Больше всего на свете Илья не любил, когда его называли богатырем. Потому что богатыри, хоть и были в цене, но слишком многое от них требовалось. Нападет на землю русскую какой-нибудь разбойник. А тебе сразу: 'Что, друг любезный, на печке лежишь? Беги, защищай народ, руби неприятеля'. То выстроят избу, да не на месте. Опять с просьбой к самому сильному: 'Передвинь, братец. А мы уж в должниках не останемся − скажем спасибо'. В общем, назовись умельцем, тут же и работа найдет тебя.

В ту пору случилось у Ильи горе. Слегла от непосильной работы его единственная кобыла. Похоронил он ее, как положено, и стал думать, что делать дальше. Перепахал он в одиночку целое поле и улегся спать на печь. Устал так, что проспал не много, не мало, сто лет. А когда проснулся, все вокруг уже стало не таким, как прежде.

От радости, что выспался богатырь, собрались соседи и подарили ему коня. Дохленького, но прыткого, с коричневыми навостренными ушами. 'Какой бы ни был конь, зато свой. − рассуждал молодец. − И достался забесплатно'. Одним словом − дареный!

− Ну, давай знакомиться, − предложил коню Илья.

− Ага, − обрадовался конь. − Давай. Только имени у меня еще нет. Назвать надо. − намекнуло животное.

− Вот как... − призадумался богатырь. − Эх, что с тобой делать, будь Сивкой, по традиции.

− Вот еще! − взбрыкнул конь. − Половину коней в стойле Сивками названы. − и добавил. − А остальные Бурками. Имен, что ли, мало. Придумай другое.

Илья почесал затылок.

− Беда, ничего на ум нейдет, кроме Сивки.

− Клад, − подсказал конь.

− И станут все соседи говорить, что у Ильи клад есть. − возмутился добрый молодец. − Так недолго и воров дождаться... Сивка.

− Клад! − протестовало животное.

− Ни за что, − упрямился богатырь.

− Еще посмотрим, − обиделся конь и повернулся к хозяину тем, чем избушки обычно поворачиваются к лесу.

 

Прошло несколько месяцев. Илья с конем подружились, срослись душами. Куда бы ни направлялся молодец, всюду брал с собой своего Сивку.

− Добрый у тебя конь, Илюша, − говорили соседи. − И вовсе не тощий. А стройный. И не сказать по нему даже, что дареный. Словно всю жизнь − свой.

Конь гордо вскидывал куцую гриву и чинно шествовал по переходам деревенского базара. От еще большей гордости Илья купил у заморского торговца диковинной сладости − мармелада − и накормил им коня.

На утро последний проснулся каким-то грустным и не по характеру тихим.

− Ты чего, Сивушка? − забеспокоился богатырь.

− Клад, − поправил тот.

− Не важно, − отмахнулся Илья. − А все-таки, что случилось?

− Зуб болит, − пожаловался конь. − Может, взглянешь? − спросил он в надежде.

− Что ты, что ты, родной! Как я могу тебе в зубы смотреть. Ты ж у меня − дареный! − испугался богатырь. − Что про меня скажут-то потом? Илья дареному коню в зубы смотрел? Не могу я так низко опуститься.

− А я, значит, мучиться могу? − посетовал конь и смолк.

К следующему утру Илью заела совесть. Страдает животное, надо помочь.

− Идем, Сивка, − вздохнул богатырь.

− Клад, − перебил конь.

− Не важно, − по-хозяйски отговорился молодец. − К лекарю поведу тебя к зубному. Стоматологом называется. Если неделю станешь на Сивку отзываться...

− Идет, − оживился конь, продавшись за фантики.

 

Новый кабинет врача-стоматолога располагался в бизнес-центре "Добрыня" на третьем этаже. Яркая вывеска около здания заставила богатыря остановиться.

− Во! − удивился Илья, − парковка. Так, читаем, чего пишут для путников, − прищурился он от слепящего полуденного солнца, − "Паркинг гордых коней, паркинг добрых коней, паркинг дареных коней, паркинг коняжек".

Искривленная от зубной боли физиономия Клада на добрую совсем не тянула. Согласившись называться Сивкой целую неделю, он потерял остатки лошадиной гордости. А на указывающий жест Ильи в сторону парковки для 'коняжек', конь злостно ответил: "Вставай сам!"

Паркинг дареных коней пустовал.

− Постой, Илюша. − сделал умное выражение морды конь. − Ежели мы меня припаркуем, как же меня стоматолог лечить станет?

Илья глубоко задумался.

− Твоя правда, на этот раз! − весело сообразил богатырь. − Идем вместе, Сивка. На эскалаторе покатаемся − такая, говорят, диковинка − сам черт придумал для развлечения.

 

Кабинет Василисы Кащеевны был спрятан прямо по холлу и направо по переходу.

− Любезная Василисушка, − расплылся в улыбке Илья, но заметив строгое выражение худого лица лекарши, добавил. − Кащеевна, не изволишь ли осмотреть друга моего? Заболел...

− Техпаспорт на коня, − прошипела стоматолог, которая была явно не в настроении и нервно трясла новомодной прической - каре на ножке.

− Чего? − не понял богатырь.

− Документы, подтверждающие личность. Окрас, пробег. Год выпуска.

− А, − дошло до молодца. − Выпущен из стойла на рассвете. Пробег от забора до бизнес-центра. Окрас коричневый в яблочко. Зовут Сивкою.

− Конь дареный? − предвзято спросила Василиса.

− Ага, − признался Илья, опустив голову.

− И с чего это вы решили, что я стану дареному коню в зубы глядеть? − рассердилась лекарша.

− У вас лицензия, − вставил аргумент Клад, − и клятва Гиппократа.

− Честь дороже, − отвернулась Василиса и наотрез отказалась лечить больной зуб.

− Так где же честь-то твоя - коса девичья? − спросил Илья. Василиса густо покраснела и сразу выставила клиентов вон. Упоминание о сокровенном и безвозвратно потерянном в парикмахерской вывело ее из себя.

Когда Илья закрыл дверь кабинета, конь жалобно завыл.

− Женился все-таки Кащеюшка на матери ее, − нахмурился богатырь, рассматривая табличку на двери. − Говорил же народ, что ничего путнего из такой затеи не выйдет. − и добавил, − змея подколодная.

− Грымза, − согласился Клад.

 

− Что же нам теперь делать? − стонал конь на городской площади.

− Придумаем, Сивушка, не горюй, − усиленно соображал Илья. − Смотри-ка, − он указал на угол здания, − зубной техник Аленка. А ну-ка, попытаем счастья!

Алёнка обладала настоящей девичей гордостью и честью − длинной темной косой, в которую гармонично вплетался красный бантик. Кроме того, отличалась она и формами, какие должны быть у истинной русской красавицы и которые очень понравились Илье.

Врач дружелюбно поздоровалась с посетителями и пригласила Клада сесть в кресло.

− Открывай рот, − улыбнулась она и взяла инструмент.

− Я − дареный, −сразу предупредил конь во избежание дальнейших инцидентов.

− Не беда, стерпим, − сказала Алёнка. − А ты уж, наверное, совсем измучился. − она набрала желтоватую прозрачную жидкость в шприц. − Сейчас обезболим и вылечим.

Конь очень боялся шприцов, иголок, неизвестных жидкостей и, как выяснилось теперь, кабинетов стоматолога, поэтому вжался в клесло, повесил уши, сделал огромные глаза и затряс копытами.

− Что это было? − спросил Клад, постепенно отходя от наркоза.

− Кариес, − со знанием дела пояснила Алёнка и повернулась к Илье, которому уже несколько минут строила глазки.

Довольный богатырь сидел на диванчике и потягивал теплый чаек.

 

− Вот видишь, Сивка, по нужному адресу мы с тобой зашли! − радостно рассуждал Илья.

− Клад, − напористо поправил конь, так как неделя безропотного согласия прошла.

− Не существенно, − отмахнулся молодец, примеряя новый отглаженный костюм. − Мармелада хочешь?

− Угу, не существенно! − сделал реверанс конь. − А знаешь, куда иди со своим мармеладом − за тридевять земель!

− С другом хоть на край света, − рассмеялся Илья, задев Клада локтем. Конь оттаял, как сосулька, принесенная с мороза в избу.

В другой половине дома хозяйничала молодая жена богатыря Алёнка.