... В тот зимний день, неожиданно оказавшийся для меня роковым, я провожала до дверей поликлиники свою давнюю знакомую, Анну. Приятельница была намного меня старше, и многих эта дружба удивляла. И началась она необычно: я покупала на вещевом рынке джинсы, договаривалась с продавщицей о скидке, а стоящая рядом с нею миловидная девушка вдруг щедро сбросила цену. Это и была Анна Альбертовна Лосева - хозяйка торговой точки. Когда-то она начинала работать лоточницей, затем совершала коммерческий рейсы в Турцию, где закупала товар. За последние годы Анна успешно расширила свой бизнес, поставляя одежду в несколько торговых палаток и магазинов, прибыль ее росла постоянно.

Невысокая, статная, всегда улыбающаяся, эта женщина обладала независимым и решительным характером. Внешне она напоминала дорогую куклу: светлые глаза под тенью неожиданно черных ресниц, пухлые губки, безукоризненные локоны прически. Надо ли говорить, что поклонников у Анны было много, даже чересчур много? Но...

- Знаешь, я ищу не просто мужчину, я ищу идеал. Понимаешь, хочу жить не так, как другие - мужа дома нет, возвращается за полночь пьяный, а жена все терпит, прощает, оправдывает его. Современные мужчины и ухаживать-то не умеют. Вот тебе когда последний раз дарили цветы и целовали руку? - говорила мне Анна во время чаепития в ее роскошной трехкомнатной квартире, сияющей чистотой и битком набитой всевозможной бытовой техникой. Я для приличия подумала и ответила кратко: «Давно». Цветы мне дарили еще в школе, а в студенческой среде целовать руки девчонкам было не принято.

Полгода назад подруге показалось, что она наконец нашла свой идеал. Ее избранник Никита, преподаватель технического университета, был слегка неуклюж, полноват и очень близорук - одним словом, мало походил на принца. Но в присутствии Анечки он просто светился от счастья, выполнял ее малейшие капризы и ни в чем своей невесте не

возражал. Конечно, за это ему можно было простить все недостатки. Дело уже

шло к свадьбе, счастливая пара ждала ребенка, когда невеста передумала выходить замуж.

Причина ее охлаждения была банальной: на горизонте замаячил другой мужчина. Он предложил удачливой бизнес-леди все сразу: руку, сердце и переезд на постоянное место жительства в Германию. Последнее обстоятельство сразило Анну наповал:

- Я как-то сразу поняла, что жить в Германии - мечта всей моей жизни. Я и в школе немецкий изучала, и в туристической поездке побывала на родине Гете. Берлин, Дрезден... Какое там великолепие! А уровень жизни - не сравнить с нашим! И потом - я Альбертовна. Наверняка у меня немецкие корни.

Против таких умозаключений трудно было что-либо возразить. Меня смущали только «немецкие корни». Отца своего Анна просто не знала, в память о нем осталось только отчество. А мать её, с трудом одна растившая дочку, проживала в каком-то отдаленном уголке нашей области и довольствовалась солидными денежными переводами и редкими телефонными звонками от дочери. Такова, к сожалению, жизнь...

Нового избранника моей подруги я видела только издали. Конечно, он выглядел потрясающе: высок и по-спортивному подтянут - никакого живота через ремень, в темных густых волосах благородная седина, к тому же похож на какого-то популярного красавца-артиста, фамилию которого я забыла.

Естественно, все планы моей приятельницы круто изменились. Прежде всего она решила избавиться от нежеланного теперь ребенка. Никита, безропотно выполнявший все капризы теперь уже бывшей невесты и мужественно, почти без слов перенесший ее отказ выйти за него замуж, теперь вдруг просто пришел в бешенство.

- Как можно лишить жизни невинное существо? Это ведь страшный грех, преступление, кощунство! - гремел он, и, похоже, уже готов был ударить Анну.

- Она же будущая мать, ей нервничать нельзя, - тоненьким от страха голосом пролепетала я, случайная свидетельница этого скандала.

- Если бы не ты, то неизвестно, что случилось бы, - говорила Анна, увлекая меня на свежий воздух, - а каков Никита? Думала, он - мямля, а здесь такое...

Я услышала в голосе Анны, покинувшей и обманувшей бывшего возлюбленного, нотки сожаления, но промолчала.

И вот теперь мы уже полтора часа прогуливались по заснеженной аллее, ведущей к поликлинике. Анна все не решалась войти в медучреждение и говорила, говорила, говорила, сообщая новые подробности о своём теперешнем возлюбленном.

Я чувствовала, как начинают мёрзнуть ноги в лёгких демисезонных сапожках и холод поднимается все выше и выше по моему телу, но сочувствовала подруге и поддерживала разговор.

- Ты никогда не рассказывала, как с ним познакомилась...

- При весьма странных обстоятельствах, - тихо сказала Анна, резко остановившись и в упор посмотрев на меня.

С самого утра шел какой-то необычно легкий, просто невесомый снег. Он не кружился в воздухе, а отвесно падал вниз - задумчиво и торжественно. У Анны были такие длинные ресницы, что снежинки не таяли на их кончиках - видно, им не доставало тепла. Это было очень красиво, и в своей покрытой инеем норковой шубе и красивой меховой шапке подруга была похожа на настоящую Снегурочку. Только разве могут быть у Снегурочек такие печальные глаза?

- Я тебе расскажу, - сказала она, резко повернувшись и, подметая молодой радостный снежок, лежащий на асфальте, полами длинной шубы, пошла к скамейке. - Давай присядем.

Анна сняла кожаные перчатки и закурила. Руки ее были на редкость красивы; утонченная кисть с длинными тонкими пальцами, как у пианистки, атласная кожа, ухоженные длинные ногти. Я подумала, что курить Анне вредно, но тут же вяло возразила себе, что теперь уже все равно.

Оказалось, что совсем недавно поклонник Анны был женихом её коллеги по бизнесу, Татьяны. Та от природы броской внешностью не отличалась и, страстно

мечтая о замужестве, подружек своих с ним не знакомила - только издали

разрешала на ухажера полюбоваться, чтобы не увели.

А осенью Татьяна вдруг куда-то исчезла, а её кавалер подошел к Ане в магазине

и грустно сообщил, что после бурных сцен ревности и полного разрыва

отношений Таня уехала в Саратов, к маме. Причиной же скандала, оказывается, стала красавица Анна, случайно замеченная женихом Татьяны рядом с нею.

- И что же здесь странного? Что ты красавица? Да это тебе любой скажет! Что он в тебя сразу влюбился? Что Татьяна к родителям уехала? Да как ей было на всё это смотреть!

- Странно, Светочка, то, что она никуда не уехала, - медленно проговорила Аня.

- Тело ее недавно в Волге нашли. Оказывается, в холодной воде покойники прекрасно сохраняются. Признаков насильственной смерти не обнаружено.

Я зябко поежилась.

- Самое удивительное заключалось в том, что она в купальнике была. В милиции решили, что девушка увлекалась моржеванием и своих возможностей не рассчитала.

- Не понимаю я этих моржей. Глупая какая-то мода...

- Она, Светочка, даже плавать не умела. В жаркий день, бывало, на пляж не вытащишь. - Аня затушила сигарету и снова посмотрела на меня, но как-то невидяще, отчужденно.

А я вдруг вспомнила о Никите. Где он? Читает студентам лекции? Если бы он был здесь, он схватил бы Анну в охапку и никуда не пустил бы...

- Анечка, ну, прошу тебя, давай уйдем отсюда. Ещё не поздно все изменить!

- Поздно. Я просто уеду в Германию. А замуж меня ведь никто не гонит, правда? Никите, как договорились, скажешь, что я уехала. Кстати, вот тебе подарок, на память.

Она сняла с руки и надела на мой тоненький пальчик дорогое кольцо с бриллиантом.

- Аннушка, я тебя заждался. Сегодня холодно, - раздался голос рядом с нами. Мы одновременно вздрогнули.

- Разве? - поднимаясь со скамейки, тихо сказала Анна. - А мне жарко. Кстати, познакомься, Света, вот мой жених, Пересвет-Петровский.

- Какая красивая фамилия! - воскликнула я.

- Просто мама очень не хотела менять свою редкую фамилию «Пересвет» на обычную, - скромно объяснил мужчина, поднося к губам мою замерзпгую ладошку. Подаренное кольцо, которое было мне великовато, повернулось, бриллиант больно впился в палец, и я вскрикнула.

- Извините, - сказал галантный кавалер, искоса взглянув на колечко.

- Пока, подруга, - сказала Анна. - Успешной тебе сессии. Через недельку позвоню.

С того январского дня прошло уже две недели, но Анна не объявлялась. Зато вскоре позвонил Пересвет и сообщил, что та уехала в Германию. Одна. Так спешила, что сообщить знакомым не могла - только ему номера телефонов оставила.

- Я документы оформлял, помог ускорить отъезд и вот такую благодарность заслужил. А ведь любил её, жизнь готов был отдать, - грустно говорил в трубку жених Анны. Мне стало жаль его. Надо же, такой красивый, интеллигентный, а с женщинами не везет!

- Кстати, Светочка, не желаете ли скрасить мое одиночество? Может быть, встретимся, поговорим?

О, скрасить чьё-то одиночетво было моей давней мечтой! Я - студентка третьего курса одной из престижных академий. Родители устроили меня в этот вуз, мечтая о будущей стремительной карьере дочери. Впрочем, я очень скоро поняла, что выдающийся юрист из меня не получится, поэтому училась средне, не слишком много времени отводя на учебу. Мною руководило другое желание: сделать все, чтобы никогда не возвращаться для проживания в родное село! Поэтому еще на первом курсе родители узнали, что у меня будет жених непременно с жилплощадью в центре города и с престижным автомобилем. Увы, мечты плохо воплощались в жизнь. И хотя большую часть денег, заботливо поставляемых предками, я тратила на времяпрепровождение в модных кафе и на молодежных тусовках, долгожданный жених так и не появился на горизонте.

Надо ли говорить, как мне льстило внимание такого светского льва, каким оказался Пересвет-Петровский!

Когда он - в изысканном пальто, с непременным (среди зимы!) букетом цветов, в любую погоду без головного убора - появлялся на пороге, таяла от счастья не только я - расплывалась в улыбке моя квартирная хозяйка, визжали от радости её дети, даже унылые цветы на подоконниках, казалось, замирали от восторга.

Вкус красивой жизни, не известной ранее, ошеломил меня. Я даже не подозревала, сколько в городе ресторанов - я там прежде не бывала. А как галантно ухаживал Пересвет, какие нежные слова говорил, сидя за столиком напротив и глядя прямо в глаза, как умопомрачительно танцевал танго! А я в школе посещала кружок бальных танцев, и поэтому, когда мы танцевали, все смотрели на нас, не отводя глаз, а потом награждали аплодисментами.

Утром он подвозил меня прямо к академии на своей иномарке (однокурсницы смотрели завидущими глазами), после занятий встречал. Однажды я не выдержала и поинтересовалась, где работает мой поклонник? Что это за должность такая, когда денег платят много, а график трудовой деятельности свободный?

- Отпуск, дорогая Светочка, отпуск от бизнеса! - отшутился он, и вскоре провожать меня на занятия перестал.

Три недели длилась красивая жизнь, и неизвестно, к чему бы она меня привела, если бы я не встретила Никиту.

Торопясь к троллейбусной остановке и, как всегда, опаздывая,, я почти бежала, когда меня окликнули.

- Ой, Никита Степанович! - одновременно обрадовалась и смутилась я, вспомнив, что не выполнила обещание, данное Анне. - Ой, столько дел... недавно сессия закончилась... простите, я забыла зайти к вам в университет и рассказать, что Аня в Германию уехала. Только весной собиралась, а уехала раньше...

Раньше? - взгляд у Никиты был какой-то странный, он смотрел на меня и будто

не видел. - Так, Светочка, не бывает. Чтобы уехать на постоянное место

жительства за границу, люди чуть ли не годами вызова ждут, документы оформляют. Пойдемте со мной.

Никита привел меня в кафе, но мороженым угощать не стал и даже не пытался сделать заказ. Мы просто сидели за столиком и молчали, пока он не заговорил.

Оказалось, что через несколько дней после ссоры с Анной Никита отправился к ней на квартиру. Каково же было его изумление, когда дверь открыла толстая тетка и заявила, что никакой Анны знать не знает, а квартиру купила ещё полгода назад, у приличных семейных людей.

- Как полгода? - удивилась я. - Не может быть!

- Никита предупреждающе поднял руку:

- Вы ещё не знаете главного. Анна-то умерла. Умерла во время оперативного вмешательства, от большой кровопотери. Врачи ничего не могли сделать. Такое бывает... особенности организма. Она ведь меня обманула тогда, пообещала, что оставит ребенка...

Я потрясенно молчала.

- А иномарка? Кто ездит на её иномарке? - вдруг пришла мне в голову совершенно неуместная мысль.

- Иномарка? У Ани была машина? - удивился бессребренник Никита. - Какая разница, кто живет в её квартире и пользуется её автомобилем. Главное, что мир опустел. Понимаете, Света, опустел...

Вопреки расхожей истине о том, что мужчины не плачут, я увидела через толстые стекла его очков, как в глазах у Никиты стоят слёзы. Стоят, как зелёная вода в глубоком лесном озере, и не проливаются...

На ватных ногах я выбралась из кафе, оставив Никиту Степановича наедине с его огромным горем. То радостное приподнятое настроение, которое сопровождало меня последнее время, вдруг куда-то улетучилось. Суровая реальность будто выхватила моё неразумное существо из безмятежной пучины влюбленности.

 

Чем могла я, наивная девчонка, привлечь преуспевающего бизнесмена? Случайное знакомство, ни к чему не обязывающий телефонный звонок, - и вслед за этим бурный роман с клятвами в вечной любви. Какой же рок преследует этого мужчину - ведь двум его возлюбленным, так нелепо погибшим, не было и тридцати?

Погода была отвратительная - то ли снег с дождем, то ли дождь со снегом. И в эту слякоть я бродила по городу и час, и два, и три. Потеряв счёт времени, заходила в какие-то магазины, аптеки. Меня о чем-то спрашивали, я что-то отвечала. И думала, вспоминала, сопоставляла факты... Впервые в жизни мне было по-настоящему страшно.

- Девушка, вам плохо? - участливо спросил меня незнакомый мужчина на перекрестке, где я тупо ждала, когда загорится зелёный свет.

- Да... мне плохо, мне... очень-очень плохо, - отчаянно воскликнула я в ответ на этот участливый вопрос и вдруг зарыдала во весь голос, очень удивив незнакомца. Так я стояла посреди города и ревела. А мимо спешили беззаботные нарядные люди, проносились, сияя огнями, красивые автомобили. Там, внутри авто, было сухо и тепло, и пассажиры, наверное, с веселым недоумением смотрели на озябшую и уставшую девчонку, которая плакала, некрасиво оттопырив нижнюю губу, прямо среди улицы.

Оглянувшись по сторонам, мужчина достал из кармана не слишком новый носовой платок и вытер им моё лицо, тщательно размазав по нему остатки туши для ресниц и губной помады.

- Думаю тебе надо поесть, - как-то по-отечески просто сказал он и повел меня в какую-то жуткую столовую.

После ужинов в ресторане еда показалась мне не слишком вкусной, но я съела все: и пересоленный борщ, и жесткую котлету, и картошку-пюре. А два оставшихся пирожка Александр Иванович (так звали нового знакомого) аккуратно завернул в салфетку и протянул мне. Я машинально положила их в сумку.

- Ну, и что же произошло? - спросил мой собеседник, когда был выпит компот.

И тогда, заикаясь от торопливости и припоминая мельчайшие подробности, я поведала ему всё, что случилось за последние полтора месяца. Такого внимательного слушателя мне еще не приходилось встречать! Александр Иванович ни разу не прервал мой сбивчивый рассказ, только один раз, когда я слишком увлеклась, восхищаясь аристократическими манерами Пересвета, спросил:

- А что конкретного ты знаешь о нем? Ну, сколько лет, место работы, где живет?

Несколько минут я тупо смотрела на Александра Ивановича и молчала. Оказалось, что я не знаю о Пересвете ничего! О таких мелочах мы просто не говорили.

Ему же, естественно, я выдала полную информацию не только о себе, но и обо всех родственниках, включая прадедушку, пропавшего без вести во время битвы под Сталинградом.

- Может быть, номер сотового? Я отрицательно покачала головой. Не было

надобности звонить Пересвету, он всегда находил меня сам, знал не только номер моего мобильного, но и номер домашнего телефона хозяйки, помнил расписание занятий на всю неделю.

- А сегодня звонил?

Я снова покачала головой. Не звонил по той простой причине, что о мобильнике, отключенном на время лекций, я просто-напросто забыла.

- Похоже, девочка, тебя преследует опытный мошенник.

- Но зачем, зачем меня преследовать? Из корысти? Нет квартиры, нет автомобиля, нет денег!

- Как сказать... - задумчиво произнес Александр Иванович. - Помнишь то колечко, подарок погибшей подруги? Опять же золотые сережки, цепочка... К тому же, Светочка, одета ты не слишком бедно.

Он окинул своим внимательным взором мою роскошную дубленку. Родителям пришлось потуже затянуть пояса, чтобы приобрести это дымчатое чудо - лишь бы драгоценное дитя не замерзало.

- А потом, не кажется ли тебе странным, что он знакомится по цепочке - с подругой очередной жертвы? Возможно, попутно убирает свидетелей?

- Перестаньте говорить ерунду! - я чуть не задохнулась от возмущения. - Какие жертвы? Какие свидетели? И Таня, и Анна умерли естественной смертью. Да, мне страшно. Этот мужчина настолько красив, умен, обаятелен, что девушки готовы отдать жизнь за его любовь, пойти ради него на любую жертву. Это не вина его, это его беда, что он приносит несчастья. Но они сами... А я... нет, я не настолько влюблена...

И осеклась. Александр Иванович смотрел будто мимо меня и улыбался

слегка, одними только уголками губ. Говорят, есть люди, обладающие даром

читать чужие мысли. Александру Ивановичу, похоже, это было ни к чему. Он не

просто угадывал, о чем думают люди - он созерцал их жизнь, будто в кино. Я

даже знала, что он видит сейчас: поздний вечер вчерашнего дня, полутёмный подъезд, в

котором для удобства выкрутили лампочку за то, что ярко светила. Протяжно

воет на улице февральский ветер, скрипит не прикрытая до конца дверь,

пропуская очередную охапку холодного воздуха. Но мне светло, тепло и очень

хорошо. У Пересвета такие ласковые и надежные руки, такие влажные и нежные

губы, такая завораживающая улыбка... И после поцелуя, глядя прямо в его бархатные глаза, я говорю мужчине о своей великой преданности, о том, что никто и никогда не будет любить его так сильно, так верно, так беззаветно, как я...

- Надеюсь, дальше поцелуев дело не пошло? - лукаво интересуется седеющий провидец, сидящий напротив.

- Нет, - правдиво отвечаю я, застигнутая врасплох, - у квартирной хозяйки встречаться неудобно, и с понедельника ему комнату для меня пообещали … в общежитии, - и краснею, краснею до самых ушей.

- Подождите, вспомнила! Один раз я случайно видела, как Пересвет выходил из дверей муниципального общежития. Ну, знаете, там, на Советской...

- Не густо, - вздохнул новый знакомый, - что ж, придется ехать.

Он поймал такси и через пятнадцать минут мы уже были на месте и входили в общежитие. Фу, какая гадость! Выщербленные широкие ступени, обшарпанные грязные стены, а внизу тесная клетка для вахтера – пенсионера в огромных очках. Учтиво ему поклонившись, Александр Иванович спросил, где можно найти коменданта.

- - Ихний кабинет на третьем этаже, - любезно отвечал вахтер, которому явно было не меньше семидесяти. Его лысину покрывал носовой платок - таким обычно старики пользуются летом, чтобы защитить голову от солнца.

Пока мы поднимались на третий этаж, мой спутник усталым голосом читал лекцию на темы морали: «Эх вы, студенточки, сказали вам пару ласковых слов да пяток гвоздичек подарили - вот вы и растаяли! Разве можно в наше время быть такими доверчивыми?» Я слушала не очень внимательно, больше смотрела по сторонам и размышляла о том, что в подобном заведении может делать Пересвет.

В кабинете коменданта не оказалось.

- Она на второй этаж спустилась. Пойдемте со мной, покажу, - сказала Александру Ивановичу пожилая женщина.

- Сиди здесь и жди меня, - грозно сказал он и вышел.

Некоторое время я послушно сидела в старом кресле с выцветшей от времени обивкой и рассматривала допотопные коричневые шкафы и столы, собранные здесь в большом количестве, как будто на хранение. Одна навязчивая фраза билась в моем мозгу подобно мухе в коварных сетях паука: «Слишком уж вы доверчивы...». «Еще как доверчива! - мысленно ругала я себя. - Кто он такой, этот дядька? Может, преступник, а, может, и маньяк. Ишь, как Пересветом заинтересовался! А Пересвет, бедняга, теперь, наверное, с ног сбился, разыскивая меня по городу - ещё бы, мобильник отключен, дома нет! А я, неблагодарная, после многоле.., многоднев..., фу, просто после долгого знакомства с ним ему же еще не доверяю. А толстому дядьке в мятом пиджаке поверила!..»

Я крадучись вышла из кабинета коменданта общежития и тут же услышала чьи-то шаги по лестнице. Наверное, это возвращается Александр Иванович! Направо и налево от лестничной площадки располагались полутемные длинные коридоры со

множеством дверей. Я шарахнулась вправо, рассчитывая, что постучу в первую

попавшуюся дверь, мне откроют и приютят на время. И в это же мгновение

замерла от изумления: навстречу шел Пересвет, на ходу нажимая кнопки

мобильника. Что он подумает, увидев меня в коридоре рабочего общежития?

Толкнув машинально какую-то дверь, я оказалась... в бытовой комнате.

Помещение было так себе, зато у противоположной стены

гордо возвышался платяной шкаф, явно доводившийся родственником шкафчикам из кабинета коменданта. Мебельная фабрика у них здесь раньше была, что ли?

Я уже хотела выбраться из этого злополучного места, как вдруг услышала, что ручка двери за моей спиной поворачивается. И, с завидной быстротой прошмыгнув за шкаф, я затаила дыхание.

- Валечка, дорогая, здравствуй! - раздался совсем рядом родной голос.

- А что там наша красавица, ещё не появлялась? Поздно ведь уже!

Валечка, вернее, Валентина Егоровна, - моя квартирная хозяйка. Она работает в детском саду и одна растит двоих детей. Характер у Вали золотой, главное ее достоинство - терпимость по отношению к квартирантам. Поэтому мы мирно уживаемся с хозяйкой уже третий год. Именно ей и звонил сейчас Пересвет. Беспокоится! Но почему отсюда? Что, другого места не нашлось, что ли? И я искоса взглянула на стоящие за шкафом около меня ведра и швабры.

Пересвет сделал еще несколько звонков, называя неизвестные мне имена, а потом решил пообщаться с каким-то Казбеком. Необычное имя напомнило о горах Кавказа и не любимой в школе географии, поэтому этот разговор меня заинтересовал.

- Ну, что, Казбек, ты что-нибудь придумал?.. Да нет, по-прежнему никаких зацепок. Здоровье просто лошадиное... (далее следовала череда непечатных выражений, очень странно звучащих из уст Пересвета).

- ...Что? Аллергия? Молодежь подвержена?.. Ну, ты - гений! Некоторые лекарства её вызывают? Отлично!.. Скажи там Аллочке в поликлинике, пусть подберет соответствующие препараты.

 

И хотя здоровье мое было отменным, я, стоя за надежной стеной платяного шкафа, отчего-то поёжилась и по неизвестной причине прониклась ненавистью к Аллочке из поликлиники.

После этого звонка Пересвет успокоился и, очевидно, вышел, потому что его голоса я больше не слышала.

Люди заходили и выходили, раздавались голоса, шумела вода. Я сначала сидела за шкафом на корточках, а потом расстелила прямо на полу свою красивую дубленку и прилегла. Выходить было опасно: Александр Иванович явно находился поблизости, разыскивая меня.

Странно, что никто не удосужился заглянуть за шкаф, но проснулась я только

утром и с трудом сообразила, где нахожусь. С негодованием оттолкнув от пушистого воротника дубленки грязную швабру, я еще некоторое время размышляла о жизни, сидя на полу. Открыв свою сумку и обнаружив в ней вчерашние пирожки, оставившие на тетрадке с лекциями два отчетливых жирных пятна, я подумала, что человек, позаботившийся о завтраке для незнакомой студентки, не может быть плохим. Пирожки, кстати, оказались очень вкусными.

 

Была и ещё одна проблема, требующая безотлагательного решения, в лице моей тревожно-мнительной во всем, что касалось меня, мамы. Я включила сотовый и набрала знакомый номер.

- Доченька, где ты? - сразу же услышала я плачущий мамин голос. - А мы к тебе в город собрались. Здесь такой гололед, отец ругается, ехать не хочет.

- Правильно делает, что ругается, - сердито ответила я. - Зачем ко мне ехать?

- Как же! На каникулы домой не приезжала, мы уже соскучились. Вечером на квартиру позвонили, оказалось, что тебя там нет. Бывало, в последнее время и поздно звонили, так Валя успокоит: она, говорит, в приличном месте с надежными людьми, не стоит волноваться. А сегодня, оказалось, ты и не ночевала. Там и Валя с ума сходит.

- Мама, перестань! Все в порядке. Просто проблемы... с квартирой. Я на другой

собираюсь жить, нашла дешевле, но без телефона. И звонить вам сама буду, ясно?

Пока!

Именно в этот момент за шкаф заглянула изумленная техничка и, увидев сидящую на полу девчонку, потеряла на мгновение дар речи. Воспользовавшись этим обстоятельством, я схватила в охапку мобильник, сумку и дубленку и выскочила из бытовой комнаты. В коридоре и на лестнице было совершенно безлюдно.

Свежее зимнее утро было похоже на праздник. Под ярким солнцем блистали бесчисленным количеством изумрудов островки снега, вчерашний ледок хрустел под ногами. Неуемная жажда знаний вела меня прямо к стенам родной академии.

И вдруг чья-то грубая пятерня зажала мне рот, а ноги мои как-то странно оторвались от асфальта. Через минуту я оказалась на заднем сиденье машины, рядом с Александром Ивановичем.

- А... где вы работаете? - от испуга вдруг выпалила я. Тот рассмеялся.

- Хороший вопрос. И, главное, задан вовремя. Узнаешь. Думаю, девочка, ты все очень скоро узнаешь.

- Хватит уж таинственности подпускать, девчонку пугать. В милиции он работает, дочка, где же ему еще работать? Следователь, кстати, хороший, - добродушно произнес пожилой водитель, и я только сейчас заметила, что машина милицейская.

- Куда путь держим, сударыня? - осведомился Александр Иванович.

- Учиться надо, - буркнула я. - Никогда занятия не пропускаю, ... почти никогда.

- Похвально, похвально. Поехали, Петрович.

Машина приостановилась напротив родного вуза, и на крыльце академии я сразу же увидела Пересвета. Как он был великолепен! По ступенькам стайками поднимались нарядные оживлённые девчонки, спешащие на занятия, и все до одной смотрели на интересного мужчину, а некоторые нахалки даже улыбались моему Пересвету. Я протянула руку к дверце машины. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как мы не виделись!

- Петрович, смотри, - бесцеремонно отстранив мою руку, изменившимся голосом вдруг сказал Александр Петрович, - угадываешь, кто это? Ты его хоть видишь?

 

- А то нет! - обиделся шофер. - Хорошо вижу. И угадываю. Это безутешный племянник Марины Аркадьевны, скоропостижно скончавшейся от сердечного приступа. Именно ему потом досталась квартирка в центре города. Однокомнатная, правда.

- Верно! Но это еще и постоялец одной милой бабушки, помнишь? Все родственники за границей, и она туда же собралась, да не получилось. Там у него с жилплощадью неувязочка вышла - бабка не успела до конца на него документы оформить, поторопился мужик.

- А что с ней случилось? - робко поинтересовалась я.

- Уснула старушка и не проснулась. Приняла по забывчивости больше снотворного, чем полагается. В её возрасте это бывает.

Я подавленно молчала. Почему-то мне расхотелось идти в академию, и видеть Персвета я тоже не хотела.

А тот, как назло, достаточно долго дежурил на крыльце. Пришлось пропустить первую пару. Следователь лично проводил меня в альма-матер и о чём-то еще поговорил с нашим охранником дядей Костей.

Поднявшись в аудиторию, я плюхнулась на свободное место рядом с подружкой Людой.

- Прогуливаешь? Где была? Фу, чем от тебя... пахнет? - спрашивала Людка обо всем сразу, и сонное выражение её лица сменилось живейшим интересом.

Я начала с главного: с того, что мне сегодня негде ночевать.

- Как негде? У меня переночуешь. И Вадим вечером к нам на чай придёт. Потом он к себе, конечно, уедет.

Я улыбнулась. Ни для кого, в том числе и для родителей молодых людей, не было секретом, что Вадима и Люду связывают узы гражданского брака. Но подружка моя соблюдала приличия. Для нее это было важно.

- Представляешь, я к семинару совсем не готова, - щебетала Людка, - правда, меня и не должны спросить. А вот тебя точно спросят!

Всю последующую лекцию я лихорадочно обдумывала возможные варианты спасения и, когда в аудиторию на третью пару вошел преподаватель, за моей щекой уже помещался ватный тампон, изуродовавший мою внешность до неузнаваемости.

- Зуб болит? - уточнил преподаватель.

Для краткости я просто кивнула. В ходе семинара время от времени приходилось глухо мычать - так изображались немыслимые страдания, причиняемые зубной болью. Вся группа просто умирала со смеху, но препод, проникнувшись сочувствием к моему несчастью, не вызвал меня отвечать. А вот Людка схлопотала «неуд ».

- Ничего, исправлю, время до конца семестра еще есть! - беспечно махнула она рукой. После семинара я намеревалась выйти вместе с подружкой, но заботливый преподаватель остановил меня и настоятельно порекомендовал обратиться в стоматологическую поликлинику, попутно рассказав об опасности флюса.

Когда я, запыхавшись, оказалась внизу, дорогу мне преградил дядя Костя:

- Велено было подождать. Сейчас за вами явится ваш дядя.

- Что-то много дядей у меня за последнее время развелось, - мрачно пошутила я, увернувшись за колонну от проворной руки охранника и надеясь увидеть Людку.

 

Она находилась совсем близко, в холле, и мило общалась... с Пересветом. По её жестам и обрывочным фразам я поняла, что подруга объясняет моему поклоннику, как лучше добраться до её квартиры. Итак, ночевать снова будет негде!

Пришлось опять спрятаться за колонну, а дядя Костя с умным видом прогуливался около.

 

- Переночевать? Да нет проблем, - сказал подоспевший после того, как Люда с Пересветом удалились из холла, Александр Иванович. И мы отправились в общежитие педагогического университета. Там меня поселили в отдельную комнату, и уже в первый вечер я перезнакомилась с половиной обитателей пятого этажа, все студенты оказались очень общительными и симпатичными. Непонятно только было, как им удается подготовиться к занятиям - ведь музыка на этаже звучала без перерыва. И в два часа ночи я довольствовалась прослушиванием любимых мелодий, доносящихся через стенку из соседней комнаты. Так что заниматься все последующие дни и недели мне пришлось в читальном зале нашей академии. Достаточно быстро была решена проблема и с одеждой: двум милым девушкам из соседней комнаты приглянулся мой джинсовый костюмчик, мы на время произвели обмен, и я щеголяла затем в их нарядах. Обычное дело!

Надо было еще позвонить хозяйке и что-нибудь соврать. К тому же Людка на следующий день в академии не появилась. Одна сплошная скука! Впрочем, скучать мне пришлось недолго.

В холле после занятий меня поджидал расстроенный Вадим. Оказалось, что Люда попала в больницу.

- А что случилось? Простудилась?

- Нет. Вечером в дверь позвонили. Она была одна (Вадим по вечерам подрабатывал грузчиком в магазине). Только открыла - ударили чем-то тяжелым по голове. Унесли из квартиры все самое ценное: музыкальный центр, деньги, золотые украшения. Ты скажи старосте, что Людочка не просто так занятия пропускает. Одно утешение: врач сказал, что ничего серьезного нет, травма не опасная. Могло быть хуже.

- Могло быть хуже, - как эхо повторила я.

Надо ли говорить о том, что, дождавшись после посещения читального зала Александра Ивановича, я бросилась ему на шею? Мы вместе обсудили происходящее и решили, что делать дальше. Прежде всего пришлось соврать хозяйке о неожиданном приступе аппендицита. Нет-нет, операции, конечно, не было, но врачи настаивают на детальном обследовании и дальнейшем наблюдении в стационаре.

- Бедная девочка! - кричала Валентина Егоровна в телефонную трубку. - А родители знают?

- Нет! Им нельзя об этом говорить!

 

- Хорошо, хорошо. А твой-то каждый день звонит, волнуется. Какой мужчина! Как тебе, Светик, с ним повезло! Завидный жених. Держись за него, такие сейчас

- редкость. Позвони ему.

- Да я не могу! Здесь звонить не разрешают. Еле-еле сейчас дежурную медсестру уговорила. И навещать нельзя, сейчас карантин – по городу грипп гуляет! - с воодушевлением врала я.

- Ну, хорошо, я сама передам.

Уж в этом-то можно было не сомневаться! Валя от природы была чрезвычайно словоохотлива, к тому же Пересвет совершенно её очаровал. После того, как Людка попала в больницу, я жила в состоянии постоянного нервного напряжения. И, хотя не хотелось смириться с мыслью, что Пересвет виновен в гибели нескольких женщин, многое в его поведении теперь меня настораживало. Перебирая в памяти подробности наших встреч, я находила все больше странностей, не замеченных мною ранее.

Кстати, за последнее время я стала одной из самых эрудированных студенток в нашей группе, ведь в читальном зале мне приходилось сидеть до самого закрытия. Александр Иванович не всегда мог меня встретить, чаще эту миссию выполнял Саша - курсант академии МВД, проходящий практику в отделении милиции. Мы очень быстро подружились, и пока шли до общежития, успевали многое обсудить.

Но даже во время самого веселого разговора с Сашей мне казалось, что нас внимательно слушает Пересвет. Я видела его лицо всюду: в салонах проносящихся мимо автомобилей, в толпе прохожих, за столиком в кафе. Перед сном приходилось заботливо проверять, заперта ли дверь, и закрывать форточку.

С одной стороны, живя в постоянном страхе, я очень боялась встретить бывшего возлюбленного, а с другой - в моей душе теплилась надежда: возможно, это роковое стечение обстоятельств, и Пересвет ни в чем не повинен.

К тому же не зря говорят, что лучшее лекарство от любви - найти новую. Саша незаметно занял прочное место в моих мыслях и планах на будущее. Нет, он не дарил цветов и вряд ли когда-нибудь у него появятся деньги на ресторан; совсем не умел говорить комплиментов, а его высокая фигура была по-мальчишески

нескладной. Когда мы шли по улице, Саша из робости даже не мог взять меня за руку, а если отваживался на это, то держал мою ладошку так осторожно, как будто эта была какая-нибудь хрупкая драгоценность. Теперь я просыпалась и засыпала с мыслями о нём и даже в душе благодарила негодяя Пересвета: ведь именно благодаря ему мне довелось встретить Сашу!

Однажды вечером я вышла, как обычно, на крыльцо академии и обнаружила, что меня никто не ждет. Уже вечерело, вокруг было как-то безлюдно, и мне стало не по себе. От нечего делать я смотрела на небо. Там тоже было пустынно, и только одно роскошное белоснежное облако с рваными краями царило прямо надо мной. Небо в городе зажато домами , в нём нет простора. Наверное, поэтому облако казалось совсем близким и дружелюбным. Оно будто приближалось, готовясь принять меня в свои уютные прохладные объятия. И вот уже я наверху, в его мягкой колышущейся белоснежности, здесь так легко, радостно и спокойно! Сверху видны люди, постоянно суетящиеся, раздраженные и куда-то спешащие. Им нужны дома, квартиры, деньги, дачи, ради них они готовы отдать свое здоровье, покой, саму жизнь! Эти мужчины и женщины не знают, какими смехотворными кажутся их усилия в погоне за обогащением с высоты вечно меняющегося и вечно умиротворенного неба!

Вдруг кто-то тронул меня за рукав. Вскрикнув от неожиданности, я отскочила в сторону, уронив на грязный асфальт сумку и пакет с учебниками.

- Так жить нельзя, - угрюмо сказал Саша, поднимая мои вещи. - Ты совсем изнервничалась. Надо что-то делать.

Из-за меня он был в не меньшем нервном напряжении, но старался вести себя по-мужски твердо. Я же потихонечку ревела всю дорогу до общежития.

На следующий день меня встречала милицейская машина. На переднем сиденье рядом с водителем находился не слишком знакомый человек в штатском. Как-то приходилось видеть его в отделении милиции, куда я несколько раз заходила вместе с Александром Ивановичем. Этот мужчина выглядел таким строгим начальником, что и поздороваться-то было боязно!

 

- Светлана Игоревна! - повернувшись ко мне, сказал он. - Только с вашей помощью мы можем вывести преступника на чистую воду. За Пересвет-Петровским мы следим давно, он замешан в нескольких преступлениях. Но вина его не доказана, прямых улик нет. Необходимо поставить преступника в такие условия, чтобы он проявил себя, взять его с поличным. Вам нужно встретиться с ним, а мы будем наблюдать, контролировать ситуацию.

- Следственный эксперимент?

- Не совсем так. Но вам следует знать, что это опасно. В машине повисла тягостная тишина.

- Решайтесь, Светлана! - снова заговорил мой собеседник. - Вы же не сможете вечно от Пересвета скрываться. И мы не хотим, чтобы вы стали его очередной жертвой, шестой по счету. Не буду скрывать, мы к вам очень привязались. Вы такая добрая, доверчивая. И еще, надеемся, очень храбрая. Только вы можете помочь следствию.

По мере перечисления всех моих достоинств румянец на щеках Саши рдел все ярче.

- И к тому же очень симпатичная, - подмигнул Александр Иванович. - Правда, Саша?

Все рассмеялись, а я призадумалась. Когда вместо привычного «Светочка» слышишь, «Светлана Игоревна», это обязывает. К тому же принять решение было необходимо. Должно же все когда-нибудь разрешиться! Может, и Пересвет вовсе не преступник, а жертва роковых случайностей.

- Я согласна, - произнесла я почти шепотом, и Саша помрачнел.

Сообща мы наметили план дальнейших действий. Я вспомнила, что в предстоящие весенние каникулы Валентина Егоровна собиралась отвезти своих детишек к бабушке в гости. Значит, квартира будет свободна, и можно назначать встречу с Пересветом.

Под видом медсестры одна из сотрудниц Александра Ивановича наведалась к Вале, взяла мои вещи, одежду и учебники, сообщив между прочим, что выписать

бедную студентку должны в конце марта. Валентина Егоровна долго читала мою записку, передавала многочисленные приветы и сокрушалась, что несчастная девочка уже две недели лежит в больнице и пропускает учебные занятия.

Между прочим, во время посещения мнимая медсестра заметила на кухне у Вали необыкновенно красивого мужчину, пьющего чай. Тот отчего-то очень внимательно слушал их болтовню. Сомнений быть не могло: это Пересвет навещал в мое отсутствие Валентину Егоровну.

Последующие дни прошли, как будто во сне, это была одна сплошная мрачная полоса ожидания.

В тот мартовский вечер, вернувшись на квартиру, я ничем не могла заниматься - просто сидела в коридоре и ждала звонка. Кроме меня здесь находились два милиционера и Саша. Александр Иванович «арендовал» квартиру напротив и обещал постоянно наблюдать в глазок за моей дверью. Лестничная площадка хорошо освещалась.

Было уже достаточно поздно, но Пересвет как будто забыл о моем существовании. Поэтому, когда раздался звонок в дверь, я вздрогнула от неожиданности. Сердце громко стукнуло в груди два раза, трепыхнулось и замерло.

- Кто там? - тихо спросила я.

- Светик, солнышко, открывай! - прожурчал голос Пересвета. Приоткрыв дверь, я увидела... огромный букет тюльпанов.

- Ой, какие цветочки! - широко распахивая дверь и шагая навстречу букету, восхитилась я. Но откуда этот странный, резкий, противный запах? От него сжимается горло, слезятся глаза... Разве так пахнут тюльпаны? Совсем не могу дыша...

...Очнулась я на больничной кровати, около которой чинно сидели Александр Иванович, Саша и Петрович.

- И давно вы здесь?

- Нет! - одновременно ответили они, а Александр Иванович пояснил:

- В реанимацию к тебе не пускали.

- А где Пересвет?

- Сидит твой Пересвет в следственном изоляторе в браслетах и грызёт ногти.

- Не может быть!

- Браслеты - это наручники, - уточнил Саша.

Но это он не понял моего возгласа. За последний месяц я привыкла к милицейскому жаргону, но не могла представить, как Пересвет с его аристократическими манерами может грызть ногти.

- Благодаря твоему мужеству, девочка, мы раскрыли целую преступную группу. Пересвет, несмотря на его респектабельный вид, был всего лишь исполнителем. А мозговым центром являлся простой больничный санитар...

- Казбек?

- Точно! - следователь глянул на меня с изумлением. - Это он, насмотревшись боевиков, придумывал, как организовать преступление. После гибели очередной жертвы извергам доставались деньги, драгоценности, недвижимость в виде квартир и дач. Ведущая роль в преступной группе принадлежала медсестре, сожительнице Казбека...

- Аллочке? - Петрович при этом одобрительно хмыкнул, а у Саши глаза стали еще больше.

- Конечно. Только какая она тебе Аллочка? Алла Григорьевна Гудова. А ну-ка, скажи, где она работает, вернее, работала?

- В той поликлинике, где наблюдалась Анна Лосева, - быстро придумала я.

По-моему, впервые со дня нашего знакомства Александр Иванович посмотрел на меня с легким уважением. Но я скромно утаила источник информации и обстоятельства, при которых она была получена.

- Ну, выздоравливай! - сказал, поднимаясь, Александр Иванович - Сашку хотя бы в щечку догадалась поцеловать в знак благодарности, это он тебя, когда в коридоре без сознания упала, на руках с третьего этажа нес до «скорой», быстрее лифта успел. А мы пока твоим Пересветом занимались. Здоровый мужик оказался, спасибо еще соседи помогали. К тому же нож у него был.

 

Александр Иванович повернулся, и я заметила на его шее длинный, едва зарубцевавшийся шрам.

- Ничего, заживет до свадьбы! - подмигнув, произнес следователь. - До твоей.

- Хорошо, что в последний момент догадались машину «Скорой помощи» у подъезда поставить, а то была бы свадьба, - заметил Петрович.

- И все же Сашка больше всех пострадал, - гнул свою линию следователь. - Он от испуга за тебя белее стены стал.

Саша отводил глаза в сторону и не мог от смущения ничего сказать, а мужчины добродушно смеялись.

- Глупые девчата падки на красивые слова, цветы и прочую ерунду, - заговорил Петрович, - а не понимают, что настоящая любовь немногословна, и проявляется она на деле. Не посмотрел Саша, что у преступника нож, тебя спасать бросился. А в любви-то, небось и не признался, боится!

- Не боюсь, - наконец-то Саша обрел дар речи, - потому что люблю по-настоящему. И буду любить и буду беречь всю жизнь, даже если заболеет, к постели будет прикована, не брошу ни за что.

- Уж насчет здоровья, по словам врача, оно у нее...

- Лошадиное? - подсказала я, вспомнив слова Пересвета.

- Удивительно, но именно так и сказал доктор. - Александр Иванович снова посмотрел на меня с уважением.

Следователь и шофер распрощались и ушли. Стало очень тихо. Где-то

радостно чирикали воробьи, солнечный свет подчеркивал белизну больничной

палаты, через форточку доносилось вкрадчивое шуршание автомобильных шин и

оживленные людские голоса. Покой разливался вокруг, заполняя душу

счастьем и умиротворением.

Саша долго стоял спиной ко мне у окна и смотрел на высокое голубое небо.

- Посмотри, Свет , - сказал он вдруг - Оказывается, весна пришла. А мы этого даже не заметили!