Безымянный друг

(26 ноября 2007 года)

 

- Я когда портрет рисовал, как-то задумался, потом смотрю на лист бумаги - я, оказывается, ресницы удлинил, наложил тени под бровями, губы сделал сочнее... Боюсь, если бы не спохватился, пририсовал бы на прическе кошачьи уши, а на шее - кожаный ошейник с шипами.

 

- Шипованный ошейник для губастой кошечки? – хитро улыбнувшись произнес мой безымянный друг.

 

- Прекрати, слушай дальше. Отложил карандаш, понял, что на эту ночь уже хватит. Попытался решительно встать из-за рабочего стола и отправиться на боковую, но решительности во мне не нашлось ни грамма! Портрет был не закончен. Он кричал мне об этом! Я попытался поработать над тенями, сделал какой-то совершенно лишний фон, заново прорисовал каждый из волосков, непокорно выбивающихся из всей шевелюры. Ну ты понимаешь, что в реальности нет идеально

уложенных волос, обязательно какой-то воспротивится желанию обладательницы пышной прически.

 

- Ну да, только какое отношение это имеет к делу? – заскучал безымянный.

 

- Да никакого, ты прекратишь меня перебивать, в конце концов? – сердито фыркнул я.

 

- Молчу, молчу, - произнес мой собеседник, смешно закрывая лицо руками.

 

- Но все было напрасно. Попытался вымыть из головы ощущение незаконченности в душе. Потом понадеялся на следующее утро, что вечера мудренее. Ни – че – го не помогло! Я неделю не спал, перед глазами ее портрет и ее последние слова на нашем последнем свидании: «Твой талант поможет меня найти, но ценою за счастье со мной будет твой талант».

 

- Так и сказала? – с издевкой произнес безымянный.

 

- Опять ты рот раскрыл!

 

- Не кипятись, аж волосы вздыбились. Все, рот на замке, извини.

 

- Да, и ты меня извини, я сам весь в нетерпении, когда вспоминаю те события, будто это не со мной произошло. Ну так вот, на чем я?..

 

- На последнем свидании.

 

- Пффшшшш.

 

- Ой.

 

- Я виделся с ней менее дюжины раз и каждую встречу запомню навсегда. Ее образ невозможно было выжечь из моей памяти уже после нашего знакомства в Картинной галерее. Я в тот же вечер сделал первый набросок. И, о Боже, в тот же вечер подумал о кошачьих глазах! Хитрые, похотливые кошачьи глаза. Она действительно хитрая и коварная. В ней какая-то чертовщинка, магия, не зря же я потерял сон и контроль над собой. И этот ошейник, с шипами, этот образ не просто так возник – она такая покладистая и нежная, кажется такой домашней, но до чего же она самостоятельна и властна! В общем, я с первой встречи знал – я влюблен. Когда же она мне сказала «прощай», да еще таким оригинальным способом – произнеся какой-то странный набор слов про мой талант – я как будто прозрел, сбросил с себя ее мистические оковы. Дюжина встреч и я возомнил себя влюбленным. Ха! Я, знатный ловелас, почувствовал себя влюбленным! Первая ночь после прощания была бессонной, вторая такой же. На третью я расчехлил незаконченный портрет ее. Я никогда не рисовал с таким остервенением! Только когда тошнота от недосыпа подошла к горлу, я с трудом доплелся до постели и проспал, наверное, целые сутки липким и мутным сном. У меня были контракты, важные контракты на новые работы и строго оговоренные сроки. Вскоре я понял, что не могу ни о чем думать, кроме как о ней и ее портрете. Я пытался писать, выполнять свои обязательства по контракту, но у меня ничегошеньки не получалось! Любой студент нарисовал бы качественнее! Тогда же вспомнились ее слова, о потере таланта. Тогда же у меня окончательно съехала крыша.

 

- До сих пор заметно, - с широкой самодовольной улыбкой произнес мой друг.

 

- Кхм. Так вот, когда я не рисовал, я думал о том, как ее найти. Когда я не думал о том, как ее найти – я рисовал ее портрет. Ни на что более я не был способен. Я перестал спать, не помогали никакие снотворные и успокаивающие средства. И в тот момент, когда я почувствовал, что умираю, когда я свалился рядом с рабочим столом, когда веки закрыли от меня беспорядок моего рабочего кабинета, я увидел ее такой, какой она являлась на самом деле! Я не умер, не знаю, к лучшему оно или напротив, когда я очнулся, то первым делом набросал этот чертов ошейник, сковавший не ее тонкую, прекрасную шею, а все мое сознание и душу…

 

- И вот ты здесь.

 

- Сам не могу до сих пор поверить… Когда портрет был закончен, я направился в Картинную галерею, в которой впервые ее встретил. Я обошел вокруг здания и заметил, что у него есть небольшой дворик, проникнуть в который можно лишь по служебному ходу внутри. Но была небольшая лазейка, между стеной здания и кирпичным высоким забором. Я с огромным трудом туда пролез.

 

- И она тебя там ждала, - без намека на удивление, скорее для приличия, спросил мой безымянный друг.

 

- Ага... Там все и случилось, - ответил я, опустив почему-то голову, - Теперь я с вами.

Мой собеседник, заметил это непроизвольное движение.

 

- Задам-ка я тебе вопрос.

 

- Валяй, - вздохнул я, уже прикидывая ответ на него.

 

- Ты говорил, что искусством жил до того. Как ее встретил. Каково же тебе сейчас, когда ты не можешь творить?

 

- Каково… - тихо мурлыкнул я и посмотрел на свои передние лапы. Знаешь, иногда по ночам мне не спится, вспоминаю то дикое упоение, которое меня посещало при прикосновении к холсту, когда я был человеком. Иногда что-то больно скребется внутри, когда в воздухе удается уловить запах красок для живописи. Но, черт возьми! Я люблю ее. Я люблю Кэт и я счастлив с ней!

 

- Значит не жалеешь? – спросил безымянный.

 

- Не, не жалею.

 

- Я бы тоже хотел, чтобы в меня влюбилась какая-нибудь длинноногая красотка и я превратился б в человека. Эх.. Везет же некоторым, - промурлыкал совсем себе под нос мой безымянный друг, поднялся на все четыре лапы и поплелся, грустно и медленно рассекая воздух своим черным и облезшим хвостом.