Хотите, я расскажу вам сказку?

Жил-был Художник. Он был скромен, даже немножко застенчив. Жил себе в небольшом городке, ходил, как и все, на работу, поднял на ноги детей, внуков, вырастил сад. Вроде бы, что в нем такого необычного? Однако было у него заветное увлечение – садился у окна перед мольбертом, раскладывал краски и... Он рисовал то, что видел, но получалось так необычно, что все, кто смотрел на эти картины, только удивленно ахали:

- Как?! Неужели такое бывает?

- Конечно, - улыбался Художник, - посмотрите вокруг, разве вы видите не то же самое, что и я? Вот, небо плачет дождем...

 

Уже тепла как будто и не ждем!

Еще не время - нас минуют грозы,

Но небо плачет горестным дождем,

Ладонью туч размазывая слезы.

 

А дождь всё в те же лужи льет и льет -

Расчетливо, пронырливо и ловко...

И выглядит нелепостью белье,

Оставленное кем-то на веревках.

 

- Да, да, - соглашались зрители, конечно, видим это оставленное белье.

- Белье? Вы считаете, что это белье? – и тогда Художник быстрыми резкими мазками что-то дорисовывает.

 

Но, все-таки по-новому взгляни!

И разгляди, как в этой мути света

Под парусом намокшей простыни

Заходит в гавань каравелла лета.

 

- Каравелла? Какая каравелла? – озадаченно спрашивают зрители.

- О, друзья мои, - снова улыбается Художник, - вы всё куда-то спешите, съежились, зажались. Так нельзя! А ну-ка заходите ко мне в гости, я разожгу камин и расскажу вам про эту каравеллу...

 

В ней солнце скрыто в трюмах - про запас,

И ящики с душистыми плодами...

Что за вопрос?! Конечно же, для нас!

Не век же жить с унылыми дождями!...

 

Зажжем камин, в стакан вина нальем.

За лето тост! Вон небо посветлело,

И ветер рвет намокшее бельё,

Как паруса спешащей каравеллы!..

(«Каравелла»)

 

- О да, теперь мы видим! Это прекрасно! Ты открыл нам глаза! Нарисуй нам что-нибудь еще!

- Хотите, я нарисую тепло?

- Тепло? Хотим, конечно, хотим! Ведь сейчас так промозгло, так неуютно! Но разве такое возможно?

- Отчего же нет? Подставляйте листочки! – и Художник выверенными легкими движениями наносил разноцветные краски.

 

Спит луна, как на ветке плод,

Звёздных ягод – полно лукошко.

Я принёс для тебя тепло,

Подставляй же свои ладошки!

 

В нём не встретишь фальшивых нот,

И минорных нот не услышишь.

Собери его в свой блокнот,

Приюти, как синиц под крышей.

 

- Получилось, получилось! И мне, и мне! – загалдели гости.

- Тише, тише! Осторожнее! – успокаивал их Художник.

 

Пусть живёт там, в холодные дни

Согревая собой страницы.

Только криком его не спугни –

Улетают от крика птицы…

(«Я принес для тебя тепло...»)

 

И счастливые гости разбежались, унося в своих продрогших сердцах тепло. И только одна Женщина осталась.

- А ты можешь нарисовать сон? Мне очень нужно! Он должен быть такой...

- Не надо ничего говорить, - мягко перебил ее Художник, - я знаю...

Он не торопился. Из-под его кисти появлялись лунный луч, прекрасная мелодия, сладкая дрожь от предвкушения встречи. Вы не верите, что это можно нарисовать?

 

В мой сон войти совсем легко -

В него луны ведёт дорожка...

Она проводит до окошка,

Идти совсем не далеко!..

 

Уняв в себе испуга дрожь,

Дойдя в душе до верхней ноты,

По лунным лучикам в окно ты,

Виденьем сказочным скользнёшь...

 

Пройдя сквозь штору, у стены

С улыбкой сядешь к изголовью,

И сны наполнятся любовью —

Мои встревоженные сны...

(«В мой сон войти совсем легко...»)

 

Женщина навсегда осталась с Художником. Они были счастливы, тем самым счастьем, непохожим ни на какое другое, которое мог нарисовать только Художник. Но однажды, суровой зимой, высасывающей из природы всё живое, Художник почувствовал, что снежная пустыня вытягивает его из теплого домашнего уюта и неумолимо несет на метельный костер.

 

Не отдавай меня ни зимам, ни ветрам!

В них нет тепла, а я – теплолюбивый.

Я сад люблю, в котором зреют сливы,

И яблоки на ветках по утрам

Заглядывают в окна мезонина.

Их щеки посвежели от росы…

А шмель, согревшись, пробует басы,

Облюбовав соцветье георгина…

Без устали старается паук,

Между ветвей натягивая струны.

На листьях осень вязью пишет руны

Предвестницей печали и разлук…

 

...Теперь – зима. В метельные костры

С морозным хрустом год ссыпает даты…

На крыше снег, как полы у халата

Мелькнувшей в изголовье медсестры…

 

Не отдавай меня ни зимам, ни ветрам!..

(«Не отдавай меня ни зимам, ни ветрам!..»)

 

Женщина долго боролась за Художника, не отдавая его Зиме. А Художник слабеющими руками рисовал на полотне вечность.

 

…А время вдруг предъявит счет,

И будет в нём грехов – в избытке.

Хранитель-ангел за плечом

Допишет что-то в длинном свитке.

 

И глядя в белый потолок,

Помянешь Господа не всуе,

В последний миг поняв, что Бог,

Лишь в смерти вечное дарует…

(«А время вдруг предъявит счет...»)

 

...Чем же закончилась эта сказка? Лучше не спрашивай! Мне больно продолжать ее...

 

Художник – это не вымышленный персонаж, а вполне реальный человек – Вадим Цокуренко. Да, он Художник слова – поэт, и это его стихи я привел в сказке. Таким он живет в моей памяти.

Он действительно мог обо всем написать так, что только ахнешь – необычно, красиво! Покачаешь головой восторженно. От каждого его стихотворения исходят свет и тепло, которые надолго остаются в душе... Сейчас весна. Распускается сирень. Вот эта кипень – источающая легкий будоражащий аромат, сочными мазками заполняющая молодую зелень весенних деревьев, манящая, ликующая, ажурная – она так похожа на стихи Вадима!

О себе он говорить не очень-то любил:

«…В двухстах километрах от Москвы лежит небольшой городок - Гусь-Хрустальный. В нём я родился, рос, учился, взрослел…В нем я живу и работаю сейчас…Рассказывать о себе – дело, по-моему, неблагодарное! Ну, кому, в самом деле, интересно узнать какие-то, ничего не значащие, подробности типовой биографии человека, родившегося в конце тридцатых годов прошлого века? Всё было как у всех!...Послевоенная средняя школа с чернильницами и тетрадками в косую линейку, с тёмными булочками в буфете на большой перемене, крохотный кинотеатр с трофейными фильмами, духовой оркестр в городском саду по вечерам… После окончания средней школы – вместе со всем классом уехал по комсомольской путевке на стройку в Сибирь.

Полтора года жизни в общежитии и работа автослесарем в г.Кемерово, потом – Дальний Восток - служба в армии на крохотном островке в Тихом океане – острове Русском…Через три года вернулся в свой родной город, закончил заочно Ивановский энергетический институт, работая в конструкторском бюро НИИ стекла. Занимался автоматизацией стекольного производства, этим же продолжаю заниматься и теперь... Жена, дети, внуки, любимая кошка – всё это, конечно же, есть. Как есть еще старый сад, посаженный когда-то своими руками, любимые цветы, да заветные леса, в которых иногда можно не только набрать грибов, до которых я страстный охотник, но и встретить ненароком Музу…

Как и все, я живу "не хлебом единым", и мой мир - мир моей души - в моих стихах.»

 

# # # # # # # # # # # # # # # # #

 

...Сегодня ночью Вадим умер...

Светлая память Поэту...

 

16 мая 2012 г.