистый подъезд с консьержкой. В такие подъезды так просто не зайдешь. Помню, спустя несколько месяцев мне приходилось сочинять на ходу сумасшедшую историю про день рождения и запоздалый визит с работы для того, чтобы меня пустили. Все консьержки до жути подозрительны и мне устроили настоящий допрос со всеми подробностями о месте работы, причинах столь поздней задержки, возрасте именинника и, в конце концов, о подарке, которого у меня не оказалось. Меня не пустили, потому что у меня не оказалось подарка! И мне пришлось идти за подарком…Со временем все консьержки этого парадного знали меня в лицо. Знали и молчали…

…Я прошла по всем комнатам. Брала в руки игрушки и вдыхала их запах. Читала названия на этикетках разных бутылочек и баночек на ванной полке. По долгу смотрела на цветы и растения на полу и думала, что всё это так дико. Я попала в чье-то гнездо. Как будто случайно. Ступила на чью-то землю. Обжитую, пропитанную, взращенную, пышущую молоком и радостью детей. Было не привычно. Слишком просторно и слишком душно…в цепях одной семьи... Я вышла на балкон, чтоб не задохнуться в край, и тут с высоты девятого этажа мне открылась причудливая картина: во весь рост и мощь своего грязного ества впереди вырос тот самый, давно затертый в памяти мусорный завод. Вокруг него, теперь уже со всех сторон, все так же лежало озеро. Темное и большое, тротиловое озеро. В лицо дул знакомый до боли аромат – запах прошлого. А по ту сторону озера возвышались дома. Жилые дома. И где-то там, в одном из этих домов, на балконе девятого этажа, на смастеренном из диванных подушек кресле, сидела я, одна в целом городе, без друзей и врагов, с мыслями об экстренной эвакуации на другую сторону зловонной бездны.

 

19.03.08.