Сложилось так, что в этот день со всех Концов Москвы стекался в мастерскую В зелёном Кунцеве забавнейший народ. Спешили живописцы из-под стрех Своих мансард, безумолку воркуя На птичьем языке цветных свобод, Акрильных мод. Расплёскивая древние миры, Влача брады, седые патриархи Гремели клюшками по узким мостовым. Резвились острословы-школяры, Осмеивая чванство иерархий. Несли дары, как нищие волхвы, Увы-увы. Пылил вальяжно, локоть свой держа Приподнятым до уровня рояля, Приятель Врубеля – бочково-грудый бас, Гудел, как маневровая баржа, Когда его при встрече осеняли Девицы холодком усмешных глаз И нежных масс. Отряхивая мраморную пыль И звёздный след благословенной глины, Качали торсами сурово скульптора. Палила кафедра рисунка свой фитиль Дискуссий. И густым аквамарином Сочилиcь кроны старого двора Ещё с утра. Под сводами высокой мастерской В стране рельефов, ню тяжелобёдрых, Носатых антиков – как времени послы, Садились гости важною гурьбой На табуреты, лавки и колоды За празднично накрытые столы Воздать хвалы. Над гомоном людским, как Вакх, царил Среди цветов и женщин гордый Врубель, Слова приветствия к созвездьям обращал И обходил бокалы, и багрил Вином. Мастеровой передник грубый Его на гребне тех похвал Короновал. Знаток объёмной формы и пространств, Известный всем фанат Буонаротти, Профессор Врубель принимал своих друзей. И белый общепитовский фаянс Ломился от колбас, и в позолоте Сыров, салатов, ранних овощей, - Цвёл сельдерей. Уже шумели диспутов сады, Сквозь звон стекла, сквозь тосты, шуры-муры: “Что ни скажи, Дейнека царственен, как лев!” “Манцу и Джакометти нам чужды, Но близок стиль матвеевской скульптуры…” “Чту Мотовилова - любил рельеф, Как груди дев…”. И что важней, чем лобные бугры... А гости шли, гребли варяги в греки, Нашествие! Где яблоку упасть… И, унося в погасшие дворы Гитару, фолианты винотеки, Студенты “муз младых” вели, смеясь, Пики-руясь. Так открывался новый филиал - Скамейка, стол дощатый доминошный, Пионы, яблоки, тягучее вино. И первая звезда. Там я читал Друзьям своим, весёлым и дебошным Стихи напевно-звучные шально Под небом. Ночь Завесы опускала на миры. Осыпаны небесными огнями, Хоры кобылок лепетали о любви, И в лунном олове сирень свои вихры Роняла вниз узорными тенями На плечи юных дев. Не прогневи - Остановись И слушай… ”Люди гибнут за металл!”, - Рыдал тяжёлый бас нравоученно Из мастерской, где в трепетах свечных Разгорячённый Врубель излагал Коллегам тему женского колена, Сражаясь насмерть в спорах вкусовых, Пороховых. И только за искусство погибал… Звучал Глен Гульд. Но блики перламутра Уже дробили сине-звонное стекло. Трамвай маршрут свой ранний пролагал, Звеня в молчаньи розового утра По крышам солнце нежное текло. И ночь сожгло. *** …Осенний дождь. Харон на берегах Уже стоит. Над охрой стылой глины, В лохмотьях серых, день на радость скуп. И маска Врубеля, застывшего в венках Над бездною последнего аршина, Где жёсткий шрам упрямо сжатых губ Суров и груб. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
