«Точно — глобальное потепление. Конец ноября, а за окном дождь зарядил на целый день. Не пойду даже под зонтом, — думала Наталья Сергеевна, глядя в окно. — Серый день. В народе говорят — святой. Святой? Предназначенный для молитвы, покаяния, разговора с душой? Нет. Не пойду. Не хватает только поскользнуться и упасть. Два дня назад подмёрзло. Настоящий каток. Вчера еле до магазина дошла. Сегодня точно из дома ни ногой. Вот раньше посыпали песком дорожки, ступеньки к магазину. А сейчас? “Пятерочка” по всему Питеру, чуть ли не в каждом дворе, а ступеньки посыпать песком — денег нет. Безобразие, полнейшее безобразие. Люди падают, ломают руки, ноги, получают сотрясение мозга… Кошмар! Да как можно так относиться к человеку? Правда, сейчас не звучит гордо. Нет наказания свыше, есть растерзание снизу. Мы сами делаем жизнь друг для друга трудной, а порой и невыносимой.

Скоро Новый год, а настроение, упаси боже, не праздничное, а ведь с детства — самый долгожданный, таинственный, радостный праздник. Да и сейчас тоже. Правда, не возникает то восторженно-волнующее состояние, как прежде, но всё-таки долю оптимизма, поддерживаемую хлопотами, вливает в размеренный, устоявшийся быт. Вот в детстве было по-настоящему здорово!» — прикрыв глаза, Наталья Сергеевна улыбнулась, уходя в воспоминания, и начала набирать текст на компьютере.

 

Наташа тогда перешла в шестой класс и записалась в драматический кружок при Доме культуры, а после ноябрьских праздников руководитель кружка Борис Владимирович с ней и Олей Поздняковой начал репетировать миниатюры к Новому году. Девочкам предстояло по очереди играть роль Снегурочки на детских утренниках.

 

Пока Борис Владимирович сам читал за Деда Мороза. Потом за две репетиции на эту роль был введен руководитель хореографического коллектива Михаил Яковлевич.

Позже Оленька сказала Наташе, что ёлки будут платные. За каждую ёлку оплата двадцать рублей. Каждому участнику — по пять, включая массовика-затейника Аллу Гавриловну.

 

И вот настал долгожданный день первого спектакля. Наташа с Оленькой пришли в Дом культуры к девяти утра. В десять часов начиналась первая ёлка. Алла Гавриловна в красивом зелёном платье, в лакированных туфельках на каблучке, выглядевшая моложе лет на десять, уже ждала их и тут же предложила тянуть жребий — кому проводить первый утренник. Выпало Оленьке.

И Наташа, чтобы скрыть разочарование пошла посмотреть на украшенную елку, находившуюся на втором этаже.

 

С двух сторон с первого этажа к просторному помещению тянулись две широкие лестницы. Пол в зале был паркетный, одна стенка — полностью застеклена. Широкий деревянный парапет вдоль огромных окон служил удобной скамьей, где во время танцев сидели девушки в ожидании кавалеров. Сейчас же места начинали занимать родители, пришедшие с детьми на утренник.

 

Наташа обошла несколько раз вокруг ёлки, разглядывая игрушки. От ёлки пахло лесом. Она ещё дышала свежей зимней прохладой, до конца не поняв, как подумала тогда Наташа, отделенность свою от корней и перемещение в странную, до ужаса неприятную обстановку. Пока соки, питавшие её, позволяли ей не сомневаться в благоприятном конце, но она плакала смолой, и Наташа не находила слов для поддержки. Тяжело вздохнув и чтобы не разреветься а слёзы уже навернулись на глаза, она крепко сжала губы и несколько раз глубоко втянула аромат свежей хвои.

 

Появился Евгений Маркович с баяном и начал играть. Дети дружной толпой обступили его. В центр вышла Алла Гавриловна и, поприветствовав собравшихся, быстро организовала хоровод. Наташа ей помогала и вот уже дети, взявшись за руки, пошли по кругу и запели:

 

В лесу родилась ёлочка,

В лесу она росла.

Зимой и летом стройная,

Зелёная была…

 

Потом троекратно вызывали Снегурочку. Выбежала Оленька со своим монологом. Спели «Маленькой ёлочке холодно зимой». Вызвали, тоже троекратно прокричав, Деда Мороза, и праздник начал разрастаться, набирая темп и веселье. Дети проскандировали: «Раз, два, три, ёлочка, гори!».

 

Момент, когда ёлочка вспыхивала разноцветными огнями, более всего нравился Наташе. К слову надо сказать, ёлочка не всегда вовремя загоралась. В этом случае детям приходилось кричать волшебные слова шесть, семь и больше раз.

 

Алла Гавриловна сердилась на электрика, тот оставался невозмутимым. Работая по совместительству и зная о своей незаменимости, он держался в свои двадцать с небольшим лет с достоинством уверенного в себе человека. Не вступая в пререкания, он внушительно объяснялся краткими предложениями, из которых нельзя было толком понять причину очередного опоздания.

 

Поняв, что её увещевания не приносят должного результата, Алла Гавриловна самолично начала вставлять штепсель в розетку, размещавшуюся под ёлочкой и прикрытую слоем ваты.

Дети, толпившиеся возле Деда Мороза и Снегурочки на другой стороне, не обращали на её действия внимания, веря, что ёлочка зажигается от их способности громко кричать.

 

Второй новогодний утренник проводила Наташа. Она старалась вовсю. Ей очень хотелось быть лучшей Снегурочкой, чтобы детям было радостно, весело на замечательном празднике.

 

Наташе очень нравилось переодеваться в наряд Снегурочки. Им с Оленькой заранее выдали красные сапожки из тонкой кожи. Она летала в них, едва касаясь паркета, исполняя танец Снегурочки, водя хороводы.

 

Корона, украшенная стеклянными бусинками на вате, с блестками, саморучное изготовление Аллы Гавриловны в одном эксклюзивном экземпляре, вызывала неподдельное восхищение девочек.

 

Платье-шубка также было одно на двоих и тоже выполнено мастерицей на все руки Аллой Гавриловной. Шубка, как говорится, на рыбьем меху. В зале, где проводились новогодние праздники, гуляли сквозняки. Да и в комнате, где девочки, переодевшись, ожидали своего выхода, было недостаточно тепло.

 

Наташа простудилась и на третий день слегла с высокой температурой. Праздник ушёл, краски померкли. Она лежала и думала о том, что подвела своей болезнью Оленьку, Аллу Гавриловну, Михаила Яковлевича, а главное, руководителя драматического кружка Бориса Владимировича. Ведь это он выбрал ее на роль Снегурочки. И еще она переживала за Оленьку, которой придется играть по четыре елки в день. Ведь это утомительно. Требует много сил. Можно сорвать голос.

Родители вызвали врача.

 

Пришел Николай Николаевич, осмотрел, прослушал легкие. Наташа рассказала о своих тревогах по поводу невозможности играть роль Снегурочки, а ей так хочется, и она, заболев, подводит коллектив. Николай Николаевич успокоил ее, пообещав, что она сможет через четыре-пять дней вернуться и с успехом продолжить свои выступления, если будет аккуратно принимать лекарство. Наташа сильно обрадовалась. Ведь это значит, что еще целую неделю она сможет проводить елки.

Когда она вернулась через четыре дня, Оленька оказалась не в настроении. Ее круглые глаза выражали растерянность. А на вопрос Наташи, не устала ли она, ответила, глядя в сторону:

 

— Ничуть не устала. Было весело. Наоборот, сейчас будет утомительно.

— Отчего это? — упавшим голосом произнесла Наташа.

— Непонятно разве? Скучно ждать своей очереди.

 

Наташа получила урок равнодушия. Ей думалось, Оленька — её подружка и переживает за нее так же, как и она за нее. Ей очень хотелось найти сердечную подругу на всю жизнь, которая бы любила и понимала ее с полуслова. Как же так получается? Она ко всем с самыми добрыми чувствами, а ее никто не любит? Вот и Оленька недовольна ее скорым выздоровлением, нет чтобы обрадоваться. И ей стало очень одиноко и грустно. Она смотрела в зеркало и находила себя неважно выглядящей: круги синие под глазами, бледное лицо, словом — один нос торчит, как говорила мама, когда она становилась слишком худой после очередной болезни.

 

Настроение у Наташи поднялось после проведения утренника. Она очень старалась, хотя чувствовала себя неважно. Было весело, елочка зажглась вовремя, дети и родители остались довольны.

В перерыве между второй и третьей елкой Алла Гавриловна пригласила их в столовую. Наташа сказала, что у нее нет денег и она не может пойти. «Ничего, ничего. Я заплачу за вас. Можете заказывать с Оленькой, что хотите», — весело проговорила Алла Гавриловна, ободряюще улыбнувшись.

 

Щи с кислой капустой, котлеты с картошкой и компот оказались на редкость вкусными. Алла Гавриловна приговаривала:

— Ешьте, ешьте, девочки. Вам нельзя терять форму. Целый день на одних конфетах с печеньем тяжело прыгать у ёлки.

 

— А я люблю конфеты. Особенно шоколадные, — наворачивала щи Оленька.

Возвращалась Наташа домой после представлений затемно, пила чай и сразу ложилась. А перед сном с улыбкой думала: вот ещё один день впереди. Она завтра сможет дарить детишкам радость, видеть их доверчивые, счастливые глаза, верящие в чудо, в Деда Мороза, в Снегурочку, в то, что ёлочка обязательно загорится огоньками от их дружных, громких повторов. И она очень старалась быть самой настоящей, доброй, веселой Снегурочкой.

 

Время пришло последнему утреннику. Девочки сдали костюмерше красные сапожки, платье-шубку, корону. Вид у обеих был грустный. Алла Гавриловна по очереди обняла их и вручила по коробке шоколадных конфет и по книге «Как закалялась сталь».

Вскоре после новогодних каникул, Наташа снова заболела. Пришёл Борис Владимирович справиться о её здоровье с маленьким фруктовым тортиком. В то время она с родителями жила в комнатке у бабушки. Все убранство сводилось к двум кроватям, столу посредине комнаты, да этажерке, на которой гордо восседал будильник, неизменно осуществлявший утренние настырные звонки.

 

Наташа была смущена неожиданным визитом и, более чем скромной, обстановкой комнаты. Борис Владимирович понял её чувства, вручил тортик и, пожелав быстрого выздоровления, ушёл. А Наташа вечером разделила тортик на кусочки, и вместе с родителями и бабушкой пила чай из самовара за большим столом.

 

Борис Владимирович неожиданно исчез. Это огорчило Наташу. Ей очень нравилось заниматься в театральном коллективе. Случайно она услышала, как Алла Гавриловна, сокрушенно вздыхая, говорила методисту: «Хороший был человек. Жалко, очень жалко. В прошлом – актёр, вернулся из лагерей и совершенно, ну просто совершенно одинокий человек.»

 

Да. Запомнился этот фруктовый тортик за сорок пять копеек на всю жизнь. Ведь бывший актёр не мог себе позволить такую роскошь, получая пол ставки за руководство детским кружком, половину из которых отдавал за съёмную комнату. И всё же он продолжал выглядеть настоящим артистом в своём длинном сильно поношенном пальто, выцветшей, видавшей виды шляпе, шарфе через плечо и, несмотря на тяжелую походку и сильную одышку, высоко держал голову.

 

«Хорошее было время, – по думала Наталья Сергеевна, оторвавшись от компьютера и промокнув уголки глаз бумажной салфеткой, — Не то что сейчас. Люди всё реже и реже общаются друг с другом живьем и всё больше и больше зависают в электронных сетях».

 

И она снова села печатать, стараясь зафиксировать свои мысли, так как знала: потом забудет.

Объединение и общение людей близких по духу, как нельзя наилучшим образом, способствует самораскрытию. Однако современный человек не склонен к общению и, всё чаще уходя в свои проблемы, отъединяясь, а сейчас и просто погружаясь в виртуальный мир, всё реже и реже задумывается о смысле жизни, если к нему вообще приходят подобные мысли. Он не склонен обращаться к своему внутреннему «Я», иначе — к своей душе, то бишь к совести. А совесть, как известно, звучащий голос Бога.

Теряя способность (возможность) общаться на энергоинформационном уровне, когда беседа строится не на поверхностном обмене впечатлениями, не на передаче некоторого объема знаний, усвоенных стереотипов, а на глубинном уровне самораскрытия, прозрения, познания себя и другого, современный человек незаметно для себя приобщается, подключается к всеобщей цифровой системе единого коллективного сознания, ввиду круглосуточного потока информационного шума…

 

Это только начало глобального «оцифровывания» сознания. Каковы будут последствия, трудно предугадать. Но в том, что мы на пороге зарождения человека нового сознания и зарождения новой цивилизации, сомнений быть не может.

 

«Ну да ладно… Поживём, как говорится, увидим. Техническая революция в ближайшие тридцать лет оставит до сорока семи процентов людей земного шара безработными. Вот это проблема. Каким образом она будет решаться? Паскаль предвидел подобную опасность, ещё в семнадцатом веке написав: когда солдат или работник жалуются на свой труд, оставьте их без всякого дела. Предвидел, не предвидел, а изрек по причине гениальности своей. Вот и дождь прошел. Завтра, если не подморозит, можно сходить за тортиком к Новому году. Серый день. В народе говорят: святой — тихий, чистый, спокойный. И то — благость», — думала Наталья Сергеевна, наблюдая за редкими пешеходами.

 

Начали сгущаться сумерки. Тяжело вздохнув, она достала с полки искусственную елочку, украшенную игрушками, мишурой, фонариками с фигурками Деда Мороза, поставила ее на столик у окна, расправила веточки, поправила гирлянду, улыбнулась. Глаза ее засветились молодым блеском.

— Раз, два, три! Елочка, гори! — бодрым голосом проговорила она трижды. Вставила штепсель в розетку, и елочка загорелась разноцветными огоньками.