Похоже, Владик не оценил мой прикид. Или не заметил.

- Вава! –растроганно пробормотал солидный джентльмен, прижимая меня к своей лайковой груди, - Ах, Вава, Вава!

 

*

 

В отличие от меня Владику в жизни везло. Ему повезло даже в том, что он не стал адмиралом, а ведь его, как самого молодого на ЧФ командира боевого крейсера, прочили в замы командующему «через головы» комбригов и комдивов. Однажды Владик вывел свой крейсер в море на ракетные стрельбы под вымпелом заместителя Главкома ВМФ. Адмирал зябко ежился в ходовой рубке и Владик заботливо укутал его плечи своей командирской «канадкой». Офицеры – «столичные» и «свои», понимающе переглянулись, а когда все ракеты попали аккурат «в яблочко», все поняли – Владик уже адмирал. На пирсе замглавкома значительно улыбаясь, пожал Владику руку и, повернувшись, пошел к машине… в командирской канадке. На лице нагло обворованного Владика разом проступили «ребра жесткости», в два прыжка он догнал московского адмирала, на виду у всей дивизии раздел, и не оборачиваясь, поднялся по трапу на свой крейсер.

-Пиздец! - отчетливо произнес кто-то в наступившей тишине.

Через месяц самый молодой и перспективный капраз Владик был «задвинут» с боевого крейсера в «почетную» загранкомандировку – командиром корабля, ремонтирующегося в болгарском порту Варна. Но такие парни не тонут. Ныне Владик – правая рука губернатора тихого, но довольно известного российского городка.

-Вава! – восклицает Владик, встряхивая меня за плечи, - Ах, Вава, Вава!

 

*

К его приезду я готовился тщательно, понимая однако, что кроме статуса петербуржца, блеснуть перед своим старым флотским другом ничем не смогу. Достойной протокольной одежки для встречи сановного «провинциала» у меня не оказалось и, отчаявшись, я решился на маскарад: кожаные штаны со шнуровкой по бокам и куртку-косуху мне одолжил сосед по площадке байкер Макс, а рыжий ирокез на голове сконструировала под хохот всей парикмахерской подруга Света.

Вживаясь в недостойный для офицера образ, под пристальными взглядами линейных ментов, я тусовался с банкой джин-тоника на перроне, пока не увидел шагающего мне навстречу респектабельного господина в лайковом плаще. Я успел подумать, что Владик может пройти мимо, не узнав меня, а то и оскорбиться за мой маскарад, но он радушно прижал меня к груди и произнес:

- Ах, Вава, Вава!

Двинувшийся в нашу сторону милицейский сержант, нерешительно замер и повернул обратно.

 

*

 

- Все! Приехали. Вот ваша улица Бармалеева! – похожий на Дэвида Боуи водитель газели-лоховоза брезгливо захлопывает дверь. А нам его недовольство - по барабану. Миновав где гуськом, а где обнявшись пару пропитанных неповторимыми питерскими ароматами подворотен, мы оказываемся в маленьком пустом частном кафе «Визави» и бесцеремонно усаживаем рядом с собой за столик хозяйку заведения.

- Сегодня мы с другом Вавой прощаемся с флотом! - объясняет Владик, приобняв дородную даму за талию, - Вава тоже служил на крейсерах!

На столе появляется литровая бутыль абсента.

- Да брось Вава ! Какое там чиновное житие?! – восклицает мой друг после четвертой рюмки, - Все мы честно служили на флоте, но всем нам при этом, конечно, не повезло. Мне –немножко меньше, тебе –немножко больше!

Хозяйка «Визави» хихикает. Похоже мой рыжий ирокез начинает ее забавлять.

- Ну хорошо… А как ты жил в Варне?

- В Варне я, старичок, одичал. От нечего делать освоил живопись, писал маслом картины прямо в командирской каюте, косичку отпустил как у Стивена Сигала, по утрам гулял в городском парке, выковыривая хлыстиком из земли шампиньоны, а семенящий следом кок, подбирал их и относил на камбуз, чтобы готовить мне в отдельной кастрюльке командирский грибной суп.

- Боже! – вмешивается хозяйка «Визави», - Как это мило!

- А еще я каждое утро покупал их газеты, - продолжает Владик, - В Болгарии в это время было нечто вроде нашей перестройки, и по утрам они устремлялись к газетным развалам, спорили в очереди, что будет с их страной и надо ли сажать в тюрьму Тодора Живкова. Худющая двухметровая девица в очках не глядя в лица совала им в руки стандартный набор политического чтива, попыталась сунуть и мне, но я отстранил ее руку. «Стоп, мадам! – произнес я – Мне надо купить у вас буклети. Эротични буклети!». «Ах! –воскликнула девушка, пунцовея. – Эротични буклети? Малко эротични?!»

- «Малко» у них означает - «много» или «очень много», -объясняет Владик клокочущей от смеха хозяйке кафе. – и вот представьте как мы с ихней газетершей листаем эротические буклеты под недовольный ропот политизированных болгарских пенсионеров!

-Вы чудесный рассказчик, Владислав! – восклицает хозяйка «Визави», - Простите…Вава, а почему вы ничего не рассказываете о себе?

- Я тоже служил, - пробормотал я, - И тоже на крейсерах. Потом меня уволили по бесперспективности…

- Все мы служили, -обнимает меня за плечи Владик – Я – немножко больше, ты – немножко меньше. А сегодня мы с Вавой прощаемся с флотом. Как я уволился? Само собой сложилось, Вавочка. Помнишь Сабрину – Люську Семенову, эту знаменитую севастопольскую куртизанку?! Регулярно с оказией она приезжала в Варну меня утешать, жила в моей каюте, заодно делала в городе свой бизнес-ченч, а ночами мы так кувыркались, что подъем флага за меня проводил старпом. Проснувшись, я шел в парк ковырять шампиньоны, а потом садился за мольберт. Однажды утром старпом меня будит по корабельной трансляции: «Владислав Леонидович! Вас срочно вызывают на пирс!» А я ему отвечаю прямо в динамик: «А пошли-ка их всех на…». Оказалось, на корабль прибыл замминистра обороны, чтобы разобраться с нашей посудиной и все это услышал. Увидав меня на палубе – сонным с «сигаловской косичкой» и расхристанной Сабриной, генерал рассвирепел и в момент разобрался – корабль отдали болгарам за долги, а меня уволили в запас, правда, с правом ношения формы одежды.» Все мы рано или поздно становимся бесперспективными, Вавочка! Ты – немножко раньше, я – немножко позже!

Литровая бутыль абсента стремительно пустеет. Молоденькая официантка Юля по знаку хозяйки заведения приносит нам вторую и… тоже остается за нашим столиком.

- Это за счет заведения! – восклицает хозяйка.

- Все мы любим абсент! – вторит ей Владик, - Но я - немножко больше!

- Ну а все же к губеру своему ты как попал? – не выдерживаю я.

- Ах, Вавочка! Достойного дела в моем сраном городишке для меня не нашлось, и тогда я в парадной форме с орденами и кортиком на боку заявился к губернатору в приемную. А там едва ли не все областное правительство. «Нельзя! –верещит секретарша, -Сейчас у губернатора будет совещание!». «Это мне-то нельзя!» - гаркнул я, и в наступившей тишине прозвучал ее блеющий голос: «Как о вас доложить?».

Губер беседовал со мной всего 5 минут. А потом под руку вывел в приемную и представил: « Господа! Перед вами капитан первого ранга Федоров! Это тот человек, который мне нужен! Под моим руководством и его контролем я проведу в регионе большую приборку! Знаете, что это такое? Ну, так скоро узнаете!»

Оказалось в юности губер служил на Северном флоте в команде сигнальщиков!..

 

*

- Ну-ну, не раскисать! – встряхивает меня за плечо Владик, -Все мы пьянеем от абсента! Я – немножко меньше! Вы – немножко больше. Юлечка! Кофе нам и покрепче! Да не спи ты, Вава! Я между прочим, (обращается Владик к хозяйке «Визави») на этой улице родился. Знаете, почему она так называется?

- Бармалеева? Наверное от Айболита или Чуковского, - глупо хихикает хозяйка.

- Генерал Бармалеев командовал российским экспедиционным корпусом в англо-бурскую войну! – отрезал Владик, _Удивительно, как большевики эту улицу не переименовали. А кафе ваше существовало тут еще со времен Генералиссимуса!

- При Генералиссимусе меня еще не было, - кокетничает глава «Визави».

- Меня тем более не было, и Вавы тоже, и уж тем более, Юлечки! –добавляет Владик, - Ну вот мы все и помолодели: я –немножко больше, вы – немножко меньше. А вот мороженица тут была и при Генсеке. И в ней у меня было приключение! Однажды, курсантом училища Фрунзе, я пошел в увольнение, переоделся дома в гражданку, и пришел сюда поесть мороженого. Все мы любим мороженое, но я –немножко больше! Не в упрек вам, интерьер с тех пор почти не изменился и вон там на высоком барном стуле сидела одетая непонятно во что тетка лет пятидесяти и пила из фужера портвейн. Внезапно отворилась дверь и на пороге возник булгаковский персонаж – худой длинноволосый мужчина во всем светлом –ботинках, брюках и мятом плаще, похожий на прококаиненного белогвардейца. Я уставился как завороженный на этого человека и барменша тоже, и тут позади нас раздался страшный грохот! Оборачиваемся и видим –тетка с портвейном упала навзничь со своего высоченного стула и лежит на полу смешно дрыгая ногами в синих пантолонах с резинками и зимним начесом. Она была похожа на большое неуклюжее насекомое из тех, которые упав на спину, уже не могут самостоятельно перевернуться. И в тот же миг раздался громкий крик: «Упала женщина! Женщина упала! Да помогите же кто-нибудь!». Кричал тот самый «прококаиненный белогвардеец», а потом он бросился к «насекомому» и попытался его поднять, но поскользнулся на грязном мраморном полу и въехал лицом в синюю с желтыми разводами промежность. И вот они уже барахтаются на полу вместе, все больше перепутываясь конечностями. Впору было броситься им на помощь, но я почему-то громко расхохотался. И тогда «белогвардеец» поднял из под грязной юбки свою лохматую голову, ткнул в меня пальцем и фальцетом прокричал: «Смейся, паяц!».

-Теперь я верю, Владислав, что вы командовали крейсером! – воскликнула официантка Юля.

-Все мы любим командовать!- вздохнул Владик.

 

*

На выходе из подворотни нас останавливает патруль ППС, но удостоверение Владика произвело на сержантов должное впечатление.

-Это мой друг Вава! – объясняет ментам мой приятель, - Он знаменитый байкер и я приехал к нему погостить!

По городу мы движемся пешком – впрыпрыжку или в обнимку, а наши документы продолжают интересовать всех проезжающих и проходящих мимо ментов. На Ждановской набережной соображаем на троих бутылку портвейна, с золотозубым человеком, безошибочно угадавшим в нас «флотских» парней. «Братишки! Я служил в БЧ-5 ! На крейсерах!»–орет нам вслед бывший трюмный машинист Петя.

На Стрелке Васильевского острова мы отливаем на виду у всех, а потом Владик, предъявив документы, долго выговаривает подошедшему постовому на дефицит биотуалетов в центре города. Оказывается, мой друг еще и помощник депутата Государственной Думы!

На Дворцовой набережной курсанты Дзержинки угощают нас пивом, а Владик долго разъясняет им, что «К-19» в общем-то неплохой фильм, но с точки зрения правдивости – все же херня.

- Чувствуется, что вы служили! – с уважением говорит один из парней.

- Мы с Вавой служили на крейсерах!

Растроганные курсачи тащат нас в ближайший пивбар.

 

*

- На хрена тебе этот Петербург, Вавочка? Перебирайся ко мне. Я создам для тебя подкомиссию!

Допивая джин-тоник, мы стоим у турникетов пригородной зоны Витебского вокзала. Я уговариваю моего флотского друга поехать ночевать ко мне домой, а Владик собирается ехать в Пушкин к своему двоюродному брату. Мне очень грустно - кажется, что с его отъездом я стану самым одиноким человеком на Земле. Одна из моих кожаных брючин расшнуровалась и со стороны выглядит очень несексуально.

- Вава! –восклицает мой до слез растроганный друг, - Ах, Вава, Вава!

Вокзальные менты с удивлением глядят на странную пару: к груди высокого представительного джентльмена прильнул маленький байкер-ирокез с расшнурованной брючиной и громко, навзрыд, плачет, а респектабельный господин по-отечески нежно гладит его огненно-рыжий хохолок.