Финист

 

Поймать опытного вора непросто. Задача вдвойне сложна, если вор невидим и терпелив как хамелеон.

Вор крадется по безлюдной улице, а преследователи ждут, когда он обнаружит себя.

Преследователей двое: одного зовут Бронза, другого Штык. Разумеется, это условные имена – подлинные имена охватываются режимом коммерческой тайны. Бронза и Штык преследуют вора, посягнувшего на собственность нанимателя. В начале их пути лежит реактивный челнок, обтекаемый и сверкающий как ртуть, задравший в небо широкие сопла. Челнок совершил вынужденную посадку на территории малоизвестной, но очень влиятельной компании. Не обошлось без разрушений! Поскольку пилот скрылся сразу после приземления, челнок со всем его оснащением поступил в собственность компании. Вчера с корабля кое-что пропало. Кое-чему были приделаны проворные ноги…

Силуэты бойцов образованы углами и прямыми линиями – люди компании облачены в пуленепроницаемые плащи, защищающие тело от подбородка до щиколоток. Над широкими воротниками блестят выбритые головы, татуированные логотипами нанимателя. Татуировки нанесены люминесцентными красителями: кажется, что над головами людей парят неоновые нимбы. Бронза и Штык передвигаются практически бесшумно: штанины брюк снабжены специальными манжетами, соприкасающимися с асфальтом прежде, чем на него опустятся ботинки – звук шагов оказывается полностью приглушен.

Бронза широк в плечах, молод и взволнован – это его первая операция по службе. Штык жилист, низкоросл и бледен, как старый воск – печень, выращенная на стволовых клетках, едва справляется с работой. Натуральную печень Штык потерял на задании, в свирепом ножевом бою. У него нет ни причин, ни лишних органов для геройства. Именно поэтому оружие он доверил Бронзе, оставив за собой общее руководство операцией и право бежать при первых признаках разгрома. В руках Бронзы лежит двуствольный обрез, заряженный шприц пулями с фенциклидином. Бронза не знает, что такое фенциклидин, но догадывается, что это зелье усыпит бенгальского тигра прямо в прыжке. На лбу молодого бойца поблескивает устройство, напоминающее водолазную маску. Это интроскоп – аппарат, преобразующий тепловые сигналы в оптические. Проще говоря, позволяющий видеть источники тепла - даже комаров, летающих возле труб отопления в чернильной темноте.

Преследователи замирают перед стеной многоэтажного дома, озаренного всполохами наружной рекламы. Кажется, что мужчины разглядывают настенные граффити. Им есть на что посмотреть: рисунок горит золотом, бирюзой и багрянцем – традиционными цветами хохломской манги. Жар-птицы выглядят как живые: это варио-изображения, многослойные рисунки – тонкие и прозрачные как дыхание призрака. Меняя угол обзора, можно увидеть, как птицы машут крыльями, щелкают клювами и роняют золотые искры…

По рисунку проползла мягкая волна. Штык и Бронза переглянулись и тихо разошлись в стороны. Штык присел на корточки и насторожился. Рисунок покрылся подвижными пузырями, в которых угадывались очертания человека, крадущегося вдоль стены. Боец утвердительно кивнул коллеге и указал пальцем на стену: работай, парень!

Бронза опустил на глаза окуляры интроскопа, - руки у него заметно дрожали, - и осмотрел окрестности в инфракрасном спектре. Мир затопила синева, покрытая желтыми и красными пятнами – цветами животного и техногенного тепла. Воздух кишел насекомыми, проносившимися мимо стайками золотых огоньков, за угол забежала крыса, оставившая за собой призрачный след – таящую полоску оранжевого тумана. Через дорогу проковыляла старая дворняга – желто-красный четвероногий кадавр, начиненный ленточными червями. Трассы водопроводных труб источали алое сияние. Из канализационных шахт поднимался пар – дрожащие столбы желтого зернистого студня.

…Вдоль стены ползет желтое пятно, в котором ясно угадываются очертания рук, ног и головы. Безусловно, это тот человек, ради которого Бронза вылез на ночную охоту. Его сложно заметить невооруженным глазом. Бронза знает почему: на воре костюм, оснащенный фоторецепторами и фотопроекторами, работающими в режиме перманентной фотосъемки и воспроизведения.

Цифровые фоторецепторы, установленные на той стороне тела, которая обращена к стене, фиксируют её цвет и текстуру – всё до мельчайших подробностей. Полученные данные подаются на фотопроекторы – крошечные кристаллические дисплеи, расположенные на той стороне тела, которая обращена к Бронзе, Штыку или другому наблюдателю. Эффект: вместо человека вы видите то, что находится у него за спиной… Прекрасная маскировка!

Бронза смахнул со лба капельки пота, взволнованно облизнул губы, навел обрез на вора и спустил курки. Нейлоновые пыжи подавили грохот выстрела, загнавшего шприц пули точно в цель – один шприц в бедро, второй в плечо.

Вор попытался вырвать шприц из бедра, но руки его уже не слушались. После отчаянной борьбы за равновесие он упал на асфальт и уснул.

 

Финист Симбиот снова поднялся в небо – весь, Единый в трех лицах: Перехватчика, Ловчей и Степного Луня. Органы Финиста отлично координированы и в то же время автономны: нейральный симбиоз птицы и людей протекает без физического слияния. Мужчина, женщина и птица охвачены нейральным контуром – фантомной вуалью внетелесных коммуникаций. Три нервные системы работают согласованно и синхронно. Боль, удовольствие, радость или страх одного мгновенно передается остальным. Люди парят, восхищаясь навигационным чувством птицы, её молниеносными рефлексами, точному приложению силы на острые крылья.

Лунь кричит: «Гик-гик-гик-гик»! Люди напомнили ему о гнезде и птенцах.

За спинами людей бьются яркие крылья, соединенные с изящными связками комплементарных мышц, уложенных на плечи и грудь. Лунь складывает крылья, пикирует к земле, описывает плавную дугу и начинает парящий полет. Люди синхронно повторяют его маневр.

Лунь кричит: «Тр-р-риль, тр-р-риль»! Это сигнал тревоги. Люди мгновенно поворачивают головы туда, куда смотрит птица. Высоко в небе темнеет силуэт человека. Бедняга падает, кувыркаясь через голову. Он наверняка без сознания. Недалеко кружится сорванное крыло. Нет сомнений: во время воздушной прогулки произошла авария.

Лунь бьет крыльями, набирая высоту. То же проделывает мужчина. Ловчая остается внизу.

Продолжая подъем, Лунь и Перехватчик настигают человека, терпящего бедствие. Он отчаянно машет руками в поисках спасения. Обломки крыльев – не более ладони - бешено колотят воздух.

Лунь и Перехватчик знают, как помочь бедняге. Перехватчик пикирует, ловит его, обхватив ногами, и начинает снижаться.

Заметив Ловчую, кружащую далеко внизу, Перехватчик размыкает захват, и человек, начавший верить в спасение, продолжает обреченное падение…

Ему не суждено разбиться: Ловчая, перевернувшись на спину, подхватывает его и благополучно приземляется.

С помощью своих организмов Финист повторил маневр, которым пользуются Степные Луни – передачу добычи в полете. Самцы луней, пролетая над гнездами, бросают добычу вниз, а самки, стремительно поднимаясь в воздух, ловят её на лету.

Отличный пример для спасателей! Финист Симбиот – профессиональный спасатель. Вот его тактика: спасение погибающих должно проводиться так, чтобы один организм приземлялся, а другой оставался в воздухе, начеку. Возможно, потребуется остановить падение ещё кого-нибудь. Маневры Степных Луней полностью соответствуют этому замыслу. Именно поэтому в симбиозе с птицей сливаются два человека - Перехватчик и Ловчая. Птица диктует маневр, а люди осуществляют его.

 

Штык приступил к личному досмотру: перевернул вора на спину, провел руками по штанинам и старательно обшарил карманы брюк. Ничего. Этот обыск был третьим за ночь: первый и второй проводился на бомжах, которых Бронза подстрелил по ошибке.

- Шеф, я опять облажался? – Растеряно пророкотал Бронза.

- Это у тебя получается, - едко заметил Штык, переходя к нагрудным карманам.

- Я могу поискать ещё кого-нибудь, - нерешительно предложил Бронза.

- Погоди, - остановил его Штык, извлекая мятый пластиковый пакет. – В этот раз ты по делу стрелял. С моей помощью, конечно.

В пакете лежало птичье перо. Бронзе показалось, что оно покрыто кристаллами алого льда. Вокруг пера плавилась аура мягкого сияния.

- Красота, - благоговейно прошептал Штык и, обернувшись к Бронзе, приказал: - Доставай камеру и снимай. Старайся, чтобы я оказался в кадре.

Бронза послушно приготовил фотокамеру. Штык, позируя, поднял пакет над головой. Снимок должен был стать украшением его дембельского альбома.

- Ну, я готов, - сообщил Штык, обнажив зубные протезы из ниобия.

Кадр не вышел: воздух взорвался под ударами крыльев. Вслед за этим пакет исчез из пальцев Штыка. На макушку растерявшегося бойца, кружась, опустилось птичье перо, вполне обычное. Его можно увидеть на фотографии, которую сделал Бронза.

 

Вопрос: Итак, Вас зовут Финист, и Вы принадлежите касте Симбиотов. Где, когда и как образовалась эта так называемая каста, какова её численность и задачи.

Ответ: Пожалуйста, не обращайтесь по имени к моему мужскому организму! Это так же нелепо, как если бы я разговаривал с Вашей рукой или ногой. Произносите имя в потолок или в окно – это более разумно…

Симбиоты появились на исследованиях в поясе астероидов, где-то между Марсом и Юпитером…

…Мы искали признаки реликтовой жизни, которая могла обнаружить себя среди астероидов – обломков безымянной планеты. Каждый астероид – каждый из миллионов! - имеет собственную орбиту, их движение хаотично, напоминает мельтешение мух. Эксплуатация реактивных двигателей оказывалась гибельной для пилотов: условия полетов были совершенно непредсказуемы. Отказавшись от техники, люди полагались на то, что даровано им природой – на ноги, руки и прыжок. Перемещения между глыбами камня и космического льда требовали сверхъестественной координации движений. Неверно рассчитанный прыжок, промах – и ты потерялся в безбрежном космосе; излишнее усилие на ноги – и ты разбился о камни и лёд. Тех же, кто задерживался на астероиде, полагаясь на безопасность своего положения, подстерегала угроза столкновения с другими астероидами или страшный конец под душем каменной пыли.

Космос предъявил отважному человечеству ультиматум: для того, чтобы выжить и продолжить исследования, люди должны были изменить свою природу: развить в себе ловкость обезьяны, глазомер птицы, реакции мангуста. Вообще, генетическая память людей охватывает все эти качества. Фанатичная погоня за достижениями подвела к экспериментам в области макромутаций, то есть к программированию наследственности, изменению человеческого облика в пределах одного поколения. Увы, это был печальный опыт: поколение мутантов оказалось не способным к жизни даже в обычных условиях.

Требовалось нечто иное… Кто-то должен был поделиться с людьми своими способностями к выживанию. Требовалось своеобразное подключение к человеку, причем такое, которое сохранило бы самостоятельность сознания. Сложная задача! Мы предвидели внетелесный, информационный обмен полезными навыками… некое сотрудничество.

Однажды мы стали свидетелями необычного подвига. На пути метеоритного потока оказался астероид, имевший форму гантели. На одном её конце находился человек… Беднягу ожидала гибель под градом камней. Ни один скафандр не выдержит удара осколков, несущихся со скоростью ракет! За мгновение до катастрофы человек прыгнул и оторвался от каменной тверди… Это походило на самоубийство: казалось, бедняга предпочёл скитание в холодном Космосе – долгую и мучительную смерть. Все, что последовало за этим, служило примером храбрости, силы и безошибочной интуиции. Нет, человек не потерялся в Космосе. Он удалился от своего астероида примерно на сотню метров и прилип к камню размером с автомобиль, проплывавшему у него над головой. Он поступил в точности как муха, взлетающая с пола на потолок! Далеко под ним метеориты обрушились на астероид, выбив из каменной гантели искры и облако серой пыли. Как только опасность миновала, космонавт повторил свои действия в обратном порядке: прыгнул, пересек пространство по широкой дуге и вернулся на место, с которого началось приключение…

Сложность маневра стояла вне нашего понимания. Это был случай чрезвычайно точного ощущения пространства: астероиды двигались с разной скоростью и на разных траекториях, между ними протекало хитрое взаимодействие гравитационных сил, которые могли направить прыжок куда угодно. Тем не менее, космонавт справился с маневром. Но как?

Секрет заключался в сновидениях нашего коллеги. Бывало, во снах он видел себя обезьяной, прыгающей по деревьям. В момент опасности он почувствовал себя в точности как во сне… Он прыгал так же, как обезьяны в его сновидениях – ловко и не задумываясь.

Это был намек на победу! Мы решили: нервная деятельность человека должна принимать звероформы, подвергаясь сноподобному преображению. Сравнивая нервную систему с информационной, можно сказать и так: человеческие рефлексы должны протекать в новой конфигурации - более эффективной для физического действия. Оставался только один вопрос: какая звероформа подходящая?

Неоценимую помощь оказали долгопяты – крошечные приматы величиной с ладонь, обитающие в джунглях Северной Индии. Жизнь долгопятов проходит на деревьях. Расстояние между деревьями преодолевается прыжками, при этом длина одного прыжка может превосходить скромные габариты животного в десятки раз. Если учесть скорость, с которой долгопяты перебираются с дерева на дерево, их глазомер и организация прыжка кажутся волшебными. Это чародеи прыжка! Прибавьте к этому бинокулярное зрение – такое же, как у людей – и Вы получите союзника человека в борьбе с невесомостью…

Человеческое чувство гравитационных сил, данные органов зрения, а также данные лазерных дальномеров, регистрировавших расстояние до ближайших объектов, накладывались на нервную систему примата словно координатная сетка… Примат отвечал стремительной реакцией: по существу, крошечная обезьянка осуществляла прыжок телом человека.

Долгопяты и люди слились в нейральном симбиозе. Что это такое? Ну… Это добровольное затворничество в камере, сложенной из вещества рефлексов и мыслей… Самое простое – слияние мозгов, но это очень, очень грубо, так как нейральный симбиоз протекает без сращивания тканей. Между человеком и приматом нет осязаемой связи, как нет её между клетками нервной системы, между нейронами. Взаимодействие нейронов держится при помощи химического посредника – ацетилхолина, который, получив электрический разряд одного нейрона, вырабатывает его в соседних. Таким образом, человеческие нервы напоминают не провода, по которым бежит ток, а ёлочную гирлянду, на которой лампочки загораются по очереди, одна за другой.

Если уподобить человека и его союзника примата нейронам, то и между ними существует посредник – тончайшее ноо-поле. Управление ноо-полями – главное из открытий, сделанное нами в поясе астероидов.

...Так возник второй в истории нейральный союз. Как известно, первый возник перед Всемирным Потопом. Никто не задумывался, почему звери пошли за Ноем? Почему его не съели тигры, не затоптали слоны? Моё мнение таково: нейральные союзы могут возникать инстинктивно, в преддверии глобальной угрозы, для срочной эвакуации разума и жизни. Считаю, что миграция жизни на соседние планеты будет протекать так же, консолидировано. Это как переселение пчел, сопровождающееся роением.

По сути, нейральное роение продолжает процесс, начавшийся объединением клеток в многоклеточные организмы. Его цель – биологическое выживание в море, на суше, в воздухе… и в Космосе!

Симбиоз держится на фундаментальном свойстве любого живого существа, будь то человек или червь – на способности ощущать и реагировать. Связка «стимул – ответ» организует человека так же, как и животное… Нет ни одной причины сомневаться в том, что примат, ощутивший опасность, нависшую над человеком, как свою собственную, не попытается спастись! Механика симбиоза такова: ощущения человека вырабатывают импульс в животном, а импульс животного завершается действием человека. Крошечный примат совершает спасительный прыжок телом человека – его ногами и руками. Разумеется, этому предшествует нервное возбуждение, оживляющее соответствующие мышцы и органы. Представьте теперь, что этими органами являются люди, прыгающие по разбросанным в Космосе камням…

Ощущения и реакции обезьянки напоминают ваши собственные… Вспомните сны, в которых земля резко уходила из-под ваших ног. Это видения, напоминающие явь, зыбкие сны на границе бодрствования… Вы идете, идете, и вдруг – раз! Теряете опору, падаете… Никогда не вздрагивали? А теперь представьте, что непроизвольная реакция – абсолютно ненужная в условиях бодрствования – передается тому, кто действительно оказался в беде.

Зверь и человек могут розниться на Земле, но перед жестоким ликом Космоса они равны – эфемерные, дрожащие сосуды жизни…

 

В комнате допроса пахло медикаментами. В углу, на кушетке лежал молодой мужчина. Единственным признаком жизни, который он подавал, было движение глаз под полуприкрытыми веками. Переносицу, лоб и виски покрывала татуировка - пёстрый рисунок оперения птицы. Тонкий и острый нос оживлял этот причудливый орнамент… Казалось, под вялыми веками скрываются птичьи глаза, а под спиной скомканы крылья. Пространство комнаты от кушетки до окна занимал длинный письменный стол. У окна замерли Штык и Бронза.

Штык, задумавшись над услышанным, открыл пузырек с медицинским спиртом, залпом осушил его и потянулся за аскорбиновой кислотой.

- Эфемерные сосуды жизни, - морщась, промолвил он. – Бронза, а что ты ему вколол?

- Мускарин натрия, - заученно ответил Бронза. – Сыворотку правды. Парень не должен врать.

Штык несколько раз с хрустом сомкнул челюсти, разжевывая кислые капсулы. Он не доверял химической подготовке Бронзы. Задержанный явно бредил – многословно и возбужденно. С другой стороны, кроме сыворотки правды, шприцев, аскорбиновой кислоты и медицинского спирта в походной аптечке ничего не было…

- Пусть продолжает, - разрешил Штык после непродолжительных колебаний. – Не забудь спросить про перо.

 

Протокол допроса (продолжение)

Вы спросите: нашли ли мы признаки жизни среди камней, рассеянных по Космосу? Да, нашли!!!

В пояс спутников Юпитера вступила новая форма жизни – симбиотическая. Исследователи Космоса без разбора сливались в симбиотические союзы, имевшие разную продолжительность. Симбиоз мог держаться десятилетиями, а мог и рухнуть через час после возникновения. Организмы распавшихся симбиотов тут же поглощались более успешными союзами. Это был захватывающий процесс, напоминавший конденсацию звезд в дымке газовых облаков. Это было время хаоса, притягивания, отталкивания и слияния.

Новая жизнь рождалась при красоте и мощи Юпитера – исполинской газовой сферы, окруженной свитой величественных спутников. Юпитер заслонял космос, становясь яркой панорамой, раскрашенной голубыми, белыми и кремовыми полосами. Тысячи и тысячи таких планет, как Земля могли уместиться в недрах этого гиганта. Красное пятно Юпитера – всего лишь просвет в его густых облаках – больше нашей планеты в несколько раз! Даже спутники Юпитера – крошечные по сравнению с хозяином - имели размеры планет. Ио озаряли извержения вулканов, она дышала огнем и искрами. Эта красавица превосходила Марс своим рубиновым блеском. Европа, покрытая панцирем льда, напоминала яйцо змеи. Ганимед украшал затейливый узор – трещины, появившиеся под напором кипящих недр. Каллисто сияла стразами чистого льда, рассыпанного на сером пепле. Спутники парили в дрожащем мареве газового кольца, опоясывавшего Юпитер. Почти у поверхности планеты, в плотных облаках газового тумана, ворочались безымянные гиганты – спутники, которые предстояло исследовать.

Двигаясь в газовом кольце, спутники оставляли за собой борозды безупречно чистого пространства. Если бы не размер, их можно было сравнить с ластиками или пылесосами.

Мы жили в искусственных спутниках, двигавшихся за естественными спутниками Юпитера. В общем, мы пользовались той чистотой, которую оставляли после себя Ганимед, Европа, Каллисто или Ио. Их покровительство ограждало от метеоритных дождей и газа, способного разрушить наши корабли эффектами трения. Я жил возле Ио, меня пленил её шарм.

Мой орбитальный дом имел сферическую форму и размеры Луны. В полости спутника создавались условия жизни, приближенные к земным: по стенам сферы росла трава, струились ручьи, зеленели деревья… Низкая гравитация подняла нас в воздух… Основным способом передвижения стал полет! Для меня было и остается предпочтительным естественное, плавное движение крыльев. Я презираю дельтапланы! Модульные крылья лучше. Они состоят из собственно крыльев и комплементарных мышц, которые одеваются на плечи как жилет. Увы, естественных мышц человека недостаточно для того, чтобы повторить полет птицы… Приходится дополнять их! Комплементарные и естественные мышцы соотносятся так же, как замок и ключ; у них общая динамика, синхронное сокращение и расслабление. Совсем не важно, что комплементарные мышцы созданы укладкой синтетического белка! Это надежный, полностью послушный инструмент, усиливающий вас в десятки раз.

Среди спутников пригодным для жизни был только один – Европа. Её поверхность покрывал лёд, под которым плескался океан, весьма напоминавший земные океаны. Раскаленное ядро Европы согревало эти воды. На глубине было так же тепло, как в водах Красного Моря Земли. На Европе поселился Вишну – удивительный Симбиот, объединивший около миллиона мужчин и женщин. Для Симбиотов такого класса придумана специальная категория – НооРой. Вишну постоянно растет, он чрезвычайно привлекателен для людей. На Европе родилась Нейральная Тантра – эзотерическая традиция, синтез собственно Тантры, квантовой механики и нейро-психологии. Среди земных эзотерических учений только Тантра посвящена диплоидному сознанию, коллективному существу, которым являются соединившиеся любовники. Тантра близка и понятна Симбиотам, ей затронуты принципы коллективной жизни. Вишну без устали спаривает свои организмы, поддерживая режим интерактивного наслаждения – удовольствие одного передается всем без исключения. Однажды Вишну погрузился в обморок. Это выглядело как авария на городской электростанции! Кажется, в тот раз Вишну подключился к кроликам…

У него нет некрасивых мужчин и женщин. На Европе встречаются одинокие сердца. Толпы людей тянутся к Вишну. Он – причина большинства космических путешествий. Если это не закончится, Вишну станет господствующей формой жизни в Солнечной Системе.

Я думаю, что популярность Вишну может быть опасной. Нет, я не боюсь за свои организмы! Они выше того, что предлагает Вишну! Это отважные и благородные люди, объединившиеся для спасения других людей. Ими двигают не только инстинкты. Ну а я, в свою очередь, умею поддерживать режим интерактивного наслаждения не хуже Вишну. Дело в другом: Европа может стать капканом человечества. Разум задохнется в этой коитальной ловушке. Вишну всегда и всем доволен! Ему нет нужды двигаться дальше, за орбитальные пределы Юпитера. Он – граница мечты, экстатический обморок.

…Между тем, нас ждет Сатурн. Нам предстоит примерить это украшение Солнечной Системы. Из пояса астероидов вышли Симбиоты… Какими мы будем, прибыв на Сатурн? Какое преображение готовит нам Юпитер? Переживём ли мы уроки Европы?

Ещё проблема: крупные Симбиоты вроде Вишну крадут организмы у соседей, уступающих им в размерах. Это ужасно! Притяжение НооРоя сродни гравитационному: массивный объект поглощает тех, кто полегче.

Впрочем, распавшийся Симбиот становится вполне законной добычей. Для защиты своих организмов мы носим кастовые метки. Если встретите человека, имеющего кастовую метку, знайте, что он чужой и трогать его нельзя. Если метки нет, то человек может быть включен в симбиотический союз беспрепятственно. То же касается животных. Риск утраты организмов, не имеющих меток, несет сам Симбиот.

В моем мире, друзья, потерять кастовую метку и погибнуть – одно и то же.

Моя метка – рубиновое перо, которое я носил в хвосте Луня. Оно отбрасывает восхитительные блики, напоминающие мне о красавице Ио. Я вернул его сегодня с помощью Перехватчика и птицы. Поясняю: не украл, а вернул. Я забрал у вас гарантию свой жизни.

А теперь – до свидания, я улетаю…

 

Перехватчик забрался на письменный стол, разбежался и нырнул в окно: брызнуло битое стекло, в воздухе мелькнули голые пятки. Бронза с ужасом вспомнил, что от земли их отделяет сто пятьдесят этажей.

Штык замер перед разбитым окном. В его глаза смотрело крылатое существо. Ловчая поймала Перехватчика, выпавшего из окна. Над её плечом пролетел Лунь. В хвосте птицы сверкало алое перо. Перехватчик отдышался и приветственно помахал Штыку рукой. Ошеломленный боец взял под козырек, забыв, что без головного убора это не делается.

Затем Симбиот развернулся и, упав к земле, скрылся из виду.

 

Гремлин

Март, 2006