Вот и кончился рейс, и подписан приказ на списание. Словно старую клячу, буксиры берут под уздцы мой обшарпанный, мятый и битый седыми штормами ржавый корпус. По палубам бродят юнцы, что еще не хлебнули ни шквалов любви, ни сомнения, ни тревог штормовых, ни обвисшего паруса в штиль… Все у них впереди: будет стаксель гудеть в напряжении, выбивать будут штевни из моря соленую пыль; будут новые дали и мили, и рифы, и мели, будет вахт круговерть и в загадочной дымке земля; и салаги подхватят куплет, что допеть старики не успели; и заложат на стапеле новый корабль. Ну, а я – я не сломлен еще, хоть подписан приказ на списание, и вращает винты поршневой беспрерывный кан-кан… Я уйду. Но прошу: проходя вдоль кладбищенской гавани – поднимите, матросы, за здравие флота стакан! |